Великая Среда. Предательство Иуды

Мф. 26, 3-5; 14-16; Мк. 14, 1-2; 10-11; Лк. 22, 1-6

 

Солнце уже опустилось за горизонт, когда Господь закончил Свою беседу на Елеонской горе. Город и храм скрылись во мраке южной ночи...

Подавленные словами Христа, апостолы безмолвно сидели у ног Учителя. Их мысленные взоры все еще были обращены в бу­дущее, к тем далеким и грозным временам, когда их Учитель опять придет на землю, чтобы утвердить Свое Вечное Царство. Но Христос внимание Своих учеников вновь обращает на ближай­шие великие события. Прервав молчание, Он сказал апостолам: «Вы знаете, что через два дня будет Пасха и Сын Человеческий предан будет на распятие». Сказав эти печальные слова, Господь поднялся и вместе с учениками направился в Вифанию.

А тем временем в Иерусалиме, несмотря на поздний час, в до­ме первосвященника Каиафы члены Синедриона собрались на тайное и беззаконное совещание. Всенародное обличение их в храме Иисусом вызвало у них страшное негодование, и они ре­шили поскорее покончить с Галилейским Проповедником. При этом они опасались только одного: как бы не вызвать бунта среди народа. Поэтому первосвященники решили убить Христа после праздника, когда многочисленные паломники разойдутся из Иерусалима.

Но врагам Иисуса не надо было ждать так долго: к ним на по­мощь под покровом ночи из Вифании спешил один из двенадцати учеников Спасителя Иуда Искариотский. Он, вероятно, уже дав­но носил в себе намерение предать своего Учителя, и вот теперь явился к первосвященникам, предлагая им свое предательство за деньги. «Что вы дадите мне, и я вам предам Его», ¾ сказал Иуда членам Синедриона. «Не бойтесь взять Его во время праздника, ¾ продолжал Иуда свою речь. ¾ Я предам Его вам так секретно, что народ ничего не будет знать об этом». Пораженные и обрадован­ные изменой одного из ближайших учеников Христа, члены Си­недриона предложили ему тридцать сребреников. Иуда взял деньги и с этого времени стал искать удобного случая, чтобы вы­дать Синедриону своего Учителя.

 

Великий Четверг

 

6.1. Тайная вечеря

 

Мф. 26, 17-35; Мк. 14, 12-25; Лк. 22, 7-38; Ин. 13, 1-38

 

Наступили самые трагические и одновременно самые вели­кие минуты Евангельской истории!

В среду Господь оставался в Вифании среди Своих любимых учеников и друзей. Теперь Ему нельзя было открыто идти в Иеру­салим – там ожидали Его враги.

Наступил Великий Четверг, канун Святой Пасхи. Вечером этого дня иудеи должны были приготовлять пасхального агнца и есть с горькими травами и пресным хлебом, ибо эта Пасха Гос­подня была установлена еще во время выхода евреев из Египта в память освобождения их от рабства фараонам. Но никто и не по­дозревал, что в этом году евреи последний раз будут праздновать ветхозаветную Пасху, ибо во время праздника будет принесен во всемирную жертву новозаветный Агнец – Христос Сын Божий, Который Своей Крестной смертью спасет человеческий род от гре­ха, проклятия и смерти.

Время земной жизни Христа приближалось к концу... В по­следний раз хотел Иисус собраться со Своими друзьями и встре­тить праздник Пасхи, чтобы на нем установить таинство Евхари­стии и преподать апостолам Свое пречистое Тело и Свою пречис­тую Кровь, которые Он отдает за спасение всего человечества.

Местом совершения праздничной трапезы Спаситель избрал Иерусалим. Поздно вечером в четверг Он вышел с учениками из Вифании и тайно направился в дом, который был апостолами Пе­тром и Иоанном заранее приготовлен для святой трапезы. Скоро большая, устланная циновками, Сионская горница наполнилась людьми. Сюда пришел Христос со Своими двенадцатью апостола­ми. Никогда еще всемирно-историческое событие не совершалось в столь простой обстановке.

Когда стол был готов и ученики возлегли по восточному обы­чаю на низких ложах, между ними начался спор о первенстве. Пасхальный обряд повелевал омывать ноги перед святой трапе­зой, но никто из апостолов не решался выполнить обязанность слуги и омыть ноги своим товарищам. Каждый считал себя выше другого. Тогда Христос встал, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Затем Он влил воду в умывальницу и начал умывать ноги ученикам, и отирать их полотенцем, кото­рым был препоясан. Апостолы были смущены поведением их Учителя. Умывать ноги гостям была обязанность слуги, и вдруг их Учитель унижается до такой степени. Смущенные, они покор­но и молча снимали свои сандалии. Но когда Христос подошел к Петру, порывистый апостол не выдержал и воскликнул: «Гос­поди, Тебе ли умывать мои ноги?.. Не умоешь ног моих вовек!» Христос ответил ему: «Если не умою тебя, не имеешь части (обще­ния) со Мною». ¾ «Господи, воскликнул Петр, ¾ не только ноги мои, но руки и голову!»

Когда же омовение закончилось, Христос обратился к учени­кам, застывшим в молчаливом недоумении. Он объяснил им, что тот, кто хочет быть большим среди них, да будет всем слугой... После этого начался праздничный обряд вкушения Ветхозаветно­го пасхального агнца.

 

6. 2. Иуда покидает пасхальную трапезу

 

В горнице царила торжественная тишина, но что-то тревожи­ло и смущало всех. Это было присутствие за трапезой Иуды-пре­дателя. Уже при омовении ног Господь сказал апостолам: «Не все вы чисты», ¾ давая этим самым понять ученикам, что Он знает Своего предателя и призывает его к покаянию. И вот теперь, ког­да на пасхальной трапезе обряд следовал за обрядом, а Иуда, как ни в чем ни бывало, вкушал со всеми пищу и пил вино из ветхоза­ветной чаши благословения, присутствие предателя стало нестер­пимо. Вместе с радостью и торжественностью Пасхи, что-то тем­ное и тяжелое томило сердца апостолов. Это томление было и в сердце Иисуса. Возмутившись духом, Христос прямо сказал апостолам: «Истинно, говорю вам, что один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня».

