Глава сорок четвертая. Массовые расстрелы врагов народа в Красной армии - вред для обороны страны в 41-м или благо.

 

Существуют две противоположные оценки массовых расстрелов командиров и комиссаров Красной Армии в 1937-1938 годах.

Полки сноровисто списывающих друг у друга историков, философов, журналистов и т. п. со времен хрущевской так называемой "оттепели" утверждают, что Сталиным были расстреляны лучшие из лучших военных специалистов - например, Якир, Тухачевский, Дыбенко, - и вследствие этих расстрелов и произошло грандиозное поражение 1941-1942 годов. Следовательно, лично отслеживавший их расстрелы Сталин в лучшем случае - ошибающийся, гадящий под себя дурак, а в худшем - маньяк-разрушитель, хотя и психологически суверенный.

Рекламируется и противоположное мнение (из "внутреннического" мира): Сталин, умница, гений, светлый витязь и мировой супервождь - виновник Второй мировой войны, а дураки и маньяки, согласно более чем красноречивым фактам из их жизни - те самые расстрелянные командиры и комиссары, которые кроме всего прочего еще и не были Сталину послушны. Примеры - Якир, Тухачевский, Дыбенко. Последний, к тому же, неприкрыто демонстрировал свою готовность быть завербованным иностранной разведкой. На место этих кретинов, бездарей и алкашей Сталин ставил людей существенно меньше пивших, не успевших по уши перепачкаться в крови карательных экспедиций против собственного народа, да и были они, в отличие от своих предшественников, обладателями дипломов о военном образовании. Если бы этих новых было больше, то поражения 41-го не были бы столь значительными. Мало, стало быть, "врагов народа" расстреливали. Дескать, конечно, Сталин не мог этих маньяков любить уже хотя бы потому, что они были серьезными конкурентами в борьбе за Кремль, но расстреливала их великая суверенная личность все-таки исключительно ради улучшения боевых качеств Красной Армии. Это улучшение Сталину было выгодно. И стране - выгодно.

Последнюю точку зрения отстаивает в книге "Очищение" такой широко разрекламированный коммерческий писатель-предатель, как Резун-Суворов, майор ГРУ, перебежчик из Союза в Англию, "озарения" которого запечатлены профессорскими и академическими званиями "почему-то" только во "внутреннических" странах - США, Англии, Польше. Тепло принимают его и в Израиле. Еще бы! Ведь, по Резуну-Суворову, во всем виноваты русские, исчадье ада, - из-за них и Вторая мировая война началась - Гитлера немцы потому над собой поставили, что боялись большевистских раскулачиваний, немцам Гитлер был выгоден. И начать войну против сталинского Советского Союза, столь обильно помогавшего Германии и рвущего ради Гитлера английскую блокаду, вскоре убиенным немцам было выгодно. А Сталину, в свою очередь, было выгодно привести Гитлера к власти, а затем освободить от него рыдающую от счастья Европу. И т. п.

Однако кроме "внутреннической" концепции жизни и типичных для предателя самооправданий, в книге Резуна-Суворова "Очищение" содержатся и интересные факты - скажем, описываются случаи вызывающего поведения командиров Красной Армии, конкурентов Сталина.

Например, ничтожный кавалерист-троцкист Шмидт, взбешенный исключением Троцкого из партии накануне XV cъезда, подойдя к Сталину, непотребно выругался, и публично пригрозил:

- Смотри, Коба, уши отрежу! (Рапопорт В., Алексеев Ю. Измена родине. Лондон, 1989. С. 293; цит. по кн.: Суворов В. Очищение. М.: АСТ, 1998. С. 148.)

(Трактовка: дескать, потому троцкист Шмидт пригрозил Сталину уши отрезать, что это было ему выгодно - не терять положения во власти, и так далее.)

Но что в этом эпизоде распознается с точки зрения теории стаи?

Сталина, действительно, определенная часть военных безбоязненно оскорбляла в глаза и принародно. Сталину, правителю громадной страны, действительно, незадолго до начала репрессий мог дать по шее простой курсант военной академии даже на трибуне мавзолея. С Гитлером такие штучки не проходили. Стоило Гитлеру за один присест уничтожить гомика Рема и несколько десятков штурмовиков, как вся оппозиция кончилась - в сущности, навсегда. А вокруг Сталина, напротив, падает один военачальник за другим, а он все по шее получает.

Размышляя над этими фактами, лишний раз убеждаешься, что Сталин до времени самоубийства Гитлера сверхвождем не был, но, напротив, жил в границах государства, в котором субстай, чьи вожди были сравнимы с ним по силе, было несколько. Его, субвождя, достаточно шатким положением среди других субвождей отчасти и определялись волны репрессий - меняющих свою направленность строго закономерно.

 

***

 

В общем случае у каждого субвождя-"внешника" три типа врагов:

- конкурирующие стаи субвождей-"внешников";

- противостая "внутреников";

- неугодники.

Какой тип врагов боящемуся низвержения субвождю-"внешнику" ненавистней в первую очередь?

А в разных условиях разный.

