Копировать материал без указания переводчиков и редакторов запрещено! Давайте уважать чужой труд!

Аннотация:

Юная любовь всегда сталкивается с трудностями, но даже в этом случае, разрушающийся мир – уже немалое препятствие. Эта звездная коллекция антиутопических рассказов исследует то, как выживают сильнейшие – с точки зрения любви, страсти и человечности.

 

Предисловие

История — это не один длинный отрезок процветания единственной цивилизации, но люди сумели сохранить различные цивилизации в течение пяти тысяч лет или около того. Тысячи лет, может, это и трудно в начале осознать, но если учесть, что динозавры господствовали над планетой более чем 160 миллионов лет, пять тысячелетий только мгновение ока во времени. И в течение этого мгновения многие цивилизации рухнули, иногда безвозвратно, а чаще их просто сменяли новые.

Людям любой павшей цивилизации, которым удалось выжить, приходилось свыкаться с «новым миром». А это редко оказывалось легким процессом.

В древнем мире могла исчезнуть одна цивилизация, в то время как иной появлялся в другом месте. Каждый, возможно, был неизвестен другому. Римская империя уменьшилась, в то время как города-государства Майя достигли своего зенита. Анасази[1] уже процветал, в то время как Европа только вышла из Средневековья. Точно так же, цивилизация Египтян могла уменьшиться на какое-то время, затем восстановиться, чтобы в конечном счете быть разрушенной и завоеванной другими.

В двадцать первом веке цивилизация гораздо более едина, взаимосвязана и глобальна, чем когда-либо прежде. Ни одна цивилизация во всей человеческой истории не зависела от технологий и ресурсов, которые поддерживали его так сильно, как мы сегодня. Мы никогда не жили так, собранные вместе в городах, которые могли быстро оказаться непригодными для жизни из-за незначительных катаклизмов. Все же мы все еще сталкивались, возможно более часто чем когда-либо, со всеми факторами, которые коренным образом изменили или уничтожили жизнь наших предков: изменение климата, войны, экономический крах, экологические проблемы, неразумность, болезни. Но в современном мире оружие являлось более разрушительным, болезнь могла распространяться быстрее, неразумность и ненависть могли распространяться более широко и немедленно, недовольство росло, и мы, кажется, создали новые проблемы гораздо быстрее, чем могли обеспечить их решения, что в конечном итоге только приводило к новым угрозам.

Возможно, мы могли бы адаптироваться, и наша цивилизация не только выжила бы, но и процветала бы. Мы все еще ничего не могли поделать, но могли задуматься: Какова будет жизнь, если мир, который мы знаем исчезнет? Кто выживет и как? Найдем ли мы индивидуальные или коллективные пути борьбы или же будем находиться под репрессивной системой социального контроля? Перейдем к феодальному обществу или к чему-то более примитивному? Будем ли иметь дело с новой формой человечества? Будем мы или наши потомки помнить, какова была жизнь в 2012 году? Сможем ли мы осознать завтрашний мир? Будет это похоже на темную фантастику или это будет что-то совершенно сюрреалистическое?

Авторов "Отважной Новой Любви" мы попросили задуматься о том, что произошло бы, если миру, который мы знаем, настал бы конец. Мы также попросили их рассмотреть на что любовь, возможно, — самая главная из всех человеческих эмоций, будет похожа в этом мире. Любовь, в конце концов, именно то, что заставляет нас хотеть выжить, бороться, надеяться и мечтать.

Точнее, мы попросили, чтобы они рассмотрели, на что будет похожа любовь для молодых. Ибо независим от того, что нам приносит завтрашний день, новое поколение — кто выходят из детского возраста и несут или вынуждены нести бремя взрослой жизни, те, на которых лежит ответственность за любое будущее. И для молодых, любовь иногда действительно все, что им нужно.

Их разнообразные ответы и составили сборник рассказов "Отважная новая любовь".

 

Паула Джуран

§ 1. “Скрытая лента”

Лос Анджелес, 2044 год.