Слова Христа поразили и опечалили апостолов. Неужели сре­ди них таится предатель? Они с недоверием стали озираться друг на друга, недоумевая, о ком говорит Учитель. Опечаленные, они стали один за другим спрашивать Иисуса: «Не я ли, Господи? не я ли?» Но их вопросы остались без ответа. Тогда и Иуда, не желая оставаться в стороне, нагло спросил: «Учитель! не я ли?» На это Господь тихо ответил ему: «Ты сказал». Но Иуда сделал вид, что не расслышал. Ему бы следовало скорее уйти, но он не хотел вы­дать себя перед всеми. В его душе поднялась страшная буря по­следней борьбы. Полученные от врагов Христа деньги жгли со­весть, а прежняя любовь к Учителю волновала сердце. Иуда мед­лил, но не раскаивался. Тогда Петр сделал знак Иоанну, чтобы тот спросил Христа, кто предатель. На вопрос Иоанна Спаситель тихо ответил ему: «Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И, обмакнув кусок в блюдо с соусом, подал его Иуде Искариоту.

Иуда понял значение этого жеста. Борьба в его душе кончи­лась. Он взял хлеб из рук Христа, и вместе с этим куском вошел в него сатана. Встав из-за трапезы, Иуда мрачно и нагло посмот­рел на окружающих и, обуреваемый злой силой, направился к выходу. «Что делаешь, делай скорее», ¾ сказал ему Спаситель. Апостолы не поняли, в чем дело, они подумали, что Учитель по­слал Иуду купить что-нибудь к празднику. Когда Иуда вышел, была ночь. Предатель поспешил в Синедрион...

Для всей земли наступила власть тьмы. И только в Сионской горнице сиял Божественный свет Христов. Вблизи был величест­венный Иерусалимский храм, но он был пуст и обречен на гибель. Там уже не обитал Дух Божий, а здесь, в Сионской горнице, заси­яло новое солнце Божественной любви. Сионская горница стала первым христианским храмом.

 

6. 3. Установление таинства Евхаристии

 

После ухода Иуды все почувствовали облегчение и радость. Лик Христа сиял неземным светом. Ветхозаветная пасхальная вечеря кончилась. Начиналась Новая Пасха Христова.

Обращаясь к апостолам, Христос сказал: «Ныне прославил­ся Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог про­славился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре просла­вит Его». Христос говорил своим друзьям-апостолам о скорой по­беде над злом и смертью, которую Он совершит Своей смертью и воскресением. В торжественном молчании апостолы внимали словам своего Учителя.

Тогда Господь взял хлеб, благословил его, разломил на части и, раздавая апостолам, сказал: «Приимите, ядите; сие есть Тело Мое, Которое за вас предается». Затем, взяв чашу с вином, произ­нес слова благодарения Богу и, подавая ее апостолам, сказал: «Пейте из нее все; ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за вас и за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание».

Так Господь Своею Кровью установил Новый Союз между Бо­гом и человеком. Отныне эта Чаша будет священным знамением Его присутствия среди верных Ему. Отныне искупительная Кровь Христова свяжет воедино Его Церковь, и на протяжении веков будут непрестанно звучать Его слова о Новом Завете в таин­стве Евхаристии. Кончено время жертв, приносимых человеком Богу, ныне Сам Бог приносит Себя в жертву миру.

 

6.4. Прощальная беседа с учениками

 

Ин. 13-16

Вкусив Тела и Крови Христовой под видом хлеба и вина, апо­столы почувствовали полное, неразделимое и радостное свое единство со Христом и друг с другом. В восторженном молчании, преисполненные любовью, они слушали речь своего Учителя. А Он говорил им: «Дети! недолго уже быть Мне с вами... Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас... По то­му узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою... Нет больше той любви, как если кто положит ду­шу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполните то, что Я заповедую вам».

Все поняли, что это прощальные слова.

«Господи, куда Ты идешь?» ¾ спросил Петр, охваченный му­чительной тревогой. «Куда Я иду, ты не можешь теперь идти...» ¾ ответил ему Христос.

Апостолы с тревогой слушали эти загадочные речи. А Господь продолжал, обращаясь к Петру: «Симон, се сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих». Но апостол Петр хотел сейчас же немедленно идти за Христом. Он чувствовал, что путь этот ¾ путь в неведомое и грозное, но любовь его превозмогла страх.

«Я душу мою положу за Тебя», ¾ сказал он Учителю.

«Душу твою за Меня положишь?» ¾ с оттенком скорби спро­сил Иисус. «Истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды». Христос знал порывистый харак­тер Петра и предвидел, что в страшный час сердце его дрогнет. Но Он видел и дальше, видел, что этот же Петр некогда обратится вновь и тогда воистину пойдет за Ним, утверждая в вере своих братьев.

С нежностью глядел Христос в последний раз на Своих дру­зей, которые бросили все и пошли за Ним, чтобы отдать свою жизнь за торжество Царства Божия на земле. Он их избрал, воз­родил и приобщил к Божественной жизни. Он просветил их све­том Своего Божественного учения и сделал их «солью земли». И теперь Христос покидает апостолов, но не оставляет их сирота­ми. Он обещает послать им от Отца Утешителя Духа, Который всегда будет пребывать с ними и наставит их на всякую истину. Прощаясь, Спаситель говорил Своим любимым ученикам о верно­сти, Божественной Любви и о Небесном Отце. «Господи, ¾ сказал Филипп, ¾ покажи нам Отца, и довольно с нас». «Столько време­ни Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп, ¾ ответил Христос. ¾ Видевший Меня видел Отца... Я есмь путь и истина и жизнь; ни­кто не приходит к Отцу, как только через Меня... Я в Отце и Отец во Мне».

Не навсегда покидал Спаситель Своих верных последовате­лей, Он опять придет к ним: «Я иду, ¾ говорит Христос, ¾ приго­товить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я.... В мире буде­те иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир».

6. 5. На пути в Гефсиманию

 

Между тем надо было покидать Иерусалим. С пением псалмов они покинули Сионскую горницу и направлялись в Гефсиманию на Елеонскую гору. Заметив на пути виноградники, растущие по обе стороны дороги, Христос остановился у одной виноградной ло­зы и сказал апостолам: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода... Как ветвь не может приносить плода сама собой, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 1-5).

Апостолы с тревогой слушали своего любимого Учителя. Ночь усиливала робость и зловещие предчувствия. Они пели псалмы, но это не придавало им бодрости. Слова Учителя о том, что теперь настало время борьбы и что нужно приобретать мечи, они поняли буквально и сказали Ему, что у них есть два меча. «Довольно, ¾ от­ветил Христос, видя их страх и непонимание. ¾ Мужайтесь, Я по­бедил мир... Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Ме­ня веруйте». Но страх все больше овладевал ими...

