В другом мире, возможно, мы свидимся вновь. 2 страница

Лессер выскочил из окна, под которым он только что прокрался. Рама даже не скрипнула, и Ви очутился в захвате убийцы. Инстинкты взяли верх над тренировками, и он, не раздумывая, вскинул руку и нажал на курок, отправляя порцию свинца прямо в лицо ублюдка. Брызги черной крови разлетелись в разные стороны, точно кто-то с большой высоты швырнул банку чернил.

К несчастью, из-за сокращений его тела, ведомого невесть каким автопилотом, в их сторону полетели пули, и судя по уколу обжигающей боли в бедре, Ви подстрелили по меньшей мере один раз. Но лучше туда, чем куда-то еще...

Еще один лессер выскочил из-за угла, и Ви застрелил его левой рукой. Этот оказался безоружным - ничего стоящего не упало в заросли бурьяна, когда он попытался сдержать нефтяной фонтан, хлещущий у него из горла.

Нет времени подбирать их оружие... или закалывать и отправлять их к Омеге.

Где-то там Рейдж был в беде.

В сердце кампуса, на квадратной площадке в пару гектаров, образованной кругом из зданий, Рейдж был в самом центре внимания, и со всех сторон его обступали по меньшей мере двадцать лессеров.

- Господи Иисусе, - пробормотал Ви.

Нет времени разрабатывать стратегию. И никто не спешил на выручку к Голливуду. Другие Братья и воины были заняты сражением, единая атака разбилась на полудюжину мелких схваток, которые велись на отдельных пятачках земли.

Никто не мог помочь с ситуацией, для решения которой в идеале пригодились бы три-четыре летчика.

Ну, есть только один с пулевым ранением в бедро и злостью размером с Канаду.

Проклятье, он привык никогда не ошибаться, но временами это становилось полным отстоем.

Вишес рванулся вперед, держась одной стороны толпы, вырезая лессеров и стараясь дать брату путь к отступлению. Но Рейдж... чертов Рейдж.

Он был как будто в ударе. Хоть перевес сил был не в его пользу, хоть в гроб ложись, этот тупой ублюдок был воплощением смертельной красоты, медленно кружась и паля из пистолетов, обслуживая лессеров по принципу «первый пришел, первый ушел», перезаряжая магазины в мгновение ока, создавая вокруг себя круг извивающихся полумертвых тел, точно он был оком хаотичного урагана.

Единственное, что было не в порядке - его лицо. Его красивое-как-из-исторических-книжек лицо было искажено рычанием монстра, жажда убийства в нем ни капли не подавлялась. И это было бы почти уместно.

Если бы не тот факт, что он должен был вести себя как профессионал.

Такая тяга к убийствам была роковой ошибкой новичков. Она ослепляет вместо того, чтобы помогать фокусироваться, ослабляет вместо того, чтобы делать тебя неуязвимым.

Вишес работал как можно быстрее, целясь в грудь, живот, головы, пока вонь до такой степени не заполнила воздух, что не спасал даже ветер, дующий в противоположную сторону. Но ему приходилось считаться с постоянными поворотами Рейджа и держаться подальше от линии огня, потому что у Ви не было ни малейшей уверенности, что брат смотрел, куда стреляет.

И это чертовски проблематично, когда ты посреди сражения.

А затем все кончилось.

Вроде как.

Даже когда все эти двадцать или двадцать пять лессеров рухнули на землю, Рейдж продолжал крутиться на месте и палить во все стороны - смертельная карусель без единого всадника, где остались лишь демонические лошади, слишком тупые, чтобы найти выключатель.

- Рейдж! - Ви осмотрелся по сторонам, держа пушки наготове, но прекратив стрельбу. - Остановись, гребаный ты идиот!

Бах! Бах! Бах-бах!

Стволы Голливуда продолжали кашлять вспышками света, хотя стрелять было уже не по кому - не считая других воинов вдалеке, которые по счастливой случайности оказались не на линии огня.

