Женский лик, но когти рвут врага; Львицы тело, но ввысь несут меня крыла. Северус не мигая смотрел на сфинкса

 

Северус не мигая смотрел на сфинкса. Их с Гермионой мысли совпадали: «Не может быть так просто».
— Ты назовёшь мне ответы других? — спросил он.
Сфинкс, откинув назад голову, рассмеялась — над ним.
— Отвечай. Кто я?

Северус принялся мерить шагами залу, лихорадочно соображая. Несколько минут спустя он сел на пол, скрестив ноги, и в задумчивости стал водить пальцем по губе. На ум приходили три, нет, даже четыре ответа. Но который из них верный? Что это, блеф или попытка его имитировать?

— Время на исходе, Меченый. Моё терпение не безгранично.

Северус грациозно поднялся на ноги, словно не просидел на одном месте последний час.
— Есть несколько вариантов.
— В этом вся прелесть загадки, но правильный ответ лишь один. Так какой выбрал ты?
Гермиона почувствовала его трепет: он принял решение.
— Ты призрак, — негромко произнёс Северус.

Улыбка сфинкса была подробна звериному оскалу.
— Ты умён, как мой последний гость, но, увы, ты дал неверный ответ.
Она встала и мягкой поступью двинулась на него.
— Ответ правильный. Ты призрак.
— Я египтянка, как предположил твой предшественник, и сфинкс, как догадался тот простофиля, что пытался пройти до него. И всё же, ты ошибся и теперь заплатишь за это сполна.

Она расправила крылья, присела на задних лапах и рассекла воздух передними. Там, где только что были её когти, засветились красные полосы, сливающиеся в сгусток магии в форме молнии. Золотой всполох финальным штрихом окутал этот сгусток, и он вспыхнул переливающимся пламенем.

Северус попятился к лестнице, держа наготове палочку. Он восстановил магический барьер, совершив минимальное число движений, — опять минимализм, который заставил Гермиону мысленно раскрыть рот от восхищения. Сфинкс взревела в бешенстве и кинулась на баррикаду, но её отбросило назад, как только замерцали первые искорки восстановленного щита.

Злосчастный сгусток магии однако успел с треском сквозь него просочиться до того, как Северус завершил последний пасс. Чтобы хоть как-то от него защититься, инстинктивно колдун закрылся левой рукой. А в следующий миг его скрутила жгучая боль, начинавшаяся и заканчивавшаяся в горящей, как дьявольский огонь, Тёмной Метке.

Воспоминание померкло, и Гермиону выкинуло из сознания Северуса.

Она хватала ртом воздух и озиралась по сторонам, постепенно возвращаясь в реальность, в солнечный день и в палатку: серовато-коричневые стены, расшитый золотом ковёр и суровые, грубоватые черты лица... Северус. Гермиона резко схватила его за левую руку и задрала рукав до локтя, обнажая пульсирующую, извивающуюся Тёмную Метку. Кожа под ней вздулась и загрубела, как у обуглившегося цыплёнка, про которого позабыли в гриле. Кожа вокруг покраснела, и чёрные нити проклятья нагло и уверенно расползались, стремясь захватить новую плоть.

Гермиона согнулась над его предплечьем, не в силах остановить поток хлынувших слёз.

Правой рукой Северус коснулся её волос, а затем нежно дотронулся до щеки и приподнял её лицо.
— Отчего ты плачешь? Заклинание не сработало?
— Ты... ты разве не видел?
— Я почувствовал тебя в своём воспоминании о вчерашнем вечере. Помимо этого, я знал, что наши сознания связаны, но...
— Сработало, — выдавила она сквозь слёзы. — Я видела вашу встречу, слышала загадку, но я тебя сейчас придушу. Как можно было пойти на такой риск...
— Тот же самый риск, на который теперь идёшь ты, вот только информации у тебя сейчас больше.

Его слова встряхнули, и Гермиона выпрямилась, вытирая слёзы. А когда она улыбнулась, улыбка эта была столь же зловещей, как та, что озарила лицо сфинкса, посчитавшего, что Северус в её власти.
— Верно. Северус, я не только знаю содержание загадки, но знаю и ответы, которые давали Билл и Кормак.
— Она сама мне их назвала? — Северус был ошарашен.
Когда Гермиона кивнула, он произнёс:
— Тогда неудивительно, что она применила чары памяти.

Послышался перезвон часов. Гермиона дёрнулась, Северус скривился.
— Пора, — бесстрастно сказал он.
— Пойдёшь со мной?
— Мог бы и не спрашивать.

Печенье и чай на кофейном столике так и остались не тронутыми. Гермиона и Северус поднялись с дивана и направились к выходу. Откидные «двери» палатки подстроились под рост Северуса, а когда волшебники их миновали, вновь вернулись к обычному состоянию.
— Если ты не просматривал воспоминание, то что ты всё это время делал? — спросила Гермиона, повернувшись к спутнику.
Он напряжённо вглядывался в её глаза, проникая, казалось, в самую душу.
— Почему ты плакала?

К щекам её подступил жар и она перевела взор на зеленоватую гладь священного озера.
— Меня бесит, что ты страдаешь. Что тебя придётся погрузить в кому. Я помню, что значит находиться в оцепенении. Жизнь проходит мимо, а ты лежишь, будто статуя. А когда возвращаешься, то не знаешь, остались ли твои друзья друзьями, не имеешь понятия, были ли те монстры, что губят людей...
— Шшшш... Я тебя знаю, Гермиона. Если и есть способ победить это существо, то ты его отыщешь. — Северус остановился у берега Ишеру, там, где тростник был ему почти по пояс высотой. Этот образ, наверное, запечатлится в её памяти на всю оставшуюся жизнь.
— Но...
— Почему ты на самом деле плакала?
Подбородок Гермионы задрожал, но подала голос храбрость, неотъемлемая часть её сути:
— Я не хочу тебя терять! — Однако дальше она начала заикаться: — Я... я... то есть... твою... нашу... дружбу. Она...

Гермиона замолчала — Северус осторожно коснулся её щеки ладонью и приложил большой палец к губам.
— А я особо и не желаю теряться. Об этом я и размышлял, пока ты просматривала воспоминание о моей встрече со сфинксом.
— Что ты не хочешь теряться?
— Что я, лишь только узнав, насколько тебе дорог, — негромко произнёс он низким голосом, — могу тебя потерять.

И медленно, осторожно, на случай, если она плохо отреагирует, Северус склонился ближе, и когда Гермиона поняла, что он задумал, встала на носочки, потянулась навстречу его губам и утонула в отчаянном, пробуждающем поцелуе.

Райское наслаждение продлилось недолго.
— Когда закончишь свою лебединую песню, Северус, — растягивая слова, произнёс Люциус, — вспомни, что Пенни вот-вот проделает дыру в полу лазарета, расхаживая туда-сюда и считая секунды, пока ты, наконец, соизволишь сдаться на её милость. Должно быть, все целители такие.

Гермиона разорвала поцелуй, но они с Северусом так и стояли, прижавшись друг к другу лбами и дыша так тяжело, будто пробежали стометровку. Когда Северус всё-таки отстранился и повернулся к Люциусу, блондин уже скрылся из вида.
— Если память мне не изменяет, Гермиона, твои последние отношения начались с такого же опрометчивого поцелуя, — сказал он, по-прежнему глядя туда, где минуту назад стоял Люциус.
— Ох, я тебя умоляю, — фыркнула Гермиона. — Я тогда была подростком, и мной двигали страх, дружба и гормоны. Может, я и любила Рона, но влюблена я в него точно не была.
Северус снова встретился с ней взглядом.
— Ты серьёзно?
— Ты же легиллимент. — Она всматривалась в его лицо, надеясь отыскать то, о чём не смела мечтать. А затем собрала всю смелость в кулак и сказала: — Ты должен уже знать, как я к тебе отношусь.
— Не играй со мной, Гермиона. Никто и никогда не считал, что влюблён в меня.
Гермиона снова притянула его к себе:
— А я и не считаю, Северус. Я знаю.

От неё не укрылось, как на краткий миг радость, торжество и восторг изменили черты его лица, но затем рывком он крепко прижал её к себе и, наплевав на то, видят ли их магглы или рабочие-волшебники и насколько преступно прилюдно демонстрировать чувства в Египте, Северус поцеловал Гермиону так, словно это был последний раз.

Оторвавшись друг от друга и пытаясь выровнять рваное дыхание, они взялись за руки и зашагали вверх по насыпи. У лестницы Гермиона остановилась и почти серьёзно сказала:
— Попробую разбудить тебя таким образом.
— Пожалуй, это стоит того, чтобы подождать, — ответил Северус, и они исчезли из виду.
________________

Примечание.