Была тихая весенняя ночь. У Кедронского потока Христос ос­тановился. Прежде чем предать Себя в жертву, Христос ¾ и Веч­ная Жертва, и Первосвященник ¾ обращается к Отцу Небесному с молитвой, в которой раскрывается весь смысл и цель пришест­вия в мир Спасителя. Возведя очи Свои на небо, Христос произ­нес: «Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой про­славит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и послан­ного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которою Я имел у Тебя прежде бытия мира... И все Мое Твое, и Твое Мое... Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас еди­но...» (Ин. 17).

Вернуть все отпавшее от Бога человечество, а вместе с ним и всю тварь в лоно Отца Небесного – вот основная задача миссии, которую должен был совершить Христос. Вся Его земная жизнь была исполнением этой задачи, и теперь наступило время завер­шить ее великим Жертвенным подвигом.

 

6.6. Гефсиманская молитва

 

Мф. 26, 36-46; Мк. 14, 32-42; Лк. 22, 39-46; Ин. 18, 1

 

Окончив Свою первосвященническую молитву, Христос с апостолами перешел Кедронов поток, и все они вошли в боль­шой масличный сад, залитый светом луны.

Гефсиманский сад находился на склонах Елеонской горы и спускался к долине ручья. Здесь густо росли маслины. Христос любил это уединенное прекрасное место и часто отдыхал там в бе­седах с учениками. Теперь же Гефсиманский сад должен был стать местом Его духовной муки и преддверием Крестной смерти. Наступили последние и самые трудные часы земной жизни Спа­сителя мира.

Среди причудливо изогнутых стволов олив утомленные уче­ники расположились на ночлег, а Христос, взяв с Собой Петра, Иакова и Иоанна, удалился вглубь сада.

«Душа Моя скорбит смертельно, ¾ сказал Он троим учени­кам, ¾ побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». И отойдя немного, Он пал на землю и стал молиться в глубокой тоске. Это было вто­рое великое искушение в Его жизни. Тогда, в первый раз, среди угрюмых скал Иудейской пустыни, Он победоносно отразил диа­вола, предлагавшего Ему ложные пути для созидания Царства Божия на земле. Теперь Его человеческая природа содрогалась перед той непосильной простому смертному чашей страданий, ко­торую Он должен был испить. Агнец Божий, предназначенный в жертву еще до создания мира, стал изнемогать от тяжести гре­хов всего человечества, которые Он добровольно принял в Свою безгрешную душу. Здесь не было страха мучений и смерти. Могу­чие личности побеждают этот страх; здесь было нечто неизмери­мо большее, непостижимое. Тот, Кто незримо давал силу миллио­нам страждущих душ, сам томился в смертельной муке.

Нам никогда не постичь того, что совершилось в Гефсиманскую ночь. Наше слабое воображение бессильно перед этим незримым бо­рением, свидетелем которого был оливковый сад. Только одно от­крывается в этом борении: Он страдал за нас, Он принял на Себя всю боль и проклятие веков, всю глубину падения человеческого, весь ужас и отчаяние богооставленности. Он погружался в бездонную пропасть вечной ночи, ночи без Бога, чтобы спасти душу человечес­кую для Вечного Света. Он принял на Себя тот удар, который пред­назначался для человека, нарушившего мировую гармонию. Страшный мрак ада отовсюду сдавливал страждущий дух Иисуса. «Отче, ¾ молился Он, ¾ о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет».

Ту мировую гармонию, которую нарушил в раю первый Адам своим непослушанием Богу, второй Адам – Христос в Гефсиман­ском саду восстанавливает в страшном борении Своего духа пол­ным послушанием воле Отца Небесного.

Измученный смертельной тоской и обессиленный духовной борьбой, Христос, как Человек, нуждался в поддержке и сочувст­вии. Но, подойдя к трем апостолам, нашел их спящими. «Симон! Ты спишь? – пытался Он разбудить верного Петра. – Не мог ты бодрствовать один час». Но, утомленные переживаниями необык­новенного дня и тревожной ночи, апостолы уже не находили в се­бе сил для духовной борьбы. Глаза у них отяжелели, и они не зна­ли, что отвечать Господу.

Так, одинокий, всеми покинутый, страдал Агнец Божий. Пот падал с Его чела, как капли крови. Несколько раз Он подходил к Своим спящим ученикам, но все было напрасно. Он страдал один и один победил искушение. Гефсиманское борение закончилось. Христос вышел победителем в этой духовной борьбе. Воля Отца Небесного была для Него превыше всего. Из Гефсиманского сада Он готов был без колебаний идти на Всемирную Голгофу, где дол­жен был завершиться Его подвиг искупления человеческого рода.

 

6.7. Предательский поцелуй Иуды

 

Мф. 26, 45-56; Мк. 14, 41-52; Лк. 22, 45-52; Ин. 18, 2-12

 

Окончив молитву, Христос подошел к спящим ученикам. «Вы все еще спите и почиваете? – сказал Он им. – Кончено, при­шел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня».

Апостолы пробудились. Один за другим они поднимались с земли и с тревогой вслушивались в какие-то новые звуки. Внезапно сад осве­тился фонарями и факелами, и послышался топот приближающейся толпы. Люди были вооружены: одни из них держали палки и ко­лья, другие – мечи и копья; среди народа были воины из стражи храма. Впереди всех шел Иуда. Он выдал местопребывание Иису­са Его врагам...

Ученики растерялись. Но Иисус пошел навстречу толпе. Тог­да Иуда, делая вид, что возвращается из города и ничего общего не имеет с пришедшей толпой, быстро приблизился к Спасителю, чтобы поздороваться с Ним. Но Господь кротко спросил его: «Друг, для чего ты пришел?» ¾ «Равви, ¾ ответил Иуда, и слово замерло на устах его. ¾ Равви, ¾ повторил он с принуждением, ¾ здравствуй!» И, наклонившись к Иисусу, поцеловал Его...

Христос знал предательскую цену этого поцелуя и с негодова­нием спросил изменника: «Иуда! целованием ли предашь Сына Человеческого?»

Предатель вздрогнул. Он понял, что Христос насквозь видит его подлую душу и знает его уговор с начальниками отряда: «Ко­го я поцелую, Тот и есть; возьмите Его и ведите осторожно».

Тем временем стража окружила Иисуса. Глядя на вооружен­ных людей, Спаситель с грустью сказал: «Как будто на разбойни­ка вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня, но теперь ваше время и власть тьмы».