Пронизывающий ветер трепал длинные волосы Джорджио, в то время как он пытался устоять на веревочном мосту на уровне тридцатого этажа. Раскачивающийся мост тянулся от пропитанной кислотой высотки позади него и до самого своего основания на старой башне Би-Пи Билдинг. Совсем недавно были кислотные дожди, вспомнил он, а это значило, что если защитное вещество на тросах уже поизносилось, то они могли и не выдержать. Он прошёл ещё три шага вперед в затемненную часть моста...

Солнце клонилось к закату позади Би-Пи Билдинг. Скоро стемнеет.

Мальчик прошёл ещё семь шагов вперёд, и тут от порыва ветра веревочный мост головокружительно покачнулся. Мальчик вцепился в плетение прогнивших тросов, в то время как плотный, удушливый воздушный поток завывал и ревел словно живое существо. Он пошатнулся влево и чуть было не перегнулся через трос. Он держался до тех пор, пока ветер не поутих хотя бы чуть-чуть. Веревочный мост, продолжая раскачиваться, медленно осел до своей осевой линии. Положительный момент заключался в том, отметил он, что его было не так-то просто пристрелить из ружья. Если Лимми вернулся бы и стал бы целиться в него, то вероятнее всего, промахнулся бы.

Как только раскачивание прекратилось, Джорджио решился на рывок, преодолевая последние сто метров бегом по неустойчивой полосе беспорядочно накиданных досок разной длины, до открытого окна Би-Пи Билдинг. С глубоким чувством облегчения он перепрыгнул с веревочного моста на стальную опору, как раз в тот момент, когда пуля раздробила бетонную стену над его головой.

Его сердце бешено заколотилось, он нырнул в проёме окна и, оказавшись в холле, прижался к стене, чтобы не оказаться на линии огня. Мальчик слегка изогнул шею и аккуратно выглянул из окна. Он не смог разглядеть стрелка, но определенно знал, что это был Лимми или кто-то из его шайки.

Джорджио забрался довольно высоко: отсюда была видна большая часть Руфтауна. Огромный, созданный из подручных материалов, ветхий городок был построен поверх старых крыш, на протяжении всей территории юго-востока Лос-Анджелеса и походил на ветви дерева, сотворенные из мусора, тянущиеся из старого ствола — Би-Пи Билдинг. Ответвления строились в виде хибар в несколько этажей, некоторые из них детально продуманные, а некоторые всего лишь походили на конструкцию домика на дереве. После того, как Санта Монику и множество других прибрежных городов затопило в результате глобального потепления, и острый дефицит продуктов стал причиной космического повышения цен, многие люди покинули свои дома. Великая Депрессия разрушила многие банки и страховые компании, и не было средств найти им замену. Некоторые люди начали строить сквоты на крышах покинутых зданий, создавая тот самый Руфтаун, возвышающийся над социальным хаосом в низах, в надежде, что прибывающая вода однажды достигнет лишь порога их дома. Им даже удалось избежать самого высшего уровня загрязнения воздуха.

Конечно, были те, кому повезло больше. Люди, у которых было больше денег, больше средств, они могли купить себе пропуск в одну из верховных общин.

А я, я не счастливчик. Пытался нормализовать дыхание и надеялся, чтобы прожил сегодняшний день так, чтобы никто его не пристрелил, Джорджио подумал, что это ещё полбеды.

— Эй, парень! — выкрикнул грубый голос.

Джорджио обернулся и увидел Банкира в противоположном конце холла. Банкир представлял собой огромного, неуклюжего мужчину в безрукавке, его мускулистые руки были покрыты любительскими татуировками. Он называл себя Банкир, потому что он собирал квартплату с людей, которые обосновались внутри или на старом здании Би-Пи Билдинг.

— Тебе нельзя быть в этом здании! Из-за тебя по нам устроили пальбу! Мы не принимаем бездомных несовершеннолетних ни под каким предлогом!

— Он больше не будет стрелять в здание, Банкир. Я же уже внутри.

— Он тебя внутри и прикончит, болван. Смотри! — указал Банкир на окно.

Джорджио выглянул из окна и увидел, как Лимми бежал по веревочному мосту, его ружьё было перекинуто через плечо. Взлохмаченный гангстер остановился, когда поднялся сильный ветер и схватился за веревку. За ним был ещё один человек чуть поодаль, он походил на Романа, заместителя Лимми.