Загадка сфинкса останется, конечно же, без ответа, а остальные отгадки вот:

(*) Стена.

(**) Дождь.

(***) Дым.

 

Глава пятая

Увидеть, услышать её ты не сможешь;
Не вдохнёшь, ладонь на неё не положишь.
Господствует над звёздами и под холмами спит,
В пустой норе она на самом дне лежит;
Всему она начало, всему она конец,
И смеху окончание, и жизни всей венец. (*)

 

Она беспокойно расхаживала по коридору.

С тех пор, как прокляла темноволосого Меченого, за баррикадой без конца снуют туда сюда... Незримые потоки тревог и спешки. Нескончаемое вторжение в её обитель.

Когда в главную подземную залу вошли две женщины, страж изогнула губы в подобии улыбки, обнажив прозрачно-белоснежные острые клыки. Как же ей хотелось разодрать этих осквернителей в клочья, отрывать одну за другой конечности, насылать на них проклятье за проклятьем, пока не останутся лишь жалкие обугленные останки.

Сильные мышцы заиграли под шкурой, страж выпустила когти и бросилась на баррикаду, но её отшвырнуло назад. Опять.

Она зарычала и вновь принялась мерить шагами свою темницу.

На невспаханном поле посеяна, жата;
Растёт, как на дрожжах.
Невредима, хоть изглодана, хоть изорвата —
Бессмысленный флаг, что реет в веках.(**)

 

Если брать во внимание то, сколько испытаний и горестей выпало на долю Гермионы за без малого тридцать лет, по логике, те сорок восемь часов, что миновали с инициации стазиса Северуса, не должны были показаться настолько тягостными. Такой груз ответственности ей приходилось нести на своих плечах совсем не часто. К счастью, на этот раз тяжкую ношу было с кем разделить. Пенни продолжала, как всегда, поражать грамотностью в своём деле, а Люциус Малфой от предприятия абстрагироваться в любом случае не собирался. По правде говоря, Люциус оказывал гораздо больше поддержки, чем ожидала от него Гермиона. Помимо финансовой подушки, он обеспечивал их всем необходимым для зельеварения, безропотно предоставил Гермионе доступ ко всем книгам личной библиотеки, да и вообще всегда оказывался под рукой.

Гермиона сидела за столом в своей палатке и неспешно листала «Пески времени: магические артефакты Древнего Египта», терзая остатки завтрака. В надежде стряхнуть с себя уныние, без конца пытавшееся распнуть её уверенность в себе, чуть раньше этим днём она отважилась заглянуть в магическую часть Луксора. На углу одного из парков, где ей повстречался Люциус, раскинулся ряд тележек с едой. Вокруг толпились покупатели — в основном, волшебники и мальчишки, но факт наличия в очереди нескольких женщин придал Гермионе отваги. И она таки попробовала местную кухню, традиционный завтрак — фул медамес, подающийся со сваренным вкрутую яйцом, чесночным соусом и свежемаринованными овощами. Приборами тут не пользовались — просто отрывали кусочки лепёшки и зачерпывали пряные бобы фава.

Она закрыла книгу и вытащила свои записи. Продолжая хрустеть маринованным перчиком, она вывела на пергаменте: «сфинкс, египтянка, призрак». Все эти ответы, как ей было известно, чем-то не удовлетворили сфинкса. Ответ Драко она так и не узнала, но всё-таки нацарапала несколько возможных вариантов в соответствии с его записями и теориями: «женщина, библиотекарь, фиванка, страж храма». Затем рядом с одним из них она поставила вопросительный знак, а возле другого — восклицательный.

На самом деле она ждала ответа от Гарри. Информацию, конечно, можно было получить и иным путём, однако её друг был человеком надёжным и осмотрительным. Персефона всё не возвращалась, и Гермиону настолько утомило ожидание, что она решила связаться с Годриковой Впадиной по каминной сети. Благо, есть возможность воспользоваться пузатой печкой на кухне.

У неё совсем вылетела из головы разница во времени, поэтому выглянув из камина в жизнерадостной кухне с жёлтыми стенами, она увидела, как Джинни усаживает малыша Джеймса на детский стульчик, за завтрак.
— Доброе утро, Джинни. Привет, Джеймс, — помахала Гермиона черноволосому крестнику. Малыш поднял пухлую ручонку, неловко помахав в ответ, но через секунду его уже занимал ветер, так забавно трепавший дерево за окном.
— Привет, Гермиона. Персефона здесь, — Джинни, бросив на подругу рассеянный взгляд, села напротив Джеймса и засунула в его открытый ротик, как червяка птенчику, первую ложку. — Но Гарри в Брюсселе. Вернётся только к вечеру.

Изо рта Гермионы вырвалась пара непечатных слов, и Джинни вопросительно на неё уставилась.
— Если дело срочное, можешь послать Патронуса.
— Не срочное, но крайне важное. Как Флер?
Джинни отложила ложку и, сузив глаза, полностью развернулась к камину.
— Экзальтирована, как всегда. Флегма кстати притащила девочек к маме с папой и там и оставила. Ты что-то знаешь и мне не рассказываешь? И где ты вообще находишься?
— Вообще-то в Египте, — неохотно ответила Гермиона. — На задании.
— И причём тут... О! Билл с тобой? Поэтому Флегма такая расстроенная? Она совсем невменяемая в последнее время. Я-то думала, всё дело в гормонах и в том, что Билл работает, как проклятый, чтобы потом получилось взять отпуск и посидеть с ребёнком. — Джинни ещё сильнее прищурилась и спросила: — Чего ты мне не договариваешь, Гермиона?

— Ты знаешь, я не могу обсуждать работу. Попроси Гарри написать ответ сразу, как только он появится дома. Мне позарез нужна эта информация.
— Что-то случилось? С Биллом всё в порядке?
— Что именно в словосочетании «условие о неразглашении» тебе непонятно, Джин?
— Так. Гермиона Джин Грейнджер!
— Ладно. — Гермиона закатила глаза и пожалела, что вообще затеяла разговор через камин. Лучше бы попробовала связаться с Гарри через Аврорат, честное слово. — Отвечая на твои вопросы, я переступаю через правила. Но да, и да, насколько это возможно.
— Ёлки... — прошептала Джинни, жутко напомнив этим словечком Рона. — А Билл... он... выживет?
Она шмыгнула носом: Билл — её любимый брат; всегда им был.
Гермиона стиснула зубы.
— Выживет, я уж постараюсь. Его жизни непосредственная опасность сейчас не угрожает, Джинни. Это всё, что я могу сказать, но прошу, по возможности, старайся успокоить Флер. Ей нужно доходить срок до конца, а если она будет биться в истериках, этого не случится.

— Мы тебе там нужны? Мы с Гарри можем прибыть туда прямо завтра.
Гермиона улыбнулась: друзья у неё и впрямь самые лучшие на свете.
— Нет, спасибо. Там сплошная работа. Я сейчас пытаюсь выжать основное, если не сумею разобраться — оставлю Гарри копии записей.
Заметить, что Джинни напряглась ещё сильнее, не составило труда.
— Что ты имеешь в виду? Куда ты денешься, если не сможешь разобраться?
— Буду с Биллом. Всё, мне пора, Джин. Привет Джеймсу и Гарри, и, пожалуйста, проследи, чтобы он как можно скорее прочитал моё письмо.
— Гермиона, подожди!
— Нет, Джин. Я уже чуть не нарушила клятву, а ты знаешь, что со мной произойдёт, если я это сделаю.
— Ладно. Я постараюсь поддержать Флер, хотя... — она поморщилась. — И почему Билл не выбрал кого-нибудь другого?
— В смысле, того, кто понравился бы нам?
— Ну... да.
— Вроде бы обычно всё устроено иначе. Я считаю, свои желания и потребности надо ставить выше интересов друзей. Если они и вправду нас любят, то всё поймут.

Тут Джеймс вдруг забарабанил кулачками по столу и потянулся за едой. Этот мальчик, как все его дядюшки, был вечно голоден. Джинни сунула ему в рот очередную ложку каши и снова повернулась к Гермионе, проницательно заметив:
— И поэтому ты подружилась с Флер?
— Поначалу, наверное, да, — признала Гермиона. — Но она не совсем та, какой кажется на первый взгляд. А теперь мне и в самом деле пора. До свидания, Джин!
— Пока, Гермиона, и не надейся, что я ничего не заметила!

