Отрывок из книги «Хакеры сновидений» Реутов Андрей.

Всё связано, Максим – журчание ручья и шорох ветра, пробежавшая мышь и пролетевший орел. Это части целого, и мы часть целого. Осознай себя частью этого мира, Максим, полюби его – искренне, по-настоящему, и он ответит тебе взаимностью. Защитит от бед, поможет, укроет в трудную минуту. Твоя жизнь будет наполнена до краев светом и радостью. Кастанеда говорит о магах-воинах – мне очень не нравится этот термин, я его не понимаю. С кем воевать? Зачем? Мне говорили, что маг воюет с собой, стремится освободиться от всех человеческих глупостей. Но это тоже неверно – не надо воевать с собой, надо любить себя. Ведь ты сам – тоже частичка мира. Никакого насилия, только любовь и гармония. Ты стоишь лицом к миру, и мир поворачивается к тебе лицом. Понимаешь меня?

– Понимаю, – дипломатично ответил Максим, подавив невольное желание усмехнуться. Уж слишком серьезно обо всем этом говорил Игорь. А что, в сущности, он сказал нового? Ничего. Любовь, красота… Об этом говорили до него, будут говорить и потом.

– Ты не чувствуешь, – покачал головой Игорь. – Я много говорил об этом с Борисом, и он меня понял. Как поняла Айрис, понял Роман. Они теперь другие – не такие, как прежде. И ты станешь другим. Не сразу, но станешь. Вот смотри: вы называете себя хакерами сновидений. Но хакер – это тот, кто ломает – я прав?

– В какой-то мере, – согласился Максим. – Хотя я бы сказал, что мы просто пытаемся во всем разобраться, пытаемся понять, как все устроено.

– Понимать можно по-разному, – не согласился Игорь. – Можно взять ружье и убить птичку. Ощипать ее, посмотреть, что у нее внутри. А можно просто сидеть и наслаждаться ее пением. Чувствуешь разницу? Не должно быть насилия. Борис говорил, что вы лентяи, халявщики, и вместо того, чтобы найти ключ, предпочитаете подобрать отмычку. Но если дверь заперта, значит, это зачем-то нужно. От ребенка тоже прячут спички и порох. Но подрастет он, и отец сам даст ему ружье. Всему свое время, Максим. Если в душе у тебя любовь и гармония, двери откроются для тебя сами. Понимаешь, Максим? Сами, их не нужно взламывать. Прикасайся к миру нежно, люби его. Взгляни на себя – ты такой молодой, а душа у тебя уже черствая. И не спорь! – Игорь остановил попытавшегося было возразить Максима. – Я знаю, что говорю. Я ведь это вижу. Ты как в скорлупе, ты постоянно ждешь от мира подвохов. Ты всегда настороже, ты разучился видеть красоту мира. Есть в тебе искорки, я их вижу, но их очень мало. Ты не светишься, ты мрачен. Ты замкнут в себе. Вспомни детство, вспомни себя ребенком. Вспомни, как радовался ты этому миру. Ты был связан с ним тысячами нитей. Но потом ты взрослел, у тебя появлялись заботы. И ниточки рвались, их становилось все меньше и меньше. Теперь ты отгорожен от мира толстой скорлупой – есть мир, а есть ты. Это неправильно, Максим. Ты – часть мира. Так должно быть. Не ты и ветер – а вы с ветром. Не ты и солнце – а вы с солнцем. Не ты и река – а вы с рекой. Понимаешь? При случае поговори об этом с Радой – у нее свет в душе, она лучше всех меня понимает.

Борис улыбался, его глаза блестели в свете керосиновой лампы.

Максим задумался, в его душе появились первые сомнения. Возможно, в том, что говорил Игорь, были свои рациональные зерна.

– Я подумаю над этим, – тихо ответил Максим. – Наверное, ты прав.

– Я прав, – с улыбкой согласился Игорь. – Вот увидишь – когда поймешь свою связь с миром, когда станешь его частью, мир изменится. Сейчас звери убегают от тебя – потом будут служить тебе. Ты идешь по лесу, а лес разговаривает с тобой. Шевелением веточек, порывами ветра. Криками птиц. Если где-то человек худой, лес тебе обязательно об этом скажет. Или если беда где какая, ты тоже сразу все знать будешь. Ты и мир будете вместе.