Но не факт, что так будет и дальше.

Вишес подошел ближе, перешагивая через дергающиеся тела и держась за спиной Рейджа, пока тот продолжал палить по кругу.

- Рейдж!

Искушение пальнуть этому идиоту в задницу было столь велико, что правая рука сама опустила ствол на уровень его бедер. Но это лишь дурная фантазия. Инъекция свинца только спровоцировала бы пробуждение зверя, а сам Ви находился как раз под рукой на закуску.

- Рейдж!

Должно быть, брат наконец-то его услышал, потому что пальба впустую замедлилась, а потом и вовсе прекратилась, и Рейдж остановился, обмякнув и задыхаясь.

И все происходило на открытом пространстве, так что они с тем же успехом могли повесить над своими головами неоновые стрелки.

- Убирайся отсюда, - рявкнул Ви. - Даже не вздумай, мать твою, шутить с этим дерьмом...

В этот момент все и случилось.

В одну секунду Ви обходил брата, чтобы встать перед ним... а в следующее мгновение он краем глаза заметил, что один из не-совсем-мертвых лессеров поднимает трясущуюся руку... которая держит пистолет. И когда из его дула вылетела пуля, мозг Ви вычислил траекторию еще до того, как свинец нашел конечную цель.

Прямо в груди Рейджа.

Прямо в центре груди Рейджа - потому что, эй, это самая крупная цель, не считая дверей чертовых общежитий кампуса.

- Нет! - закричал Ви, прыгая наперерез.

Ну да, потому что умереть вместо него такая хорошая идея. Проигрыш в любом случае.

В полете он не ощутил вспышки боли, никакого удара от пули, вошедшей в бок, в бедро, ногу.

Потому что эта чертовая хрень уже нашла свой дом.

Рейдж издал хрип, вскинув обе руки, неосознанно нажимая на курки пистолетов и выпуская залпы в небо. Бах, бах, бах, бах! В небо, к небесам, точно Рейдж выругался от боли.

А затем брат упал.

В отличие от мальчиков Омеги прямое попадание в грудь вырубало любого вампира, даже члена Братства. Никто не уходил от такого дерьма, никто.

Снова заорав, Ви выпустил полный заряд пистолета в лессера, проделав в нем такую дыру, что его тело можно было использовать вместо банковского хранилища.

Нейтрализовав угрозу, он подобрался к брату, опираясь лишь на носки своих говнодавов и пистолеты. Он никогда не испытывал страха, но теперь словно нырнул в зияющую бездну чистого ужаса.

- Рейдж, - повторил он. - Мать твою, Иисусе... Рейдж!

 

 

Новая клиника Хэйверса располагалась за рекой посреди полутора квадратных километров леса, на которых не было ничего, кроме старого фермерского домика и четырех недавно построенных будок для входа в подземное помещение. Минуя последний отрезок двадцатиминутного пути в своем Вольво XC70, Мэри постоянно посматривала в зеркало заднего вида на Битти. Девочка сидела на заднем сиденье автомобиля и смотрела в темное окно так, точно оно было телевизором, в котором показывалось увлекательное шоу.

Всякий раз, переводя взгляд обратно на дорогу, Мэри крепче стискивала руль. И давила на газ.

- Мы почти на месте, - сказала она. Опять.

Фраза должна была успокоить, но на Битти она никак не повлияла. Мэри понимала, что пытается ободрить саму себя. Мысль о том, что они могут не успеть вовремя, была гипотетическим бременем, вес которого она не хотела даже примерять на себя... и черт, корсет этого чудовищного позора не давал ей дышать.

- Вот наш поворот.

Мэри включила поворотник и свернула направо, на неровную дорогу - только этого ей в спешке и не хватало.

С другой стороны, даже если бы она ехала по идеально ровному шоссе, ее сердце все равно отбивало бы ритм африканских барабанов.