Порывистый Петр вынул меч и хотел защитить своего Учителя, но Христос запретил ему это делать: «Возврати меч твой в его мес­то, ¾ повелел Он Петру, ¾ ибо все, взявшие меч, мечом погибнут».

Стража связала Христа. Ученики, видя, к чему идет дело, от страха разбежались. Так Иисус оказался в руках врагов, остав­ленный друзьями. Его осторожно вывели из Гефсиманского сада и тайно, под покровом ночи повели в Иерусалим. Только апосто­лы Петр и Иоанн следовали за своим Учителем на расстоянии.

6. 8. На допросе у первосвященника Анны. Отречение Петра

 

Мф. 26, 58, 69-75; Мк. 14, 54, 66-72; Лк. 22, 54-62; Ин. 18, 13-14; 19-27

 

Арест Иисуса совершался в глубокой тайне от народа. Во­оруженная толпа с Пленником вышла из Гефсиманского сада, спустилась в долину Кедрона, перешла поток и пошла вдоль юж­ных стен города по направлению к Сионской горе, на вершине ко­торой находился дворец первосвященника Каиафы.

Но стража не сразу повела Иисуса во дворец Каиафы. Снача­ла они привели Его к первосвященнику Анне, или Ханану, как называет его Иосиф Флавий. Вождь саддукейской партии и глава знатного семейства, из которого в то время вышло большое число первосвященников, Анна оставался влиятельным лицом в Иудее и после того, как римские власти сместили его с должности перво­священника. Этот коварный человек имел особенно большое вли­яние в то время, когда первосвященником стал его зять Иосиф Каиафа – человек жестокий, но слабовольный, ставший игруш­кой в руках Ханана.

Анна не скрывал своей радости при виде связанного Иисуса и стал расспрашивать Пленника о Его учении и учениках. Не же­лая удовлетворять коварное любопытство хитрого саддукея, Гос­подь ответил ему: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синаго­ге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ниче­го. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил».

Такой ответ привел злобного старика в ярость, а слуга перво­священника ударил Христа по щеке, сказав при этом: «Так Ты от­вечаешь первосвященнику!» Иисус кротко перенес нанесенное Ему оскорбление и ответил жестокому рабу: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» На этом Анна прекратил свой допрос и приказал вести Узника на суд к первосвященнику Каиафе.

Христа вывели во двор. Пасхальная ночь была прохладной. Во дворе первосвященника сидели слуги и грелись у разведенно­го костра. Между ними сидел и апостол Петр, который вместе с Иоанном прошел во двор. Но галилейский говор и поведение Пет­ра выдали его. Слуги обратили на него внимание и стали допра­шивать апостола, не является ли он учеником Иисуса Назаряни­на. Петр начал клясться и божиться, что он не знает Этого Чело­века. В это мгновение он поднял голову и увидел Спасителя, сто­явшего на возвышенной части двора. Учитель взглянул на Своего ученика, и взор Его выразил упрек и сожаление. И тут же Симон услышал отдаленный крик петуха. Он вспомнил предсказание Спасителя, и, выйдя вон, горько заплакал.

 

6.9. Суд Синедриона

 

Мф. 26, 57-66; Мк. 14, 53-64; Лк. 22, 54

 

Тем временем во дворце Каиафы, несмотря на глубокую ночь, царило сильное оживление. Готовились к чрезвычайному заседа­нию Синедриона. Первосвященник решил во что бы то ни стало этой ночью добиться приговора Иисуса к смерти и как опасного преступника выдать его римским властям на казнь. Но для этого нужны были серьезные обвинения. Срочно искали лжесвидете­лей. Наконец Синедрион открыл свое беззаконное заседание. Явились все первосвященники, старейшины, книжники и на­чальники храма, жившие в Иерусалиме. Собрание было торжест­венным и многолюдным. Уклонились только Иосиф Аримафей­ский и, вероятно, Никодим, не пожелавшие участвовать в этом позорном для евреев деле. Председательствовал сам Каиафа.

Когда ввели Христа, все члены Синедриона сразу пришли в большое возбуждение. Какая радость и торжество! Ненавист­ный Пророк из Галилеи стоял перед ними связанный, унижен­ный и бессильный! Все наперерыв хотели задавать Ему вопросы, и Каиафа, по-видимому, с трудом удерживал порядок собрания. Один за другим стали входить лжесвидетели, которые возводи­ли на Иисуса всевозможные обвинения, но для смертного приго­вора этого было недостаточно. Христос молчал и не произносил ни слова в Свое оправдание. Это приводило Синедрион в ярость. Было ясно, что удачно начатое дело против Иисуса Назарея мог­ло кончиться ничем.

В конце концов Каиафа не выдержал. Он встал со своего почет­ного места, подошел ко Христу и с негодованием сказал Ему: «Что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют?» Но и на этот взрыв негодования Спаситель не отвечал ни слова. В Синедрионе воцарилась тишина. Тогда Каиафа спросил Подсу­димого в упор: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» ¾ «Ты сказал, ¾ ответил ему Христос, ¾... отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Так униженный и оскорбленный Мессия еще раз свидетельствовал о Себе духовным руководителям ев­рейского народа, которые сами и притом первыми должны были при­знать и принять своего Мессию. Но слепые вожди духовно ослепшего Израиля не смогли увидеть в Иисусе истинного Мессию. Их глаза от­кроются лишь тогда, когда Христос во славе Отца Небесного придет судить живых и мертвых, но тогда уже будет поздно. Теперь же, ос­лепленные ненавистью к Спасителю, члены Синедриона увидели в от­вете Христа хулу на Бога, и все пришли в возмущение. В порыве при­творного негодования Каиафа разорвал переднюю часть своей одежды и воскликнул, обращаясь к судилищу: «На что еще нам свидетелей?...Вы слышали богохульство! как вам кажется?» «Повинен смерти!» ¾ единодушно решил Синедрион. Цель сборища была достигнута.

Но Синедрион не имел права казнить преступников. Приго­вор должен был идти на утверждение римскому правителю Пон­тию Пилату. И еще было неизвестно, как римская власть отнесет­ся к их приговору.

Члены Синедриона начали расходиться, чтобы через несколь­ко часов опять собраться для завершения своего беззаконного де­яния. Связанного Христа отвели во двор, где Он, охраняемый стражей, должен был дожидаться утра. Остаток ночи Иисус тер­пел самые низкие издевательства от слуг первосвященника. Они плевали Ему в лицо, били Его по щекам и с насмешкой спрашива­ли: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» И много иных ху­лений произносили против Него. Ни жалобы, ни упрека не было слышно из уст Спасителя.