– А как ты относишься к охоте? – поинтересовался Максим. – У тебя гильзы на подоконнике – значит, и ружье есть?

– Есть ружье, – согласился Игорь. – Только охота ведь тоже разная бывает. Одно дело, когда бьешь зверя для себя – тебе ведь тоже есть надо, иначе ты умрешь. И другое, когда для забавы. Можно брать столько, сколько тебе действительно нужно, не больше. Опять же, не всякого зверя бить можно. Какого-то мало совсем – кабарги, например. Увидел – отпусти ее, пусть бежит. Не стреляй. Мир тебя трижды отблагодарит потом.

– Я понял, – кивнул Максим. – Я примерно так и думал… – Он немного помолчал. – Я все спросить хотел – мы куда-то еще поедем?

– Ты поедешь, – улыбнулся Игорь. – Поплывешь. Смотри… – Он быстро убрал со стола лишнюю посуду, смел тряпкой крошки. Вышел в соседнюю комнату, потом вернулся оттуда со сложенной вчетверо картой. Расстелил ее на столе, Максим отметил, что карта ламинирована. Потом, присмотревшись, понял, что ее просто аккуратно заклеили полосками скотча.

– Смотри, Максим… – Игорь вгляделся в карту. – В сантиметре – два километра. Хорошая карта. Мы вот здесь… – Его толстый палец коснулся карты. – Вот тут, видишь? А вот река, до нее отсюда метров сто. Я дам тебе надувную лодку, она в сарае. Спустишься по реке вот до этого места… – Палец Игоря пополз по карте. – Здесь точкой отмечено, видишь? Не ошибешься, там на берегу старый сарай. За ним метров через пятьсот будет протока, вот она. Здесь вылезешь и потянешь лодку вверх по протоке. Это километра два. Иди осторожно, там есть глубокие места. И вот здесь, – Игорь снова коснулся карты, – увидишь домик. Там и остановишься. До него отсюда километров восемьдесят. Пять-семь дней, и будешь там.

– Там живет кто-нибудь? – поинтересовался Максим.

– Нет, – улыбнулся Игорь. – Только ты и мир. Весной тебя оттуда заберут. У тебя будет время подружиться с миром.

Худшие опасения Максима подтвердились. Провести год одному в глухой избушке… О таком он никогда и не думал.

– А чем там топить зимой? – спросил он. – Там есть пила, или топор?

– Я все объясню, Максим, – снова улыбнулся Игорь. – У нас впереди еще весь вечер…

Максим ожидал, что у Игоря будет обычная магазинная «надувнушка» – и ошибся. Лодка оказалась довольно большой, из черной резины. Не иначе, армейская. Когда Игорь достал ее из сарая, развернул и надул насосом-«лягушкой», она показалась Максиму просто огромной.

– Это хорошая лодка, Максим, – успокоил его Игорь. – Надежная. Борис на ней плавал. Роман плавал. Рада не плавала – женщина, ее вертолетом отвезли. – Игорь улыбнулся. – Я уверен, тебе понравится. Только плыви внимательно, смотри на камни – там кое-где пороги будут. Увидишь, где буруны белые. Ну, а об остальном я уже вроде все тебе рассказал…

Сборы были недолгими, в окружении ребятишек и местных зевак Максим и Игорь перенесли лодку к реке, спустили на воду. Погрузили вещи Максима, кое-какие припасы. Как объяснил Игорь, основную часть продуктов забросили вертолетом еще месяц назад, когда вывозили прежнего постояльца, парня из московской группы.

Наконец все было готово. Больше всего Максим боялся первых минут плавания – ему никогда не приходилось плавать на лодке и здесь, на глазах зевак, он боялся сплоховать. Игорь уже объяснил ему в общих чертах, как плыть, но одно дело теория и совсем другое – практика.

Лодка тихо покачивалась у кривобоких деревянных мостков. Попрощавшись с Игорем, Максим отвязал веревку, осторожно забрался в лодку. Сев на сиденье, взялся за весла, аккуратно развернул лодку носом по течению Взглянув на Игоря, помахал ему рукой.