В мирное, относительно спокойное время, когда сверхвождь - "внешник", но пока еще не агрессор, когда "болото" повсюду непроизвольно "внешнеет", а оставшиеся немногочисленные "внутренники", соответственно, не имеют никакой власти, для субвождя-"внешника" опасны только ему подобные конкуренты.

Другое дело, если этот субвождь уже стал среди "внешников" главным, эдаким эрзацсверхвождем (сверхвождь психоэнергетически выдохся, все однотипные конкуренты субвождем постепенно уничтожены или они сами перебили друг друга), то опасны ему становятся уже "внутренники". Тем более что кандидат в очередные планетарные сверхвожди - "внутренник".

Но когда же субвождю опасны и, следовательно, в первую очередь ненавистны неугодники?

В следующих двух случаях. Во-первых, когда субвождь деградирует до состояния "планетарный сверхвождь" - от спровоцированных неугодниками догадок о собственной невсесильности можно в одночасье или поседеть, или начать испытывать неимоверные трудности с мочеиспусканием, а преданные холуи, оставаясь по-прежнему таковыми, начнут повсюду добавлять яду…

Второй случай - когда субвождь сильно напуган, в частности, когда войско его от вторгшегося сверхвождя бежит. Субвождь пугается сам (повесят! в зоопарке показывать будут!), к тому же непроизвольно вовлечен в панический ужас, охвативший толпы своих исполнителей, - и непроизвольно оказывается полностью в воле атакующего сверхвождя. Как следствие, субвождь теряет остатки невротической индивидности и окончательно сверхвождю уподобляется - главный враг сверхвождя становится и его главным врагом.

Все эти повороты и наблюдаются в истории. Так было и во времена Сталина.

До середины 30-х Сталина бьют по шее на мавзолее, армейские подхалимы публично грозят отрезать уши. Сталин терпит, подолгу готовясь к каждой акции истребления субвождей-конкурентов - Троцкого с бандой, армейских иерархов, "червонцев" ("червонные казаки"; костяк - донские казаки), остатков православной иерархии, сектантов.

Наступает 1937 год. Сталин вдруг ощущает в себе способность одним махом истребить остатки независимых от него субсубвождей - но, прежде всего, "внешников". И ощущает не только способность, но и потребность, исходящую от фюрера. А поскольку Сталин возможность кровавой бани устранением в предыдущие годы наиболее сильных субвождей уже подготовил, и позволить себе эту баню уже может, то, разумеется, ее и устраивает.

Полагая, естественно, что совершает несомненно хорошее дело.

А вот ко "внутренникам" Сталин до войны был безразличен, - хотя некоторые к их истреблению и подталкивают. Действительно, после многолетнего интернационализма, когда друг другу внушали, что национального характера не существует, но есть только классовые интересы, низовые функционеры вслух при Сталине уже начинают удивляться, почему на табличках вожделенных многими кабинетов редакций главных идеологических газет страны "Правда" и "Известия" - сплошь еврейские фамилии, а во главе учреждений русского искусства не встретишь ни одного русского; все это, как указывали Сталину, - недвусмысленные проявления конкурентных поползновений к власти. Сталина-Джугашвили ущемление интересов русского народа, естественно, тронуть не могло, однако в этой ситуации поучительно то, что до войны евреи Сталиным как конкуренты не воспринимались. (Это касается только типичных для еврейства "внутренников"; горсточка же евреев-"внешников", последователей Троцкого и самих, кстати, ярких антисемитов, была разгромлена еще в двадцатые годы.) Это строго закономерно - "внутренники" при "внешническом" сверхвожде могут быть максимум говорливой оппозицией. В вялотекущей форме якобы антисемитизм стал появляться лишь в 39-м, только с появлением Берии. Впрочем, призрак антисемитизма вполне удовлетворялся тем, что в редакциях главных газет все остались на местах, только известного рода фамилии стали заменять на стилизованные под русские псевдонимы. Кроме того, стали появляться все более и более шовинистические ("патриотические") статьи - якобы прорусские. (Чтобы понять смысл этого ныне взваливаемого на Сталина "русского шовинизма", надо вспомнить, что следующая волна "русского шовинизма" накатилась на Россию в 1990-х, идеологи - тоже безнадежные во "внутренническую" эпоху оппозиционеры - казаки-"внешники", генетически происходящие от хазар, то есть тоже, несмотря на русский язык, не русские.)

Но вот отгремела Великая Отечественная. Сверхвождь-"внешник", психически сломленный неугодниками, покончил с собой в берлинском бункере. Многие субсубвожди разных народов погибли в боях, покончили с собой, были за предательство расстреляны. "Внешники" призывных возрастов истреблены разве что не поголовно во всей Европе - "внешническое" некрополе на планете существенно ослабло. А вот советские "внутренники" отсиделись по продуктовым и вещевым спецраспределителям. Словом, со стороны "внешников" угрозы Сталину никакой, но только со стороны "внутренников" - как внутри страны, так и за ее пределами. Угроза захвата "внутренниками" власти в Советском Союзе, захвата под рассуждения о демократии, гуманизме, правах человека и благосостоянии народа, что неминуемо должно было привести не только к разграблению России и вывозу капиталов, ценностей и "специалистов" поближе к мировому центру "внутренничества", - но и к его, Кобы, оплевыванию, убийству и отрезанию ушей.