Джорджио надеялся, что бандиты не рискнули бы появиться в этой части Руфтауна, ведь им пришлось бы пробираться сквозь многочисленные устройства защиты территории. Но тем не менее они были здесь, словно пытаясь доказать,что они могли это сделать.

— Парень?

Джорджио повернулся к Банкиру и увидел крупнокалиберный пистолет, направленный прямо на него.

Джорджио вздохнул. Вот дерьмо. Кажется, я тут единственный без пушки.

— Не пытайся дурить меня, просто выметайся. Дорогу ты знаешь!

Джорджио подумал, что смог бы проскочить мимо Банкира: возможно, Банкир промахнулся бы или вообще не решился бы стрелять. Хотя Банкиры не из тех, кто так поступали. В Руфтауне не существовало такого понятия, как милосердие, как бы ты себя не вёл.

— Хорошо, будь по твоему, но тогда ты никогда не узнаешь, что за классную шутку я тебе хотел рассказать, Банкир!

— Убирайся, пока я не...

Слова угрозы потонули в вое ветра, когда Джорджио вышел обратно на платформу. С правой стороны от него была узкая дорожка без какого-либо ограждения. Сооружена она была из листов металла и досок около метра в ширину и ненадежно прилегала к стенам здания, но это был его единственный путь, не считая полёта головой вниз.

Джорджио стал пробираться по дорожке боком так быстро, насколько ему позволял страх — и в этот момент пуля просвистела сзади и попала в здание. Через долю секунды звук выстрела рассеялся эхом. Так как Джорджио жил в Руфтауне, то по нему стреляли далеко не в первый раз. Но от этого не становилось легче.

Джорджио совершил ошибку, когда взглянул влево и увидел пасть пропасти — долгое, долгое падение на твердый, твердый асфальт, скрытый пеленой серо-коричневого смога.

Внезапно у него сильно закружилась голова, он почти потерял равновесие, но опыт проживания в Руфтауне в течение двух лет помог ему собраться, фокусируя взгляд на углу здания впереди него.

Просто иди вперёд, твердил он сам себе.

Ещё пара шагов и Джорджио добрался до угла и немного помедлил прежде чем заставил себя двигаться дальше по дороге. Он завернул за угол, и ещё одна пуля пролетела над его головой. Они не могли промахиваться вечно.

По левую сторону его ждала бездонная пропасть и быстрая смерть, по правую было шесть окон. Когда он осторожно прокладывал себе путь мимо них, прильнув к стене под напором назойливого ветра, то обнаружил, что окна были заколочены изнутри — намертво. Дальше, на следующем углу, дорожка обрывалась. Не было никакого поворота за угол.

Впереди было ещё два окна — они казались не заколоченными. Иного пути, кроме как вниз не было, поэтому он пробрался бы через одно из окон... или умер бы.

Где-то позади Лимми уже прошел по веревочному мосту и вскоре пробирался по дорожке...

Джорджио оказался между двух окон и схватился за ближайший карниз, так как ветер снова поднялся и почти сбил его с ног. Он морщился от боли в пальцах, вцепившись в оконный карниз, ветер, казалось, нарочно старался утащить его в пустоту.

Вскоре ветер стих, и он проскользнул сквозь треснувшее старое окно. Пролезая, Джорджио оцарапался осколками битого стекла. Он оказался в маленьком, пустом офисе, дверь которого вела в коридор и была заперта.

"Остается надеяться, что они решат, что я погиб..." — подумал он.

Если бы только они наткнулись на Банкира, их бы это задержало, а Джорджио бы придумал что-нибудь. Осколки хрустели у него под ногами, он подошёл к двери и дёрнул её. Она не открылась.

Джорджио огляделся и обнаружил старый лом на полу. Снос здания начался, но после Великой Депрессии не был завершён. Он поднял лом, затем замахнулся им словно бейсбольной битой и со всей силы ударил по дверной ручке. Ручка пробила дверь и упала с другой стороны, оставив на своём месте дыру. Он просунул руку, нашёл внутренний запирающий механизм, и дверь щёлкнула. Он сильно толкнул дверь плечом и та вывела его прямиком в коридор, заваленный строительным мусором, через который с трудом можно было протиснуться. Хотя, он и не собирался этого делать.

