Предтеча постсимволизма - Иннокентий Анненский 26 страница

1 Набоков В. Указ. соч. Т. 3. С. 51 -52.

странничества с возвращением на родину, переход через ус­ тановленные границы пространства и времени; темы соб­ ственно творчества; художественное воображение - дар, преодолевающий трагические потери, дающий бессмертие. Мир в поэзии Набокова предстает как идеальное отражение душевных интуиций и странствий, смерть становится осво­ бодительницей от тюрьмы тела и грубого быта, от всегдашне­ го двоемирия, сна-яви. Идеи, воспринятые автором из фило­ софии Платона и мистики Сведенборга, русского и французс­ кого символизма, «Творческой эволюции» Анри Бергсона,

«мира как театра» У. Шекспира и Н. Евреинова и других ис­ точников, характерных для интуиций и исканий Серебряно­ го века, своеобразно претворились в поэтике Набокова-по­ эта и Набокова-прозаика.

С 1937 г. он жил в Париже, публиковался в самом извест­ ном журнале русской эмиграции «Современные записки». Немецкая оккупация вынудила Набокова вместе с семьей эмигрировать в США в мае 1940 г. Читал лекции по русской литературе в Стенфордском университете, в 1941-1948 гг. был сотрудником Музея сравнительной зоологии при Гарвад­ ском университете. В 1 945 г. принял американское граждан­ ство, преподавал русскую и европейские литературы в Кор­ неллском университете. С 1 960 г. переехал в Швейцарию (Монтрё), жил в отеле, считая, что писателю-эмигранту не дано иметь своеге дома.

Произведения Набокова не публиковались в СССРдо 1986 г., когда были напечатаны несколько стихотворений и роман

«Защита Лужина».

И в прозе, и в поэзии Набокова чувствуется слияние двух линий - традиций русской классической литературы, вос­ ходящих к Пушкину, и неклассических традиций Серебря­ ного века, что отражается на уровне сюжета и проявляется в изощренном и виртуозном языке автора, его предельном вни­ мании к мельчайшим деталям русской природы и умении их воссоздать.

Мой друг, я искренно жалею того, кто в тайной слепоте, пройдя всю длинную аллею, не мог приметить на листе сеть изумительную жилок,

и точки желтых бугорков,

и след зазубренный от пилок голуборогих червяков.

(1920)

Поэзии Набокова свойственно религиозное умонастрое­ ние, человеческое бытие включается в видимый и невидимый

1"

(потусторонний) мир, одухотворенное знание о тайнах чело-

веческой души осложнено иррациональностью, при этом сти­ хотворения Набокова лаконичны и продуманны, как шахмат­ ная партия (им написаны «Три шахматных сонета»). Как и проза, поэзия отмечена языковой игрой и сознательным от­ ношением к слову и стихотворной форме.

Не издавая до 1 950-х гг. после сборников «Гроздь» и «Гор­ ний путь» отдельных поэтических книг, Набоков включает свои стихотворения в сборник «Возвращение Чорба. Расска­ зы и стихи», вышедший также под псевдонимом Сирин в бер­ линском издательстве «Слово» и включавший 24 стихотворе­ ния. Стихотворение «Расстрел» приоткрывает внутреннюю трагедию поэта-изгнанника:

Оцепенелого сознанья коснется тиканье часов, благополучного изгнанья я снова чувствую покров.

Но, сердце, как бы ты хотело, чтоб это вправду было так: Россия, звезды, ночь расстрела и весь в черемухе овраг!

(Берлин, 1 927)

Следующим сборником была итоговая книга «Стихотво­ рения 1 929- 1951», вышедшая в парижском издательстве

«Рифма» в 1952 г. и включающая 12 стихотворений и три по-

эмы. Мастерство Набокова-поэта позволяет передать давние впечатления в живой и волнующей конкретности навсегда исчезнувших примет и реалий русской усадебной дореволю­ ционной жизни. В стихотворении «Вечер на пустыре» (Бер­ лин, 1 932) возникает прошлое, «увеличенное памятью»:

Молодое мое одиночество

средь ночных, неподвижных ветвей; надрекой изумление ночи, отраженное полностью в ней;

и сиреневый цвет, бледный баловень этих первых, неопытных стоп, освещенный луной небывалой

в полутрауре парковых троп.