И вот тут-то в Сталине и просыпается знаменитый антисемитизм. "Дело врачей" и другие подобные дела; 300 тысяч евреев выпихивают в Израиль, основанный в 1948 г. исключительно усилиями Сталина (никуда от этого факта не деться!); с Америкой - "холодная война"; ужесточение наказаний расхитителям социалистической собственности, борьба со спекулянтами, искусственное усиление планового ("внешнического") начала в экономике и т. п. Все в полном согласии с теорией стаи.

Ныне от "внутренников" приходится слышать, что Сталин после войны преследовал якобы агнцев божьих, свободомыслящих и являюших собою воплощенное благородство. В это нас заставляют веровать только на основании самооценок самих "внутренников", расхваливших себя до небес, - дескать, и правоборцы они, и духовно независимые, и диссиденты, и цивилизаторы России, благородно ратующие за такие же в России порядки, как в самой расхорошей в мире стране - Америке; словом, сверхсоленая соль земли.

Стоит только развесить уши - и создается впечатление, что Сталин после войны преследовал прям-таки неугодников. Однако эти "неугодники" - цивилизаторы России - почему-то при первой возможности эмигрировали в Америку или к ее духовным союзникам, и им там хорошо. В то время как настоящие неугодники, как будет показано в V части книги, напротив, со всего мира собираются в Россию, невзирая на невыгодность такого поступка.

В самом деле, подробно знакомясь с событиями даже кровавого 1937 года, вновь и вновь убеждаешься, что Сталин очень ценил, когда перед ним не выгибались - он даже на "зализанность" своего зада жаловался (см. "КАТАРСИС"). Сталину можно было перечить, но не ради захвата власти, а во имя интересов дела. Примерам уважительного поведения Сталина по отношению к людям с элементами неугоднического характера несть числа. Так что субвождь Сталин в мирное время преследовал конкурентов, но не неугодников.

В отличие от Гитлера.

Так, с точки зрения теории стаи, и должно быть.

Единственный период, когда Сталин масштабно охотился на неугодников, - это 1941-1942 годы. В спонтанные партизанские отряды засылались комиссары и специалисты по авторитаризации мышления под видом инструкторов по строевой подготовке. Устраивались массовые расстрелы мужчин, стилизованные под ненужные атаки немецких позиций (от наступательной доктрины Сталин отказался, смешно сказать, только весной 43-го, после очередного разгрома под Харьковом). Антинеугодничество Сталина в этот период естественно. И вообще если что и удивительно, так это не то, что Сталин через Берию просил у Гитлера мира и вообще фюреру всячески помогал, а то, что не подбрил себе усы - на новый фасон.

Парадокс: самое безопасное место для неугодников на первом этапе войны - на самом острие борьбы, в самом, казалось бы, опасном месте - в сверхмалых партизанских группах на оккупированных территориях.

Самое безопасное место, ведь только на втором этапе войны после психологической победы над сверхвождем Сталин отменяет институт комиссаров, партизанские отряды начинают разукрупнять, он даже устраняется от руководства крупными военными операциями, отказывается от доктрины наступательной войны и т. п.

Нет нужды заблуждаться, что сверхэффективные бойцы Великой Отечественной из партизанского отряда научных работников (Батеньки), которые отказались от эвакуации, не пошли добровольцами в строевые части и не влились в немедленно разгромленные немцами истребительные батальоны, были на территории России исключением. Такие были и в других местах - достаточно вспомнить, что герои из 28 "панфиловцев" из немецкого тыла выходить не торопились.

Словом, Сталин всегда был всего лишь субвождем, и потому неугодники ему были неопасны…

Конечно, слабоватый вождь Сталин жил не в безвоздушном пространстве, и элементы иерархии НКВД имели возможность репрессировать по своему вкусу, независимо от Сталина и даже вопреки его желаниям - чем ниже ступень иерархии, тем больше отклонение от воли Сталина. И потому на свежий воздух ГУЛАГа ссылали и "внутренников", и неугодников. Этому способствовала практика доносов с низшего уровня "внешнической" иерархии - повторявшей атмосферу крестьянских общин, которые выдавливали из себя рекрутов и поджигали лавки торгашей-мироедов.

На направленность репрессий оказывала некоторое влияние и государственная идеология "марксизма-ленинизма". Кулаков во многих брошюрах и статьях газеты "Правда" называли классовым врагом - их клеймили на собраниях, ссылали в Сибирь почти поголовно. Но - на удивление! - охраняли их настолько из рук вон плохо, что - а это исторический факт - больше трети (!) ссылаемых бежали из-под стражи еще в пути. Это ж насколько демонстративно надо было не охранять! Иными словами, не бежали только увечные, больные, ленивые и те, которые хотели бы приобщиться к просторам Сибири. Тех же, которые до Сибири добрались, власти очень быстро готовы были отпустить к месту прежнего жительства за "примерное поведение", однако многие, благодарные за халявную доставку, остались. А вот военных пролетарского происхождения стерегли крепко и шлепали немедленно по оглашении приговора.