Прихватив с собой лом, он вернулся к окну и осторожно выглянул наружу. Лимми и его приятель ещё даже не добрались до угла. Они шли медленно при таком ветре, передвигаясь по дорожке по сантиметру, чтобы не упасть.

Джорджио забрался обратно на дорожку, удерживая лом вплотную к стене, чтобы он не мог перевесить его в ненужную сторону. Мальчик прошёл настолько быстро, насколько осмелился, до второго окна.

Это окно было неповреждённым, стекло не разбито. Он заглянул внутрь — казалось, что кто-то там жил: матрас лежал в углу, пара украшений на стенах. С помощью лома он приподнял оконную раму, в надежде, что она не заперта и не сломается. Рама с трудом скользнула вверх, и он проник в комнату так быстро, как только мог. Он повернулся, закрыл окно и запер его: снаружи уже доносился голос Лимми.

Джорджио увидел старый комод, подвинул его к окну, поставил на него вазу, фотографию в рамке и прочую ерунду, стараясь создать впечатление, что так было всегда.

Затем он отпрянул назад из поля зрения и прижался к стене.

Бледный свет просачивался сквозь окно на противоположную стену, на которой появилась тень Лимми, его ружье было у него за спиной.

Джорджио знал, что, возможно, смог бы столкнуть Лимми с дорожки, но он ещё никогда никого не убивал, ему совсем не нравилась эта идея и вовсе не хотелось становиться врагами с каждым бандитом вроде Лимми. Кроме того, не стоило забывать о Романе, который прикрывал Лимми. Роман весьма неплохо обращался с оружием. А лом не слишком-то помогал против пистолета.

Он услышал глухой голос Лимми за окном.

— Оно закрыто. Что? Нет, если я буду пытаться разбить стекло, я могу свалиться. Ты с чего решил, что он именно тут? А?

Голос Лимми становился всё более приглушённым, по мере того, как он продвигался вниз по дороге.

— Ну, тогда давай сам лезь, тупица! Я пропускаю тебя вперёд.

Лимми и Роман проглотили наживку, по крайней мере пока.

Джорджио повернулся, чтобы осмотреться, и увидел пистолет направленный на него.

— Готов поклясться, — начал бормотать он. —...у всех кроме меня есть... Мне точно нужно раздобыть оружие.

Девушка приблизительно его возраста направила на него проржавевший револьвер. В её внешности смешались азиатские и испанские корни, по крайней мере эта была догадка Джорджио, она была одета в порванные джинсы, кроссовки из разных пар, голубую изношенную толстовку. Она была плотно сложена, но с хорошей фигурой, у неё были длинные, блестящие чёрные волосы. Но выражение её лица было так же гостеприимно, как и направленный на него револьвер.

— Отодвинь от окна то, что ты туда наставил и убирайся обратно, сейчас же. Я считаю до двадцати. — выпалила она.

— Послушай, тут за мной гонится парочка головорезов и то, только потому, что я сказал, что мой дядя не станет платить деньги за обеспечение безопасности...

— Семь, восемь, девять...

— И они уже пытались пристрелить меня дважды и всё, что мне нужно это переждать, скажем, двадцать минут...честное слово!

— Четырнадцать, пятнадцать...

— Послушай. — Он медленно положил лом на пол. — Я не собираюсь на тебя нападать. Меня зовут Джорджио. А тебя?

—...двадцать. Она сделала вид, что целиться ему в голову и медленно возвела курок.

— Ну вот и всё. Убирайся или я выстрелю.

— А знаешь, что я подумал? Прежде чем ты меня пристрелишь, я просто посижу тут немного на полу, и честно говоря, если уж мне суждено умереть...

Он сел на пол и скрестил ноги.

— Я бы предпочел, чтобы меня убила такая симпатичная девушка, как ты, а не этот чертов Лимми.

Она пристально смотрела на него поверх ствола.

— Не то чтобы я хотел, чтобы в меня стреляли, — быстро спохватился он. — Я бы предпочел, чтобы этого не случилось.