Единственное медицинское учреждение для вампиров было устроено так, чтобы избегать не только нежелательного внимания со стороны людей, но и губительного воздействия солнечных лучей. И когда ты привозил кого-нибудь или тебе самому требовалось лечение, тебе говорили, к какому из нескольких входов подойти. Когда медсестра по телефону сообщила плохие новости, она сказала Мэри ехать прямиком к фермерскому домику и парковаться там. Так она и сделала, остановившись между новеньким пикапом и подержанным седаном Ниссан.

- Готова? - спросила она, глядя в зеркало заднего вида и заглушая двигатель.

Когда ответа не последовало, Мэри вышла и подошла к двери Битти. Девочка, казалось, удивилась, что они уже приехали, маленькие ручки пытались расстегнуть ремень безопасности.

- Тебе помочь?

- Нет, спасибо.

Битти явно решила самостоятельно выбраться из машины, даже если это займет дольше времени. И возможно, это оттягивание было умышленным. То, что следовало за смертью, было слишком пугающим, чтобы об этом думать. Ни семьи. Ни денег. Ни образования.

Мэри указала на сарай позади дома.

- Нам нужно туда.

Пять минут спустя они миновали несколько пропускных пунктов и спустились по шахте лифта, выйдя в сияющую чистотой, хорошо освещенную комнату ожидания со стойкой регистрации. Здесь пахло точно так же, как в человеческих больницах - лимонный ароматизатор, слабый аромат парфюма и чьего-то ужина.

Подходя к регистратуре, Мэри подумала, что Павлов был прав. Сочетания запаха антисептика и спертого воздуха ей хватило, чтобы вновь ощутить себя лежащей в палате и утыканной трубками, когда медикаменты пытались убить рак в ее крови и заставляли чувствовать себя так, будто она в лучшем случае подхватила грипп, а в худшем умрет прямо здесь и сейчас.

Веселенькие времена.

Когда блондинка в униформе подняла взгляд от монитора, Мэри произнесла:

- Привет, я...

- Идите туда, - быстро сказала женщина. - К двойным дверям. Я открою замки. Сестринский пост будет прямо перед вами. Они отведут девочку к ней.

Мэри даже не задержалась, чтобы поблагодарить. Схватив Битти за руку, она поспешила по полированному блестящему полу и пронеслась сквозь металлические панели, как только услышала щелчок открывающегося механизма.

По другую сторону комнаты ожидания с ее мягкими стульями и стопками журналов кипела медицинская работа - люди в халатах и привычной белой униформе медсестер быстро ходили туда-сюда с подносами, портативными компьютерами и стетоскопами.

- Сюда, - позвали их кто-то.

Оказалось, это была медсестра с короткими черными волосами и голубыми, как и ее костюм, глазами, лицом похожая на Палому Пикассо[9].

- Я отведу вас к ней.

Мэри шла позади Битти, держа девочку за плечи и направляя ее то по одному, то по другому коридору туда, где, очевидно, располагалось отделение интенсивной терапии. В обычных палатах не бывает стеклянных стен со шторами внутри. Не бывает столько персонала вокруг. Не бывает мониторов с показателями на сестринском посту.

Медсестра остановилась и открыла одну из панелей. Приборы беспрестанно пищали, частые сигналы и пиканье говорили о том, что компьютеры беспокоятся о состоянии пациента.

Женщина придержала штору.

- Вы можете войти.

Битти помедлила, и Мэри склонилась к ней.

- Я тебя не оставлю.

И опять-таки Мэри говорила это самой себе. Девочке, казалось, было все равно, кто из сотрудников «Безопасного места» рядом, а кто нет.

Битти не сдвинулась с места, и Мэри подняла взгляд. Две медсестры, стоявшие по обе стороны кровати, проверяли жизненные показатели Аннали. Хэйверс тоже был здесь, вводил какой-то препарат в капельницу, ведущую к ужасно худенькой руке.