Кого и за что надо расстреливать, или по отношению к кому гнев властей надо только имитировать, вождь Сталин объяснить, если бы и захотел, не смог бы - отсюда и казни палачей Ягоды и Ежова за своеволие. Отсюда же и массовые реабилитации их жертв. Жертвы "своеволия" (типа Бабеля и ему подобных), действительно, были жертвами субсубвождей и рядовых исполнителей, но не субвождя Сталина.

Итак, Сталин до войны выбивал "внешников" из конкурирующих субиерархий. После войны, в связи с изменением на планете психоэнергетической обстановки, - "внутренников".

Почему уничтожались и средние слои иерархий-конкурентов? Гитлер же этого не делал? Убил Рема - и все возлюбили фюрера.

А потому уничтожал, что исполнители эти никогда бы не подчинились слабому Сталину, пусть всего лишь по причине каких-то смехотворных "разногласий" - типа несовпадения темпераментов или национальных вкусов ("червонцы" из поколения в поколение ненавидели всех кавказцев). Сталин - не Гитлер, ближайшие преданные сподвижники которого были совершенно разнообразных темпераментов, но их страстная "любовь" к сверхвождю проламывала все сдерживающие факторы. Сталин же так не мог - именно этим и определялась борьба за повсеместное единообразие - одинаковая форма, одинаковая обувь, то, без чего мог вполне обходиться сверхвождь Гитлер… Остальные шли в ГУЛАГ, а главные некрофилические гниды - к стенке.

Так благом или вредом для оборонительной войны было уничтожение высшего командного и комиссарского состава Красной Армии, состоявшего из главарей бандформирований времен гражданской войны?

Лучше было бы, если бы оборонялись от Гитлера они, а не занявшие их должности подхалимы?

Вообще говоря, некорректно говорить о том, что было бы, если бы было то, чего не было.

Точно известно только то, что "враги народа" показали, как быстро они умеют бегать от малочисленных отрядов немцев - яркий тому пример донской казак Дыбенко, во главе эшелона революционных матросов добежавший из-под Пскова аж до Самары - еще в 1918-м (см. в кн.: Суворов В. Очищение).

А вновь поставленные военачальники зрелищно показали, что они быстро бегают от немцев, в 1941-м.

В таком случае корректен только следующий вопрос: а кто бы в 41-м драпал быстрее?

Ведь при нападении Гитлера бежали бы и те, и другие.

Но кто быстрее?

Чем одни отличались от других?

Психологически?

А тем, что сталинские в 1941 г. были ленинских моложе.

Молодые же, как известно, существенно более гипнабельны. И потому, при прочих равных условиях, должны были сдаваться в плен Гитлеру и драпать с большей готовностью.

С другой стороны, после массовых репрессий 37-го сила некрополя в стране несколько снизилась - что было благоприятным фактором в оборонительной борьбе.

Итак, рассчитать, благом или вредом обернулись репрессии 37-го среди военных для оборонительных боев - невозможно.

Можно только предположить, зная то, как педантично Сталин разрушал оборону страны на других уровнях, что новые кадры, ввиду их большей гипнабельности, были для Гитлера менее опасны. Можно не верить аналитикам-суверенитистам из германского генштаба, одобрявшим репрессии в Советском Союзе. Однако важно мнение умевшего интуитивно безошибочно постигать ситуацию Гитлера - он действия Сталина по "чистке" армии одобрял.

Потому бойня 30-х и была тысячекратно зрелищней репрессий 20-х, что индивидное желание Сталина было помножено на мечту сверхвождя Гитлера беспрепятственно стереть русских с лица земли.

 

Глава сорок пятая. ТАЙНА ЗАГАДОЧНЫХ "НЕБЛАГОНАДЕЖНЫХ"

 

Любимец комсомольцев Сталин гнусность самого себя (и своих распоряжений) если и не мог выразить с помощью понятий, то подсознательно чувствовал. Это проявлялось во многом, в частности, в тщательности, с какой он уничтожал следы. Даже из солдатских писем вымарывалось все, что касалось объективного мира - комсомольцы дошли до того, что любимым отправляли письма, переписанные из так называемых "письмовников".

Биоретрансляторы на должностях политруков и комиссаров этот запрет объясняли интересами якобы секретности, что, как очевидно, полнейшая чушь. Гитлеровцы дневники вели, и это нисколько не снижало качеств немецкой военной машины. Не влияло на нее и то, что некоторые дневники в качестве трофеев попадали в политотделы РККА.

Причина запрета на дневники - психологическая: всякий предатель Истину не приемлет как таковую, для него и всякая правда подсознательно ненавистна - вплоть до физического устранения свидетелей и свидетельств. Тем более, что поразительные события 1941 года - открытое Евангелие: вышел из толпы - и спас себя, близких и Родину. Подхалимствовавшие на гражданке "внешники" оказались уничтожены, а те, кто толпе противостоял и прежде, выживали и побеждали. Такое знание Сталин, как и сатана, не мог не ненавидеть!

Осмысление происшедших летом и осенью 1941 года странностей чрезвычайно важно для всякого неугодника.

К счастью, дневники писались и сохранились - немецкие.

Именно из дневника начальника генштаба вермахта Гальдера мы узнаем, что евреи и политруки, зная наверняка, что будут расстреляны немцами при первой же возможности, тем не менее сдавались во множестве - вопреки интересам выживания.