Она облизнула губы и почти улыбнулась.

— Подожди, ты сказал Лимми? Этот парень? Это он тебя преследует? Ну, тогда твои дела действительно плохи. Значит, он сюда придёт. А я не хочу, чтобы он сюда приходил.

— Нет, я их пустил по ложному следу, вроде как.

Они действительно могли вернуться, чтобы отыскать его, предположил он. Но он решил не упоминать об этом.

— Ну, ты всё равно не можешь здесь оставаться, — настаивала она. — Уходи!

— Обещаю! Но чуть позже! Я лишь надеюсь, что ты не убьёшь меня прямо сейчас. Если я останусь и подожду, когда ему надоест, а ты при этом меня не застрелишь, мне будет в разы легче убраться отсюда. Имей в виду, если ты меня всё-таки убьёшь, я достаточно тяжёлый и моё тело будет не так то просто вытащить отсюда. Так что...

Он пожал плечами и закрыл глаза, сделав вид, что ожидал выстрела. Но он был практически уверен, что она не собиралась стрелять в него. Хотя, не на сто процентов.

Он приоткрыл веко и снова уловил тень улыбки на её лице. Она опустила револьвер, и он открыл глаза.

— Я буду полной дурой, если поверю тебе, — сказала девушка. Она нахмурилась и снова нацелила на него пистолет. — Я не собираюсь доверять тебе. Я ничего о тебе не знаю. Поэтому буду держать оружие наготове. Но я тебя не убью, скажем, в ближайшие...полчаса.

— Полчаса! Хорошо! Тридцать минут! Я ценю твою щедрость! Прости, что навёл тут беспорядок. Я тоже не особо люблю, когда кто-то трогает мои вещи. Я тоже живу в Руфтауне, восточная сторона, ветка Регэсс. Я знаю, насколько тяжело переносить наверх вещи в место, где ты живешь. Господи, да даже затащить матрас сюда оказалось той ещё проблемой. Ты живешь тут одна?

Она вздохнула и села на матрас в противоположном конце комнаты, так же, как он, скрестив ноги. Когда-то это было офисным помещением, но она превратила его в своего рода квартиру. Она опустила пистолет на колено, но он всё равно был нацелен по прежнему в его сторону.

Тем не менее она поставила его на предохранитель. Это обнадёживало.

То и дело поглядывая на окно, Джорджио говорил громко, но старался, чтобы его слышала только она.

— Да, у моего дяди совсем не было денег, когда они пришли и потребовали выплату с восточной части города. И я им сказал: "У нас ничего нет, вам придётся подождать, пока мы раздобудем хоть что-нибудь для вас". А этот парень попытался ударить меня пистолетом, а я его оттолкнул...

— Не слишком умно.

— Ага, это точно. И тут он стал вести себя так, словно хочет меня пристрелить, и я захлопнул дверь перед его носом. В нашем доме большая тяжелая металлическая дверь, её ещё труднее было втащить, чем матрас. Он начал звать своих дружков. Я же смылся через окно, по крышам к мосту...

Она кивнула.

— Тебе стоило найти вещи, которые они бы взяли.

— Да у нас нет ничего стоящего. Я собирался пойти работать уборщиком на случай, если ко мне решит наведаться Бюро по делам неплатежеспособных, но это дело не одного месяца и... — голос Джорджио заглушили крики из холла. Он приложил палец к губам. Она кивнула, когда он на четвереньках прополз до двери и приложил к ней ухо.

— Мне плевать с кем связаны ваши тупые задницы! — кричал кто-то в холле. Было очень похоже на Банкира.

— У нас тут своя организация, и я назначен коллектором, а это значит, что вы платите за вход, столько, сколько я сказал и сдаёте оружие!

Джорджио подавил смех. Сработало.

Раздалось два выстрела. Кто-то закричал:

— Он попал в меня, Лимми, он попал...

Ещё один выстрел, и крик внезапно оборвался.

Характерный залп винтовки, затем ответный выстрел из ружья. Ещё один...

Затем крик:

— Я ухожу, чёрт тебя дери, не стреляй!

Джорджио сел и улыбнулся ей.