Под псевдонимом Вас. Шишков, введшим в заблуждение некоторых особо пристрастных к Набокову критиков, было опубликовано стихотворение «К России». В строке «". сквозь траву двух несмежных могил» из стихотворения «Отвяжись, я тебя умоляю".» (Париж, 1 939) автором передана и истори­ ческая драма России, расколовшейся на метрополию и диас­ пору, и семейная драма Набоковых. Горячо любимый отец, убитый террористами в момент покушения на П. Милюкова (В. Набоков прикрыл его своим телом и был смертельно ра­ нен), был похоронен в Тегеле, близ Берлина в 1922 г., мать писателя, Е. Набокова (в девичестве Рукавишникова) была похоронеf!а в 1 939 г. в Праге.

Отвяжись, я тебя умоляю!

Вечер страшен, гул жизни затих.

Я беспомощен. Я умираю

от слепых наплываний твоих.

Тот, кто вольно отчизну покинул, волен выть на вершинах о ней, но теперь я спустился в долину,

и теперь приближаться не смей.

<".>

Но зато, о Россия, сквозь слезы, сквозь траву двух несмежных могил,

сквозь дрожащие пятна березы, сквозь все то, чем я смолоду жил,

дорогими слепыми глазами не смотри на меня, пожалей, не ищи в этой угольной яме, не нащупывай жизни моей!

Ибогодыпрошли и столетья, и за горе, за муку, за стыд -

поздно, поздно! - никто не ответит, и душа никому не простит.

Любовь к России, которая была, не распросfгранялась на «со­ ветскую сусальнейшую Русь (из стихотворен:Ия «Каким бы по­ лотном батальным не являлась".»), в которой царили «мерзость, жестокость и скука немого рабства». В стихотворении «Роди­ на» (1 927), которое не включалось автором в прижизненные из­ дания, создается образ бессмертной России, которая «везде»:

Но где бы стезя не бежала, нам русская снилась земля. Изгнание, где твое жало, чужбина, где сила твоя?

Мы знаем молитвы такие, что сердцу легко по ночам; и гордые музы России незримо сопутствуют нам.

Книга «Poems and ProЫems», вышедшая в Нью-Йорке­ Торонто в 1 971 г., содержала 39 русских стихотворений, на­ писанных в разные годы, с параллельными английскими пе­ реводами. В книгу вошли также 14 английских стихотворе­ ний и 18 шахматных задач, что было объяснено в предисло­ вии автором: шахматный композитор сродни поэту, так как должен обладать «оригинальностью, выдумкой, краткостью, соразмерностью, сложностью и блистательным притвор­ ством»1. В сборник включено стихотворение, ставшее «зер-

1 Набоков В. Круг.Л., 1990.С.521.

Серебряный век и русское зарубежье (первой волны)

ном» романа «Лолита» под названием «Лилит», в котором вос­ производится гностический сюжет о пра-Еве, повернутый в сторону сновидческой и сюрреалистичной эротики. Этому стихотворению противостоит (по принципу диптиха) стихот­ ворение {< Какое сделал я дурное дело», перекликающееся со стихотворением Б. Пастернака, написанного им в связи с при­ суждением ему Нобелевской премии, которую он по идеоло­ гическим причинам не мог получить, а на родине был подвер­ гнут остракизму со стороны партийных чиновников и интел­ лигенции. Пастернак писал:

Что же сделал я за пакость,

Я, убийца и злодей,

Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей.

Набоков, переживший общественный «суд» над романом

«Лолита», иронично и провидчески констатировал в стихот­ ворении о своем писательском пути (Сан-Ремо, 1 959):

Какое сделал я дурное дело, и я ли развратитель и злодей,

я, заставляющий мечтать мир целый о бедной девочке моей?

