Ойраты и Далай-лама V. Сложение теократического Тибетского государства

Тибетский буддизм успешно шествовал по Монголии. В 1587 г. был освящен ведущий храм Халхи Эрдэни-дзу. Далай-лама на освящение не приехал, прислал другого ламу, но, по пре­данию, «во время [освящения] с юга [приплыло] облако, все состоя­щее из света, и из него посыпались зерна риса и ячменя, освящав­шие [монастырь]. Это Далай-лама исполнил свое обещание совер­шить освящение... [Монастырю] дали имя „Неколебимый Эрдэни- {113} дзу"... [История Эрдэни-дзу, 1999, с. 67]. Посланец Далай-ламы уберег знатных монголов и простолюдинов от продолжения непра­ведной жизни, пресек убиение живых существ, приобщил монголов к добродетелям учения. Чахары-монголы обучали халха-монголов в школе монгольского письма, «[люди] вступили на путь белой доб­родетели, стали почитать Три драгоценности и усердствовать в де­лах высших существ — вере и подаянии» [там же].

Стали усиливаться ойраты, до этого потерпевшие ряд пора­жений от халха-монголов (1562, 1574 гг.). В 1578 г. Байбагас-хан на р. Иртыш разгромил халха-монголов. Добив остатки войск татар­ского сибирского хана Кучума, ойраты продвинули свои кочевья на север до рек Ишим и Омь. В 1608 г. ойраты победили Алтан-хана, правителя местности между озерами Хубсугул и Уса. Часть ойратов в 1628-1630 гг. во главе с Хо-Урлюком уходит за Волгу, другая во главе с Туру-Байху (Гуши-ханом) между 1636-1639 гг. расселяется в районе оз. Кукунор. С начала XVII в. ойраты становятся будди­стами, и в середине XVII в. у них появляется свой просветитель Зая-пандита, получивший образование в Тибете. В 1634-1635 гг. на Кукуноре обосновался халхаский Цокту-тайджи, сторонник Кармапа. Он и его сын Арслан «решили уничтожить (даже) имя Гэлугпы» [Дугаров, 1983, с. 33].

Лидеры Гэлугпа, осознавая в полной мере опасность, нависшую над их учением и властью, решают искать поддержки у своих но­вых адептов — джунгаров. Посольство Гэлугпа прибыло в Джунга­рию. Джунгары согласились оказать помощь Гэлугпа. Экспедицион­ный корпус возглавил 28-летний хошут Гуши-хан. Его поддержали Батур-хунтайджи и глава торгутов Хо-Урлюк. Под лозунгом оказа­ния помощи Далай-ламе джунгары двинулись в Тибет.

В 1635 г. Цокту-тайджи направил в Тибет 10-тысячный корпус халха-монголов во главе со своим сыном Арсланом. Гуши-хан на­меревался защитить Гэлугпа, Арслан — уничтожить. Когда про­тивники встретились, начались переговоры. По их завершении Арслан оставил основную часть своей армии у оз. Тэнгри-Нур и вступил в уй только с личной охраной. Поскольку стало неясно, чью сторону примет теперь Арслан, лама Кармапа, которого Арслан должен был защищать, на всякий случай бежал из Лхасы. Вступив в Лхасу, Арслан в храме Рамоче встретился с Далай-ламой и оказал ему почести как паломник. Из Лхасы Арслан поехал в монастырь Дэпун. Там он прослушал курс учения Гэлугпа и дал слово, вопреки приказу отца, не перечить «желтому учению». Таким образом, пла­ны Кармапа уничтожить Гэлугпа руками Арслана оказались под {114} угрозой. Правитель Цзана Карма Тэнкьён послал людей известить Цокту-тайджи об измене сына. Одновременно войска Цзана двину­лись в Лхасу с целью изгнать оттуда монголов. Дело не дошло до большой войны — сыграли свою роль старания Далай-ламы при­мирить противников. Однако Арслан за неповиновение воле отца поплатился жизнью, подосланные убийцы убили его и двух его ближайших помощников.

