Подготовка фронтового контрудара 5 страница

А чуть раньше обнадеживающие донесения поступили и от Хауссера, вечером его корпус вытеснил русских из «бутылочного горлышка» между Псёлом и ур. Сторожевое юго-западнее Прохоровки, и одна его дивизия уже стоит у окраин станции в готовности к ее захвату.

К исходу 11 июля добился определенного успеха 48-й тк. В излучине Пены сопротивление русских было сломлено, и они отошли на запад. Но, несмотря на то что эти успехи были достаточно существенными, они оказались лишь частностями, [285] которые не могли кардинально изменить ситуацию в пользу противника и тем более реанимировать почившую еще на исходе 9 июля операцию «Цитадель».

«...в тот вечер фельдмаршал Манштейн получил сообщение о плохом развитии обстановки в полосе ГА «Центр», – писал Т. Буссе. – Он сразу понял, что под угрозой находится все наступление, когда увидел, что удар 9-й армии увяз. Это позволяло советским войскам повернуть на юг всю свою мощь. В одиночку ГА «Юг» предстояло вести многодневные тяжелые сражения. Тем не менее Манштейн решил продолжить ограниченное наступление. Это был единственный способ нанести поражение силам русских, с которыми мы уже столкнулись, и теми, с которыми мы должны были встретиться в течение ближайших дней, согласно данным разведки. Фельдмаршал надеялся, что, продолжая сражения, наши дивизии смогут выйти на оперативный простор. Это было бы залогом того, что они не будут вынуждены вернуться на исходные позиции. Однако позже, бесспорно, это станет необходимо сделать»{246}.

Хочу обратить внимание читателя на детали в приведенных выше цитатах германских генералов. Никакой «открытой местности» перед 3-м тк не было, да и возможность взаимодействовать пока казалась призрачной. Все эти восторги рассчитаны на неподготовленного читателя. Измотанные и потерявшие к 12 июля более 65% бронетехники три дивизии Брейта уперлись в пойму Северного Донца, пытаясь удержать два небольших плацдарма на правом берегу реки под сильными ударами советских войск. И никто в сложившейся ситуации даже не помышлял, как утверждает Буссе, о выходе на оперативный простор войск ГА «Юг». Это уже послевоенные мысли генералов.

В то же время Готу 11 июля стало известно о появлении на левом фланге 4-й ТА, перед фронтом корпуса Кнобельсдорфа, нового крупного русского танкового соединения – 10-го тк. А разведка докладывала об интенсивном движении автотранспорта в ближайшем тылу от Обояни в южном направлении. Было очевидно, что на растянутом левом крыле Гота русские усиливают свои силы, вполне возможен фланговый контрудар. Этот важный момент командующий 4-й ТА особо оговорил в приказе № 6 по армии на 12 июля, который между [286] 21.55 и 22.10 поступил в соединения. В документе указывалось:

«Слабые силы врага все еще находятся на восточном берегу р. Липовый Донец. Перед 2-м тк СС враг, усиленный мощной артиллерией, закрепился на высотах севернее д. Лески, с обеих сторон д. Виноградовки, с обеих сторон д. Ямки и северо-западнее с. Прохоровка. Его попытки ликвидировать плацдарм севернее р. Псёл провалились. Перед 48-м тк появились новые силы врага (10-й тк).

Враг на р. Пена разбит наголову и идет навстречу своей неминуемой гибели.

Перед 52-м ак активность противника незначительна, за исключением слабых атак силами до батальона.

С 05.07.43 г. танковые корпуса 4-й ТА подбили более 1000 танков. Я выражаю свою самую искреннюю признательность командованию и частям.

4-я танковая армия расширяет фронт наступления на своем восточном фланге и отбрасывает врага в направлении южнее г. Обоянь через р. Псёл на восток.