Речушка была совсем неширокой, Максиму то и дело приходилось подруливать веслами. Один поворот, второй, деревушка скрылась за стеной леса. Максим осмотрелся, и неожиданно для себя ощутил восторг. Река, лодка. Затерянная впереди избушка. Разве это не здорово?

Ему потребовался примерно час, чтобы приноровиться к лодке. Кое-что показалось неудобным. Причалив к берегу, Максим вытянул лодку до половины на берег и перераспределил груз так, чтобы он образовал опору для спины. Поплыл дальше, опробовал изменения – и остался чрезвычайно доволен собой.

Теперь он плыл, словно сидя в кресле, изредка подруливая веслами и наслаждаясь открывавшимся ему видом. Ярко светило солнце, пришлось даже снять штормовку. Течение было небольшим, всего несколько километров в час. Прикинув скорость течения и продолжительность светлого времени суток, Максим пришел к выводу, что уже послезавтра может быть на месте.

Первую ночь он провел на песчаной косе. Еще с вечера Максим натаскал дров, разжег костер. Сварив в котелке немудреный ужин – кашу из пакета – поел, после чего долго сидел у костра, глядя на темнеющее небо и медленно несущую свои воды реку. Казалось странным, что рядом на километры нет ни одного человека, что Максим предоставлен сам себе. Цивилизация осталась где-то там, далеко. Здесь были только он – и мир…

Спал он, следуя совету Игоря, на дне перевернутой лодки. Получился своеобразный гамак, вполне удобный. Над собой Максим растянул палатку – она не могла вместить всю лодку, но какое-то подобие комфорта все же обеспечивала.

Сон был достаточно беспокойным. Сначала Максим долго не мог уснуть, потом то и дело просыпался. Лес жил своей ночной жизнью – Максиму казалось, что по берегу кто-то ходит, слышались крики какой-то птицы. На поясе у Максима висел охотничий нож, в ногах лежал завернутый в мешок топор. Какое никакое, а все оружие…

Проснулся Максим уже засветло. Взглянул на часы – восьмой час. Пора вставать…

Было довольно зябко, от реки тянуло холодом. Пришлось одеться потеплее. Разведя костер, Максим быстро позавтракал, затем снова загрузил лодку и спустил ее на воду.

В этот день он плыл девять часов. По расчетам Максима, он должен был одолеть километров тридцать, однако с картой расчетный километраж не совпадал. Только теперь Максим осознал, что фактическое расстояние оказывается гораздо больше расчетного – река безбожно петляла. Когда показалась одна из отмеченных на карте проток, до нее от места отплытия – по карте – было всего двадцать два километра…

Тем не менее, Максим остался доволен. Ему некуда было спешить, поэтому он просто наслаждался красотой этих мест. Иногда встречались пороги, Максим старательно выбирал наиболее глубокие места. Порой, когда лодку несло по пенным бурунам, он кричал от восторга – до того это было здорово.

– В просторах голубого большого океана! Я сам за рулевого и сам за капитана! – пел Максим песенку из мультфильма о бароне Мюнхгаузене. – О-о-о!!!

Только теперь, оказавшись один в глухой тайге, Максим вдруг осознал: он никогда в жизни не кричал во весь голос. Этому всегда что-то мешало – люди, обстоятельства. Теперь ему не мешал никто, и Максим с удовольствием орал во все горло, радуясь своей свободе.

Ему нравилось это путешествие, нравилось быть один на один с природой. Проснувшись как-то утром, Максим увидел рядом с лодкой медвежьи следы – хозяин тайги ходил так тихо, что Максим даже не проснулся. В другой раз он увидел перед собой стайку уток, птицы почти не пугались и спокойно плыли впереди лодки. Потом, когда лодка нагнала их, почти разом нырнули. Максим пытался увидеть, где они вынырнут, но увидел лишь двух – они всплыли у самого берега.

– Не бойтесь, утки, – сказал им Максим. – Я вас не трону…

Вода в реке отличалась удивительной чистотой – чтобы напиться, достаточно было просто нагнуться. Первозданная, нетронутая человеком природа поражала своей красотой. Душа Максима наполнилась умиротворением – это был его мир, его страна.