О, знаю я, меня боятся люди,

и жrут таких, как я, за волшебство, и, �к от яда в полом изумруде,

мрут от искусства моего.

Но как забавно, что в конце абзаца, корректору и веку вопреки,

тень русской ветки будет колебаться на мраморе моей руки.

Набоков - мастер стихотворных переводов. Им были пе­ реведены с английского и французского на русский Р. Брук,

П. Ронсар, Д. Байрон, Ш. Бодлер, А Мюссе, А Рембо, У. Шек­

спир и с русского на английский А Пушкин, М. Лермонтов,

«Слово о полку Игореве».

Самый полный сборник стихотворений Набокова - «Сти­ хи» (1 979), вышедший посмертно в Анн Арбор, Мичиган, в издательстве «Ардис» с предисловием В. Набоковой, вклю­ чал также стихотворения из его рассказов и романов. Умер Набоков в Лозанне, похоронен в Монтре. На его могиле про­ стая надпись: «В. В. Набоков. Писатель». Творчеству этого поэта, прозаика, драматурга, переводчика и критика уделя­ ется большое место в современных исследованиях как на За­ паде, так и в России.

Сочинения 11

� Набоков В. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1990.

�

НабоковВ. Собрание сочинений русского периода:. В 5 т. СПб.,

� Набоков В. Круг. Л.,1990.

Литература

Алексанgров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика. СПб., 1 999.

Носик Б. Мир и дар Владимира Набокова. СПб., 1 995.

Владимир Набоков: Pro et contra. Личность и творчество Владими­ ра Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и ис­ следователей: В 2 т. СПб., 1 997; 2001.

А.С. Пушкин и В.В. Набоков / Материалы междунар. науч. конф.

СПб., 1 999.

 

 

 

РУССКИЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ АВАНГАРД

ЗА РУБЕЖОМ

 

Развитие русского литературного зарубежья шло в различ­ ных направлениях. Неклассические традиции русского фу­ туризма нашли своих продолжателей. Некоторые поэты фор­ мировались как художники-авангардисты еще в дореволюци­ онной России (И. Зданевич), некоторые подхватили знамя футуризмауже в условияхрусского Парижа. Такие поэтичес­ кие объединения, возникшие в Париже в начале 20-х гг., как

«Палата поэтов» (1 921- 1 922), «Гатарапаю> (1 922-1 923), «Че­ рез�> (1 923- 1 924), куда входили А. Гингер, Б. Поплавский, Б. Божнев, Г. Евангулов, В. Парнах, М. Талов, С. Шаршун, М. Струве, В. Познер, а также поэты Д. Кнут, А. Юлиус, И. Рискин и др., были ориентированы прежде всего на опыт русского и европейского авангарда - этот вектор развития воплощен в творчестве Б. Поплавского, И. Зданевича, С. Шар­

АвангардисТСl)Ие русские литературные группы сотрудни­ чали как с французскими дадаистами и сюрреалистами, так и с советскими поэтами, представляющими левый авангард. Один из вечеров «Палаты поэтов» (21 декабря 1921) был посвящен творчеству Шаршуна и искусству дадаизма. Груп­ па «Через» была создана по инициативе И. Зданевича и ре­ дактора авангардистского журнала «Удар» С. Ромова. Идея создания группы возникла на банкете, устроенном Зданеви­ чем и Ромовым в честь приехавшего в Париж Маяковского (24 ноября 1 922). Название «Через» в представлении его уча­ стников означало: «Через все препятствия, Через всю Евро-

пу, Через границы, Через время и пространство, Через всё и вся и прочее, и прочее, и прочее в том же динамичном духе - вперед для осуществления миссии русского искусства» 1• В литературных вечерах русского авангарда участвовали французские известные и малоизвестные поэты: П. Элюар, С. Арно, Ф. Супо, П. Реверди, Ж. Рибемон-Дессень, В. Гюи­ добро.