Рано утром члены Синедриона, повторив над Христом свой страшный и беззаконный приговор, повели Его к римскому пра­вителю Понтию Пилату.

 

6.10. Смерть предателя

 

Мф. 27, 3-10

 

Иуда был где-то поблизости от Синедриона и следил за ходом суда над Иисусом Христом. Он, вероятно, не думал, что первосвя­щенники осудят Христа на смерть, и еще как-то оправдывал свой поступок. Но когда он увидел, что Иисуса поруганного и осужден­ного на смерть выводят из дома первосвященника, он понял весь ужас своего предательского поступка. Иуда понял, до чего довело его сребролюбие. Мучительное раскаяние овладело его душой. Терзаемый совестью, он поспешил к тем, кто предложил ему деньги за измену. «Согрешил я, предав кровь невинную», ¾ ска­зал он им. Но старейшин и первосвященников не тронуло его рас­каяние. «Что нам до того? смотри сам», ¾ услышал предатель рав­нодушные слова. Иуда им уже не был нужен. Холод отчаяния и уныния охватил его душу. Он бросил к ногам первосвященников тридцать сребреников, выбежал вон и вскоре повесился (Деян. 1, 18-19). О его смерти еще долго ходили страшные слухи.

А первосвященники решили купить на брошенные Иудой деньги участок земли для погребения странников. Так исполни­лось пророчество Иеремии, который сказал: «И взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь».

 

Великая Пятница

 

7. 1. Иисус Христос на суде у Понтия Пилата

 

Тем временем первосвященники и их слуги привели Христа к воротам крепости Антония, где находилась резиденция правителя Пилата. Пилат был язычником, и потому члены Синедриона не во­шли в его дворец, боясь осквернения в пасхальные дни. Огромная шумная толпа теснилась у ворот крепости. Нужно было произвес­ти сильное впечатление на римского прокуратора и во что бы то ни стало добиться от него утверждения смертного приговора, кото­рый первосвященники уже вынесли ненавистному им Галилеяни­ну. Члены Синедриона сговорились, прежде всего, обвинять Хри­ста в политической неблагонадежности Его для римской власти, так как религиозные мотивы их приговора могли показаться рим­скому правителю непонятными и недостаточными.

Недовольный неурочным приходом иудеев, Пилат вышел к толпе на лифостротон. Это был человек, правление которого со­провождалось многочисленными кровавыми столкновениями с евреями и самарянами. Он ненавидел Иерусалим, этот город бунтовщиков, ненавидел и иудеев, которые в свою очередь отно­сились к нему еще с большей ненавистью.

Увидев в толпе связанного Пленника, Пилат холодно спросил членов Синедриона: «В чем вы обвиняете Человека Сего?» На это иудеи дерзко ответили правителю: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе». Оскорбленный таким ответом, Пилат сказал иудеям: «Возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его». Этими словами Пилат смирил своих противников. Он как бы с на­смешкой напомнил иудеям о их политической зависимости от римской власти. Тогда первосвященники смиренно ответили пра­вителю, что они не имеют официального права предавать кого-ли­бо смертной казни. Но чтобы Пилат понял, что этот судебный слу­чай требует именно смертной казни, они начали обвинять Спаси­теля в том, что Он развращает народ, запрещает давать подать ке­сарю и провозглашает Себя Христом-Царем. Это заставило прави­теля прислушаться. Он повелел ввести Обвиняемого в судебную палату и спросил Его наедине: «Ты Царь Иудейский?»

«От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» ¾ спросил его Христос. На это Пилат с пренебрежитель­ной гордостью римского гражданина заметил: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сде­лал?» Тогда Христос сказал Пилату, что Он действительно Царь, но Царство Его не от мира сего. «Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего». Убедившись, что Христос является только религиозным проповедником и совершенно не опасен для Рима, скептик Пилат иронически спросил Иисуса: «Что есть истина?» ¾ и, не дождавшись ответа от Самой Истины, вышел к ожидавшему его народу.

«Я никакой вины не нахожу в Нем», ¾ сказал он членам Си­недриона. Но на эти слова правителя раздались громкие выкри­ки. На Христа начали возводить всевозможные обвинения, из ко­торых Пилат понял, что Обвиняемый ¾ Галилея-нин. Тогда рим­ский чиновник, не желая продолжать судебный процесс, прика­зал воинам отвести Иисуса на суд во дворец Ирода Антипы, пра­вителя Галилейской области. Такое решение было дружеским жестом Пилата по отношению к правителю, с которым до этого времени римский чиновник находился в ссоре.

Ирод был рад увидеть перед собой Галилейского Проповедни­ка, о Котором он много слышал и даже одно время считал Его за воскресшего Иоанна Крестителя. Человек слабый и порочный, Ирод имел странную черту характера: он охотно слушал речи проповедников и пророков, хотя потом был способен казнить их. От Иисуса он тоже надеялся услышать что-нибудь интересное или увидеть какое-нибудь чудо.

Но Христос молчал. С этого момента до того самого времени, когда Его повели на казнь, Он не проронил ни слова. Антипа был разочарован и рассержен, но, не теряя своего праздничного благо­душия, решил так же, как и Пилат, уклониться от суда. Он при­казал одеть Иисуса в светлую одежду, в знак Его невиновности, и, провожая Его насмешками и издевательствами, отправил обрат­но к Пилату. С этого дня, замечает евангелист Лука, Пилат с Иро­дом сделались друзьями.

Видя, что Ирод не нашел в Обвиняемом ничего достойного казни, Пилат хотел отпустить Его, но первосвященники продол­жали настойчиво требовать казни Иисуса. Тогда Пилат обратился с лифостротона к народу, думая у него найти поддержки. Он ска­зал им: «Есть у вас обычай, чтобы я одного узника отпускал вам на праздник Пасхи. Итак, кого хотите чтобы я отпустил: Варавву или Иисуса, называемого Христом?»

Варавва же был посажен в темницу за произведенное им в го­роде возмущение и убийство.

Но Пилат ошибся в своих расчетах. Толпа, вдохновленная первосвященниками, требовала отпустить разбойника Варавву, а Иисуса распять. «Распни, распни Его!» ¾ кричал обезумевший народ. И, вероятно, среди кричавших было немало тех, кто не­сколько дней назад восклицал: «Осанна Сыну Давидову!»