Из того же дневника Гальдера мы также узнаем, что:

- в самые первые дни войны пленных было мало,

- расход боеприпасов в эти дни был незначительным.

Как это на первый взгляд ни странно, но при отсутствии инженерных препятствий (приграничные мосты по приказу Сталина были разминированы, а фортификационные сооружения не возведены, и так далее) немцы в первый день войны продвинулись в среднем всего-навсего на 12 километров. Идеолог при соответствующем заказе объяснил бы столь малое расстояние героическим сопротивление пограничников, отдельных частей Красной Армии и энкавэдэшников. Но дело вовсе не в сопротивлении Красной Армии, - если бы оно было, немцы, которым экономить боеприпасы в первые месяцы смысла не было, израсходовали бы значительные их количества. Этого, однако, не произошло, о чем можно прочесть в том числе и в упомянутых дневниковых записях Франца Гальдера - следовательно, сопротивления не преодолевали: его не было. Просто для того, чтобы привести в движение большое число солдат вермахта, традиционно отягощенного гораздо большим обозом, чем у русских, требовались особенные усилия и время. Отсюда и незначительное продвижение вглубь советской территории. (Кстати, в среднем на 12 километров немцы продвинулись в первый день и в Польше тоже, и не только в ней - так что дело не в обороняющихся, а в нападающих. Отличие русских от поляков немецкие похоронные команды начали чувствовать несколько позднее.)

Итак, какие же советские войска находились в непосредственной близости от границы? Кто не бил немцев - и почему?

Это не была кадровая армия - массовые сдачи ее частей в плен были еще впереди, через несколько дней. Кадровые части, очевидно, дислоцировались далее, чем в 12 километрах, и по большей части пытались догнать бегущих политработников и командиров.

Непосредственно же в приграничной полосе были три категории людей в форме:

- пограничники;

- строительные части из так называемых "неблагонадежных", которым оружие в руки не давали;

- части НКВД.

Доныне повторяется тезис сталинских идеологов, что пограничники героически вступили в бой - и погибли, сопротивляясь.

Но именно считается.

Всякий серьезный историк согласится, что героизм пограничников вполне может оказаться мифом - ведь никаких исторических исследований на эту тему не проводилось (в условиях социализма это означало, что начальствовавшие не субсидировали исполнителей этот вопрос исследовать; интересующихся же до архивов не допускали; из этого следует, что результаты исследования обещали быть для власть предержащих разоблачительными).

Некогда о Брестской крепости пропаганда не знала ничего, пока с подачи писателя Смирнова не стало всем известно, что в ее развалинах несколько недель сопротивлялась горстка людей, причислявших себя к этническим русским. Брестская крепость стала символом сопротивления, - но мало кто вспоминает про грандиозный лагерь военнопленных на тысячи и тысячи солдат и офицеров, который находился всего в нескольких километрах от крепости и заполнен был теми, кто мог бы защищать Родину.

С точки зрения суверенитизма пограничники сражаться были должны: и оружие они знали где хранится - а у находившихся в наряде оно и вовсе должно было быть в руках, - и окопы у них были уже отрыты и тщательнейшим образом замаскированы, и соответствующие учения именно в этой самой местности с ними не могли не проводиться, и к виду немцев они привыкли. Возможно, пограничники и могли держаться - на условии, если они не были активными "внешниками" или "болотом". Если бы…

Сторонники гитлеровско-геббельсовского утверждения, что СССР собирался напасть на гитлеровскую Европу, видят в присутствии частей НКВД неоспоримое доказательство того, что СССР готовился к нападению, а готовые на все и всяческие подлости сталинские энкавэдэшники (кстати, тоже "внешники" и "болото", и тоже не сопротивлялись, как то следует из учета израсходованных немцами боеприпасов) предназначались для "зачистки" захваченных территорий. При этом не упоминается, что кто-то должен был не допустить побега 236 тысяч безоружных "неблагонадежных" (из них 100 тысяч в Прибалтийском военном округе), вывезенных в приграничную полосу.

Да, в приграничной полосе был и третий тип воинских формирований - строительные части, сформированные из так называемых "неблагонадежных". Это были не столько сами раскулаченные, сколько их сыновья, по возрасту еще помнившие, что до коллективизации на селе у работающих еще был достаток. Идеологи в газетах называли их всех эксплуататорами, наживавшимися на наемном труде. Однако на практике "неблагонадежные" часто эксплуататорами не были: кулачество процветало по большей части на Украине, в России же процент кулаков был меньше, люди работали или в крупных хозяйствах, или самостоятельно. Поэтому в России в соответствии со спускаемыми "сверху" разнарядками, подкрепленными энтузиазмом "снизу", раскулачивали просто обладателей имущества, то есть нередко хороших работников, у которых все спорилось в руках. А это бывает или от "внутреннической" жадности, или от неугодничества.

Для чего же были собраны 236 тысяч "внутренников" и неугодников и вывезены безоружными к началу немецкого наступления, о котором Сталин и все крупные командиры, а главное, величайший гипнотизер столетия Гитлер - знали заблаговременно?

Якобы для строительства укреплений.

Доказывают это ссылками на теории идеологов и указанием на то, что "неблагонадежным" не давали в руки оружия, а только лопаты (если те были).