— Похоже, они повелись, прошли через другую дверь и наткнулись на Банкира. Судя по звукам, Лимми сейчас улепётывает куда подальше...

— Что ты будешь делать?

— Ну...

Он достал свой инстаселл. Джорджио купил одноразовый телефон из торгового автомата неделю назад во время одной из своих редких вылазок из Руфтауна.

— Всего минута или около того осталась на нём.

Он позвонил своему дяде Тонио в страхе, что тот не ответит... или возьмёт трубку один из головорезов Лимми. А это значило бы, что они убили его дядю и забрали его телефон. Но уставший Тонио ответил:

— Это ты, мой мальчик?

— Да, эм... ты в порядке, Тонио?

— Я занял немного денег у сестры. И выплатил им сотню.

— Хорошо, звучит неплохо. Возможно они оставят тебя в покое на время, если будут думать, что ты сможешь им выплачивать деньги. Но, эм... я кажется их взбесил... думаю, мне нельзя возвращаться.

— Ты прав, мой мальчик. Я ценю твою заботу обо мне, но...

— Послушай, я хочу пойти в одно из новых убежищ, вниз на землю, и буду там, пока не получу работу. Когда всё устаканится, я приду за тобой, и мы построим деревянный домик...

— Парень? Не делай этого. Я хочу умереть здесь наверху, когда настанет моё время.

Теперь казалось, что его отношения с дядей совсем охладели. Он много пил в последнее время, и они много ругались по этому поводу.

— Ладно, забудь. Я позвоню, спрошу как ты поживаешь. Я просто...

"Время на вашем телефонном устройстве истекло..." — перебил механический голос. Затем что-то щелкнуло, зажужжало и наконец повисла тишина.

Джорджио швырнул использованный телефон в сторону и прислонился к стене.

— По крайней мере, с ним всё в порядке.

Он украдкой взглянул на девушку и увидел, что она отложила пистолет. Она всё ещё сидела, скрестив ноги, но теперь держалась руками за лодыжки и пустыми глазами смотрела в пол. Он заметил, что она сняла обувь. Наверное, стеснялась, что кроссовки разные, предположил он. У неё были маленькие стопы, ногти на пальцах были покрашены серебряным лаком.

— Мои полчаса уже истекли? — спросил он.

— Нет. В любом случае...

Она смотрела на свои покрашенные лаком ногти.

— Я... ты можешь оставаться то тех пор, пока не убедишься, что они не вернуться. Ведь если ты попытаешься вернуться по мосту... или пройти мимо Банкира... То есть, ты, конечно же, не можешь тут быть долго, но... пока что останься.

— Да. Спасибо. Что ж... ты знаешь моё имя...

— Ну... хорошо. Меня зовут Фелиция. Хочешь растворимого сока? Правда не знаю с каким он вкусом, наверное, какой-нибудь химический фруктовый пунш, но... в общем он в кулере.

Они пили сок, сидя напротив друг друга, и говорили, в то время как свет за окном тускнел, и комната медленно погружалась в темноту. Сумерки сгущались вокруг них, и это странным образом их успокаивало. Они говорили о том, откуда они родом и как оказались в Руфтауне. Казалось, они делили на двоих не только сок, но и гостеприимную тьму.

Он упомянул, что как-то был на крыше на концерте Рейдеров-Убийц, современной группы, которая соединяла в своей музыке два стиля: джаг и рэп, и выяснилось, что она тоже там была. Они оба были фанатами Рейдеров, особенно им был по душе Джером-Икс. Эта общность словно зажгла искорку между ними, и Джорджио стало казаться, что он знал её уже целую вечность. Она рассказала ему смешную историю о своём брате, который разыграл копа, и который сейчас служил в Орбитальной Армии, она надеялась, что он был всё ещё жив. Она действительно здорово рассказывала истории, и он поражался её чувству юмора, ведь она жила совсем одна в этом месте, одна в Руфтауне. Она была не из тех, кто себя вечно жалел, и ему это нравилось.

Они поговорили ещё немного о музыкальной группе, и она начала напевать слова песни Джерома-Икс, а он подхватил их, ведь это была одна из его любимых песен.

Я очнулся в этом мире,

И не узнал ни черта

Я прожил века,