В Лхасе под видом паломника оказался и Гуши-хан. Он имел встречи с Далай-ламой V и Панчен-ламой IV и сделал богатые подношения Гэлугпа. Во время этих встреч был разработан план, согласно которому основная часть армии Гуши-хана, все еще на­ходившаяся в Восточном Туркестане, должна была двинуться на Кукунор, разгромить войска Цокту-тайджи, затем из Кукунора на­правиться в Кам изгнать из Бери местного правителя Донье Дордже, сторонника бон, который преследовал всех буддистов без разбора, к какой бы школе они ни принадлежали. И уже затем армия Гуши-хана должна была вступить в уй и Цзан. В 1637 г. план был приве­ден в действие. Войска Гуши-хана и Батур-хунтайджи атаковали Цокту-тайджи. У горы, впоследствии названной «Кровавая», войска Цокту-тайджи были разгромлены, а сам он убит. Гуши-хан стал правителем Кукунора, Батур-хунтайджи, забрав огромную добы­чу, возвратился в Джунгарию. Те монголы, которые были посла­ны с Арсланом, на Кукунор не вернулись. Они остались жить у оз. Тэнгри-Нур, в равнинных районах Замара и позже стали извест­ны под именем согде.

В 1638 г. Гуши-хан посещает Лхасу в качестве паломника. Далай-лама дарует ему титул чоки гъялпо (таб. Сhos kyi rgyal ро — Хан веры, Охранитель буддизма). Гуши-хан наделяет тибетских чиновников из окружения Далай-ламы монгольскими титулами дзаса, тайджи, даян. Эти титулы использовались в среде тибетского чиновничества вплоть до середины XX в.

Цзан и Кам объединяются для борьбы с Гуши-ханом. Прави­тель Кама писал в Цзан: «Я подниму войска Кама и введу их в уй. В то же самое время вы должны двинуть вашу армию из Цзана. Вместе мы искореним Гэлугпу так, что и следов от нее не останет­ся. Кажется, что все эти войны происходят по вине изображения Будды в храме Цуклакан. Оно должно быть сброшено в реку. Мы предоставим свободу вероисповедания всем школам, включая и бон, но за исключением Гэлугпа» [Shakabpa, 1967, р. 105-106]. Неизвестно, было ли такое письмо подлинным или фальшивкой, но, как полагают, именно оно дало Гуши-хану повод для начала {115} похода в Кам. Согласие на поход дал Далай-лама V; кроме хошу­тов воевать в Кам отправились отряды тибетцев из Амдо. Войска Донье Дордже упорно оборонялись, Гуши-хану потребовался год, чтобы завоевать Кам. Донье Дордже был убит. Монахи-буддисты, ранее содержавшиеся Донье Дордже в тюрьмах, были освобожде­ны. Пока, по некоторым сведениям, Далай-лама колебался, пускать ли ему Гуши-хана в уй и Цзан, ойраты опередили его и вступили в Центральный Тибет. Этому способствовал и один из сановников Далай-ламы Сонам Чойпел. Предвидя приход ойратов, правитель Цзана Цанпа-хан подарил Панчен-ламе IV две волости (шика) и про­сил его выступить в качестве посредника на возможных мирных переговорах. По одним данным, Панчен-лама встречался с Гуши-ханом с целью отговорить его от вторжения в Цзан, по другим — Панчен-ламу эвакуировали из Ташилунпо, но по дороге он был перехвачен войсками Цзана и привезен в Ринггун, где у него и полу­чили согласие на посредничество. На переговорах с Панчен-ламой Гуши-хан твердо заявил, что он намерен завоевать Тибет, Цанпа-хану он подарит волость, в которой тот сможет спокойно дожить оставшиеся дни. Эти предложения были доведены до Цанпа-хана, но он отказался их принять [Yа Hanzhang, 1994, р. 40]. Войска Цзана сравнительно быстро были разгромлены хошутами, Цзан окку­пирован, не сдавался только Шигацэ, который был взят в осаду. Сонам Чойпел с войсками Далай-ламы овладел всеми укреплен­ными пунктами Цзана, находившимися в уй, после чего его отряды присоединились к войскам хошутов, осаждавшим Шигацэ. В нача­ле 1642 г. Шигацэ пал, за ним объединенные силы Гуши-хана и Да­лай-ламы овладели монастырем Тапгалунпо. Цанпа-хан сдался, его привезли в Лхасу и заключили в тюрьму. Далай-лама V прибыл в Шигацэ. Здесь была проведена церемония его интронизации. Далай-лама сидел на троне в центре, по бокам от него на более низких сиденьях разместились Гуши-хан и Сонам Чойпел. Гуши-хан торжественно объявил, что вся власть над Тибетом — от Дацзяньлу на востоке и до Ладака на западе — передается Далай-ламе V.