1'

В 1 930-е гг. в СССР происходит ликвидация авангардистс­ ких литературных групп. В это время в русском зарубежье еще развивается группа формистов, приверженность к аван- гарду проявляется в «маньеризме» Ю. Иваскаи других поэтов.

 

Илья Зданевич

Одним из самых смелых и радикальных авангардистов, поэтом-заумником, был Илья Михайлович Зданевич (1 894, Тифлис - 1 975, Париж), - поэт, прозаик, драматург, искус­ ствовед, график, теоретик искусства, организатор литератур­ ных групп, экспериментатор издательского дела. В 191 1 г.

В Санкт-Петербурге он познакомился и сблизился с А Кру­

ченых, позже с В. Маяковским и Вел. Хлебниковым. Радикаль­ но-новаторские футуристические идеи заразили тогда еще юного гимназиста и определили его творческие устремления. Вступив в переписку с Ф. Маринетти, Зданевич пропаганди­

ровал его манифесты и стал одним из авторов манифеста «лу­

ЧИСТОВ». В 1913 г. Зданевич издал первую книгу о живописи М. Ларионова и Н. Гончаровой. Выступал в кафе «Бродячая собака», написал первую драму на заумном языке «Янко Круль албанскай»2• Различал футуристов и «заумников», от­ нося себя к «заумникам». В Тифлисе, где Зданевич оказался в

1 Юлиус А Русский литературный Париж 20-х годов // Современ­ ник (Торонто). 1 966. No 13. С. 88.

2 Зgаневич И. Янка Круль Албанский // Поэзия русского футуриз­ ма. С. 522-531.

Русский поэтический авангарg за рубежом

1917 г., он вместе с А Крученых организовал «Синдикат фу­ туристов» и вместе с А Крученых и И. Терентьевым - груп­ пу «41°».

В 191 6-1922 гг. Зданевич создал драматический цикл из пяти пьес в футуристическом духе - «Аслаабличья». Автор ищет праосновы языка, создает «заумь», схожую с детским лепетом, занят поиском того смысла, который еще не был бы выговорен. В черновиках остался вариант текста, в котором Зданевич подытоживал путь русского модернизма: «Мы гро­ зились перевернуть мир, перестроить землю и прославляли новый дух. Росчерками пера создавали шедевры, писали по­ эмы в три слова и выпускали книги из белых страниц. Потом во всех этих случайностях, кляксах и разбитых стеклах мы нашли законы и стали строить. Мы ушли в мир абстракций и игры ума, игры звуков, игры слов и идей. И вот теперь мы зна­ ем, что все осталось на своем месте и все осталось всем. Мы знаем, что вся наша молодость была ни к чему, и напрасно кля:Лся я победить, потому <ho был молод.

Эта книга зака1:1:чивает второй период моей работы, вто­ рой период модернизма. Идеи шрифта «зауми» доведены в этой книге до высшего развития и совершенства. Это не уга­ сание. Это высшая точка, и, достигнув ее, я бросаю этукнигу. Прощай, молодость, «заумь», долгий путь акробата, экивоки, холодный ум, все, все, все»1•

В 1 920 г. Здане8ич уехал из Грузии в Константинополь, где начал писать «Ледантю фарам»2, затем переехал в Париж, где поставил себе творческой целью «соединить русский и фран­

цузский авангард»3• Во Франции он быстро сблизился с дада­ истами А Бретоном, П. Элюаром, Т. Тзара. В своих докладах рассказывал о русском футуризме, о тифлисской группе, но

1 История русской литературы: ХХ век: Серебряный век. С. 582.

2 См.: Зgаневич И.М. Письмо к В. Маркову // Ежегодник рукопис­ ного отдела Пушкинского Дома на 1994 г. С. 308.

3 Жаккар Ж. Ф. Даниил Хармс. М., 1999.С.420.