«Какое зло сделал Он?» ¾ удивленно спрашивал Пилат у бес­новавшейся толпы. Но крики не умолкали.

Наконец, правитель решил, что наказанием можно избегнуть смертного приговора. И он в угоду Синедриону и народной толпе отдал Христа воинам для бичевания.

Воины отвели Иисуса во внутренний двор претории и созвали всю когорту. Привязав невинного Страдальца к столбу, они со зверской жестокостью били Его по обнаженной спине ременными плетями, внутри которых были вшиты острые кусочки металла. С первых же ударов такими плетями тело разрывалось и кровь обильно текла из ран. После бичевания человек находился обыч­но почти в обморочном состоянии и был на грани смерти от поте­ри крови. Но жестоких воинов это только забавляло. Окончив би­чевание, они надели на Христа красный плащ, возложили Ему на голову венец из терна и, издеваясь, падали перед Ним на колени и приветствовали словами: «Радуйся, Царь Иудейский». А затем брали из Его руки трость и били ею по голове Иисуса, чтобы ко­лючки терна глубже вонзались в Его тело.

Так неблагодарные люди издевались над своим Творцом и Спасителем.

Думая, что бичевания достаточно для удовлетворения нена­висти духовенства, и надеясь растрогать толпу, Пилат приказал вывести жестоко избитого, израненного, увенчанного терновым венцом Иисуса на лифостротон. Оттуда Его хорошо было видно народу. Христос молчал. Он так мужественно вынес все нечело­веческие муки, что Понтий Пилат еще больше проникся уваже­нием к Нему. Видя Его безмолвное страдание и в то же время бла­городный облик и царственный взгляд, правитель воскликнул: «Ессе Homo! Вот Человек!» Но в ответ на восхищение язычника послышался рев евреев. «Распни, распни Его!» ¾ кричала обезу­мевшая толпа.

Пилат не ожидал такой кровожадности от народа и служите­лей Бога, и резко им ответил: «Возьмите Его вы и распните; ибо я не нахожу в Нем вины».

Видя, что обвинение Иисуса в неблагонадежности Его для римской власти им не удалось, первосвященники начали об­винять Христа в нарушении Им религиозных законов. «Мы имеем закон, - отвечали члены Синедриона Пилату, ¾ и по за­кону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим».

Хотя Пилат был скептиком, но религиозное чувство ему все же не было чуждо. Он уже догадывался, что его Подсудимый необыкновенный Человек. Это предположение Пилата было подтверждено его женой, которая во время суда послала к не­му слугу рассказать свой удивительный сон об этом Узнике. Религиозный страх охватил душу правителя, и он решил вы­яснить, кто же все-таки этот удивительный Человек. С этой целью Пилат попросил Христа войти в преторию и наедине спросил Его: «Откуда Ты?» Но Христос молчал. Тогда Пилат напомнил Узнику о своих полномочиях. Он сказал Иисусу: «Мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть рас­пять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» На это Христос от­ветил правителю: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему больше греха на том, кто предал Меня тебе».

Пилат так и не узнал, «откуда Христос», но ответ Подсудимо­го окончательно убедил правителя в невиновности Узника, «и с этого времени Пилат искал отпустить Его».

Но во дворе продолжала бушевать толпа. Первосвященники уловили настроение Пилата и решили действовать угрозами. Как только Пилат с Подсудимым появился на лифостротоне, евреи, указывая руками на Христа, закричали: «Распни, распни Его». «Царя ли вашего распну?» ¾ спрашивал Пилат бесновавшуюся толпу. А она неистово кричала ему в ответ: «Нет у нас царя, кро­ме кесаря, и ты не друг кесаря, если отпустишь Его!»

Было время, когда первосвященники говорили: «Нет у нас Царя, кроме Бога», ¾ а теперь сами произнесли над еврейским на­родом вечный приговор: никогда не иметь иного царя, кроме ке­саря! Это значит вечно быть в изгнании, всегда подчиняться ца­рям тех народов, среди которых евреям придется проживать.

Ответ еврейского народа был угрозой Пилату, и он уступил толпе. Потребовав воды, Пилат умыл руки перед народом и ска­зал им: «Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы!» В ответ на эту попытку самооправдания толпа закричала: «Кровь Его на нас и на детях наших». Этот крик толпы, отвергший свое­го Мессию, звучит через все века и лежит тяжким бременем на ев­рейском народе.

Суд у Пилата закончился. Разбойник Варавва получил свобо­ду, а Христос приговорен был к распятию.

 

7. 2. Крестный путь Иисуса Христа на Голгофу

 

Мф. 27, 31-34; Мк. 15, 20-23; Лк. 23, 26-33; Ин. 19, 16-17

 

После суда Христос был отдан в руки палачей, которые долж­ны были привести страшный и беззаконный приговор в исполне­ние. Воины сняли с Иисуса багряницу, одели Узника в Его собст­венные одежды и возложили на Него крест – два бревна, сколо­ченные в виде буквы «Т».

По жестокому обычаю, приговоренный к смерти должен был сам нести свой крест до места казни.

Было раннее утро. Старейшины и первосвященники торопи­ли палачей, так как им надо было к наступлению субботы завер­шить свой кровожадный замысел.

Вместе с Иисусом на казнь вели двух преступников, быть мо­жет, единомышленников Вараввы. В Иерусалиме до сих пор по­казывают «Скорбный путь», по которому воины вели на казнь Спасителя мира. С того времени многое изменилось в топографии города, но, вероятно, по такой же узкой, как и теперь, восточной улице двигалась скорбная процессия в пасхальную пятницу че­тырнадцатого нисана тридцатого года.

Обессиленный бессонной ночью, душевными муками и же­стоким бичеванием, Христос изнемогал и падал под тяжестью Своего креста. Чтобы ускорить продвижение, воины задержали одного крестьянина, идущего с поля, и заставили его нести крест Спасителя. Когда печальная процессия подошла к город­ским воротам, здесь уже собралась большая толпа народа. По­слышались рыдания женщин. Они были почти единственными, кто без боязни выражал свое сочувствие и скорбь при виде страшной процессии и кроткого Назарянина, ведомого на по­зорную казнь. Обернувшись к плачущим женщинам, Христос с грустью произнес: «Дочери иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших! Потому что скоро при­дут дни, когда будут говорить: счастливы те женщины, у кото­рых нет детей».

В эти предсмертные часы душа Спасителя глубоко скорбела при мысли о печальной судьбе Иерусалима и еврейского народа, отвергшего своего Мессию.