Гермиона уже вылазила из зелёного пламени, но странная фраза заставила её вернуться.
— Что? Ты о чём?
И Джинни забавно сымитировала интонации подруги:
— «Свои желания и потребности надо ставить выше интересов друзей». Так кто он?
— Кто «он»? — Гермиона изобразила непонимание.
А Джинни, между прочим, всегда была гораздо умнее, чем считали окружающие.
— Кто этот парень, в которого ты втюрилась и который не понравится нам? Он там, с тобой? Вы с ним вместе работаете?
— Великая Цирцея! Как тебе это только удаётся?
— Я тебя неплохо знаю, — ухмыльнулась Джинни. — И перестань тянуть время. Кто он? Какой-нибудь красавчик-ликвидатор? Или он местный?
— Нет, он не ликвидатор заклятий, и я тебе ничего не скажу.
— Гермиона!
— Нет. Правда. Не скажу. В любом случае, между нами особо ничего и не было.
Улыбка Джинни растянулась и стала плутоватой.
— Нет, но тебе бы этого хотелось, да?
— В обозримом будущем это маловероятно, и поэтому, Джинни Поттер, мне нужна информация от Гарри. Всё, мне действительно нужно идти. Пока.

Она прервала связь, но так и осталась сидеть на коленках. Неотложных причин для поспешного окончания разговора не было — только талант Джинни выуживать её, Гермионы, тайны. Если не считать тот кошмарный год в школе под знаменем гормонов и ревности и год, когда Гермиона с Роном расстались и его сестра не знала, чью сторону принять, они с Джинни дружили с самого детства. Так что утаить от неё что-либо казалось невозможным.

Не вставая с колен, Гермиона решила заодно нанести ещё один, не очень приятный визит.
— Гринготтс, лондонское отделение, Богрод.
Она бросила в огонь горсть дымолётного порошка и снова сунула голову в печь. Богрод, казалось, даже не шелохнулся с их последней встречи: голова склонилась над пергаментом, перо зажато в непропорционально огромной руке.
— Итак, Грейнджер, — произнёс он, обратив наконец на неё внимание. — Разобрались с Уизли?
— Пока нет, но в деле наметился прогресс. Я выслала коллеге запрос и надеюсь, что эти сведения нам помогут.
— А Уизли?
— Без перемен. Билл по-прежнему в исцеляющей коме вместе с остальными.
Богрод сдержанно кивнул.
— Место раскопок, похоже, весьма многообещающее, — продолжила Гермиона. — Хотите, чтобы я помогла...
— Нет. — Богрод нахмурился. — Гринготтс уже вложил в этот проект больше, чем следовало. Ограничьте своё участие полученным изначально заданием.
— Хорошо.
— И, Грейнджер, в следующем отчёте я жду от вас большего.
Он прервал связь так же резко, как делал почти всё остальное. Грубость всё-таки — суть гоблинов. Гермиона раздражённо стиснула зубы. Она прибыла на объект всего — сколько? — три, нет, четыре дня назад.

Она вернулась за стол и снова просмотрела пергамент, над которым работала перед завтраком. В нём содержалось краткое изложение текущей ситуации, кое-какие догадки о месте раскопок и его истории, а также предположения насчёт raison d'etre призрачного сфинкса. Она ещё раз подчеркнула слова «призрак» и «сфинкс».

Гермиона вздохнула и решила узнать, не нужна ли Пенни помощь в лаборатории.

Солнце уже вовсю палило, а ведь до полудня было ещё далеко. Гермиона уже предвкушала блаженство охлаждающих чар, которые бесперебойно регулировали температуру в подземном коллегиуме, но магическая обитель встретила её криками о помощи. В сторону южного коридора сломя голову бежало несколько человек.
Внезапный ужас, шептавший, что что-то случилось с Северусом или Биллом, словно пришпорил и её, и Гермиона бросилась следом. Пробегая через гипостиль к заблокированному концу коридора, она выхватила из рукава палочку.

Однако чп ждало её не в лазарете.

Если коллегиум построен по тем же архитектурным принципам, что и другие сооружения того периода по всему Египту, — с лёгким доступом к маггловским храмам, то, по расчётам Аймана Мубарака, за обрушенным коридором должна была оказаться ещё одна огромная камера. Так вот, в то время, как Гермиона с превеликим наслаждением поглощала фул медамес, команда археологов обнаружила вход во внутреннюю залу, и почти сразу всё пошло наперекосяк.

Гермиона пролетела мимо лазарета, даже не удостоив взглядом яркие иероглифы, изображавшие учеников за чтением, опытами или на лекциях. В маггловских коллегиумах после комнат за гипостилем обычно следует внутреннее святилище храма, и именно туда бежала Гермиона.

Из-за множества заклинаний в тупиковом конце коридора было так же светло, как на улице, и Гермиона увидела Люциуса и Аймана. Чуть дальше за ними двое волшебников из команды с бешеной скоростью совершали пассы палочками: они пытались расчистить что-то на полу. Задыхаясь от бега, Гермиона подошла ближе, чтобы беспрепятственно на это взглянуть.

Они откапывали не артефакт. Это был человек.

Точнее, Эдуард Делакур, фотограф команды, с которым она познакомилась на том памятном ужине. Бедняга оказался по середину груди погружен в сплошной камень, и чем больше усилий прикладывали волшебники, чтобы его оттуда вытащить, тем глубже Эдуард уходил в пол. Он не разговаривал, но на лице легко читались ужас и боль. Глаза его были крепко зажмурены, сухожилия на шее ярко выделялись; Гермиона заметила, как сократились его бицепсы, — он пытался вызволить руки из камня.

— Что случилось? — спросила Гермиона. Её чуть занесло от резкой остановки, и сердце свою гонку ещё не закончило.
Никто не обратил на неё внимания. Айман выкрикивал указания рабочим, его ассистент занимался утилизацией выдолбленного песчаника, а Люциус, нахмурившись, наотмашь бросал заклинание за заклинанием, надеясь освободить молодого фотографа.
Кроме той заварушки в Отделе Тайн, когда Пожиратели Смерти чуть не прикончили бравых бойцов Отряда Дамблдора, Гермионе не доводилось видеть Люциуса Малфоя в действии. В тот раз у неё сформировалось весьма нелестное представление о его способностях: в конце концов, Малфой и его сотоварищи не справились с горсткой подростков. Однако сейчас её точка зрения претерпела кардинальные изменения. Палочкой Люциус владел потрясающе виртуозно. Эта мысль, тем не менее, вернула Гермиону к насущной проблеме: ни его действия, ни старания команды не могли отменить эффект проклятья, в которое попались археологи. Даже напротив.

— Стоп! Все остановитесь! — крикнула она, и снова осталась незамеченной. — Люциус! — пронзительно взвизгнула она и, наконец, добилась нужного эффекта.

Люциус замер, не доведя очередной резкий взмах палочкой до конца и развернувшись к ней полубоком, произнёс, как никогда, резко и грубо:
— Некогда терять время, Грейнджер!
— Я знаю, но вы ему ничем не помогаете! Все немедленно остановитесь! Вы хороните его заживо.
Тут земля под Эдуардом и вокруг него вдруг стала разжижаться, влажно поблескивая на ярком свету. Ближайший к нему рабочий провалился в зернистую жижу, а фотограф увяз по шею. Второй волшебник закричал от ужаса.
— Петрификус Тоталус! — воскликнула Гермиона. Оглушающее проклятье обездвижило обоих жертв.
Айман крутанулся, вмиг оказавшись лицом к ней, и практически выплюнул:
— О Амон-Ра, во имя заходящего солнца! Что ты творишь, глупая женщина?
Глаза Гермионы округлились, и она инстинктивно шагнула назад, оборонительно подняв палочку.
— Нельзя бороться с этим проклятьем — вы только усиливаете его эффект.