167-я пд поддерживает наступление 2-го тк СС в направлении д. Правороть, подавляя врага в районе д. Лески и в восточном направлении. До тех пор, пока не выдохлось наступление 2-го тк СС, дивизия своим северным флангом наступает на ослабленные части врага, закрепившиеся на высотах восточнее д. Тетеревино.

2-й тк СС громит врага южнее с. Прохоровка, создавая тем самым предпосылки для захвата с. Прохоровка.

48-й тк сбрасывает 10-й тк врага в р. Псёл юго-восточнее г. Обоянь. Тем самым обеспечивается мощная защита левого фланга против высот у д. Вознесеновка, для чего фланг загибается в северо-восточном направлении. В силу этого задачей корпуса остается подготовка планомерного наступления через р. Псёл.

52-й ак совместно с 332-й пд в районе с. Чапаево обороняет западный фланг 48-го тк. В районе западнее д. Березовка создается угрожающая обстановка, при которой противник может нанести удары по нашим флангам. До сих пор занимаемые позиции удерживаются.

Разграничительная линия между 48-м тк и 52-м ак – д. Алексеевка (52-й ак) – излучина р. Пена до северной окраины с. Верхопенье – д. Новенькая (52-й ак).

Система связи – прежняя. [287]

Штаб-квартира танковой армии: вокзал станции Александровка»{247}.

Приказы, как известно, издаются, чтобы их исполнять, потому они должны быть пронизаны верой в победу и вдохновлять войска, даже если у командира возникли серьезные сомнения в достижении поставленной цели. Это в полной мере касается и приведенного выше документа. Несмотря на победную риторику первых нескольких строк, в целом приказ оптимизма не вселял. Намеченный рывок двух танковых корпусов на северо-восток вновь откладывался. На фланге 48-го тк опять появилась серьезная угроза – 10-й русский танковый корпус, а 2-й тк СС по-прежнему топчется на подступах к Прохоровке. Лишь после того, как этот 10-й тк удастся оттеснить к Вознесеновке, у Кнобельсдорфа появится возможность форсировать Псёл на участке Ильинский – Шипы. Командование 4-й ТА учитывало опыт преодоления Пены 48-м тк и 52-м ак, а также Псёла мд «Мертвая голова», поэтому оно не питало иллюзий по поводу быстрого продвижения войск Кнобельсдорфа на северо-восток. Перегруппировка в условиях сильного сопротивления неприятеля в любом случае связана с большими трудностями, а преодоление Псёла может затянуться надолго. Учитывая это, Гот не исключал возможности поддержать дивизии Кнобельсдорфа частью сил 2-го тк СС. Еще 11 июля штаб армии, обращая внимание командования 48-го тк на его главную задачу, отметил:

«...10-й танковый корпус, еще находящийся на фланге... Командование армии подчеркивает, что наступление на р. Псёл нуждается в тщательной подготовке, возможно, на северо-запад будут стянуты части танкового корпуса СС»{248}.

Окончательно задачи дивизии 48-го тк получили уже после полуночи, в 0.30. План боя на 12 июля был следующим:

«11-я тд переходит в наступление на Орловку и занимает высоты юго-западнее от нее.

«Великая Германия» заканчивает зачистку территории в районе Березовки и после подготовки наступает в район Новоселовки и севернее от нее на север и по обе стороны шоссе через выс. 244.8, выс. 244.3 достигает северной окраины Зоринские Дворы. Наступающие по обе стороны шоссе части [288] 11-й тд следует отвести. У выс. 247.0 и у Калиновки части «Великой Германии» должны быть сменены 3-й тд.

3-я тд заканчивает зачистку в районе Березовки и после смены «Великой Германии» и подготовки в районе восточнее Калиновки наступает через выс. 227.2 и после взятия Владимировки достигает выс. 242.0. Дивизия должна принять на себя прикрытие западного фланга корпуса на высотах юго-восточнее Круглика. При этом удерживать связь с северным крылом 332-й пд на выс. 258.5.

Необходимая перегруппировка войск и передача позиций одних частей другим не позволят выступить раньше 15.00. Начало наступления около 15.00.