На долю секунды эта картина тяжело ударила по Мэри. Темноволосая женщина, лежавшая на постели, сильно исхудала, кожа ее посерела, глаза закрыты, губы побледнели... и в то самое бесконечное первое мгновение, когда Мэри увидела умирающую женщину, она не могла понять, видит ли она свою мать или саму себя там, на ослепительно белой подушке.

«Я не могу этого вынести», - подумала Мэри.

- Идем, Битти, - хрипло сказала она. - Подержи ее за руку. Ей хотелось бы знать, что ты здесь.

Когда Мэри завела девочку в палату, Хэйверс и его персонал отошли в сторону, удаляясь без лишнего шума, который все равно не мог остановить неизбежное, поэтому дать Битти возможность попрощаться было важнее.

Подойдя к кровати, Мэри продолжала держать руку на плече Битти.

- Все хорошо, ты можешь коснуться ее. Вот.

Мэри наклонилась вперед и сжала мягкую холодную ладонь.

- Привет, Аннали. Битти пришла повидаться с тобой.

Посмотрев на девочку, она ободряюще кивнула... и Битти нахмурилась.

- Она уже мертва? - прошептала девочка.

Мэри сморгнула слезы.

- Ах, нет, милая. Она жива. И может тебя слышать.

- Как?

- Просто может. Давай. Поговори с ней. Я знаю, она хочет услышать твой голос.

- Мамэн? - сказала Битти.

- Возьми ее за руку. Все хорошо.

Когда Мэри осторожно отстранилась, Битти протянула ручку... и снова нахмурилась, коснувшись матери.

- Мамэн?

Вдруг все приборы в панике запищали, резкие звуки нарушили хрупкую связь между матерью и дочерью, спешно вызывая к кровати медицинский персонал.

- Мамэн! - Битти вцепилась в нее обеими руками. - Мамэн! Не уходи!

Мэри была вынуждена оттащить Битти с дороги, когда Хэйверс принялся выкрикивать приказы. Девочка вырывалась из ее хватки, а затем обмякла и закричала, протягивая ручки к маме и путаясь в волосах.

Мэри крепко держала маленькое вырывающееся тельце.

- Битти, о Боже...

Хэйверс забрался на кровать и стал делать закрытый массаж сердца, тут же привезли реанимационную тележку.

- Нам нужно уйти, - сказала Мэри, оттаскивая Битти к двери. - Мы подождем снаружи.

- Я убила ее! Я убила ее!

 

Подобравшись к Рейджу, Вишес упал на колени и занялся кожаной курткой и рубашкой брата, раздирая слои одежды и открывая...

- Ох... черт.

Пуля вошла прямо в центр груди, где в клетке из костей билось шестикамерное сердце вампира. Рейдж задыхался, изо рта текла кровь. Ви панически осмотрелся вокруг. Всюду сражение. Прятаться негде. Время... на исходе...

К ним подбежал Бутч, пригнув голову и бухнувшись на землю, расстреливая все вокруг себя из пары сорокакалиберных пистолетов, так что лессерам пришлось пасть ниц, чтобы не схлопотать свинца. Бывший коп пропахал землю ногами вперед, все еще стреляя, его бульдожьи ноги и туловище затормозили в густой бурой траве.

- Надо его перенести, - крикнул голос с бостонским акцентом.

Рейдж широко открыл рот, и последовавший вздох был хриплым, как грохот камней в коробке.

Обычно Ви обладал чертовски острым умом и отличным интеллектом в сочетании с личными качествами и даром, определявшим всю его жизнь. Он всегда был рациональным, логичным, циничным сукиным сыном, который никогда не ошибался.

И все же его серое вещество абсолютно отказало.

Годы медицинской практики и полевого опыта говорили ему, что его брат умрет через одну-две минуты, поскольку сердечная мышца была разорвана или прошита пулей, и одна или несколько камер выплескивали кровь прямо в грудную клетку.