К нужной ему протоке Максим добрался лишь на шестой день. Протока оказалась весьма мелководной, из воды повсюду торчали камни. Чуть раньше он заметил на берегу почерневшие от времени обломки сарая, поэтому знал, что не ошибся. Выбравшись на берег, раскатал голенища «болотников», немного передохнул. Потом, ухватившись за веревку, потащил лодку вверх по течению.

Это оказался самый трудный участок пути. Лодка то и дело застревала, приходилось останавливаться и тянуть ее то за один борт, то за другой, перетаскивая над камнями. Всё это сильно изматывало. Предупреждение Игоря о глубоких местах подтвердилось – шагнув с очередного камня, Максим по пояс провалился в воду. Выругавшись, выбрался на более мелкое место. Зато потом дела пошли проще, Максим уже не боялся промокнуть и просто брел вперед, таща за собой лодку.

Больше всего он боялся, что не найдет домика, или тот окажется сгоревшим, разрушенным. Поэтому, когда слева показалась крытая тесом крыша, Максим облегченно вздохнул.

Дом оказался целым. Выбравшись на берег, Максим первым делом разулся, вылил воду из сапог. Подумав, вытащил из лодки рюкзак и переоделся в сухую одежду, обул кроссовки. И лишь после этого прошел к дому.

Это был обычный бревенчатый домик, довольно старый, крыша уже местами позеленела от мха. Замка нет, проушины засова связаны куском проволоки. Размотав ее, Максим открыл дверь и осторожно вошел внутрь.

Почти треть комнаты занимали большие нары – человек на пять, не меньше. Ближе к стене лежал свернутый матрац. Стол у окна, пара лавок. Металлическая печурка. На стенах полки с кастрюлями и тарелками. В правом дальнем углу большой ящик, сбитый из толстых плах.

Ящик оказался заперт на замок, однако ключ висел рядом на гвоздике. Открыв замок, Максим приподнял крышку.

В ящике находились продукты. Мука, крупы, лапша, консервы. Запас выглядел более чем солидно. Вспомнив наставления Игоря, Максим вытащил из ящика часть продуктов, добрался до задней стенки. Подковырнув ножом нижнюю заднюю доску, оторвал ее, за ней обнаружилась ниша. В ней лежал длинный, обернутый мешковиной, сверток. Достав его, Максим развязал тесемки, развернул мешковину.

Как и обещал Игорь, в свертке оказалось ружье, одностволка шестнадцатого калибра. Пошарив в нише, Максим отыскал патронташ с патронами, несколько банок с порохом, мешочки с дробью и картечью, коробочку с капсюлями.

Проверив ружье, Максим переломил его, сунул в патронник патрон. Закрыв ружье, вздохнул – так как-то спокойнее…

Ружье он повесил на стену. Еще раз оглядев свое новое жилище, вышел наружу – разгружать лодку.

Самым странным для Максима стало ощущение свалившейся на него свободы, отсутствия необходимости что-то делать, о чем-то заботиться. Да, здесь тоже отыскались свои занятия, но это было совсем другое. Раньше над Максимом постоянно висел груз каких-то дел – сначала это была учеба, потом работа. То одно, то другое, бесконечная череда забот и проблем, все это требовало к себе внимания, отнимало силы и время. Заботы не исчезли даже после того, как Максим сошелся с хакерами – скорее наоборот, их стало еще больше. Потеря привычного уклада жизни, опасность попасть в лапы к легионерам, организация своего бизнеса… Потом делал оранжерею, плюс постоянные магические практики – картография, созерцание, остановка внутреннего диалога. Ежедневные физические тренировки. От всего этого нельзя было так просто отмахнуться, нельзя было выкинуть из своей жизни.

И вот теперь выяснилось, что прежняя суета ушла. Не она ушла – он сбежал от нее. Пусть на время, но сбежал. Впервые Максим получил возможность самому распоряжаться своим временем, выбирать, что ему делать, а что нет. И если делать, то как и когда. Эта речка, этот лес, эта затерянная лесная избушка принадлежали совсем другому миру. Окружавшая Максима тишина была такой глубокой, что ее не нарушали ни редкие крики птиц, ни журчание реки. Первые дни эта тишина просто подавляла, привыкший к вечному шуму города Максим испытывал настоящий сенсорный голод. Он даже пел песни, кричал, однако все его старания не могли даже всколыхнуть владевший этим миром покой.