...задачи для артиллерийского командования:

Корпусная артиллерия концентрирует огонь, главным образом, перед фронтом «Великой Германии», с целью исключить влияние вражеского артиллерийского огня с доминирующих высот по обе стороны шоссе.

Прикрытие 3-й тд от воздействия вражеского огня с запада в районе Круглика. Одна минометная батарея передается 3-й тд»{249}.

Таким образом, перед контрударной группировкой 22-го гв. ск 6-й гв. А, состоящей из одних стрелковых дивизий, противник начал концентрировать две танковые дивизии, предполагая, что перед ним корпус генерала В.Г. Буркова. Советское командование об этом не знало, но время и место для нанесения удара 10-м тк было выбрано удачно: в момент перегруппировки вражеских сил, по слабо прикрытому стыку корпусов Кнобельсдорфа и Отта.

К исходу 11 июля в трех дивизиях 48-го тк в строю находилось 165 танков и 37 штурмовых орудий. Костяк составляли «четверки» и «тройки», их было соответственно 58 и 54 единицы (в том числе 5 Т-3 с короткой 50-мм пушкой). По-прежнему наиболее многочисленной являлась бригада Декера – 94 танка. Ее основу составляли 38 Т-4, 16 «пантер» и 11 «тигров». Около четверти танков в условиях сильной противотанковой обороны использовать было невозможно – это 7 Т-2, а также одна командирская и 18 огнеметных машин. Сохранял высокую боеспособность и дивизион штурмовых орудий «Великой Германии», он имел в строю 26 установок. Вторым по численности бронетехники был полк 11-й тд. На 21.45 11 июля в нем [289] числилось 48 боевых машин, в том числе 5 огнеметных танков, а в 911 -м дивизионе штурмовых орудий 11 StuG. Наибольшие потери понесла 3-я тд, в этот момент она располагала всего 23 танками Т-3 и Т-4{250}.

Обергруппенфюрер СС П. Хауссер перед своими дивизиями поставил следующие задачи:

«После взятия «Лейбштандарт» Сторожевое и леса севернее от него «Дас Райх» захватывает высоты, расположенные северо-восточнее Виноградовки и сворачивает вражеские позиции на линии Виноградовка – Ивановка, после чего удерживает фронт на линии Ивановка – юго-западнее Правороть – высоты, расположенные в 2 км восточнее Сторожевое. Дивизия СС «Мертвая голова» с рассвета начинает наступление с плацдарма на северо-восток и сначала достигает дороги Прохоровка – Карташевка. Совместно с другими частями производит зачистку долины р. Псёл.

Дивизия СС «Мертвая голова»: удерживает свои позиции на левом фланге. «Мертвая голова» должна перейти в наступление как можно раньше, сразу же с наступлением рассвета, и при поддержке танков продвинуться на северо-восток, причем в первую очередь достичь дороги Прохоровка – Карташевка.

Следует захватить пойму р. Псёл с юго-запада. По достижении данной цели необходимо охватить пойму с северо-востока. Левый фланг следует поддержать отдельными частями.

Задача дивизии состоит в том, чтобы впоследствии захватить населенный пункт Веселый и овраг к востоку от него.

Основные силы авиации в утренние часы направить на поддержку дивизии СС «Мертвая голова». С рассветом над линией фронта должны находиться самолеты – корректировщики артиллерии.

Дивизия СС «Лейбштандарт»: захватывает лес на правом фланге от Сторожевое, сов. «Сталинск» и Ямки и переносит передовую на высоту в 2 километрах по линии Сторожевое – Ямки. Выход на линию железной дороги в районе выс. 252.2. Задача дивизии состоит в том, чтобы после ликвидации угрозы с флангов в районе р. Псёл захватить совместно с дивизией СС «Мертвая голова» Прохоровку и выс. 252.4.

Авиационные наблюдатели – корректировщики артиллерийского огня с рассветом должны находиться над линией [290] фронта. Цели для воздушных налетов следует сообщать заранее и своевременно.