французские поэты-авангардисты приняли его «как одного из своих, не замечая его самобытности»1•

Большое значение имела деятельность Зданевича по орга­ низации группы «Через». В Париже он стал секретарем Со­ юза русских художников. Под псевдонимом Ильязд (с 1923) он продолжал литературное творчество. В 1 923 г. вышла пос­ ледняя из его пяти заумных пьес цикла «АслааблИчья» - «ли­ дантЮфАрам», продолжающая традиции звуковой зауми. Издание это стало известным как типографский шедевр. А. Маркович отмечал, что книги Зданевича, изданные тира­

жом 60-80 экземпляров, - «настоящие ш�девры гармонии

в том, что касается подбора шрифтов, бумаги, расположения текста на странице, илстраций, выполненных его друзья­ ми - П. Пикассо, Миро, Браком, Джакометги, Сюрважем»2• Летом того же года Зданевич пишет роман «Парижачьи», в котором зауми придается также главенствующее место, а в конечном счете остается неясной и интрига романа. С сере­ дины 1930-х гг. Зданевич пишет сонеты, в которых синтези­ рует принципы символизма и сюрреализма. Испытывая вли­ яние поэтики Крученых, сам Зданевич в какой-то мере по­ влиял и на Б. Поплавского (в архиве Зданевича найдены сти­ хи, подаренные Поплавским, который разошелся со Здане­ вичем на почве различного понимания путей творчества. «Я проклинаю Вашухрабрость», - писал он в письме3).

Именно Зданевич был среди тех, кто открыл гениального

примитивиста Н. Пиросмани. Творчество поэта русского за­ рубежья и творчество грузинского художника в своих прин­ ципах были близки: они основывались на началах «детского»,

«чистого» сознания. С 1923 г. Зданевич отходит от экспери-

1 Гейро Р. Предисловие // Ильязд. Парижачьи. Т. 1. М.; Дюссель­ дорф, 1994. С. 17.

2 Маркови ч А Илья Зданевич (Илиазд) // История русской литера­ туры: ХХ век: Серебряный век. С. 578.

3 Поплавский Б. Покушение с негодными средствами. М.; Дюссель­ дорф, 1997. С. 32.

 

 

Русский.поэтический авангарg за рубежом

ментирования в области искусства слова, работает перевод­ чиком в советском посольстве в Париже, а затем художни­ ком по ткани у Кока Шанель. В 1930 г. вышел роман Зданеви­ ча «Восхищение», на который положительной рецензией ото­ звался князь Д. Святополк-Мирский. Собрание 76 сонетов Зданевича под названием «Афат» вышло с иллюстрациями П. Пикассо (тиражом 64 экз.).

А. Маркович, разбирая сонеты Зданевича, отмечает: «Не­ прерывность движения в первых стихотворениях поэта, где свобода и дерзость юности покоряют мир, наталкивается на непреложность законов четырнадцати строк сонета. Когда все в мире движется, идвижется с равнодушием к человеку, нуж­ но, чтобы хоть что-то осталось неизменным, один микрокос­ мос, однакаменная глыба, похожая на метеорит. Илиазд уеди­ няется, замыкается в тишине и вступает в сонет. В сонет, ко­ торому он передает, раскрывая его внутренний смысл, свое буйство, свою ярость созидания:

В руке влажнеют лишние ключи стою и медлю ощутив потерю что вы ушли в сияние ночи

и ведаю и все еще не верю Прислушиваюсь сердце не стучи

надеждами малейший отзвук мерю

идуr неслышно звезды на вечерю еня терзает ежечасныи клюв

переношу и двери не толкнув померживаю слабые цветы

Участок стерегу жилищ дремотных где отпечаток Вашей красоты

покоится на скомканных полотнах

Конфликт возникает в результате противоречия между жесткостью традиционной формы и той свободой, которую Илиазд в нее вкладывает» 1• Последняя книга Зданевича «Бу-

 

1 История русской литературы: ХХ век: Серебряный век. С. 584.