В течение первой недели Максим осмотрел ближайшие окрестности своих новых владений. Далеко не заходил, боясь заблудиться. С собой всегда брал ружье – на всякий случай.

Километрах в трех от избушки Максим обнаружил еще одну реку, не слишком широкую, но глубокую. В одном месте у высокой скалы находился большой омут. Увидев его, Максим сразу подумал, что здесь можно рыбачить – и тут же понял, что это место уже кто-то облюбовал до него. Сначала насторожился, и лишь чуть позже понял, что рыбачили здесь бывшие обитатели его избушки.

Рыбалка здесь и в самом деле оказалась отменной. В сарае рядом с избушкой отыскались две старые бамбуковые удочки, леску и крючки Максим привез с собой. Червей накопать не удалось, пришлось ловить на тесто. Сначала клевало очень плохо, Максим поймал лишь пару плотвичек. Потом, догадавшись, разрезал одну плотвичку на маленькие кусочки и попытался ловить на них. И сразу все изменилось, буквально через минуту Максим вытянул великолепного хариуса. Развернув его спинной плавник, залюбовался – до того красивой была эта рыбка…

С тех пор он ходил на рыбалку едва ли не через день. Это помогало экономить продукты, да и просто было интересно. Окружавший Максима покой постепенно проникал и в его сознание, Максим все чаще вспоминал разговор с Игорем о единении с природой и понимал, насколько тот был прав. Здесь, в глухом таежном краю, Максим был частью окружавшей его природы. Точнее, пытался ею быть, стремился к этому. Глядя на реку, на пламенеющий закат, на величаво скользящих в небе орлов, Максим заново учился любить этот мир, учился видеть его красоту. Слова Игоря о скорлупе, в которой он жил, уже не казались ему метафорой.

Первые недели Максим просто отдыхал. Отдыхал от всего, даже от магии. Здесь, в этом мире покоя, все было иначе. Если раньше Максим мучительно пытался разобраться в тонкостях магических построений, то здесь знание приходило само. Оно просто возникало в сознании, расставляя все на свои места. Так было и с «занятиями магией» – Максим неожиданно понял, что нет смысла насиловать себя жестким распорядком, нет смысла заставлять себя что-то делать. Не хочешь созерцать – не созерцай, дай себе передышку. Надоели ежедневные тренировки – отдохни. Подожди, пока тело само попросит нагрузки. Периоды покоя столь же важны, как и периоды активности.

Осознание этой простой истины принесло Максиму массу приятных минут. Распорядок исчез, развалился, Максим делал что хотел и когда хотел. Мог несколько дней подряд усердно пилить дрова старенькой бензопилой, а мог просто лежать на траве, глядя в бездонное голубое небо. Порой ему вдруг хотелось бежать, и он с упоением бежал вдоль реки, прыгая по камням и петляя между деревьями. Потом пришло время, когда Максим снова вернулся к созерцанию – не потому, что это было нужно, ему просто этого захотелось. Он созерцал воду, созерцал лес и склоны холмов. Созерцал камни. Максим буквально пропитывался тишиной и покоем, порой ему приходилось сознательно восстанавливать внутренний диалог – установившаяся в уме тишина просто пугала, временами Максим даже испытывал тошноту и головокружение. Но вскоре он привык к этой внутренней тишине, она стала доставлять ему удовольствие. Тишина не означала полного отключения мыслей – скорее, не думать было просто приятнее, чем думать. Это ощущение Максиму уже было знакомо по цепочкам Пасьянса Медичи. Но теперь тишина пришла сама.