«Дас Райх» на правом фланге должна удерживать свои позиции. Захватить Виноградовку и Ивановку. Основную линию фронта следует перенести юго-западнее Правороть»{251}.

Корпусу СС предстояло выдержать сильный удар главной контрударной группировки Воронежского фронта – соединений сразу трех советских армий. Какими силами в этот момент располагали три его моторизованных дивизии? На основании донесений их командования западным историкам Н. Цетерлингу и А. Франксону удалось установить число боевых машин, находившихся в строю в их танковых полках на 19.35 11 июля, то есть за 12 часов до начала знаменитого боя. Конечно, ремонтным службам удалось ввести в строй дополнительно определенное количество боевых машин, но сколько их было, пока неизвестно. Поэтому при изложении ходя боев будем придерживаться этих данных.

Из трех соединений группы армий «Юг» 2-й тк СС после недели наступления оказался самым боеспособным. На 11 июля в его боевом составе числилось 34 118 человек, в том числе в дивизиях: «Лейбштандарт» – 11 257, «Дас Райх» – 9443, «Мертвая голова» – 9203, в корпусных частях – 4215{252}. Численность бронетехники корпуса в строю на вечер 11 июля показана в таблице № 7. Всего корпус имел в строю 294 единицы бронетехники, в том числе 236 танков и 58 штурмовых орудий. Наименьшим числом боевых машин – 67 танков, в том числе 7 командирских и 10 StuG, располагала «Лейбштандарт». Она находилась в центре боевого порядка корпуса, и, по иронии судьбы, именно ей предстояло принять главный удар двух танковых корпусов 5-й гв. ТА и двух стрелковых дивизий 5-й гв. А.

На втором месте по наличию техники находилась правофланговая «Дас Райх» – 68 танков и 27 StuG. Ей предстояло вступить в единоборство с бригадами 2-го гв. Ттк и стрелковыми соединениями 69-й А. И, наконец, наибольшим числом боевых машин – 101 танк и 21 StuG располагала дивизия «Мертвая голова», нацеленная на удар в центр боевого порядка 5-й гв. А в излучине Псёла. [291]

По качественному составу техники выделялась «Лейбштандарт», ударный костяк ее полка составляли танки Т-4 с 75-мм длинноствольным орудием и «тигры» – 47 и 4 соответственно. Значительные потери понес ее дивизион штурмовых орудий, в нем осталось лишь 10 установок. В дивизии «Мертвая голова» более 53% (54 шт.) от общего числа танков составляли «тройки» и лишь 30 Т-4, причем только 26 из них с длинноствольным орудием. Боевые возможности танкового полка дивизии заметно повышали находившиеся в строю 10 «тигров» и 27 StuG. Пестрая картина складывалась в «Дас Райх». Как и у мд «Мертвая голова», основу ее танкового парка составляли Т-3–34 шт., и заметно меньше Т-4, всего 18, а в тяжелой роте остался лишь один «тигр». Помимо штатных германских танков в дивизии по-прежнему находилось 8 трофейных Т-34 и 27 StuG.

Один из наиболее дискутируемых вопросов в истории Курской битвы вообще и Прохоровского сражения в частности: «Знал ли противник о подготовке советской стороной столь масштабного контрудара?». Те, кто считает эту операцию бесспорно удачной, ссылаются на книгу мемуаров командующего 5-й гв. ТА, в которой он ясно написал, что операция была неожиданной для противника и что в первые минуты боя он был ошеломлен. По мнению П.А. Ротмистрова, это один из факторов, который помог нашим войскам. Однако есть сомнения в справедливости такой точки зрения, хотя полностью отвергать ее не следует.

Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо знать, какой информацией обладало на тот момент немецкое командование как оперативного, так и тактического звена.