строфедон в зеркале» (1 97 1) построена как обычное письмо, но отраженное в зеркале: «И С Ч Е З Л И / илз ечсю>. Одиоз­ ным фактом культурной жизни русского зарубежья стала речь Зданевича в Сорбонне (12 июня 1 924) по случаю 125-ле­ тия рождения А. Пушкина. Она не была допущена юбилей­ ным комитетом к оглашению и разошлась в списках. О ней упоминает П. Милюков в своей книге «Живой Пушкин». Эта речь передает отношение модернистов-авангардистов к на­ следию Пушкина. Приведем ее (в отрывке) как образец, от­

личный от академического пушкиноведения. Зданевич счи-

•

тал, что «посредственность распорядилась великим именем,

канонизировала его и сделала А.С. Пушкина орудием худшей литературной реакции. В течение годов дело этого непринуж­ денного революционера, жизнерадостного смельчака <... > невоспроизводимого, непереводимого служило и служит до сих пор, чтобы душить все молодое, все буйное, каким он был сам, все свободное от литературных приличий и беспощадно тормозить эволюцию русской поэзии.

С этой монополией реакционеров на А.С. Пушкина мож­ но было бы бороться. Но ей на помощь приходит индустрия, вернее спекуляция, пухнущая с каждым днем, так называе­ мый пушкинизм. Этой толпой евнухов, нежнейший, мудрый и легкий, влюбленный Дон-Жуан, поэт разобран, заприходо­ ван, сообразно их убожеству, обезличен, обесчещен, точно поэзию можно рассматривать в микроскоп, будто близору­ кость способна что-либо различить в этом блеске, не видя дальше собственного носа, когда в А.С. Пушкине эти господа ничего не находят, кроме отражения их желтых вкусов и идей. Нужно жить в России, чтобы оценить высокий комизм и печальные плоды этого предприятия. И мы не присоединяем­ ся к напыщенному юбилейному хору. Когда традиция хочет укрепить за А.С. Пушкиным угодную ей репутацию, мы мо­

жем только оплакивать поэта»1 •

 

1 Речи о Пушкине. 1880-1960-е годы. М., 1 999. С. 184.

Сборник сонетов Зданевича на французском языке

«Rahel» (1 941) вышел с иллюстрациями П. Пикассо. Зданевич был знаменит в русском зарубежье. Он продлил линии рус­ ского авангарда и сделал их достоянием европейской культуры.

Сочинения

� Из архива Ильи Зданевича // Минувшее. Вып. 5. М., 1991.

К истории русского авангарда. Стокгольм, 1976.

Нива Ж. и др. История русской литературы. ХХ век. Серебряный век. М., 1 987. С. 578-586.

 

 

Борис Поплавский

Борис Юлианович Поплавский (1 903, Москва- 1935, Па­ риж), поэт. Вместе со своими родителями эмигрировал в Па­ риж через Константинополь в 1919 г. Его стихотворения по­ являются в эмигрантской печати с 1 928 г., преимущественно в журнале «Воля России», с 1 929 г. - в крупнейшем и автори­ тетном литератуно-критическом журнале «Современные за­ писки». Сборник избранной лирики «Флаги» вышел в 1 931 г. на деньги частного мецената. Он писал также и прозу, лите­ ратурно-критические статьи, которые печатались в журнале

«Числа». Его лирЦf.Iеский роман «Аполлон Безобразов», созда­ вавшийся в 1930- 1 935 гг., включает мысли о поэзии и ее пред­ назначении. Роман «Домой с небес», как и «Аполлон Безоб­ разов», раскрывает принципиальную черту творчества По­ плавского, отмеченную Г. Адамовичем. «Современность По­ плавского, - писал критик, - его характерность для наших лет отчасти в том и сказывалась, что он стремился к разруше­ нию форм и полной грудью дышал лишь тогда, когда грань между литературой и дневником начинала стираться» 1 •

 

1 Аgамович Г. Одиночество и свобода. С. 99.