Прошло больше двух месяцев, когда Максим впервые ощутил скуку. Он давно излазил вдоль и поперек все окрестности, заготовленные им дрова уже не вмещались под навесом. Рыбалка постепенно потеряла свою прелесть, став просто способом добывания пропитания. Максим даже испугался, почувствовав, что волшебство это места постепенно исчезает. Все чаще и чаще в его сознании стали проскальзывать мысли о доме. И еще страх – Максим все острее понимал, что ему придется жить в этой избушке еще очень долго. Сейчас конец июля – значит, впереди еще весь август, вся осень и вся зима. Да и почти вся весна… Месяцев десять – это очень долгий срок.

Максим как мог гнал эти мысли. Придумывал себе новые занятия – подремонтировал избушку, соорудил из найденных пустых бутылок и банок замысловатый музыкальный инструмент. Потом налег на физические тренировки – тренировался до пота, до изнеможения. Ежедневные пробежки по лесу стали для него столь же необходимыми, как еда или воздух. Не забывал и о магических практиках, но покоя в душе так и не наступило. Все чаще Максим задумывался о том, правильно ли сделал, связав свою жизнь с хакерами и не было ли это самой большой ошибкой в его жизни. Благодаря им он потерял привычный уклад жизни, благодаря им теперь сидит в этой убогой лесной избушке. Да, мир хакеров полон тайн, с ними интересно. Но стоит ли оно того? И не лучше ли было бы просто спокойно жить – так, как живут все?

Это была одна сторона медали. Однако рядом всегда вырисовывалась и другая. Максим думал о том, как много узнал за последнее время, думал о мире сновидений. Наконец, думал об Оксане. Ведь если бы не хакеры, он бы ее никогда не встретил…

Больше всего Максима удивляло то, с какой легкостью меняется его взгляд на вещи. Еще минуту назад он мог радоваться тому, что с ним произошло. А теперь его снова грызла тоска, ему хотелось сесть в лодку и отправиться в путь. Сто двадцать километров вниз по реке, потом бросить лодку, около тридцати километров пешком – и он выйдет к людям. Тогда все кончится… Проходило несколько минут, и Максим опять ужасался своим мыслям – как он мог подумать о таком?

Подобный разброд мыслей привел к удивительному результату: Максим перестал доверять себе. Он окончательно убедился в том, что наши желания, мысли, эмоции определяются исключительно положением точки сборки. Смещается она, меняется и осознание. А значит, и взгляд на вещи. Лучший способ думать – это не думать вообще, именно так говорил учитель Кастанеды. Теперь Максим волей неволей был вынужден с этим согласиться.

Весь конец августа и первую половину сентября лили дожди, потом по утрам стало подмораживать. Чувствовалось приближение зимы, Максим воспринимал это с невольным страхом. Да, дров ему должно хватить, но ведь и морозы здесь нешуточные…

В начале октября земля покрылась снегом, Максим почти перестал выходить из дома. Он понимал, что тепло придет теперь месяцев через пять, не раньше, но воспринимал это уже без особых эмоций. Медленно, очень постепенно в его душе устанавливался покой. Он не был вызван каким-то логическими рассуждениями, этот покой просто был. Максиму казалось, что он даже начал улавливать какое-то различие между разными видами покоя. Так, когда он только приплыл сюда, его поразила владевшая этим миром тишина. Она буквально поглотила его, навязала ему свое безмолвие. Но то была тишина места. Нынешняя тишина была другой, она принадлежала… другим измерениям? Максим не мог ответить на этот вопрос, но чувствовал, что эта тишина другая. Ее не могло нарушить ничто – ни треск поленьев в печи, ни завывание ветра за покрытыми морозными узорами стеклами. Эта тишина просто пришла – и осталась…

Новый год Максим встречал целых четыре раза. Первый раз по своему местному времени, потом по новосибирскому. Знал, что в эти минуты в Кленовске поднимают бокалы. Третий раз встретил Новый год по московскому времени, вместе с ростовчанами. Наконец, четвертый раз отметил праздник по времени киевскому. Очень жалел, что не мог позвонить родителям, что не додумался хоть письмо написать и оставить его Оксане – пусть бы бросила в почтовый ящик перед Новым годом. Увы, умные мысли всегда приходят слишком поздно…

Наступление Нового года он отмечал вином из голубики – собственного приготовления, собирал ее осенью специально для этого случая. Даже немного гордился этим вином, жалел, что некого им угостить.