Сонам Чойпел получил титул и должность деси. Правительство было названо Ганден-побран. По возвращении Далай-ламы Лхаса официально была объявлена столицей Тибета. Далай-лама позже писал: «Мятеж разрастался. Но под руководством правителя лю­дей... был подавлен....Гуши-хан привел большую армию в мил­лион солдат для того, чтобы занять южные границы. Все тибетские семьи и все чиновники выразили свою преданность. Поэтому он за­вершил объединение Тибета и стал правителем трех областей всего {116} Тибета... Его повеления столь же велики, как то священное белое покрывало, которое накрывает небо» [ibid, р. 41-42].

Первое празднование победы произошло в ставке Цанпа-хана в Шигацэ. Все сокровища Цанпа-хана были переданы Далай-ламе. Дворец Цанпа-хана разобрали. Строительные материалы, из кото­рых он был сооружен, отправили в Лхасу на ремонт храма Джокан и сооружение дворца Потала. Цанпа-хана судили. На суде были оглашены документы, доказывающие, что он и его сторонники на­меревались разрушить главные монастыри Гэлугпа. Суд пригово­рил Цанпа-хана к смертной казни. Его завернули в еще свежую и оттого сырую шкуру яка и, продержав положенное для этого вида смертной казни время на солнце, от чего он испытывал страшные мучения от ссыхавшейся на солнце и сжимавшей его тело шку­ры, бросили в реку. С гибелью Цанпа-хана и воцарением в Лхасе Далай-ламы V завершилось правление в Тибете школ Кармапа-Кагьюпа (1619-1642).

Против правления Далай-ламы V и Гуши-хана восстали сто­ронники Кармапа в Гьянцэ и Конпо. Объединенные силы ойратов и правительственных войск, руководимые Сонам Чойпелом, жесто­ко подавили эти восстания. Все видные представители школы Кармапа и чиновники Цзана, сторонники Кармапа, содержавшиеся до восстания в тюрьмах, были казнены.

В 1643 г. Далай-лама V в качестве правителя Тибета был при­знан Непалом и Сиккимом. Тибет вмешался во внутренние дела Бутана, где вспыхнуло восстание против правительства. Тибетцы поддержали восставших. Войска ойратов и тибетцев вторглись на территорию Бутана, но одержать победы не сумели и после ряда военных неудач возвратились обратно. В 1646 г. начались мирные переговоры между правительствами Тибета и Бутана, которые за­кончились ничем. В 1647 г. тибетцы снова напали на Бутан и вновь были разбиты.

В 1645 г. Гуши-хан пожаловал Панчен-ламе титул панчен-покто (богдо) — «мудрый». В 1648 г. часть монастырей Кагыопа силой была преобразована в монастыри Гэлугпа, население покоренного Кама обложено налогом в пользу центрального правительства. Лхаса нуждалась в средствах, так как в 1645 г. началось строитель­ство дворца Далай-лам Потала. Его начали возводить на одном из господствующих на местности холмов, на котором к этому времени еще сохранялись руины дворца, построенного в 638 г.

Монах Кагьюпа Дакпа Шэтра Ринчен написал трактат против Гэлугпа, который был отпечатан и распространен по всему Тибету. {117}

Опровержение было написано лично Панчен-ламой. В целом борь­ба между Гэлугпа и Кармапа-Кагьюпа длилась несколько десятков лет. За каждой из сторон стояли свои политические и экономиче­ские силы. Мы не знаем о каких-либо особых экономических инте­ресах каждой из сторон, очевидно, они имелись на уровне проти­воречий между уй и Цзан, вообще между четырьмя наиболее эко­номически развитыми регионами Тибета — уй, Цзан, Кам и Нгари. Вероятно, это была борьба Гэлугпа за увеличение своих доходов, создание своей прочной экономической базы. Гэлугпа более жестко выступала за объединение страны, за создание мощных по масшта­бам Тибета того времени монастырско-экономических центров, ко­торые бы обеспечивали это единство. Лидеры Гэлугпа стремились создать единую систему управления страной. Противоборствую­щие стороны, не находя каждая в отдельности достаточных для осуществления своих целей сил внутри страны, искали поддержки извне, в монголоязычном мире, активно принимавшем тибетский буддизм, что, безусловно, подпитывалось и историческим приме­ром ХIII-Х1У вв., взаимоотношениями между объединившими Ти­бет Сакья и монгольскими императорами династии Юань. Монголь­ский мир в идеале должен был стать гарантом сохранения единства Тибета. Гэлугпа была успешнее, потому что она в основном при­общила монгольский мир к буддизму своего направления, а инсти­тут далай-лам имел монгольско-тибетское происхождение. Монголь­ский мир становился крупнейшим милостынедателем. Эта внеш­няя экономическая поддержка также работала на пользу Гэлугпа.