Это мешало сердечной деятельности, внутренняя полость заполнялась кровью, давление катастрофически падало.

Такие повреждения требовали немедленного хирургического вмешательства, и даже если нужные технологии и стерильные инструменты имелись в твоем распоряжении, успех не гарантировался.

- Ви! Мы должны его передвинуть...

Просвистели пули, и они оба пригнулись. После пугающих медицинских расчетов мозг Ви пришел к неутешительному заключению - или их жизнь, или жизнь Рейджа.

Проклятье! Я сотворил с ним это, подумал Ви.

Если бы он не сказал брату о видении, Рейдж не выскочил бы раньше положенного и был бы более собранным в сражении...

Вишес поднял свои пистолеты и убрал троих лессеров, подбиравшихся к ним. Бутч проделал то же самое с другой стороны.

- Рейдж, оставайся с нами, - прохрипел Ви, выбрасывая пустые магазины и перезаряжая пистолеты один за другим. - Рейдж, ты должен... дерьмо!

Снова стрельба. И его подстрелили в чертову руку.

Поток собственной крови он проигнорировал, его мозг пытался найти решение, которое не включало бы гребаный погребальный костер для Рейджа. Он мог вызвать сюда свою Джейн, поскольку ее невозможно убить. Но она не сможет проводить здесь операцию на открытом сердце, черт подери. Что если...

Вспышка света была столь яркой, что Ви задался вопросом, кто, мать их, тратит время, отправляя ублюдков к Омеге...

Вторая вспышка иллюминации заставила его развернуться и посмотреть на Рейджа. Ох… дерьмо. Лучи ослепительного света исходили из глаз брата, лазером устремляясь в небо, точно целясь в луну.

- Чееееееерт!

Кардинальная смена плана. Это становилось гребаной традицией вечера.

Ви кинулся к Бутчу и оттащил его от Рейджа.

- Шевелись!

- Что ты делаешь... Пресвятая дева Мария, матерь Божья!

Вдвоем они побежали, пригибаясь, перепрыгивая через извивающихся лессеров и петляя в стороны, чтобы не делать себя легкой мишенью. Добравшись до ближайшего заброшенного учебного корпуса, они один за другим спрятались за углом и привычно заняли позу, прикрывая друг друга - Ви взял на себя переднее пространство, Бутч прикрывал тылы.

Тяжело дыша, Вишес выглянул из-за угла. В центре открытого участка тело Рейджа мучилось от изменений, его руки и ноги скорчились, туловище дергалось и извивалось, зверь показался из тела мужчины, огромный дракон вырывался на свободу из ДНК, которую вынужден был делить с другим существом.

Если Рейдж еще не умер, это его точно убьет.

И все же остановить трансформацию невозможно. Дева Летописеца внедрила проклятье в каждую клетку тела Рейджа, и когда эта штука выходила на свободу, процесс был подобен поезду, который никто не мог замедлить или остановить.

Смерть позаботится о проблеме.

Смерть Рейджа... остановит все это.

Ви закрыл глаза и мысленно закричал.

Секунду спустя он поднял веки и подумал - черта с два. Черта с два он позволит этому случиться.

- Бутч, - рявкнул он. - Я должен идти.

- Что? Куда ты...

Это последнее, что услышал Вишес, поднявшись на ноги и исчезнув.

 

 

Боли не было.

В груди Рейджа не было боли от пулевого ранения. Первый знак, что это серьезное дерьмо. Раны, которые болят, не повергают тебя в шок. А если никаких ощущений? Наряду с тем, что его сбило с ног, и пуля угодила прямо в грудину, это, наверное, было верным сигналом того, что он в смертельной опасности.

Моргнуть. Попытаться вдохнуть. Моргнуть.