Объявленная цель сомнительна, - хотя бы потому, что мелкие подразделения из "неблагонадежных" были распылены настолько, что в обозримые сроки построить в принципе ничего не успевали, тем более к началу немецкого вторжения, о времени которого, повторимся, Сталину и всем крупным командирам было известно заблаговременно.

В соответствии с торгашеско-арифметической концепцией войн именно эти обиженные властями строители, наряженные в военную форму и обритые наголо (чтобы невозможно было их спутать - не только энкавэдэшникам, но и немцам), и должны были составить первый массив пленных. Но в плену "неблагонадежные" не оказались: не заметить аж 236 тысяч пленных начальнику генштаба вермахта Гальдеру, к которому стекались подробные донесения, и который записал в дневнике, что в первые дни войны пленных было мало, было попросту невозможно.

По торгашеской концепции человека такое антигитлеровское поведение "неблагонадежных" невозможно: ограбленные должны были быть материально заинтересованы в попытке вернуть отнятое коммунистами имущество, для чего необходимо встать на сторону Гитлера и сражаться с коммунистами. Но не присоединились. По законам торгашеских теорий не живут даже "внутренники", тем более "внутренники" русские.

Действительно, при нападении "внешнического" вождя типа Гитлера с наибольшим энтузиазмом должны были сдаваться прежде всего "внешники", во всяком случае с энтузиазмом большим, чем "болото"; "болото" же должно было сдаваться с большей готовностью, чем "внутренники"; а эти последние должны были идти в плен скорее, чем несформировавшиеся неугодники.

(Естественно, русские "внутренники" 41-го - оборонительная элита ситуационно; не духовно, но душевно, психологически, т. е. элита не потому, что они вообще защитники Родины и внутренне благородны в 1812 году именно они активней других пособствовали "внутреннику" Наполеону, но всего лишь потому, что Гитлер был хоть и сверхвождь, но "внешник". Сыновья кулаков подобно комсомольцам не теряли голову не потому, что были мудры, а потому, что Гитлер был не их вождь. То, что именно "внутренники" сопротивлялись Гитлеру лучше "внешников" среди прочего, возможно, подтверждается тем, что англичане-лейбористы, несмотря на тотальные военные неудачи Англии, сдавать свою страну Гитлеру не хотели, а оказавшись в плену, редко переходили на службу в вермахт; политические противники Сталина в основном не "внешники", сведенные в Полярную дивизию и пошедшие в бой без привычных в петлицах "кубарей" и "шпал", а как были - с номерами воркутинских лагерей, успешно, не в пример кадровым военным, отстояли город Мурманск. Поляк Рокоссовский с еврейским штабом и дивизиями из политзаключенных сопротивлялся не в пример лучше других военачальников. В конце концов, знаменитый разведчик Кузнецов, сын кулака, не перешел на сторону врагов России, как то следовало бы ожидать по дарвиновской марксистской теории, но уже в 41-м являл образец независимости от гитлеровской стаи.)

С неугодниками в частях "неблагонадежных" и вовсе просто: для них именно Россия - Родина в особенном, духовном смысле слова.

Таким образом, с психологической точки зрения "неблагонадежные" в 41-м могли составить элиту войск оборонительной войны и сдержать гитлеровцев - если бы только у них было оружие!!!

Но оружия у них не было вовсе.

Это - факт.

Также факт и то, что именно Сталин, прекрасно знавший день нападения на СССР, приказал, чтобы эта элита была выставлена в приграничную полосу.

Осмысление этих фактов придает дополнительную четкость событиям 1941 года.

По объяснениям нынешнего и предыдущих поколений историков и вообще идеологов, получалось, что предвоенные распоряжения Сталина были якобы направлены на решение разнонаправленных целей: частью - на организацию оборонительной войны, а частью - на организацию наступательной; иными словами, в этом нагромождении разобраться мог только подхалимистый министр обороны, а остальным оставалось только повторять его мнения.

Но, спрашивается, зачем нужны мероприятия по обороне, если якобы готовилось наступление на Европу, как то утверждают нынешние "внутренники"? Или: зачем мероприятия по подготовке наступления, если, как то утверждают нынешние "внешники", истинные намерения Сталина - оборона?

Для "оборонцев" безоружные строительные части в нескольких шагах от границы - вернейшее доказательство именно оборонительных намерений Сталина. Для "наступателей" же - вернейшее доказательство подготовки Сталина к захвату Европы: обритые люди с лопатами якобы должны были ввести немцев в заблуждение относительно намерений "всепланетного вождя пролетариата" (то, что строители были выведены не для строительства оборонных объектов, со всей очевидностью следует из того, что построить при такой распыленности эти части ровным счетом ничего существенного не могли).

Спорящих между собой "внешников" и "внутренников" объединяет, однако, то, что для подтверждения "своих" концепций те и другие остаются рабами совершенно диких суеверий относительно суверенности поведения невозрожденных в духе людей.

