Российская политика в области национальной и международной безопасности

Мировой финансово-экономический кризис ослабляет глобальные возможности США, увеличивает вес в мировой политике и экономике других государств. Он выявил потребность в координации действий всех ведущих стран мира, включая Россию. Глобальный кризис становится катализатором диверсификации валютной и финансовой системы, формирования справедливого и независимого от США финансового порядка, а также ускорения многостороннего подхода к мировой политике и дипломатии. Вместе с тем он стал и серьезным испытанием как для международной безопасности, так и для безопасности нашей страны.

Речь не идет о том, что кризис сам по себе породил новые вызовы и угрозы. Он лишь с еще большей очевидностью обнажил и обострил уже наметившиеся тенденции, нерешенные вопросы и противоречия в области международной безопасности. Поэтому не приходится рассчитывать на то, что завершение кризиса автоматически приведет к решению существующих проблем. Характер таких проблем и влияние кризиса на их обострение зафиксированы в официальных документах, в статьях и выступлениях первых лиц страны, представлены в аналитических записках и докладах ведущих экспертов, а также в дискуссиях и публикациях академического сообщества. Резюмируя высказанные в них основные положения, касающиеся современного состояния международной безопасности, важно отметить следующее.

Первое. Кризис влечет за собой мощные сдвиги в глобальном геополитическом ландшафте. Увеличиваются риски, связанные с соперничеством за контроль над стратегическими ресурсами. Участилось использование дискриминационных мер, недобросовестной конкуренции в борьбе за рынки, за доступ к передовым технологиям. Растет неопределенность мировой политики, расширяется число вызовов и угроз безопасности, меняется ее структура.

Второе. На передний план выдвигается комплекс проблем, имеющих трансграничный характер: «Прежде всего, это опасность распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки, международный терроризм, неконтролируемый трафик оружия и боевиков, радикализация общественных настроений, провоцирующая религиозный экстремизм и этноконфессиональные антагонизмы, нелегальная миграция, морское пиратство, незаконный оборот наркотиков, коррупция, региональные и внутренние конфликты, дефицит жизненно важных ресурсов, демографические проблемы, глобальная бедность, экологические и санитарно-эпидемиологические вызовы, изменение климата, угрозы информационной и продовольственной безопасности»^[9].

Третье. Негативное влияние на международную безопасность оказывает политизация гуманитарных вопросов, деструктивное использование потенциала «мягкой силы», спекуляция вокруг проблем индивидуальных свобод и прав человека. Как подчеркивал В. Путин, «к сожалению, нередко эти методы используются для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств»^[10].

Четвертое. Заметно возрастает роль моральных принципов и норм, усиливается соперничество ценностных подходов. «Битва идентичностей»^[11] становится одной из важнейших составляющих национальной и международной безопасности.

Пятое. Усиливающееся информационное противоборство в мире подтверждает, что информационная сфера является системообразующим фактором жизни общества, активно влияет на состояние политической, экономической, оборонной и других составляющих национальной безопасности ^[12]. При этом, как подчеркивает Путин, на информационном поле нас часто переигрывают.

Шестое. Продолжается, а в ряде случаев даже усиливается тенденция к фрагментированию единого поля безопасности. Это касается его структуры: наблюдается противопоставление «мягкой» и «жесткой» безопасности, а также безопасности государства и «человеческой безопасности». И это касается принципа неделимости безопасности: невзирая на то, что в соответствии с ним безопасность одного государства или союза государств не может обеспечиваться за счет безопасности другого государства или союза, существует стремление США и НАТО к выстраиванию односторонней безопасности в Европе и в мире без учета озабоченностей и интересов России.

Таким образом, возрастающее число вызовов и угроз безопасности сегодня имеет отношение, с одной стороны, к трансграничным процессам и деятельности негосударственных акторов, а с другой — к использованию «мягкой силы» в конкурентной борьбе и экономическом соперничестве.

Вместе с тем это не означает, что традиционные военно-стратегические проблемы, вопросы так называемой жесткой безопасности утратили свое значение. Здесь, как и в других сферах международных отношений и мировой политики, новое не отменяет старое и традиционное, не вытесняет его на незначительные позиции, а наслаивается и проникает в него, усложняя ситуацию и повышая степень ее неопределенности.