Айман открыл рот, чтобы снова закричать на неё, но в этот миг Люциус взмахнул палочкой — движение, знакомое даже школьникам, — и начальник раскопок умолк на полуслове. Заклятие немоты.
Глаза Аймана полезли из орбит, в ярости он попытался выхватить свою палочку. Губы его шевелились, но слов не последовало.
— Мисс Грейнджер права. — Авторство замечания оказалось неожиданным: оно принадлежало ассистенту Аймана.
Гермиона повернулась к нему, силясь припомнить имя молодого человека. Она всегда считала его безмолвным секретарём, приложением к более заметной фигуре начальника.
— Благодарю... — промолвила она и, сконфузившись, замялась.
А он неожиданно улыбнулся; белоснежные зубы очень красиво контрастировали со смуглой кожей.
— Алекс, — закончил он. — Алекс Розье.
Её глаза расширились от удивления, и на лице волшебника заиграла понимающая ухмылка.
— Моя мать была египтянкой и сама происходила от смешанного брака. Отец это скрывал. Когда его приговорили к сроку в Азкабане, мама сбежала и привезла нас с сестрой сюда, жить с её родителями.
— Я не знала, — ответила Гермиона. — Прошу прощения, если обидела вас.
— Нисколько. — Он жестом указал на угодивших в ловушку мужчин. — Вы правы насчёт проклятья. До тех пор, пока вы не сказали, я и не понимал, что наши усилия бесплодны. А потом вспомнил, что читал об этом в школе. — Улыбка Алекса расползлась шире, и Гермиона решила, что его вся эта ситуация почему-то веселит. — После ЖАБА я изучал археологию в Оксфорде, — пояснил он. — Хотел пойти по стопам дедушки. — Он с нежностью посмотрел на Аймана, но следующий вопрос задал уже серьёзным тоном: — Вы знаете, как обратить проклятье, мисс Грейнджер?
— Узнаю, когда наверняка установлю разновидность чар этой ловушки.

Она сделала шаг вперёд, благодарно улыбнувшись Алексу. Тот спокойно велел второму, до смерти перепуганному, рабочему подождать в гипостиле и занял своё обычное место возле возмущённого дедушки.
— Я передам Северусу, что у него появился соперник, — заметил Люциус, подойдя ближе к Гермионе.
Она нахмурилась и направила палочку на песчаные блоки. Невербальное Фините Инкантатем. Совершенно бесполезное.
— Ну разумеется, не так просто... — пробормотала она себе под нос.
Со сторона Люциуса послышался сдавленный смешок.
Стремительной, непрерывной очередью Гермиона сотворила ещё три заклинания. Элементом последнего было отрывистое крюкообразное движение, в результате которого из кончика палочки вырвались голубые искры, упавшие на пол из песчаника и опоясавшие обеих жертв светящимся кругом. Она закусила губу и палочкой стукнула по левой ладони.

Люциус со своего места не двинулся, но вот Айман и Алекс отошли на несколько ярдов. Алекс что-то говорил деду на арабском. Что ж, по крайней мере, не вмешиваются.
— Вы знаете, что это? — спросил Люциус.
— Да. — Гермиона подняла на него взгляд. — А вы разве нет? — Губы его сжались в тонкую линию, и она смягчила несколько грубый выпад, сказав: — Наверное, сейчас не время дразнить вас шутками на тему Тёмных Искусств и экспертов по ним. Это Проклятье зыбучих песков, довольно неприятное и опасное заклинание. Ну, вы и сами видите. Оно широко использовалось для защиты захоронений примерно во времена Основателей Хогвартса.
— Вы сможете его дезактивировать? — спросил он.
— Да, но на это уйдёт время, а у Эдуарда его почти не осталось.
Откуда-то сзади взволнованно выступил Алекс Розье:
— Вы ему не поможете?
— Конечно же, помогу. Просто придётся пойти в обход. — Прикусив губу, она погрузилась в размышления, а Алекс принялся беспокойно нарезать круги вокруг. Успокоился он, только когда Люциус сердито на него зыркнул. — Это возможно, — наконец вынесла вердикт Гермиона. — Нужно переместить заклинание с одного блока на другой. Затем второй камень можно будет перенести в какое-нибудь защищённое место и на досуге уже окончательно с ним разобраться. Как только осуществим первый этап, появится возможность с минимальным риском извлечь застрявших.

Люциус пробормотал что-то о кошмарном сне и пациентах, но велел Алексу подготовить подходящий камень. Молодой человек бегом пустился в сторону предкамеры.

— Куда? — спросила Гермиона, осторожно обходя опасное место по периметру, указанному диагностическим заклинанием, и с облегчением выдохнула, когда поняла, что опасный очаг полностью локализован.
— Прошу прощения?
Она повернулась к Люциусу лицом.
— Куда вы хотите, чтоб я перенесла камень?
— Я бы выбрал место прямо под сфинксом, — изогнул Люциус губы, но это нисколько не походило на улыбку.
Несмотря на всю тяжесть сложившейся ситуации, Гермиона рассмеялась.
— Сфинкс — призрак. Кроме того, скорее всего именно она... — ликвидатор замолчала: огромный блок из песчаника летел к ним по коридору, а следом торопилась перепуганная Пенни. Как позже выяснилось, целительница установила на лаборатории Муффлиато и не слышала ни звука из всей творившейся суматохи, пока не закончила следующий этап укрепляющего эликсира.
Однако умолкнуть Гермиону заставило не появление Пенни и не отделившийся от пола камень. Сразу за целительницей она увидела ярко-красный дымящийся конверт: между колонн гипостиля лавировала экспресс-сова, направлявшаяся прямо к Гермионе.
Девушка застонала.
— Что? — спросил Люциус.
С чувством мрачного предвкушения Гермиона вскрыла конверт — смысла оттягивать неприятное и, вполне вероятно, постыдное дело не было. Вопиллеры имели обыкновение вспыхивать, если не уделить им должного внимания.

Эрмиона Грейнджер! Где мой муж? — узкий коридор наполнился голосом Флер Уизли, Звук отражался от стен и усиливался эхом. Все разом вздрогнули. — Если ты не вернёшь его домой в ближайшие три дня, я тебя найду и напомню, что значит столкнуться с внучкой вейлы! Comprend-tu? — Послышались всхлипы, и голос Флер задрожал. — П'гошу, Э'миона, пожалуйста, пришли его домой. Он мне очень нужен.

И вопиллер рассыпался дымящимся конфетти.

Гермиона обхватила себя руками и наклонилась так, чтобы волосы скрыли лицо. Она не хотела, чтобы кто-то становился свидетелем её слёз. Какими бы захватывающими ни были работа в поле и решение сложнейшей головоломки, реальные последствия неудачи были гораздо страшнее, чем ей хотелось бы думать. Она сумела справиться со слезами, сосредоточившись на текущей проблеме.

Гермиону настолько поглотила нахлынувшая боль, что она не обратила внимание на то, что мимо проплыл каменный блок и опустился рядом с линией, отмечавшей границу проклятья, и не заметила, как Люциус махал остальным, прося отойти подальше.
— Мисс Грейнджер, — позвал он, а когда ответа не последовало, сказал: — Гермиона, я знаю, ты...
— Нет! — яростно воскликнула она.
— Нет?
— Не надо пичкать меня всякими банальностями... Я... я не допущу, чтобы из-за бесплотной мифической дряни Билл не увидел, как появится на свет его сын, — горячо заявила она, поспешно вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Не допущу, чтобы дурацкое геройство Северуса пропало зазря, не допущу, чтобы разбились вдребезги мечты Пенни о счастливом замужестве, и... и... — она отвела взгляд, невидящим взором уставившись на красочные изображения повседневной жизни когда-то знаменитого волшебного коллегиума.
— И? — приподнял бровь Люциус.
— И я верну вам сына!
Он улыбнулся. На этот раз улыбка была искренней и удивительно приятной.
— Это было бы в высшей степени отрадно.
Она сделала глубокий вдох и постаралась привести нервы в порядок.
— Пора уже это сделать. Не стану дожидаться ответа Гарри.
— А чего вы ждёте от Поттера?
— Расскажу, когда разберёмся вот с этим.

Она широко расставила ноги и подняла палочку. Опустила веки и сделала медленный, глубокий вдох, а когда открыла глаза, они были как никогда тёмными. И тогда Гермиона произнесла заклинание, мастерски совершая сложные пассы: спираль, поворот, взмах, выпад, резкий удар. — Трансферо!

Камень, пленивший археологов, треснул и выгнулся наружу. Весь коридор, да что там, весь коллегиум, задрожал, с потолка посыпались песок и пыль. Гермиона пропустила мимо ушей испуганные крики окружающих и панику, охватившую всех, кроме Люциуса, который невозмутимо стоял, точно колосс, с палочкой наготове. Она не шелохнулась, подчиняя заклинание своей власти. Палочка в руке дрожала и дёргалась, но проклятье-ловушка постепенно высасывалось из камня у ног ликвидатора.

Эфемерные частички света всех цветов радуги отделялись от проклятого камня, и Гермиона перенаправила всё нараставший поток злого колдовства в новое пристанище. Красочное явление казалось не страшнее радуги, дугой раскинувшейся в небе. Несколько напряжённых минут спустя последняя цветная частичка скрылась в новом каменном блоке, и Гермиона прошептала:
— Терминер!