Все, однако, становится на свои места, если выявить сущность каждого элемента предвоенного иерархического мира. К какому психотипу относился Сталин? А Гитлер? А комсомольцы с комиссарами? А "неблагонадежные"? А большая часть сербов? А большая часть евреев? Кто составлял инструкции обкомов, из которых следовало не уничтожать горючее оккупантов, - разве это были неугодники? Какого типа партизаны вызывали ненависть комиссаров? Для чего Сталин приказал разминировать приграничные мосты? Зачем "неблагонадежных" переодели в военную форму, обрили и подвезли под дула немецких винтовок и орудий?

Цель вывоза обритых наголо "неблагонадежных" на границу с точки зрения теории стаи очевидна: субвождь Сталин, выполняя тайное желание величайшего гипнотизера столетия, приказал своим холуям подвезти способных сопротивляться к границе, чтобы их захватили или уничтожили в первый же час после начала вторжения…

Происходившее в сталинском СССР целостно: потенциальных защитников выводят или в сибирские лагеря, или без оружия на сотню метров от границы, все оружие "благонадежных" или запирают на складах, или выдают "особо надежным" комсомольцам-"внешникам", которые его вслед за комиссарами бросают при первой же возможности (что приводит к тому, что уже зимой 41-го русских ополченцев и, опять-таки, тех же освобожденных "неблагонадежных" гонят с одной винтовкой на несколько человек в атаку на пулеметы); танки оказались на железнодорожных платформах, откуда сгрузить их без спецсредств было невозможно, да и некому (эшелоны с безоружными танкистами отправляют другой дорогой), командовать назначают офицеров и комиссаров подхалимско-"внешнического" типа; складами горючего, столь необходимого гитлеровцам, заведовать назначают тоже законченных скотов…

Судьба "неблагонадежных" - тема, мягко выражаясь, неудобная - для носителей стайной психологии. Поэтому как в России, так и за ее пределами, никакие неугоднические исследования не финансировались.

Документов касательно событий 1941 года на русском языке мало: послушный Сталин своего добиться смог. Писать разрешалось только политработникам - а им за рассказы о мужестве "классового врага" полагалось не просто понижение в должности, но расстрел.

Молчание распространилось и на постсоветское время. Сменившим "внешников" демократам-"внутренникам" правда нужна еще меньше.

Но кое-что все-таки сохранилось - на немецком. Разумеется, эти сведения косвенные, к тому же записи искажены стайной психологией. Но факты все равно выявляются: пленных в первые дни войны было мало (куда делись 236 тысяч безоружных?); потери немцев незначительны (чем занимались охранники из НКВД?); расход боеприпасов - тоже. Но были столь потрясавшие гитлеровских командиров случаи индивидуального мужества русских: когда отбивались до последнего патрона и предпочитали взорвать себя в подбитом танке, чем оказаться в плену. Началось столь ужасавшее немцев партизанское движение - но что немцы могли знать о социальном статусе партизан?

К тому же, от немцев мы никогда не узнаем, камнем ли или острой щепкой добывал оружие сумевший найти в себе силы бежать от пленения "неблагонадежный"…

Конечно, кто-то из "неблагонадежных" "внутренников" погиб при немецкой артподготовке уже утром 22 июня, кто-то сгинул среди русских "комсомольцев", провождистских украинцев и прибалтов-"внешников". "Неблагонадежные" "внутренники" стайного типа хоть и не сразу, но в плен сдались. Их как "благонадежных" (по мнению немцев) отправили батрачить в Германию, где они 41-й год, видимо, пережили. Правда, в 1944-1945 годах часть их была уничтожена при бомбежках американской авиацией, часть при продвижении наших войск расстреляна энкавэдэшниками, но многие предатели Родины всеми правдами и неправдами, любыми преступлениями против совести пытались попасть в Америку - и к своим попали. Из "внутренников" летом 41-го не сдавались до конца только самые яркие: отсиделись где-нибудь.

Но было и "золото, огнем очищенное" - неугодники.

Во многом усилиями именно неугоднической части "неблагонадежных" был летом-осенью 41-го надломлен хребет гитлеровско-сталинской "внешнической" стае - обеспечив тем самым победу над сверхвождем во Второй мировой войне, в которой неугодники и "внутренники" воевали против "внешников".

Именно неугодники 41-го и победили сверхвождя.

Парадокс истории заключается в том, что их подвиг - самая сущность этой эпохи - почти не отмечен, - разве что в немецких документах, в которых упоминаются - всего лишь упоминаются! - загадочные, наводящие на немцев ужас одиночные партизаны.

А где о них можно найти упоминания в советских документах? Не в официальных же отчетах о партизанской деятельности, в которых восхвалялись партизанские края и полки! И не в мемуарах партизан, фальшиво поющих дифирамбы партизанским полкам и дивизиям. Им неугодники чужды. Да и откуда им было знать, что происходит за пределами их края или дивизии?