Родителей он все-таки поздравил, отыскав в сновидении. Это оказалось нелегко, но Максим справился. Не знал, вспомнят ли они эту встречу, но это было уже не столь важно. Больше никого не искал, помня запрет Бориса. Теперь этот запрет уже не казался глупым или жестоким – Максим чувствовал, как много ему дали эти месяцы одиночества. Он стал другим человеком, его взгляд на многие вещи кардинально изменился. В сознании прочно воцарился покой, Максим чувствовал, что стал гораздо ближе к окружающему его миру. Та скорлупа, о которой говорил Игорь, если и не рассыпалась окончательно, то наверняка стала очень тонкой.

В начале февраля Максим прекратил практику созерцания, это произошло после памятного дня него происшествия. Был поздний вечер, Максим созерцал кусочек сахара, положенный на стоящую вертикально ружейную гильзу, все шло очень хорошо. Но в какой-то момент произошло то, что Максима по-настоящему напугало – он вдруг ощутил, что снаружи избушки кто-то есть. Это было ощущение тела – Максим вскочил, сорвал со стены ружье. Потом замер, прислушиваясь к происходящему снаружи.

То, что это не человек, Максим понял сразу. Вокруг домика ходил кто-то по-настоящему огромный, его движение отзывалось у Максима мучительным зудом в животе.

Вот это существо остановилось у входной двери, потом попыталось войти. Максим запоздало понял, что дверь заперта только на обычный дверной крючок.

Не будь крючка, дверь бы уже открылась. Неизвестный гость дернул ее раз, другой, потом навалился, дверь затрещала. Максим вскинул ружье, понимая, что еще одного такого натиска крючок не выдержит.

На его счастье, новой попытки проникнуть в дом через дверь не последовало. Максим почувствовал, что существо подошло к окну, ему стало не по себе. Руки слегка дрожали, в животе все так же зудело – казалось, живот отзывался на каждое движение неизвестного гостя.

В какой-то момент Максим понял, что существо приникло к окну и смотрит на него, но сам ничего разглядеть не мог, за окошком была густая тьма. Затем существо отошло от окна, пару раз медленно обошло вокруг избушки. Стоя в центре комнаты, Максим медленно поворачивался, сопровождая движение незнакомца ружейным стволом. Потом что-то изменилось – с потолка вдруг посыпался мусор, Максим ощутил, что существо запрыгнуло на крышу. Снова послышался треск, доски потолка заходили ходуном. Задымила печь – казалось, что кто-то перекрыл трубу. Потом неведомая тяжесть навалилась на весь дом – трещали даже бревна, словно сжимаемые щупальцами невидимого спрута. И вдруг все исчезло – треск прекратился, печь перестала дымить. Пропал и зуд в животе.

Ноги дрожали, Максим тяжело опустился на скамейку. Его била дрожь. Положив ружье на колени, Максим провел трясущейся рукой по вороненой поверхности ствола…

Спать в эту ночь Максиму не пришлось, он в любой момент ожидал возвращения зверя. Но тот больше не приходил. Выйти из дома Максим решился лишь после того, как совсем рассвело.

Первое, что поразило его – это отсутствие следов. Накануне днем шел снег, ночной гость не мог не оставить своих следов. Но их не было. Нетронутым оказался и снег на крыше. Это многое объясняло.

Судя по всему, его посетил так называемый союзник, одно из существ магического мира. Об этом говорило все – зуд в животе, отсутствие следов. Поразмыслив, Максим принял решение прекратить на время практику созерцания, появление союзника он связывал именно с ней. Созерцание вызывает остановку внутреннего диалога, смещает точку сборки. А это, в свою очередь, позволяет воспринимать окружающий мир в новом диапазоне. Именно там и водятся союзники. Встречаться с союзником вновь Максиму пока не хотелось. Да, говорят, что союзники со временем становятся помощниками мага. Но лучше оставить это на будущее.