При проведении любой наступательной операции атакующая сторона важное место отводит разведке. Без этого невозможно вскрыть намерения противника, а значит, верно спланировать дальнейшие действия своих войск. Разведслужбы всегда большое внимание уделяли танковым и механизированным колоннам противника, двигающимся в сторону фронта, в силу повышенной подвижности и высокой огневой мощи этих войск.

Командованию 4-й ТА и ее соединений было известно, что советские бронетанковые войска в обороне обычно применяют два способа ведения боевых действий: короткие атаки – группой 20–40 машин при поддержке пехоты и массированные танковые контрудары, в которых используют сразу несколько сотен танков. Наиболее опасными были последние, особенно тогда, когда армия находилась в системе сильных оборонительных [292] рубежей русских, а ее фланги были значительно растянуты. Поэтому с первых дней операции «Цитадель» вся наземная, дальняя воздушная и агентурная разведка отслеживала переброску крупных танковых и мехсоединений в нашем тылу в сторону фронта.

Судя по имеющимся документам, эта работа вражеской разведки принесла свои плоды. Командование ГА «Юг», хотя и в общих чертах, но знало, из каких направлений и в какие районы подводились крупные советские подвижные соединения. А исходя из анализа оперативной обстановки и рельефа местности, без труда определяло возможные места их использования перед фронтом армии. До последнего времени советская сторона пыталась наносить удары сильными танковыми группировками в основном по флангам 2-го тк СС. В силу этого разведка 4-й ТА и ее корпусов с особым вниманием следила за районом восточнее и юго-восточнее Прохоровки, поэтому подход 5-й гв. А и 5-й гв. ТА для армейского и корпусного командования противника не стал неожиданностью. До конца дня 12 июля не был известен номер армий и их соединений, а также их общая численность. Однако в том, что восточнее Прохоровки сосредоточено 2–3 свежих танковых корпуса, немцы знали. Не заметить сплошные многокилометровые колонны техники, двигавшиеся в дневное время к Прохоровке, их авиаразведка просто не могла. Невозможно поверить и в то, что разведке противника не было известно о занятии обороны 9 июля во втором эшелоне под Прохоровкой 18-м тк и 5-м гв. Змк, а затем об их смене.

Обратимся к документам. Так, 9 июля в 20.30 штаб 2-го тк СС получил информацию из штаба 4-й ТА:

«Новые моторизованные соединения из направления Нового и Старого Оскола на запад на подходе».

Часом раньше сам П. Хауссер подписал боевое донесение, в котором отмечал:

«Согласно данным воздушной разведки, наблюдается дальнейший подвод оперативных танковых и моторизованных резервов в район Прохоровки (ж. д.). Часть заявленных сил может быть брошена навстречу прорывающемуся правому соседу (АГ «Кемпф». – В.3.)»{253}.

На следующий день штаб 2-го тк СС сообщал:

«На дуге р. Псёл новый противник, предположительно части 5-й гв. армии, до сих пор располагавшиеся в районе Острогожска: [293]

...противник подтягивает оперативные резервы из отдаленных фронтовых участков. Надо рассчитывать на появление 1–2 танковых или мотокорпусов перед наступающей группой корпуса»{254}.

Обладая информацией о сосредоточении значительного числа русских резервов, в том числе и танковых, в районе, где изначально планировалось их появление, командование обоих корпусов 4-й ТА тем не менее не считало, что советская сторона готовится к крупному контрудару. Вот какой вывод был сделан 10 июля по итогам обсуждения этого вопроса на совещании в штабе 48-го тк генерал-полковника Г. Гудериана с генералом Ф. Меллентином и штандартенфюрером В. Остендорфом:

«Таким образом, вследствие обмена мнениями с начальниками штабов 48-го тк и танкового корпуса СС стало ясно, что многочисленные, хорошо укомплектованные танковые части противника перед фронтом обоих корпусов не будут сведены на один участок, чтобы вместе предпринять мощную танковую атаку. Противник наступает в основном отдельными группами по 20–30 танков. Возможно, причина этого кроется в плохой оснащенности русской пехоты, которая, по словам очевидцев, состоит из очень пожилых и очень молодых призывников. Бойцов среднего возраста практически нет. Поэтому противник вынужден растрачивать свои танки, чтобы укрепить дух пехоты»{255}.