Она удовлетворённо вздохнула и покрутила головой, разминая скованные плечи и шею.
— Впечатляюще, — послышался из-за её спины голос Люциуса.
Она бросила на него усталый взгляд, походу удивившись искреннему выражению его лица.
— Спасибо, — ответила она. — Оно довольно коварное, к тому же, так долго зрело. Камень можно без опаски перемещать, если, конечно, никому не придёт в голову на него залезать.

На властный зов Люциуса ответил Алекс, который направил палочку на проклятый блок песчаника. Он произнёс то самое заклинание, которое Гермиона в своей жизни выучила первым, и пошёл вслед за камнем по коридору к гипостилю. Остальные, включая Пенни, с широко распахнутыми глазами шарахались по сторонам.

Гермиона заметила ухмылку на лице Люциуса.
— Что такое?
— Похоже, соперник Северуса так и не овладел заклинаниями для первогодок. Любому взрослому волшебнику под силу сотворить Вингардиум Левиоса невербально.
Заступничество за друга одновременно и повеселило, и тронуло Гермиону, и она просто ответила:
— У Северуса нет и не может быть соперников. — И кивнула в сторону жертв ловушки: — Теперь будет достаточно элементарного Заклинания извлечения.
— Позвольте мне, — и Люциус нацелил палочку.
— Сделайте одолжение.
Из дальнего конца коридора послышался оклик Пенни:
— Приведёте их потом ко мне?
— Приведём, — отозвалась Гермиона, и Пенни удалилась в лазарет готовиться к прибытию новых пациентов.

Люциус ловко сотворил заклинание извлечения и вместе с Гермионой осторожно вызволил Эдуарда и рабочего из каменного плена. Как только они доставили двух волшебников в лазарет и уложили их на смотровые кушетки, Гермиона сняла с бедолаг Оглушающее заклинание. Пенни взялась за диагностические чары, а Гермиона вышла в коридор к Люциусу. Там оказались и Айман с Алексом: они оставили камень с проклятьем в тёмном углу гипостиля и уже успели вернуться.
Пока все собравшиеся ожидали заключения целителя, Айман Мубарак обратился к Гермионе:
— Примите мои извинения, мисс Грейнджер. Боюсь, моя тревога взяла верх над хорошими манерами. Прошу, простите мою грубость.
— Всё в порядке. Я понимаю, что вы беспокоились.
— И тем не менее... — продолжал он, но тут в коридор вышла Пенни и заверила, что её пациенты оправятся от последствий неприятного приключения в самое ближайшее время. У Эдуарда были сломана три ребра и левое запястье, но соответствующие заклинания и ночь с зельем Сна без сновидений уже к утру поставят его на ноги.
Её слова вызвали вздох облегчения у всех собравшихся, и Алекс Розье сказал:
— Восхитительное колдовство, мисс Грейнджер. Никогда прежде не видел, чтобы проклятье переносили таким образом.
— Меня научил Билл Уизли.
— Мистер Уизли — самый уважаемый ликвидатор заклятий, — авторитетно заверил Айман, и Гермиона поняла, что он, видимо, сделал комплимент и ей, просто весьма завуалированно и по-шовинистки.
— Да, — негромко согласилась она. — Так и есть. Мне необыкновенно повезло с наставником. — Люциус прочистил горло, напомнив о задолженных объяснениях. — Вы нас извините? — спросила она у Аймана.
— Разумеется.

Гермиона отправилась вслед за Люциусом по гипостилю, мельком бросив взгляд в дальний угол, куда перенесли проклятый каменный блок, и затем в предкамеру. Они пару мгновений молча постояли перед переливающейся баррикадой. Разглядеть отсюда призрачного монстра не представлялось возможным, но они знали: сфинкс там — затаился, поджидает новую жертву.

Новых жертв быть не должно. В этой простой фразе заключалась работа Гермионы. А теперь это дело стало ещё и личным.

Для Люциуса оно носило личный характер с самого начала.
— Для чего вы ждёте мистера Поттера?
Гермиона махнула рукой в сторону магического барьера.
— Не здесь, если вы, конечно, не возражаете.
— Что вы, — отозвался он.
— Один момент, — задумчиво сказала она, посмотрев на коридор, из которого они пришли, а затем на баррикаду, и плотно сжала губы. Достав палочку, она направила её на барьер, удивившись тому, что Люциус, похоже, подумал о том же. Они одновременно добавили дополнительный слой защитных заклинаний: возмущения от Проклятья зыбучих песков могло пошатнуть мощь существующего барьера.

Они пересекли просторную подземную залу и зашагали по лестнице.
— Можем пообедать, — предложил он.
— Только если вы голодны. Не думаю, что смогу сейчас что-то съесть. Пойдёмте в мою палатку.
— От такого заманчивого предложения трудно отказаться, — ответил он, изогнув бровь.
— Паршивец, — бросила она, и Люциус рассмеялся. Когда они покидали пределы иллюзии, скрывавшей коллегиум от магглов, Гермиона наконец ответила на вопрос Малфоя. — Вообще-то я надеюсь, что Гарри уже вернулся. Джинни знает, что дело срочное и, до некоторой степени, что оно касается её брата. Она поторопит Гарри с ответом и, вероятно, заставит его связаться со мной сразу по возвращении. Но ждать я больше не могу. Думаю, придётся обратиться к Минерве.
Люциус едва не отпрянул.
— К Минерве МакГонагалл?
— Да.
— Боюсь, я не в силах уловить связь между призрачным сфинксом и директрисой Хогвартса. Я так понимаю, она больше не преподаёт.
— Вы правы. Она больше не... ай... — Гермиона поскользнулась в грязи и упала бы, если бы Люциус не поймал её за локоть, — не преподаёт.
— Вы в порядке?
— Да, — рассеянно ответила она и тут же повернулась к нему: в глазах плескался азарт. — По-моему, разгадала.
— Что, прямо вот так?
— Как бы невероятно это ни казалось, но да. И благодарить надо вас. Уже дважды вы послужили катализатором.— Она широко улыбнулась, отвернулась и двинулась дальше почти бегом, забыв о сухой, изнуряющей жаре и палящем солнце.
Люциус же, который всегда держал марку и считал неподобающим выглядеть меньше, чем великолепно, — о паре тяжёлых лет своей жизни он намеревался забыть — неторопливо вышагивал за ней.

К тому моменту, как он вошёл в палатку, Гермиона уже разворошила все свитки и пергаменты на обеденном столе. «Ну где же записи Билла?» — мысленно вопрошала она. «Или хотя бы мои заметки с завтрака».
— Мисс Грейнджер? — позвал Люциус. Гермиона его услышала, но мозг был так поглощён поиском пропавших записей, что даже не отреагировал. — Мисс Грейнджер, — вновь позвал он, уже громче. И только когда крикнул: — Гермиона! — она всё-таки заметила.
— Что?
— Подсказка! В чём заключалась подсказка?
— Вы раньше слышали о сфинксах-призраках? — неожиданно спросила она.
— Это она и есть? Подсказка?
— Ответьте на вопрос. Пожалуйста.
Люциус возвёл очи горе, призывая остатки терпения.
— Естественно, я никогда прежде не слышал о сфинксах-призраках. Мы с вами это обсуждали ещё в день вашего приезда. Не могли же вы забыть.
— И не забыла. Ага! — она выудила из вороха пергаментов нужный, с бессвязными пометками Кормака и самой первой записью Билла: «Призрак сфинкса? Призрак?» — Билл тоже ничего не слышал о сфинксах-призраках.
— Я по-прежнему не понимаю, какое это имеет отношение к нашей проблеме.