В официальных документах подчеркивается неприятие политики расширения НАТО к российским границам, необходимость добиваться правовых гарантий от США о ненаправленности против России создаваемой ими системы противоракетной обороны, неприемлемость участившегося вмешательства западных стран во внутренние конфликты, применения военной силы с целью свержения неугодных правительств.

Противопоставление «мягкой» и «жесткой» безопасности, как «мягкой» и «жесткой» силы, неправомерно. Основную роль в предотвращении войн и вооруженных конфликтов Россия отводит политическим, дипломатическим, экономическим и другим невоенным средствам. Первоочередным принципом остается признание необходимости сохранения мира в качестве приоритетной ценности. Без обеспечения этого условия демократические преобразования вряд ли будут возможны. Вместе с тем, как подчеркивается в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, несмотря на позитивные перемены в мире, значение военно-силовых аспектов в международных отношениях продолжает оставаться существенным, а уровень и масштабы угроз в военной сфере возрастают. Поэтому интересы России требуют наличия достаточной для ее обороны военной мощи, а ее Вооруженные Силы играют главную роль в обеспечении ее военной безопасности. Это диктуется самой обстановкой, которая складывается в современном мире в целом и вокруг Российской Федерации в частности.

Подписанная в январе 2009 г. «Хартия о стратегическом партнерстве США — Грузия» предусматривает расширение программ сотрудничества в сферах обороны и безопасности, помощь США в модернизации грузинской армии, а также в усилении возможностей Грузии и подготовке ее к членству в НАТО. Аналогичная Хартия подписана США и Украиной. В соответствии с этим документом США обещали повысить уровень обучения и оснащения украинских вооруженных сил, открыть в Крыму так называемый пост американского присутствия, помочь Украине в достижении стандартов НАТО. По словам представителя Госдепартамента США Д. Меркеля, США стремились дать сигнал России, касающийся противодействия ее попыткам создать сферу влияния вдоль российских границ.

Предпринимается (отчасти успешно) масштабный проект формирования по периметру границ Российской Федерации антироссийских режимов. По сути ту же важную геополитическую задачу решает расширение ЕС. «Новая политика соседства» преследует цель отрыва от России ее ближайшего союзника Белоруссии и еще не определившейся окончательно Молдавии. По мере усиления России в западных СМИ идет прогрессирующее нагнетание русофобии: россиянам приписываются самые худшие человеческие качества и пороки, искажаются и клеймятся существующие в стране ценности и традиции, а ее лидеры представляются в образе тиранов — душителей демократии и прав человека.

Оказывается давление, направленное на изменение цивилизационного кода России, путем агрессивной пропаганды идеи о моральном превосходстве Запада, а также таких «ценностей», как гомосексуализм, воинствующий индивидуализм и антигосударственность. Самой России упорно навязывается роль неравноправного, «ведомого» партнера, который не может и не должен самостоятельно распоряжаться своими природными ресурсами. Осуществляется моральная и материальная поддержка агрессивной радикальной оппозиции, призывающей к свержению существующего государственного устройства.

Попытки России протестовать против ущемляющей ее интересы односторонней политики, как правило, игнорировались, поскольку ее воспринимали как побежденную и слабую страну. Как писал Томас Л. Фридман в "New York Times" от 20 августа 2008 г., люди, которые отвечали за внешнюю политику в США, сказали: «Экспансией НАТО мы возьмем россиян за горло, потому что Москва слаба, и они, кстати, к этому привыкнут. Россиянам был адресован следующий посыл: мы хотим, чтобы вы вели себя как демократы, но обращаться мы будем с вами так, как будто вы все еще в Советском Союзе. Для вас холодная война окончена — но не для нас»^[13]. Ситуация не слишком изменилась и в наши дни.

Еще до кризиса на Кавказе российский президент Д.А. Медведев предложил разработать и заключить юридически обязывающий Договор о европейской безопасности. Выступая 8 октября 2008 г. на международной конференции в Эвиане, он вновь подробно говорил об этой идее^[14]. Однако евроатлантические структуры ее вежливо выслушали, а в дальнейшем фактически торпедировали.