Наконец процессия прибыла на лобное место, называемое Голгофой, которая представляла собой гладкий холм, напоминав­ший человеческий череп.

Агнец Божий добровольно взошел на всемирный Жертвен­ник, чтобы отдать Себя на мучения и позорную смерть за весь че­ловеческий род, ибо «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Сво­его Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16). Нам никогда не постигнуть до конца всей глубины Божественной Жертвенной любви к чело­веческому роду, проявившейся на Голгофе. Поэтому «да молчит всякая плоть человеча» и да стоит она перед этой тайной Жерт­венной любви «со страхом и трепетом».

 

7. 3. Распятие и Крестная смерть Иисуса ¾ Агнца Божия

 

Мф. 27, 34-50; Мк. 15, 23-37; Лк. 23, 33-46; Ин. 19, 18-30

 

Перед распятием осужденным предложили выпить вино, смешанное со смирною. Этот напиток был наркотическим и не­сколько смягчал нестерпимую боль распятия. Но Спаситель мира не пожелал ни смягчения страданий, ни потемнения сознания во время принесения Своей великой Жертвы. Он отказался от вина и в полном сознании готовился встретить смерть, надвигающую­ся на Него.

Распятие – один из самых мучительных видов казни, кото­рые измыслила человеческая жестокость. Руки и ноги осуж­денного прибивались, а иногда привязывались к столбу и пере­кладинам креста. Чтобы тело не упало с креста, для ног делали подпорку. В таком положении осужденного обрекали на мед­ленное и мучительное умирание. Иногда по нескольку дней он мучился под палящими лучами солнца, томимый невыносимой жаждой и нестерпимой болью от ран на руках и ногах, которые разрывались и увеличивались под тяжестью тела. Из-за неесте­ственного положения тела кровообращение нарушалось, мути­лось сознание. Страдающий призывал на помощь смерть, но она медлила...

И вот к такой жестокой казни был приговорен евреями Мес­сия, Сын Божий.

Палачи сорвали с Иисуса одежду и растянули Его на кресте. Когда Его руки и ноги прибивали ко кресту, Он молился за Своих распинателей: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают». Да! Если бы Христос был понят и признан человечеством, Он никогда не был бы распят. Но это не могло произойти, так как мир во зле лежит. Силы ада на земле не могут терпеть Добра, Мира, Любви.

По повелению Пилата над головой Спасителя была прибита надпись на трех языках – еврейском, греческом и латинском – «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Первосвященники возража­ли правителю против такой надписи, но на этот раз Пилат про­явил свою твердость и ответил иудеям: «Что я написал, то напи­сал». Он был раздражен поведением иудейского духовенства и Синедриона и этой надписью хотел унизить их. Была в этой над­писи и посмертная дань уважения необыкновенному Осужденно­му. Пилат отдавал Ему честь.

По обеим сторонам Христа распяли двух разбойников. Так исполнилось древнее пророчество: «И к злодеям причтен» (Ис. 53, 12).

Окончив казнь, воины стали делить между собой одежды Хри­ста. Они разорвали их по швам, а затем разделили на четыре части. Хитон же Христов не имел швов, он весь был соткан (вероятно, ру­ками Божией Матери) сверху донизу. Не желая портить его, воины бросили о нем жребий. И здесь с поразительной точностью испол­нилось пророчество о Христе псалмопевца Давида: «Делят ризы Мои между собою и об одежде Моей бросают жребий» (Пс. 21, 19).

Тем временем первосвященники, старейшины и фарисеи тор­жествовали свою победу. Наконец-то они заставили замолчать не­навистного им Галилеянина. Желая причинить Христу еще боль­шее мучение, они насмехались над Ним и говорили: «Других спа­сал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и тогда уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он ска­зал: Я Божий Сын.» В этих словах первосвященников слышался голос диавола, который некогда искушал Христа в пустыне.

Было девять часов утра. Недалеко от Голгофы стали появлять­ся прохожие. Некоторые останавливались и с холодным любопыт­ством наблюдали за казнью. Кто-то узнавал Иисуса и злорадно кричал: «...Разрушающий храм и в три дня созидающий! спаси Себя Самого... сойди с креста!»

Огромная праздная толпа народа окружала Голгофу. Она на­слаждалась страданиями Праведника, доставляя Ему еще боль­шие мучения. Кругом была ненависть, злоба и месть...

Ни римские палачи, ни первосвященники, предавшие на смерть Царя Иудейского, не понимали того, что совершалось на Голгофе, над Кем издевались они, стоя у креста.

Между тем над Иерусалимом и Голгофой с двенадцати часов дня начала сгущаться тьма. Казалось, само солнце скрылось, что­бы не видеть безумия сынов человеческих. А они продолжали глумиться. Глумились солдаты, глумились священники, глуми­лась праздная толпа. Даже один из распятых разбойников изде­вался над Сыном Божиим.

И вот в это время среди всеобщего ликования зла и неправды на Голгофе совершилось чудо, раздался осуждающий голос второ­го разбойника, который висел справа от Спасителя. Благодать коснулась сердца этого человека, и он, умирая на кресте, воскрес для новой жизни. Внезапно он стал останавливать своего товари­ща, который вместе с толпой оскорблял Христа. Затем, обратив­шись к Спасителю, он сказал Ему: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» Этим исповеданием разбойник не только показал свою глубокую веру в распинаемого Мессию, но и обличил всех Его распинателей и хулителей.

Измученный и умирающий Христос и на кресте был Царем. Запекшиеся уста Его разомкнулись, и Он, до сих пор молчавший, сказал благоразумному разбойнику: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Так мог ответить только Царь и Вла­дыка Царства Небесного.

В это время к самому подножию креста Христова подошел апостол Иоанн с Божией Матерью. Та, Которая сподобилась стать Матерью Сына Божия, страдала вместе с Ним на Голго­фе. «Жено!» ¾ с любовью обратился к Своей Матери Ее умира­ющий Сын. И указывая глазами на Иоанна, сказал Ей: «се, сын Твой!» Потом, обращаясь к любимому ученику, произнес: «се, Матерь твоя». Так Сам Господь усыновил Иоанна, а в лице его и весь человеческий род Божией Матери. С этого времени Иоанн взял Пресвятую Деву к себе в дом и заботился о Ней до конца Ее жизни.