Кровь в его рту, густая кровь в горле... поднимающийся поток, мешавший его попыткам наполнить легкие кислородом. Слух ухудшился, все звуки приглушились, точно он лежал в ванне, и уровень воды поднялся настолько, что закрыл оба его уха. Зрение то пропадало, то возвращалось, ночное небо над ним то проявлялось, то расплывалось перед глазами, все вокруг то падало, то ходило ходуном. Дышать становилось тяжелее с каждым вздохом, точно на его груди собирался какой-то груз, сначала равный весу сумки, потом весу футболиста-полузащитника... а теперь уже весу легкового автомобиля.

Быстро, все это происходило очень быстро.

Мэри, подумал он. Мэри?

Его мозг разразился именем его шеллан - может, он даже сказал его вслух? - как будто его супруга могла его услышать.

Мэри!

Паника разлилась по его венам и заполнила грудную клетку вместе с плазмой, которой он без сомнения истекал. Его единственная мысль, важнее смерти, важнее сражения, важнее даже безопасности братьев, была о том... Боже, пусть Дева Летописеца сдержит свою часть уговора.

Пусть в Забвении он не останется в одиночестве.

Мэри должна была суметь покинуть этот мир вместе с ним. Ей должны были разрешить последовать за ним, когда он отправится в Забвение. Таково его соглашение с Девой Летописецой - он остается со своим проклятием, Мэри исцеляется от лейкемии, и поскольку она бесплодна из-за лечения, она может оставаться с ним столько, сколько захочет.

Ты нахрен умрешь сегодня ночью.

В его голове прозвучал голос Вишеса, и лицо брата тут же появилось в поле зрения, заслоняя собой небеса. Губы Ви двигались, козлиная бородка дергалась, когда он проговаривал слова. Рейдж попытался отодвинуть мужчину, но руки не подчинялись мозгу.

Меньше всего ему нужно было, чтобы умер кто-то еще. Хотя будучи сыном Девы Летописецы, Ви, наверное, меньше всех переживал бы из-за выстрела в свой центр тяжести. Но когда Бутч, третий в их тройке, появился откуда-то сбоку и тоже принялся о чем-то болтать? Нет, этот парень не имел пропуска в зал старухи с косой...

Стрельба. Они оба начали стрелять.

«Нет! - приказал им Рейдж. - Скажите Мэри, что я ее люблю, и оставьте меня, черт подери, пока вы…»

Ви вздрогнул, точно в него попала порция свинца.

И тогда-то это и случилось.

Запах крови брата спровоцировал это. Как только медный запах достиг носа Рейджа, зверь пробудился в своей клетке из плоти и начал вырываться наружу. Внутренние толчки, подобные землетрясениям, ломали его кости, разрывали его внутренние органы, превращая в нечто совершенно иное.

И вот теперь ему было больно.

Вместе с тем он понимал, что это пустая трата времени. Если он умирал, дракон лишь займет его место во всем этом дерьме.

- Скажите Мэри, пусть отправится за мной, - прокричал Рейдж, полностью ослепнув. - Скажите ей...

Но он чувствовал, что братья уже убрались подальше, и слава Богу - крови Ви больше не чувствовалось в воздухе, а его слова остались без ответа.

Силы постепенно оставляли его, но Рейдж постарался поддаться этой череде разрывов и переломов в своем умирающем теле. Даже если бы у него были силы, сопротивляться этому было бы бесполезно и только ухудшило ситуацию. Так что когда его разум и душа, его эмоции и сознание отступили, притупляясь, это пугало, потому что он не знал, что отодвигает его - смерть или трансформация.

Когда нервная система зверя полностью взяла верх и болевые ощущения ушли, Рейдж оказался в метафорической сфере полета, точно саму его сущность поместили в стеклянный шар со снегом и поставили на полочку пространственно-временного континуума.

Только в этот раз ему казалось, что он уже не вернется.

Забавно. Каждое живое существо, обладающее разумом и осознающее собственную смертность, неизбежно задумывается время от времени - когда и где, как и почему оно умрет. У Рейджа тоже случались периоды таких мрачных мыслей, особенно в период «до-Мэри», когда в долгие пустые дневные часы он оставался наедине с каталогом собственных слабостей и провалов.