Судя по имеющимся документам, эта точка зрения не изменилась и преобладала в руководстве 2-го тк СС даже вечером 11 июля. В донесении, подписанном начальником оперативного отдела штаба корпуса, отмечается:

«Общее впечатление: возможно усиление противника в районе Прохоровки. Предположительно находящийся в излучине р. Псёл 10-й танковый корпус представлен только 11-й мотострелковой бригадой, так как остальные три танковые бригады располагаются в районе западнее дороги Белгород – Курск.

Интенсивные перевозки в районе Обояни указывают на намерение противника остановить наступление левого соседа (48-й тк. – В.З.) в районе южнее Обоянь. Удар по левому флангу корпуса еще не обозначился»{256}. [294]

Наличие бригад нового танкового соединения сразу в двух районах беспокоило неприятеля, поэтому разведка обоих соединений внимательно отслеживала его местонахождение, пытаясь определить намерения русских относительно его использования. В этой ситуации справедливо предположить, что если бы враг к исходу 11 июля имел конкретные данные о наличии новых танковых или механизированных советских соединений, находящихся в районе Прохоровки (например, 5-й гв. ТА), или информацию о намерении советской стороны перейти в контрудар, то об этом штаб 2-го тк СС не преминул бы указать хотя бы вечером 11 июля. Но этого не было, в донесениях высказывались лишь догадки и предположения.

Вероятно, точка зрения, которая доминировала на совещании 10 июля и в последующие дни, о неготовности советской стороны к ударам крупными танковыми соединениями опиралась в том числе и на опыт прежних дней. Ведь 9 июля перед 2-м тк СС на участке Васильевка – Беленихино находилось более 300 единиц бронетехники, командованию 4-й ТА об этом было известно. Но советское командование не предприняло даже попытки нанести удар этой группировкой как единым бронированным клином, хотя возможности были. Вместо этого она начала ее делить и укреплять ее силами ослабленные участки перед наступающими клиньями 4-й ТА.

Ряд опубликованных на Западе воспоминаний участников Прохоровского сражения с немецкой стороны свидетельствуют о том, что командование в тактическом звене эсэсовских соединений также не ожидало столь мощного удара от Прохоровки. Это подтверждали и захваченные 12 июля нашими разведчиками пленные. Так, штурман (ефрейтор) 6-й роты 2-го батальона 2-го грп «Лейбштандарт» Карл Вуханпфениг, который в ночь на 12 июля находился в боевом охранении на направлении главного удара 5-й гв. ТА и был захвачен утром бойцами 136-го гв. сп 42-й гв. сд в районе свх. «Октябрьский», показал:

«Рота имела задачу боевого охранения и разведки, находилась впереди своего батальона. Перед батальоном стояла задача захватить 12 июля передовую линию русских... О контрнаступлении русских ничего не знали».

Примерно то же утверждает в своих воспоминаниях и бывший командир роты 2/1-го тп СС «Лейбштандарт» Риббентроп. Опираясь на эти данные, сегодня можно согласиться с утверждением П.А. Ротмистрова, что намерение советского командования [295] нанести контрудар по правому флангу 4-й ТА 12 июля враг в полной мере не раскрыл.

В то же время надо учесть, что и Гот, и Хауссер были профессионалами, прагматиками с большим опытом. Поэтому после того как «Лейбштандарт» втянулась в «бутылочное горлышко» юго-западнее Прохоровки, но не смогла овладеть станцией, командир корпуса должен был предвидеть вариант контрудара. На совещании в Лучках 11 июля с участием Хауссера бригаденфюрер Т. Виш прямо заявил о нависшей опасности на флангах его соединения и предложил приостановить наступление до выравнивания фронта соседними дивизиями. В этот момент Хауссеру и пригодились данные разведки о сосредоточении под Прохоровкой многочисленной подвижной группировки русских. После обмена мнениями с В. Остендорфом он согласился с предложением командира дивизии и отдал приказ:

«Усиленный 1-й грп СС с подчиненным ему истребительно-противотанковым дивизионом выступает в 6.50 и захватывает свх. «Сталинское отделение», Ямки. Совместно с 1/2-го грп СС занимают позиции противника на дороге сбоку выс. 252.2.