Минский Китай с конца XVI — первой половины XVII в. не мог оказывать и не оказывал никакого влияния на происходящее в Ти­бете. Раздача титулов буддийским лидерам Тибета, эпизодические поездки этих иерархов в Нанкин и Пекин имели политическое зна­чение в глазах минских властей в рамках внешнеполитической доктрины Китая, которую грубо можно сформулировать как «Ки­тай-варвары», не вкладывая уничижительного смысла в послед­нее слово, или как «центр-периферия». В рамках этой доктрины минский Китай не был для Тибета центром, реально он жил своей самостоятельной жизнью. Экономическое влияние Китая затраги­вало лишь восточные приграничные районы Тибета, где шла тор­говля по принципу «скот в обмен на чай и шелк». Китайцы регу­лировали эту торговлю, иногда по традиции используя ее и в своих политических, в данном случае региональных интересах.

В конце XVI — начале XVII в. на территории Маньчжурии, нынешнего северо-востока Китая, возникло новое государство Цин. {118} Лидерами его (ханами-императорами) стали представители чжур-чжэньского (маньчжурского) клана Айсинь Гиоро. Пользуясь тяже­лым положением минского Китая, вызванным мощными крестьян­скими восстаниями, цинские войска вторгались в северные районы Китая. В 1634 г. маньчжуры уничтожили монгольское Чахарское ханство Лигдан-хана, претендента на лидерство среди чингисидов. Имперская власть Цин при лидерстве маньчжуров была полиэт-нична, в ее созидании немалую роль сыграли восточные монголы и китайцы южных районов Маньчжурии.

Будучи шаманистами, маньчжуры знали о буддизме и возмож­ностях его использования в политических интересах. Перед ними, как и перед тибетцами, был пример Юань. Поход императора Цин Хуантайцзи (Абахая) на чахаров имел одной из своих целей завла­дение печатью Чингис-хана как сакральным «удостоверением», да­вавшим право наследовать династии Юань. При дворе маньчжуров жили ламы. По данным китайских источников, в 1637 г. монголы просили Абахая пригласить в Маньчжурию Далай-ламу. В 1639 г. императору Цин были направлены письма от Далай-ламы V, Панчен-ламы, Гуши-хана и Цанпа-хана. Тибетские лидеры и правители выражали пожелание установить отношения с маньчжурским дво­ром. В ответ на эту просьбу в Лхасу отправился Чахань-лама. В письме «тибетскому хану и верховному ламе» Абахай уверял, что он не хочет, чтобы «законы Шакьямуни гибли и не распространя­лись», и намекал, что он «является сюзереном... тибетского хана». В 1642 г. в Мукден прибыло ответное посольство из Тибета во главе с Илагугсан-хутухтой [Мартынов, 1978, с. 79].

В 1643 г. ситуация круто изменилась. Внезапно скончался осто­рожный и умный Хуантайцзи. Столица Мин оказалась в руках вос­ставших, последний минский император покончил с собой. Неспо­собные подавить восстание, китайские генералы призывают на помощь маньчжуров, и цинские войска в 1644 г. входят в Пекин. Гуши-хан направил письмо малолетнему императору Цин с прось­бой пригласить в Пекин Далай-ламу V, чтобы освятить завоевание, с надеждой установить между цинским императором и Далай-ламой отношения покровителя учения и наставника в учении. В 1647 г. Далай-лама и Панчен-лама отправляют в Пекин поздрав­ления с победой и золотые статуи Будды. Важно отметить в этом случае инициативу именно тибетской стороны в установлении от­ношений с новой династией. Эта инициатива имела целью закре­пить победу Гэлугпа в Тибете, заручиться поддержкой извне, воз­можно даже перед лицом очень важного для Тибета, но непредсказуемого {119} монголоязычного мира. На западе набирало силу и крепло Джунгарское ханство, и его отношения с халха-монголами были отнюдь не безоблачны. Маньчжуры, занятые подчинением Китая, тем не менее не пренебрегали интересами монгольского мира, они знали ему цену. Далай-лама мог быть полезен для монгольской по­литики цинского двора. Поэтому лама Шэраб прибыл в Лхасу в ка­честве представителя цинского двора и пригласил двух великих лам — Далай-ламу и Панчен-ламу в Пекин.