Близился третий час дня. Тьма все больше сгущалась. Страда­ния Спасителя достигли предела. Страшные предсмертные муки охватили Его душу. Отец как будто оставил Сына, отвергнутого и отягощенного грехами всего человечества: «Элои, Элои! лама са­вахфани? ¾ Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» ¾ воскликнул Иисус. Христос, Агнец Божий, взял на Себя ответ за все зло, совершенное всеми людьми на протяжении всех веков, по­этому Он и ощутил на кресте всю глубину богооставленности, весь ужас безблагодатного состояния, всю боль адских мук.

Господа стала томить нестерпимая предсмертная жажда. Смерть близилась, сознание мутилось. «Жажду», ¾ проговорил Он. Тогда один из воинов, движимый состраданием, быстро взял трость с губкой, смоченной в уксусе, и поднес ее к иссохшим гу­бам Спасителя. Вкусив немного уксуса, Спаситель произнес: «Со­вершилось!» Среди мрака послышался сильный подземный гул, и начала колебаться почва Голгофы. В этот момент стоявшие при кресте услышали громкое восклицание Сына Божия: «Отче! В ру­ки Твои предаю дух Мой». Голова Его склонилась на грудь, и Сын Человеческий умер.

Агнец Божий, предназначенный от создания мира, принес Себя во всемирную Жертву. Жертвенная любовь Христа победи­ла власть тьмы и силу диавола. Христос страдал и умер, чтобы че­ловека оживить для вечной жизни с Богом.

 

7. 4. После распятия и смерти

 

Мф. 27, 51-56; Мк. 15, 38-41; Лк. 23, 45-49

 

Если человеческие сердца были равнодушны к страданиям и смерти Сына Божия, то природа протестовала против такого бе­зумия сынов человеческих. Тьма, а затем землетрясение отрезви­ли кровожадных распинателей. Смущенная и испуганная толпа стала поспешно расходиться с позорного места казни Великого Праведника. Все почувствовали, что совершилось что-то грозное и непоправимое. Многие иудеи с покаянным чувством били себя в грудь. Даже римский сотник, стоявший у креста и наблюдав­ший за последними минутами жизни Иисуса, невольно восклик­нул: «Истинно Человек Сей был Сын Божий».

Но вот грозные явления природы прекратились. Голгофа опус­тела. По городу стали распространяться страшные слухи о том, что землетрясение повредило храм, и завеса, отделявшая Святая Свя­тых от Святилища, разорвалась сверху донизу. Это событие знаме­новало завершение Ветхого Завета и установление нового отноше­ния человека к Богу. Святая Святых, веками скрытое от народа, те­перь открыто предстало перед смущенными взорами людей.

Приближался праздник пасхальной субботы. Чтобы не омра­чить субботнего покоя, первосвященники просили Пилата ускорить смерть осужденных и снять их тела с крестов. Пилат дал согла­сие, и воины ударами палиц добили еще живых разбойников, пе­ребив им голени. Христос был мертв, однако воины захотели удо­стовериться в этом. Один из них пронзил грудь Умершего копьем. Из образовавшейся раны «истекла кровь и вода». Сомнения не было: Царь Иудейский был мертв. Так римский воин довершил то беззаконие, которое совершили евреи над своим Мессией. Зло из­лило на Христа всю свою адскую силу... Но оно не победило Его. Даже мертвый Он был страшен аду.

Наступал субботний день. Недалеко от стен Иерусалима на фоне потемневшего неба высился контур креста Спасителя мира. Но отныне это позорное орудие казни станет знамением искупле­ния, символом Жертвенной любви Бога к человеческому роду.

 

7. 5. Погребение

 

Мф. 27, 57-66; Мк. 15, 42-47; Лк. 23, 50-55, Ин. 19, 38-42

 

Преступники, осужденные Синедрионом, погребались без всяких почестей: их тела бросались в общую могилу. Поэтому те­ло Христа должно было разделить общую участь тел казненных разбойников. Но в это время к Пилату пришел тайный ученик Христа, член Синедриона Иосиф Аримафейский. Он не был со­участником в осуждении Иисуса и теперь явился к правителю, прося у него разрешения достойно предать земле тело Царя Иу­дейского. Узнав о смерти Христа, Пилат разрешил Иосифу похо­ронить тело своего Учителя.

На Голгофе к Иосифу присоединился еще один тайный уче­ник Христа Никодим. Он принес благовония, которыми пропита­ли купленную Иосифом плащаницу. Затем эти два ученика сняли с креста Тело Спасителя и поспешно, так как наступала суббота, приготовили его к погребению, как это требовалось по иудейско­му обычаю.

Возле Голгофы находился сад, в котором имелась высечен­ная новая гробница, принадлежавшая Иосифу Аримафейскому. Сюда оба ученика и перенесли тело Учителя. Они положили те­ло Умершего в гробницу, а вход в нее привалили большим кам­нем. Мария Магдалина и другие женщины издалека смотрели на это торопливое погребение и решили после окончания суббот­него покоя прийти к гробнице и помазать дорогое Тело Учителя благовониями.

Первосвященники были очень довольны, что они, хотя и с ве­ликим трудом и множеством хлопот, все же так быстро и оконча­тельно расправились с Галилейским Пророком. Теперь по всем уставам закона Моисеева они могли торжественно праздновать великую субботу. Однако что-то мешало им. На душе было не сов­сем спокойно. Неужели, думали они, друзья и последователи Га­лилеянина сдались без сопротивления. Не будут ли они продол­жать дело казненного Учителя? И как же они, блюстители закона, оставили гроб без охраны? Да еще в то время, как Пилат выдал тело Иисуса изменникам Синедриона – Иосифу и Никодиму. Это их волновало. Они решили нарушить покой субботы и немедлен­но идти к Пилату. «Господин, ¾ сказали они ему, ¾ мы вспомни­ли, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали на­роду: воскрес из мертвых; будет последний обман хуже первого».

Прокуратор был раздражен таким поведением Синедриона и потребовал, чтобы первосвященники оставили его в покое: «Имеете свою (стражу), ¾ сказал он им, ¾ пойдите и охраняйте, как знаете».

Внимательно осмотрев пещеру и убедившись, что тело Хрис­та находится в гробнице, первосвященники поставили печать Си­недриона на камне гроба, а для охраны оставили свою стражу.

Казалось, что силы ада торжествовали. Но это было призрач­ным торжеством. Смерть не могла удержать Источника жизни. Христос Своей смертью победил смерть, разрушил устои ада и да­ровал людям вечную жизнь. Христос воскрес!

Глава VI

 

ЕВАНГЕЛЬСКИЕ СОБЫТИЯ