Усиленный 2-й грпр СС, танковая группа и усиленный разведотряд находятся в готовности двинуться в наступление совместно с мд СС «Мертвая голова», когда эта дивизия нейтрализует вражеские атаки на наш фланг вдоль р. Псёл и захватит Прохоровку и холм 252.4.

Артиллерийский полк мд СС «Лейбштандарт» высылает артиллерийского связного в штаб артиллерии мд СС «Мертвая голова» для поддержки атаки этой дивизии на холм 226.6»{257}.

Переход к обороне основных сил «Лейбштандарт», а также приведенные выше данные немецкой разведки за 10 и 11 июля о подходе значительных сил советских войск под Прохоровку позволили ряду исследователей утверждать, что гитлеровцы все-таки прознали о замысле командования Воронежского фронта. В действительности Хауссер лишь предполагал, что контрудар может быть одним из сценариев боевых действий на следующий день. Единственное, чего он не мог предугадать, так это столь значительного числа бронетехники, которая двинется на его корпус. Поэтому для удержания ситуации под контролем, в том числе если русские начнут атаковать танками, Хауссер предпринял ряд дальновидных шагов, а дивизии СС точно и своевременно выполнили отданные распоряжения. [296]

Таким образом, эсэсовцы Виша специально не готовили особый рубеж обороны на участке перехода в наступление армии генерала П.А. Ротмистрова, а создавали, можно сказать, стандартную, с использованием всех имеющихся в дивизии огневых средств оборону на 7–8-км участке фронта. Тем не менее командование «Лейбштандарт» должно было считаться с тем, что дивизия понесла значительные потери и контрудар танками на этом участке вполне возможен, и выдвинуло к переднему краю всю артиллерию и средства ПТО, прежде всего основные – истребительно-противотанковый дивизион, дивизион штурмовых орудий и танковый полк с ротой «тигров» и артполк.

Что же касается гула танковых моторов, о котором докладывали, в частности, из дивизии «Мертвая голова» утром 12 июля и которые якобы подтверждали намерения советской стороны нанести мощный удар, то они были для передовых подразделений противника не в новинку. Постоянный гул танковых моторов, лязг гусениц и даже наличие перед фронтом по нескольку десятков наших танков в оврагах и лесочках разведгруппы противника отмечали и в прежние дни. Это никак не раскрывало планов советской стороны. Да и перед фронтом этой дивизии бригад 5-й гв. ТА не было. «Шумела» 99-я тбр, получив приказ перед рассветом, она готовились отойти из района Васильевка – Андреевка в Грушки.

Некоторые исследователи слишком упрощенно относятся к тому, как выходили на исходные позиции танкисты П.А. Ротмистрова, и недооценивают их способности маскировать свои действия. В отдельных изданиях утверждается, что перед атакой экипажи ночью грели моторы под носом у врага, проверяли радиосвязь и вообще вели себя так, словно они не на переднем крае, а в глубоком тылу. Ну, а вражеские разведгруппы пробирались чуть ли не к каждой бригаде и знали, где находятся их танки еще до начала атаки. Во-первых, танковые соединения находились на расстоянии не менее 3 км за окопами наших стрелковых частей, которые под Прохоровкой тянулись сплошной линией, а выходы из оврагов и балок минировались и прикрывались пулеметным огнем. Все полки 9-й гв. вдд в ночь на 12 июля уже имели боевое охранение и секреты, а в полосу дивизии A.M. Сазонова были выдвинуты еще и заградительные отряды, один из них располагался в районе на западных окраинах станции. Поэтому свободно проходить в наш тыл и «гулять» там, пересчитывая танки, разведке противника при столь высокой концентрации войск было непросто. Во-вторых, [297] на исходные позиции бригады выходили поротно, чтобы не создавать суматохи и лишнего шума. Поставив боевую машину в указанном месте, двигатели глушили и до 7.00 заводить танки запрещалось. Да и зачем греть двигатель летом при плюсовой температуре за несколько часов до атаки?