Жизненные условия Поплавского были крайне трудны­ ми, жил в нужде. Умер, приняв сверхдозу наркотического вещества, что было, как пишет Вольфганг Казак, «скорее не­ счастным случаем на путиего поисков мистической отрешен­ ности, чем сознательным стремлением к смерти» 1• После смерти был отмечен как значительный поэт такими критика­ ми, как Д. Мережковский и Вл. Ходасевич. Посмертно выш­ ли и его сборники «Снежный час» (1 936) со стихотворения­ ми, написанными в период с 1 931 по 1935 гг., и «В венке из

воска» (1 938). С. Карлинским в 1 980-1 981 гг. осуществлено

Б.

издание трехтомного собрания сочинений* Поплавского,

которое вышло в г. Беркли (США). С 1 989 Г. стихотворения Поплавского стали публиковаться и на родине.

Среди литературных источников творчества Поплавско­ го «проклятые» поэты - Ш. Бодлер, Г. Аnоллинер, французс­ кие сюрреалисты и русские символисты, особенно А. Блок. Весь мир Поплавский ощущает как одушевленный. Мисти­ ческинастроенный на одухотворенность всего сущего в мире, поэтсоздает образную многослойность, сложное символичес­ кое письмо, обращенное к другому «Ты», которое им самим трактуется как обращение к Богу и Любви.

Работая над филигранностью каждой поэтической стро­ ки, о чем свидетельствуют черновики и множественные вари­ антьr, Поплавский достигает музыкальности и ощущения сво­ бодной стиховой импровизации. Г. Адамович отмечал «какой­ то обволакивающий, анестезирующий привкус и оттенок, как

будто это нескончаемая, протяжная колыбельная песня»2 •

Дневники, статьи, стихи и письма Поплавского, изданные в 1996 г., представляют единое целое благодаря сложной и одаренной натуре автора, сnоеобразн<?видящий «единство» мира в его «горних» и «дольних» измерениях. Еще в первом и

единственном прижизненном сборнике «Флаги» поэт писал:

1 Казак В. Лексикон русской литературы ХХ века. М., 1996. С. 326.

2 Аgамович Г. Одиночество и свобода. С. 99.

 

25* 387

Видел я, как в таинственной позе любуется адом Путешественник - ангел в измятом костюме весны.

Для современников Поплавский был живой легендой. Опубликованные дневники раскрыли напряженность его ду­ ховной жизни, насыщенность интеллектуальных и творчес­ ких поисков. Н. Бердяев откликнулся на дневники Поплавс­ кого в «Современных записках» (№ 68), высказав, может быть, основное в мироощущении поэта: «Эта книга очень значи­ тельная, очень замечательная". Документ современной души, русской молодой души в эмиграции". Поплавский был насто­

ящий страдалец, жертвастремления к святости. Ончувство­ вал межgусобой и Богом тьму".»(курс. мой - С.К.).

Г. Адамович признавал, что Поплавский «был необычай­ но талантлив, талантлив «насквозь», «до мозга костей», в каж­ дой случайно оброненной фразе»1• Но при этом бросалось в глаза и отсутствие «защиты» от внешнего мира, что воспол­ нялось множественностью обликов поэта: художник (он за­ ниftался в Академии художеств в Париже), боксер (им напи­ саны даже две статьи о боксе), нищий, проводящий время в кафе и не имеющий чем заплатить за чашку кофе, библиофил и библиоман, проводящий все время в библиотеке, мистик, погруженный в медитации, христианин, бylVcT, монархист, коммунист и т.д., личность не установленная и не устоявшая­ ся, чей мозг дает несравненно яркие вспышки. Г. Адамович проницательно О'рfетил, что Поплавский был поэтом не столько русским, сколько западным, где поэзия стала поэзией неудач, катастроф, личных трагедий. Любимый им поэт А. Рембо стал как бы его прототипом и в творческом, и личном планах. Поплавский виртуозно схватывал самую суть чужой поэзии. Его стихотворение «Роза смерти» может служить и путево­ дителем по основным темам сборника Г. Иванова «Розы», и быть «визитной карточкой» самого автора.