И неожиданно он нашел ответы на эти бессвязные вопросы. «Где» - на поле сражения в заброшенной школе для девочек; «как» - истекая кровью из сердца в результате огнестрельного ранения; «почему» - по долгу службы; «когда» - возможно, в ближайшие минут десять или около того.

Учитывая его природу, ничего из этого не было удивительным. Ну ладно, возможно, школа для девочек стала неожиданностью.

Он будет скучать по братьям. Иисусе... это еще больнее, чем перевоплощение в зверя. И он будет беспокоиться о них, и о будущем правлении Рофа. Дерьмо, ему хотелось бы видеть, как вырастут Налла и Роф-младший. Он мог лишь надеяться, что близнецы Куина благополучно родятся здоровенькими. Сможет ли он видеть всех их из Забвения?

О, его Мэри. Его прекрасная, драгоценная Мэри.

Рейджа накрыл ужас, но удерживать эмоции становилось все тяжелее по мере того, как он слабел. Чтобы успокоиться, он сказал себе, что Дева Летописеца не лжет. Дева Летописеца всемогуща. Дева Летописеца определила баланс, необходимый для спасения жизни его Мэри, и дала им прекрасный дар потому, что его шеллан не могла иметь детей.

«Нет детей», - подумал он, ощутив острую боль. Он и его Мэри теперь никогда не обзаведутся детьми.

Это так печально.

Странно... он не думал, что хочет детей, по крайней мере, сознательно. Но теперь, когда этому никогда не бывать? Он был полностью опустошен.

По крайней мере, Мэри его никогда не покинет.

И Рейдж должен был верить, что когда он переступит порог Забвения и отправится туда, на другую сторону, она сумеет его найти.

Иначе мысль о смерти была просто невыносимой. Он умирает и никогда больше не увидит свою любимую. Никогда не почувствует запах ее волос. Не познает ее прикосновения. Не скажет о чувствах, хотя она и без того знает, как он ее любит.

«Вот почему смерть была такой трагедией», - подумал Рейдж. Это великая разлука, случавшаяся без предупреждения, коварный вор, крадущий у людей бесценные эмоции и оставляя их банкротами до конца жизни...

Дерьмо, а что если Дева Летописеца ошиблась? Или солгала? Или не была всемогущей?

Внезапно его паника вспыхнула с новой силой, мысли застопорились, застревая в пропасти, образовавшейся между ним и его шеллан в последнее время. Пропасти, которую он принимал как должное, ведь ему нужно было время и пространство, чтобы все исправить.

«О Боже... Мэри, - сказал он мысленно. - Мэри! Я люблю тебя!»

Дерьмо. Он должен был поговорить с ней обо всей этой хрени, копнуть глубже, найти проблему, подлатать их отношения, чтобы они вновь жили душа в душу.

Но проблема в том, с ужасом осознавал Рейдж, что когда сердце в твоей груди перестает биться, все, что ты хотел сказать, но не сказал, все недостающие кусочки твоей души, которыми ты хотел поделиться, все те провалы, которые ты запихнул под ковер жизни, потому что был так занят... все это тоже прекращается. На половине широкого шага, который никогда не будет завершен. И это худшее сожаление, которое можно испытать в жизни.

И ты не понимаешь этого, пока не испытаешь на своей шкуре все то, что интересовало тебя в смерти. И да, все эти вопросы, которые тебя волновали - как и почему, где и когда... все это окажется чертовски несущественным, когда ты покидаешь планету.

Они с Мэри теряли почву под ногами.

В последнее время... они теряли контакт друг с другом.

Он не хотел уходить так...

Белый свет затмил все, пожирая его заживо и лишая его сознания.

Забвение пришло к нему. И он мог лишь молиться, чтобы его Мэри Мадонна сумела найти его там.