До этого же времени не разрешалось пользоваться и радиосвязью, этот вопрос даже в приказе по армии специально оговаривался. Все радиостанции и приемники в танках пломбировались перед движением на исходные, точное исполнение инструкций находилось под контролем особого отдела, и если оперработник обнаруживал вскрытые пломбы или нечто подобное, экипаж сразу арестовывался до выяснения обстоятельств. Режим секретности и маскировки соблюдался жестко. Кроме того, танкисты знали, что если немцы выявляли районы скопления техники и личного состава, то непременно «накрывали» его минометами или вызывали авиацию, поэтому голову попусту никто не подставлял.

Один из важных и до сих пор не проясненных вопросов: «На что реально рассчитывал Н.Ф. Ватутин, нанося фронтальный удар по еще не исчерпавшему свой наступательный потенциал противнику?», он всегда вызывает повышенный интерес и споры. В первую очередь Н.Ф. Ватутин, конечно же, надеялся на успех. Но для командующего понятие «успех», т. е. конечная цель контрудара, с момента возникновения идеи его проведения (9 июля) и до момента перед его началом (ночь на 12 июля) существенно изменилось. Получив из резервов Ставки две армии, Н.Ф. Ватутин был окрылен. Николай Федорович понимал, что главная задача первого этапа на двух главных направлениях – прохоровском и обоянском – выполнена. За пять суток противник не смог прорвать оборону фронта, он по-прежнему находится в системе армейских рубежей, топчется на месте и несет потери. Его темп наступления относительно первых двух дней резко упал, а на отдельных участках его войска начали переходить к обороне. Причем удержать основную группировку (4-ю ТА) удалось примерно теми же силами, двумя армиями, что сейчас он имеет в резерве. Но полностью остановить продвижение неприятеля войска фронта все же не смогли. Обе вражеские группировки проявляли высокую активность. Следовательно, главная задача, поставленная Верховным: выбивать танки и держать противника на подготовленных рубежах, была еще не решена. [298]

На обоянском направлении ситуация во второй половине дня 9 июля начала меняться в лучшую для нас сторону. Немцы начали разворачивать ударные соединения, наносившие до этого момента удары на север, на запад, для прорыва левого фланга 6-го тк. Таким образом, одна из двух наиболее сильных группировок не готовилась для дальнейшего движения к Курску, а повернула на 90 градусов и втягивалась в излучину Пены. Учитывая сложный рельеф местности и уже созданные здесь оборонительные рубежи, для изматывания сил и выбивания его бронетехники – район идеальный. Судя по докладам командования 1-й ТА, эта танковая группа рвалась именно в этот «мешок». Теперь было важным удержать ее в нем как можно дольше. Опережая события, замечу: до окончания оборонительной операции войска 1-й ТА и 6-й гв. А полностью выполнили эту задачу.

Оставалась вторая группировка, наступавшая на прохоровском направлении. Но здесь ситуация осложнялась тем, что к Прохоровке прорывались сразу два вражеских соединения: с юго-запада и с юга, таким образом, у станции уже четко просматривались клещи. Допустить ее захват и почти неизбежно последующий за этим выход наших войск из междуречья Северного и Липового Донца – значило потерять очень удобный плацдарм для перехода войск фронта в контрнаступление. Поэтому необходимо было в ближайшее время нейтрализовать наиболее активное из двух соединений, рвавшихся к Прохоровке, – корпус СС.