Люциус стоял в центре комнаты, разглядывая гору записей, оставленных её предшественниками... начиная с дневника Драко и его самых первых заметок, в день проклятья, и первых попыток самолечения. Гермиона исследовала и другие материалы, и помимо трудов Драко, на столе лежала ещё по крайней мере дюжина книг, которых Малфой -старший никогда даже не видел, и из них торчали десятки закладок.
Гермиона на аристократа внимания не обращала. Её взгляд быстро скользил по строчкам, написанным рукой Билла, но когда Люциус подал голос, она всё-таки оторвалась и посмотрела на него.
— Вы настаивали на том, что это сфинкс. Точнее, на том, что раз это сфинкс, то должна быть загадка. Вы были правы: загадка существует. Следовательно...
— Я думаю... В общем, у меня есть теория, и хотелось бы её проверить. Вы читали что-нибудь из этого?
На лице Люциуса отразилась боль.
— Нет. Над этим работал Драко, пока я встречался с представителями Гринготтса, нанимал мистера МакЛаггена и искал Аймана Мубарака с командой. А потом...
— Слишком тяжело? — очень мягко спросила она.
— Да, — сквозь зубы тихо процедил он.
— И у вас был Северус.
— Северус...
— Необыкновенный. Но он разрывался. Перед ним ведь стояла сложная задача: не дать Иссушающему проклятью полностью поглотить Драко и Кормака, а затем и Билла, удержать их на плаву. — Она подняла вверх ладонь, когда ей показалось, что Люциус вот-вот бросится громогласно защищать Северуса. — Я ни в коей мере не преуменьшаю роли Северуса. Он совершенно восхитителен и абсолютно неподражаем. Но его здесь нет, а с вами я не могу нормально обсуждать свою теорию, пока вы не войдёте в курс дела.
— Вы хотите, чтобы я всё это прочитал? Мудрейшая Гипатия, мы просидим тут месяц! — он скептически уставился на стопку книг, и гнев окрасил его щёки пунцовым: — Вы издеваетесь?
— Не так уж там и много, — засмеялась Гермиона. — Кроме того, я подготовила резюме. — Она достала из ближайшей стопки пергаментов свои конспекты. — Держите. Там всего несколько страниц. — А когда он взял, добавила: — Я проверю, вернулся ли Гарри. Если нет, свяжусь с Минервой. Хочу подтвердить свою теорию.
Он приподнял бровь.
— Настолько уверены?
— В своём предположении? Вполне. Однако хотелось бы избавиться от всяких сомнений, а потому мне необходимо ваше мнение. — Она указала на пергамент в его руках. — Прошу, прочтите, пока я занимаюсь каминными разговорами.

Он с достоинством склонил голову в знак согласия. В исполнении любого другого человека этот жест показался бы снобизмом; для Люциуса же он был всего лишь проявлением второй натуры. Гермионе показалось забавным, что блондин снова обошёл тиснённое розами кресло и, как и в прошлый раз, устроился во втором, кожаном.
— У вас найдётся чай? — светским тоном поинтересовался он.
Гермиона посмотрела на стол, на тарелку с остатками завтрака, а затем на гору немытой посуды в раковине.
— Эээ... Пожалуй, я могу его приготовить.
— Всё нормально, — усмехнулся Люциус. — Хотите чаю?
— Эээ...
— Не местного. Настоящего английского чаю.
— О Нимуэ, да! — воскликнула она, но потом поправилась: — Не то чтобы мне не нравился местный чай. Для разнообразия он, конечно, неплох, но...
— Нет ничего лучше идеально настоявшегося дарджилинга с чуточкой молока.
— Да, точно. — Гермиона подошла к пузатой печке. — Мне, правда, нравится эрл грей.
Уголки губ Люциуса изогнулись кверху.
— Его обожала мама, — добавила Гермиона, опускаясь на колени перед печкой, — и он напоминает мне о ней.
Ухмылка Люциуса испарилась с лица.
— Нарциссе он тоже нравился, — признал он. — Никогда не понимал её пристрастия. Возможно, всё дело в половых различиях.
— Наверное, — засмеялась Гермиона. Она набрала горсть дымолётного порошка из глиняной чаши, стоявшей на маленькой полочке возле печи.
— Чосер! — позвал Люциус.
В гостиной появился старый домовой эльф.
— Хозяин? — проскрипел эльф, осматриваясь с видом оскорблённого достоинства, будто его заставили залезть в смердящую лужу первобытной грязи. Гермиона мысленно удивилась тому, что не видела его на званом ужине, но потом вспомнила, насколько застенчивы домовые эльфы.
— Чаю на двоих, — объявил лорд мэнора. — Эрл грей для леди, мне — как всегда.
— Хозяин Малфой желает печенья?
Голова Гермионы при этих словах дёрнулась и показалась из-за печи, и Люциус издал негромкий смешок.
— Думаю, печенье будет в самый раз. Отличное предложение.
Чосер низко поклонился и с громким хлопком испарился.

Гермиона отодвинула заслонку, разворошила угли и бросила дымолётный порошок.
— Министерство Магии. Гарри Поттер, — чётко произнесла она и сунула голову в зелёное пламя. — Гарри! Гарри, ты вернулся?
В кабинете Гарри Поттера было темно, а на его столе всё лежало слишком уж аккуратно. Надежды Гермионы растаяли, словно кто-то отменил Веселящие чары, и она перешла к следующему пункту своего мысленного списка, присвоив в нём Гарри самый низкий приоритет.

Она сделала глубокий вдох, закашлялась от золы, а потом проговорила:
— Хогвартс, кабинет директора. Минерва МакГонагалл!
Взвились языки зелёного пламени, порыв ветра подхватил золу и сажу и разметал волосы по лицу. Справившись с непокорными волосами, Гермиона обнаружила, что перед ней кабинет, в котором она не была уже несколько лет. Со времён Альбуса Дамблдора он сильно изменился. Наблюдения вызвали на её лице улыбку: ни с чем не сравнимый шотландский дух и любимое печенье Минервы, имбирные тритоны, в знакомой вазочке на краю внушительного стола.

За ним как раз сидела пожилая ведьма, ролевую модель которой избрала для себя когда-то давно Гермиона. На первый взгляд, Минерва МакГонагалл выглядела той же подтянутой женщиной, что с детства помнилась Гермионе. Волосы убраны в пучок на затылке, такой же тугой и аккуратный, как всегда, но сейчас в нём стало заметно больше седины, а лицо директрисы избороздили ещё более глубокие морщины. Сердце Гермионы разрывалось между горечью — от того, что старость уже оставила печать на лице кумира её детства, — и счастьем увидеть наконец своего бывшего декана.

— Минерва, — негромко произнесла она, чтобы не напугать столь умиротворённо читающую женщину.
Минерва вздрогнула и повернулась к камину.
— Мисс Грейнджер? Гермиона?
— Да. У вас есть минутка?
— Для тебя всегда найдётся. — Она отложила перо в сторону. — Давно мы с тобой не виделись.
— Знаю. Последнее время столько дел. Постараюсь заглянуть к вам на каникулах.
— Буду рада. — Минерва переменилась в лице. — Что-то дурное случилось?
— У вас всегда был нюх на неприятности, Минерва. Я хотела попросить вас о небольшой услуге. Мне необходимо поговорить с одним из призраков.
— Призраков, — удивилась Минерва. — Зачем?
— Это связано с моим текущим заданием. Я столкнулась с... эээ... некой странностью, и мне бы очень помогла беседа с привидением.
— Могу позвать профессора Биннса...
— Нет! Прошу, только не его.
Минерва рассмеялась.
— Хорошо. Бедняга Кутберт и вправду склонен лить воду галлонами.
— Если вас не слишком затруднит, то лучше Кровавого Барона.
Брови Минервы поползли на лоб
— Не Сэра Николаса?
— У меня мало времени...
— А Сэр Николас изъясняется почти так же пространно, как Кутберт. Хотя он всё же более забавный. — Минерва повернулась к портретам и повысила голос: — Ах, вот вы где, Декстер. Будьте добры, разыщите Барона и попросите зайти ко мне.

Ответа Гермиона не слышала, но когда Минерва поблагодарила собеседника, девушка улыбнулась. Она очень ценила эту помощь и не преминула об этом сказать.
Минерва откинулась назад, сняла очки, положила их на стол и потянулась за печеньем. Похоже, не только Гермионе хотелось чего-нибудь сладкого.
— Я так понимаю, ты сейчас не в Лондоне, где все привычные средства у тебя под рукой?
Гермиона кивнула. Зеленоватая сажа посыпалась с её волос в хогвартский камин.
— В Египте. У нас тут сегодня неожиданно сработала ловушка.
— Ловушки вообще имеют обыкновение срабатывать неожиданно, — фыркнула Минерва. — Уверена, ты быстро с ней разобралась.
— Мне помогла удача.
— И блестящие навыки, Гермиона. Никогда не стоит недооценивать свои навыки. Ты была самой прилежной ученицей. — Гермиона покраснела от похвалы: Минерва обычно всегда была очень сдержанной — тем дороже комплимент из её уст. — Скажи, — начала директриса, — тебе по-прежнему нравится твоя профессия?
Гермиона ответила утвердительно, и следующие несколько минут они провели, миролюбиво болтая ни о чём. Гермиона переменила положение ног и теперь сидела, скрестив ноги. Пришлось набрать ещё горсть дымолётного порошка и обновить связь.
— А, — произнесла Минерва, прерывая рассказ о своём последнем отпуске на острове Корфу. — Вот и Барон. Оставлю вас наедине.
— Ещё раз спасибо, Минерва.
— Пожалуйста, дорогая. Навести меня, когда вернёшься в Британию.
— Хорошо.

Тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за Минервой, и в следующий миг через стену в кабинет просочился Кровавый Барон, такой же равнодушный и устрашающий, как всегда. В ярко освещённой комнате приходилось напрягаться и приглядываться, чтобы видеть призрака, а не внушительных размеров стол из красного дерева, стоявший за ним. Хотя на средневековой мантии тускло мерцали пятна крови — приметное зрелище.
— Спасибо, что согласились поговорить со мной, Барон.
Призрак склонил свою прозрачную, серебристую голову
— Директор попросила меня ответить на ваши вопросы.
— Я не отниму у вас много времени.
— Тогда выкладывай живее, девчонка, — сказал он, и Гермиона едва не рассмеялась — так он напомнил ей угрюмого Северуса.
— Хорошо. Простите. Я... эээ... правда, что только люди могут стать привидениями? Я спрашиваю, поскольку столкнулась с призрачным сфинксом...
— Невозможно.
— Нет, это действительно сфинкс. Я его видела.
— Это невозможно. Ты попусту тратишь моё время.
Он приподнялся, словно готовился улететь сквозь стену, но Гермионе удалось его задержать:
— Нет! — крикнула она — Постойте. Пожалуйста. У меня есть ещё один вопрос.
Ей пришлось вывернуть шею, чтобы видеть привидение, парящее безо всякой поддержки в воздухе. Раньше её это дико нервировало, но после войны и работы в Гринготтсе призраки стали для неё чем-то привычным.
— Другой вопрос, если позволите: если привидение проклянёт живого...
— Это что, шутка?
— Нет, конечно!
— Призракам запрещено проклинать живых.
— Запрещено? Как Непростительные?
Барон чуть склонился в знак согласия.
— Истинно так. Такое событие подорвало бы покой нашего существования.
Гермиона почему-то никогда не представляла слова «покой» и «привидение» в одном предложении, но его мысль уловила. Общество без правил и порядка — чистый хаос.
— Барон, а что случится, если призрак всё-таки проклянёт живого?
Барон взревел и взмыл под потолок.
— Духи завет не нарушают.
— Но если нарушат? — настаивала она.
— Тогда этим занимается совет призраков.
— Есть такой совет? И как он работает?
— Это живых не касается.
По-видимому, Барон счёл аудиенцию законченной. Он взлетел вверх и исчез, просочившись через потолок. Гермиона тяжело вздохнула и прервала связь.

— Получили ответы, которые искали? — спросил из своего кресла Люциус.
— И да, и нет.
Гермиона поднялась на ноги и стряхнула с себя пыль, поморщившись от запаха подпаленных волос. Она подошла к дивану, но вместо этого всё-таки села в кресло с цветами, лицом к волшебнику.
— Итак? — спросил он.
Сбросив туфли, Гермиона подложила под себя ноги и удобно устроилась в кресле.
— Вы прочли конспекты?
Люциус поджал губы.
— Невежливо отвечать вопросом на вопрос.
Она фыркнула.
— Серьёзно, мистер Малфой...
— А куда подевался «Люциус»? Я отчётливо помню, что ещё час назад вы что есть мочи выкрикивали моё имя.
— При чрезвычайных обстоятельствах!
— А что насчёт того, когда... мы уже были снаружи? Там тоже где-то притаились чрезвычайные обстоятельства?
Она одарила его тяжёлым взглядом.
— Оговорилась. А теперь отвечайте на вопрос. Вы прочли?

Он усмехнулся, явно довольный тем, что удалось её позлить.
— Да, конспекты я прочитал. Лаконичные и полные — как и ожидалось. И пожалуйста, зовите меня Люциусом не только при чрезвычайных обстоятельствах и в качестве небрежных оговорок.
— Спасибо, Люциус, — поддразнила она, но затем уже серьёзнее продолжила: — Я практически уверена, что знаю, с чем мы имеем дело, так что Гарри ждать не обязательно. — Заметив нетерпение Люциуса, она ответила на неозвученный вопрос: — Кровавый Барон подтвердил, что только человек может стать призраком, следова...
— Наш сфинкс — никакой не сфинкс.
— Именно, — сказала она, а затем пробормотала: — Так и знала, что это василиск. — Последняя фраза предназначалась Северусу, пусть он и не мог её слышать.
— Прошу прощения? — не понял Люциус, но когда она покачала головой, настаивать на пояснении не стал. — Если это не сфинкс — и кстати, что тогда по поводу загадки? — значит, это иллюзия? Проклятие-ловушка? Что-то наподобие Проклятья зыбучих песков?
— Готова поспорить, что знаю ответ, — ухмыльнулась Гермиона.
Он нахмурился и, подавшись вперёд, ледяным тоном произнёс:
— Намерена играть жизнью моего сына? Жизнью Северуса?
— Не намерена. Даже жизнью Кормака, — заявила она. — Потому и ждала Гарри.
— Я довольно сносно разбираюсь в Тёмных Искусствах, — сухо обронил он. — Почему бы не спросить у меня?
— Дело не совсем в Тёмных Искусствах.
— А в чём ещё, когда речь идёт о не-сфинксе, проклинающем людей? Эта чёртова тварь хотя бы призрак? Может, это вообще фантом.

— Так думал Кормак, — отбросив волосы со лба, заметила Пенни, только что вошедшая в палатку. Такой растрёпанной Гермиона её ещё не видела.
— Ты в порядке? — слегка встревоженно спросила Гермиона.
— Да, спасибо. — Пенни устало опустилась на диван. — Я помогала Айману расчистить ещё одну комнату. Никогда не думала, что пациенты не поместятся в той, что уже есть. — Она тяжело вздохнула. — Только закончила с Эдуардом и Али — так звали рабочего, угодившего в ловушку. Завтра с утра ещё помажу их мазью от ушибов, и можно будет отпускать.
— Уверен, они тебе благодарны, Пенелопа, — сказал Люциус.
Пенни ударила его тёплой улыбкой, но заговорила со своей соседкой по палатке.
— Не представляю, как ты можешь этим заниматься всё время, Гермиона. Честно.
— Такое случается не часто. На самом деле, в моей практике этот случай первый.
— Что теперь? — спросила Пенни.
— Я всё ещё жду Гарри. — Гермиона вперилась тяжёлым взглядом в непритязательную чёрную печку, как будто таким способом можно было вызвать друга. — А после, думаю, надо будет поболтать с нашим не-сфинксом.

— Ты пока даже не имеешь понятия, с чем мы имеем дело, — горячо воскликнул Люциус.
— О-о, напротив, я почти уверена, что знаю, кто это. Надо только просчитать наши дальнейшие шаги.
— Дальнейшие? После чего? — заинтересовалась Пенни.
— После того, как я добуду остаток рецепта зелья, лекарства от Иссушающего проклятья.
Пенни выпрямилась.
— Ты настолько приблизилась к разгадке? Мы провели здесь месяцы.
Глядя на сердитого Люциуса, Гермиона предпочла дипломатичный ответ:
— Без той колоссальной работы, что проделали Драко и Кормак, и в которую внёс вклад Билл, мне бы ни за что не удалось найти решение так быстро.
— Не забудь про Северуса, — произнёс Люциус.
— Я никогда о нём не забываю, — выпалила она в ответ.

Пенни усмехнулась и устремила мечтательный взор на чайник с двумя чашками. Люциус, с ранних лет приученный достойно исполнять роль хозяина, крикнул:
— Чосер!
Раздался хлопок.
— Мастер Люциус?
— Чаю для мисс Кристалл и, пожалуй, что-нибудь на обед. — Бросив взгляд на женщин, он добавил: — И умоляю, никакой местной кухни.
Чосер кривенько улыбнулся, и его зеленоватое лицо приняло весьма озорной вид. Гермиона подумала, что со временем это маленькое создание могло бы ей очень даже понравиться.

Если бы кто-нибудь спросил Гермиону, что подавали на обед в тот последний, показавшийся бесконечным день в ожидании Гарри, ответа бы не последовало. В любом случае, что-то типично английское. И с тех пор каждый раз, когда бы ей не доводилось есть пирог Бэйквелл, она с нежностью вспоминала о Чосере, Люциусе и времени, проведённом в Египте.

________________

Примечание.

(*) Ещё одна загадка из Толкиена. Ответ — темнота.

(**) Война.