Впрочем, найти кое-что все-таки можно и в таких мемуарах. Как, скажем, начинался знаменитый отряд Ковпака, ставший символом партизанского движения? Немцы прошли мимо, а в их тылу в лесу изо дня в день под руководством Ковпака проводились собрания на тему необходимости борьбы с агрессором. Так проходит неделя, вторая… Для собраний нужны силы; чтобы были силы, нужна еда; чтобы была еда, нужно идти в села и просить. В селах "партизанам" продукты давали с готовностью. Почему? Да потому что в округе на минах постоянно подрывались немецкие машины, и жители думали, что это дело рук ковпаковцев. "Партизаны" провели свой первый "рейд" и виновника нашли. Им оказался парнишка, учащийся, кажется, ремесленного училища, который разоружал минные поля и ставил мины на дорогах, по которым проезжали машины немецких тыловых частей - с известным для захватчиков результатом. Вопрос: кто к кому присоединился? Во "внешнической" литературе пишут, что присоединился мальчишка. А с неугоднической точки зрения - наоборот: это любители собраний толпой присоединились к пацану. Все кончилось к "внешническому" удовольствию: Ковпаку присвоили звание Героя Советского Союза, он, как и "Зоя Космодемьянская", Сталину нравился, а имя парнишки так и осталось неизвестным, хотя погиб он не скоро, и счет уничтоженных им гитлеровцев явно перевалил за сотню.

Мальчишка по молодости к ковпаковскому монстру присоединился, но были люди поумнее, которые не присоединялись. Какова их судьба после завершения оккупации? Чтобы доказать, что ты партизан, надо было привести свидетельства трех верных сталинцев. Но в том-то и штука, что эти верные сталинцы в 41-м были если не полицаями, то доносчиками; неугоднику с ними в 41-м ради спасения Родины лучше было не пересекаться. А сколько по селам и городам было проститутни, не только бескорыстно обслуживавшей гитлеровцев, но и бескорыстно им "стучавшей"! Исторический факт: население городов в 41-м встречало гитлеровцев хлебом-солью - совсем как крепостные в 1812-м…

Вот и получалось, что истинным победителям невозможно было ничего "внешникам" после победы доказать. Как они выворачивались? Намеренно шли на гибель, нападая из засад на отходившие немецкие части? Молчали всю оставшуюся жизнь? Дураками прикидывались? Что-де под юбкой отсиделись?

О судьбе некоторых из них могли бы поведать архивы следственных дел, заведенных смершевцами на оказавшихся на оккупированных территориях. Но кто знаком с положением дел в архивах, тот знает, что открыто все - кроме именно этого архива - и что власть предержащие дожидаются, пока последний из упомянутых в документах человек умрет и будет забыт.

К тому же архивы порой чистят - и кто знает, какие массивы документов вычищаются и уничтожаются?!

О "неблагонадежных" писать запрещалось.

Они не могли в День Победы выйти на улицу с орденскими планками, - их не награждали: согласно марксизму-ленинизму, героями они быть не могли.

Они были лишены привилегий, которыми до конца своих дней пользовались комсомольцы-предатели.

Демократы, придя к власти, не только выпустили из тюрем уголовников, но реабилитировали даже военнопленных, не пытавшихся ни бежать, ни раскроить череп конвоиру (одному на сотню, да и то с винтовкой, у него даже патронов на всех не было, следовательно, массовый побег был безопасен; но исполнители в 41-м бежать даже и не пытались) - но про неугодников из "неблагонадежных" демократы даже и не вспомнили.

Победители могли только, встретившись, помолчать.

Или обняться…

Или при встрече просто кивнуть - они завоевали больше, чем победу, - но мудрость, открывающую дверь в вечность.

Неугодники, несмотря ни на что, все равно победили.

И победа их была намного более значимой, чем спасение территории России и даже предуготованного к уничтожению русского народа от Гитлера и его стаи.

Неугодники продвинулись духовно - ближе к состоянию "курьер", пришелец, апостол.

Для истинных же неугодников трагические события 41-го несли благословение, - настолько жестко эти события призывали к очищению от иерархического начала.

Война трагична - но нерождение свыше трагично десятикратно. По большому счету, не было ничего трагичного ни в Вавилонском пленении, ни в Голгофских ужасах, ни даже в насильственной гибели апостолов, но одна только радость возрастания - радость вселенская, вечная, пребывающая вовеки.

Многие лучшие из "неблагонадежных" уже почили, чтобы восстать в Воскресение праведников, - и рассказать нам уже ничего не могут. Однако, подобно тому как из двенадцати апостолов в служении другим неугодникам не своею смертью погибли одиннадцать, а двенадцатый, апостол Иоанн, жил невероятно долго, чтобы своей судьбой рассказать о будущем, - так сохранен до наших дней хотя бы один из "неблагонадежных", русский, который может рассказать.

И его воспоминания стоило бы записать.

Читатель, даже если ты не неугодник! Нужный человек, скорее всего, читает немного - и не потому, что не ищет Истины; просто он привык не находить в массовых изданиях ни слова правды. Этот человек странный - но мудрый.

Возможно, совмещающиеся с иерархией его считают сумасшедшим.

Он никогда не занимал высокой должности, хотя в руках его все спорилось. Маловероятно, что у него есть ордена. Наиболее вероятно, что он причисляет себя к этническим русским, хотя, возможно, по крови и не таков.

Читатель! Вспомни о знакомых тебе стариках! Может, такой тебе знаком? Вложи ему в руки эту книгу, - и я буду ждать его письма. Может быть, и встречи.

А может быть, твой отец или дед что-нибудь тебе рассказывал?

Важна каждая деталь: ведь в жизни России, Родины, это очень важно - год 1941-й.