Нет особых оснований считать, что США легко откажутся от размещения элементов своей системы ПРО в Европе, как и сомневаться в том, что она представляет собой проблему для национальной безопасности России. Направленная, как и другие американские системы ПРО, в конечном счете против Китая, европейская система США способна отчасти девальвировать российский потенциал сдерживания. В свою очередь, инициатива США о договоре с Россией по радикальному сокращению ядерных вооружений обеих стран таит в себе, по заключениям российских военных экспертов, серьезные «подводные камни». Именно и только по ядерным вооружениям между Россией и Америкой существует паритет, тогда как по всем остальным направлениям, в том числе по ПРО и обычным вооружениям, наблюдается полное превосходство США. Поэтому американское руководство проявляет готовность подписывать юридически обязывающие соглашения лишь в той области, где между нашими странами имеется паритет. Однако Россию такая постановка вопроса не может устроить. Как подчеркивает А.Г. Арбатов, «мы находимся в пределах досягаемости ядерного оружия всех восьми стран, которые им обладают... США достигает ядерное оружие только двух из восьми стран... Мы настаиваем на том, чтобы в стратегическом оружии у нас был паритет, и мы никогда не отступим от этой позиции. Для нас это важно и в военном, и в экономическом смысле»^[15].

В таких условиях Россия, конечно, вынуждена заботиться о собственной жесткой безопасности, что предполагает активную роль в международной политике. Здесь, как и в сфере внешней политики, основные интересы России связаны со странами СНГ — бывшими республиками СССР.

Важно напомнить, что в последние годы на постсоветском пространстве наметилось достаточно серьезное соперничество России и Запада, проявлением которого стал, в частности, грузино-российский вооруженный конфликт. Геополитическое значение данного региона, его ресурсный потенциал, транзитные возможности, уже имеющиеся и планируемые здесь газо- и нефтепроводы, уязвимость с точки зрения наркотрафика и террористической угрозы — все это говорит о том, что он остается наиболее приоритетным с точки зрения безопасности, обеспечиваемой посредством «жесткой силы». Именно поэтому Россия видит свою задачу в укреплении таких региональных организаций, как ОДКБ и ШОС.

Российская Федерация не претендует на мировое господство, «у России нет и никогда не было агрессивных замыслов и целей»^[16]. Вопросы, связанные с «жесткой силой», интересуют Россию лишь в той мере, в какой они связаны с необходимостью выполнения ею своей ответственности как государства—члена Совета Безопасности ООН, а также в той, в какой они трансформируются в угрозы ее национальной безопасности, в том числе поблизости от российских границ, например в свете американских планов по размещению ПРО в Польше и Чехии, упорного продвижения военной инфраструктуры НАТО к российским границам.

Как уже было показано выше, ресурсный потенциал Российской Федерации, в том числе и ее оборонный бюджет, не дают оснований для сколько-нибудь серьезных утверждений о претензиях России на военное принуждение в мировом масштабе. Не случайно российские военные эксперты считают, что первоочередной задачей вооруженных сил и других войск становится готовность к выполнению боевых задач в локальных вооруженных конфликтах, антитеррористических операциях и мобилизационная готовность к выполнению задач в региональных крупномасштабных войнах ^[17].

В то же время в Военной доктрине Российской Федерации подчеркивается, что Россия «оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и/или ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства»^[18].

В периоды своего усиления Россия всегда играла важную стабилизирующую роль в международной безопасности. Так было после наполеоновских войн, когда участие России в Священном союзе гарантировало мирное развитие Европы почти на три десятилетия. Так было и после Второй мировой войны, когда достигнутый ценой неимоверных усилий советского народа ядерный паритет более полувека обеспечивал безопасность не только СССР, но глобальной международной системы в целом. И сегодня в условиях мирового кризиса и сохраняющейся угрозы крупномасштабного вооруженного конфликта одним из главных сдерживающих факторов остается российский ядерный потенциал, обеспечивающий военно-политическое равновесие в мире, глобальную безопасность и развитие на пути к мирному полицентричному миропорядку.