 

 

Глава шестая

Сначала подумай о лёгких шагах балерины,
Затем назови парусов середину.
Что лезет в твой ум наперёд?
И что самым последним в загадку придёт?
И под конец скажи, какая буква удивит —
Укажет направленье и время уточнит?
Теперь соедини всё вместе и вслух произнеси,
Что за создание не поцелуешь ты? (*)

 

К вечеру, однако, терпение Гермионы лопнуло, и она всерьёз подумывала попросить у Пенни зелье Сна без сновидений. И всё же вместо этого она вежливо извинилась перед товарищами и отправилась прогуляться по окрестностям храма Мут. То и дело на пути попадались оцепленные квадраты, где маггловские студенты-археологи искали и бережно очищали от песка фрагменты посуды и прочие атрибуты древности. Гермиона осторожно обходила ограждённые участки и в конце концов очутилась в недавно отстроенном портике пьянства, где, как предполагают, во времена правления Хатшепсут проходили ежегодные вакханалии во славу богини Мут.

Через час к ней присоединился Люциус, и вдвоём они прогулялись по аллее сфинксов, в сторону Луксора. Храмовый комплекс был закрыт для посещений, но официальные бэйджи оберегали от слишком пристального внимания маггловской службы безопасности. Какое-то время они в уютном молчании бродили меж руин. Планировка храма поразительно совпадала с расположением комнат в подземном, магическом, коллегиуме. Гермиона сравнивала оба сооружения и прикидывала, сколько ещё всего сокрыто под священным озером.

На закате они наблюдали за птицами, небольшими стайками срывавшимися с берега Ишеру в поисках пристанища для ночлега. И вскоре Люциус и Гермиона отправились к брезентовому тенту, скрывавшему от посторонних глаз магический коллегиум. Всё так же дружно они спустились по лестнице в тусклом свете волшебных огней. Добравшись до подземной предкамеры, Люциус вытащил палочку и наколдовал Люмос. Спустя мгновение начали оживать и зачарованные светильники, зажигаясь друг за другом, против часовой стрелки, и просторная зала наполнилась светом. Малфой жестом попросил Гермиону идти вперёд, а сам пошёл следом, и звук их шагов гулким эхом отражался от древних стен.

Остановившись у магической баррикады, сдерживавшей Не-Сфинкса, он спросил:

— Насколько ты уверена в своей теории?

Гермиона мрачно посмотрела на барьер, а затем перевела взгляд на Люциуса.

— Настолько, что готова рискнуть жизнью.

— Тогда зачем ты ждёшь Поттера?

— Нужно принять кое-какие меры предосторожности, которые могут потребоваться после моей встречи со стражем.

— Например?

— Например, позаботиться о том, как контролировать сфинкса.

— Это не сфинкс.

— Люциус, это и сфинкс, и не сфинкс.

Он нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

Она открыла было рот, но ответить ей не дало облако серебристо-белого пара, стремительно приближавшееся к ним с лестницы. Оно преобразилось, превратившись в крупного оленя, рога которого заявляли всем о его величии. Глаза Люциуса округлились: Патронус остановился перед Гермионой и склонил голову.

Патронус Гарри обычно разговаривал только с тем, кому адресовано послание, но озарившая лицо волшебницы улыбка дала ясно понять, что принесённая оленем весть была и радостной, и ожидаемой. На миг задумавшись, Гермиона вынула палочку и сотворила собственного Патронуса, чтобы тот передал её ответ. По зале весело заскакала серебристая выдра; у баррикады она притормозила, принюхалась, а потом унеслась прочь по лестнице и скрылась из виду.

— Ну ладно. — Гермиона отбросила назад волосы, сделала глубокий вдох и посмотрела на Люциуса. — Готов? — спросила она.

— Что?

— Ты готов?

Люциус моргнул и удивлённо взглянул на неё. В голубых глазах искрилось любопытство.

— Что сказал Поттер? Я так полагаю, это был его Патронус.

— Его, — кивнула Гермиона. — Он подтвердил мои предположения и в случае чего пришлёт сюда подкрепление. Я, в свою очередь, ответила, что это будет весьма кстати.

— Подкрепление? Разве это не выходит за рамки строгого правила Гринготтса — не вмешивать Департамент магического правопорядка?

— Вовсе нет, Люциус. Речь не о людях.

— О гоблинах?

Гермиона улыбнулась.

— Надо было добавить: о неживом подкреплении.

— Грейнджер...

— Гермиона. Я должна звать тебя Люциусом, ты меня — Гермионой.

— Не увиливай, Гермиона, — процедил он сквозь зубы. — О каком подкреплении ты говоришь? И насколько мудро решение идти туда сейчас, а не утром, когда ты выспишься и немного успокоишься?

Такие разумные доводы порядком подорвали её приподнятое настроение.

— Ты и в самом деле думаешь, что я смогу заснуть? Ты бы смог?

Тут он уступил, но вскоре снова перешёл в нападение:

— Так что за подкрепление ты ждёшь?

— Местного представителя Совета призраков. Возможно, не одного.

— Так ты, выходит, уверена, что это призрак?

— О да. Это призрак.

— Но не сфинкс?

Она вздохнула и снова улыбнулась.

— Я уже тебе говорила. И да, и нет. — А затем вдруг перевела тему: — Ты ведь легиллимент, верно?

— Да, я вполне сносно владею этим искусством. А почему ты спрашиваешь?

— Сфинкс не говорит по-английски, и с Северусом она общалась телепатически. Я подумала, может, тебе удастся установить со мной связь на время встречи с монстром. Таким образом, если всё полетит к чертям... — Люциус чуть не подавился, услышав крепкое выражение из её уст, — то ты будешь знать, что там произошло.

Гермиону настолько захватило тревожное предвкушение, что успокоиться никак не получалось. Она хитро улыбнулась Люциусу, позабавившись над его не в меру стыдливой реакцией на грубость.

Он сузил глаза и принялся расхаживать взад-вперёд.

— Твоё предложение настолько безумно в своей глупости, что я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, я вовсе, а точнее, абсолютно, неуверен, что проникновение в твоё сознание с такого расстояния вообще возможно. Во-вторых, если всё и вправду полетит к чертям — какое чудное выражение, между прочим, — презрительно вставил он, — с чего ты взяла, что из-за ментальной связи ничего не произойдёт со мной? — Он остановился и воззрился на Гермиону.

— Об этом я не подумала. Я не легиллимент, а мои навыки в окклюменции едва ли дотягивают до удовлетворительных. Если ты считаешь, что риск слишком велик, мы откажемся от этой идеи и, если что, повторим наш с Северусом приём. Мне бы не хотелось подвергать тебя опасности.

Люциус жёстко на неё взглянул, словно ожидал увидеть на её лице насмешку. Но Гермиона была совершенно серьёзна.

— Я бы хотела попросить Пенни подежурить поблизости, и мне нужна будет палочка. Ты можешь оставаться с Пенни до тех пор, пока...

— Ни в коем случае!

— Люциус, ты не обязан...

Он обошёл её кругом.

— Гермиона, я не хочу, чтобы ты в одиночку встречалась с монстром, независимо от того, сколько у меня ещё доводов и отговорок.

Неожиданно для себя Гермиона подумала, что Люциус нравится ей своим стремлением защищать, и крайне удивилась, что эту защиту он предлагает ей. Насколько противоположными оказались её нынешнее мнение о нём и то, что было каких-то несколько дней назад. Пусть своё влияние оказало отношение Северуса, но всё же дело было в самом Люциусе.

— Так значит, рыцарство ещё не кануло в Лету, — беспечно произнесла она.

— Я предпочитаю думать, что отличаюсь превосходными манерами.

— Безмерно ценю твои манеры, раз уж они не бросают меня на растерзание василиску.

— Василиск?! — воскликнул он.

— Нет! Прости. Всего лишь фигура речи, наша с Северусом шутка.

Он снова принялся наворачивать круги, а Гермиона вынула из рукава палочку из ивы.

— Держа в руках вот эту вещь, зачем, позволь спросить, ты упоминала про палочку?

— Мерлин, — прошептала Гермиона, — ты же не знаешь. Моя палочка...

— Ну конечно, — сказал он и напрягся всем телом: они оба помнили события в Малфой-Мэноре. — Твоя палочка...

—...потерялась во время побега. Мистер Олливандер изготовил для меня новую тем летом.

— И сколько подобных ловушек нас ждёт впереди, если мы продолжим общаться? — в голосе Люциуса послышалась неловкость.

— Думаю, сколько бы их ни было, все они окажутся неожиданными. Мне об этом напомнила Минерва. — Взмахнув ивовой палочкой, Гермиона невербально сотворила Манящие чары, которым когда-то учила Гарри. — Прежде чем мы продолжим, тебе стоит узнать о второй моей палочке.

Люциус сдвинул брови, но когда в руке Гермионы появилась пугающе знакомая палочка из орехового дерева, все хорошие манеры оказались забыты, а рот сам собой приоткрылся от удивления.

— Я использую её для работы, — негром