Ему отчаянно нужно сказать ей кое-что.

 

Вишес обрел форму во дворике из белого мрамора под молочным небом, столь обширным и ярким, что ни фонтан в центре, ни дерево с разноцветными чирикающими птицами не отбрасывали тени.

Все птицы тут же умолкли, ощутив его настроение.

- Мама! - голос его прокатился эхом, отражаясь от стен. - Где ты, черт подери!

Он зашагал вперед, оставляя после себя след из ослепительно-красной крови, и остановился перед дверью в личные покои Девы Летописецы. Кровь капала с его локтя и ноги, тихо шлепаясь на пол. Когда он заколотил в дверь, снова крича ее имя, кровавые капли заляпали белую панель, точно брошенный на пол лак для ногтей.

- Нахрен все это.

Выбив дверь плечом, Ви вломился в покои матери... и тут же остановился. На возвышении, служившем постелью, под белыми шелковыми простынями абсолютно неподвижно и бесшумно лежало существо, создавшее всю вампирскую расу и вполне физически подарившее жизнь ему и его сестре. Она не обладала материальной формой. Лишь трехмерный сгусток света, который когда-то был ярким как фотобомба, а теперь напоминал свечение старой масляной лампы с матовым абажуром.

- Ты должна спасти его, - шагая по голому мраморному полу, Вишес смутно осознавал, что комната была абсолютно пустой, не считая кровати. Но кому какое дело. - Проснись, чет подери! Кое-кто важный умирает, и ты это остановишь, будь ты проклята!

Если бы она обладала телом, он схватил бы ее и заставил обратить на себя внимание. Но у нее не было рук, чтобы вытащить ее из постели, не было плеч, чтобы потрясти.

Вишес собирался заорать снова, но тут раздались слова, прозвучавшие так, точно кто-то транслировал их через стерео-колонки.

Чему быть, того не миновать.

Как будто это все объясняло. Как будто он был последним мудаком, раз явился сюда и потревожил ее. Как будто он впустую тратил ее время.

- Зачем ты создала нас, если тебе наплевать?

Так что тебя беспокоит? Его будущее или собственное?

- О чем ты говоришь, черт тебя подери? - о да, он понимал, что не должен задавать вопросов, но пошло бы оно все... - Как это понимать?

Неужели тебе действительно нужен перевод?

Ви стиснул зубы, напоминая себе, что Рейдж там перевоплощается в зверя и умирает в этой форме. Обмен пощечинами с дражайшей мамочкой мог подождать.

- Просто спаси его, ладно? Убери его с поля битвы, чтобы мы смогли провести операцию, и я оставлю тебя гнить в покое.

И как это исправит его судьбу?

Ладно, теперь он понимал, почему в этих шоу, которые смотрит Лэсситер, люди вечно жалуются на проблемы с матерями. Всякий раз, когда Ви оказывался рядом с этой женщиной, он сталкивался с каким-то психозом матки.

- Он продолжит дышать, мать его, вот как это поможет.

Предначертанное просто свершится другими путями.

Ви представил, как Голливуд умирает дома, поскользнувшись на коврике в ванной. Или подавится ножкой индейки и задохнется. И Бог знает что еще могло унести его жизнь.

- Так измени это. Ты же охренительно всемогуща. Измени его судьбу прямо сейчас.

Последовала долгая пауза, и Ви гадал, не уснула ли она или что-то типа того - черт, как он ее ненавидел. Она вечно увиливала, избегала их мира, изолировавшись здесь как обиженный отшельник, потому что никто не лизал ей задницу, как ей того хотелось.

Хнык-хнык, мать ее.

Тем временем, один из лучших бойцов в этой войне, который был частью абсолютно критической миссии - охраны Короля, вот-вот испарится с земли. И Ви меньше всех был готов поступиться своей гордостью, но он хотел сделать все для спасения Рейджа. Кто еще мог сделать это, черт подери?