Однажды Максим беседовал с Радой о технике безопасности, которой должен придерживаться маг. По мнению Рады, необдуманные действия мага могли привести к очень большим неприятностям, вплоть до фатального исхода. Поэтому маг должен отдавать себе отчет в том, что он делает. И если какие-то из его манипуляций вызвали сдвиг точки сборки с последующими неприятными эффектами, то самое правильное в такой ситуации – как можно скорее вернуть точку сборки на место. Для этого надо на какое-то время стать самым обычным человеком. А именно, полностью забыть о каких бы то ни было магических практиках, сосредоточившись на самых обычных делах. Можно ходить в кино, в музеи и театры, можно читать книги – разумеется, не имеющие никакого отношения к магии. Заниматься работой, спортом, принимать участие в вечеринках. По словам Рады, магические практики часто приводят к повреждениям энергетического кокона человека, и затянуть повреждения может только закрепление точки сборки в привычном положении.

Книг у Максима не было, поэтому он целиком отдался быту. Навел в избушке порядок, занялся кулинарией. Распевал во все горло песни. Это помогло, союзника – если это действительно был союзник – Максим больше не видел.

Весна пришла вместе с сильнейшим бураном. За окнами завывал ветер, дуло так, что избушка то и дело вздрагивала. Максим воспринимал буран со ставшим ему привычным за последние месяцы спокойствием. Ему даже нравился шум метели – всё какое-то разнообразие.

Последние дни зимы принесли Максиму еще одно развлечение. Началось все с его попытки избавиться от автоматизма движений. Максим где-то встречал упоминание о том, что большинство привычных нам действий мы выполняем с минимальной степенью осознания. Магам рекомендовалось избавляться от этого автоматизма, выводить все свои действия в сферу осознания. Подумав, Максим решил, что это достойная замена созерцанию.

Самым сложным оказалось помнить о своем желании избавиться от автоматизма. Сначала Максим вспоминал об этом всего несколько раз в день, потом все чаще и чаще. Постепенно новая забава захватила его с головой, это оказалось не только интересно, но и позволяло хоть как-то убивать время.

По итогам первых дней практики Максим пришел к выводу о том, что все свои действия надо выполнять очень тщательно и с огромным интересом. Это позволяло концентрировать на них внимание, при этом самым удивительным открытием для Максима стало то, что данная практика останавливала внутренний диалог ничуть не хуже созерцания. Если внимание оказывалось приковано к тому, чем он занимался в данный момент, для мыслей просто не оставалось места.

Максиму доставляло подлинное удовольствие следить за своими действиями. Вот он наливает чай в большую алюминиевую кружку – сначала заварку, потом кипяток. Теперь взять ложку – рука медленно тянется за ложкой, внимание целиком сосредоточено на этом действии. Взял ложку, зачерпнул сахара. Высыпал в чашку, теперь еще ложечку… Тщательно размешать. Можно мешать по часовой стрелке, а можно против. Главное, чтобы внимание было целиком приковано к процессу…

Постепенно Максим понял, что получает от этой практики удовольствие. Самым любопытным было то, что она позволяла целиком погрузиться в текущий момент, быть здесь и сейчас – а не витать мыслями где-то далеко.

Шли недели. Максим продолжал оттачивать тонкости применяемой им техники, к этому времени он научился практически постоянно пребывать в текущем моменте. Более того, ему уже совершенно не хотелось возвращаться к своему прежнему состоянию. Новый способ восприятия ему просто нравился, Максим ощущал странное чувство бытия. Он чувствовал в себе силу, уверенность, тело налилось непривычной тяжестью. Или не тяжестью, у Максима пока не было термина для того, чтобы точно описать свое новое состояние. Это была странная гармония с окружающим миром, Максим чувствовал, что он вплетен в этот момент, в это пространство. Его движения приобрели плавность, всё это напоминало медитацию в движении. А может, ею и было, у Максима не возникало желания как-то классифицировать свое новое состояние.

Состояние бытия приносило все новые открытия. Прежде всего, Максим с удивлением обнаружил, что может в этом состоянии практически мгновенно снимать информацию с окружающих его предметов. Он просто смотрел на что-то, в затылке возникало странное щекочущее чувство. Мгновение спустя приходило знание. Трюк удавался далеко не всегда, но когда получалось, Максим приходил в восторг. Самым удивительным оказалось то, что предметы хранили информацию о своих прежних владельцах. Максим совершенно точно знал, что Рада лишь раз или два прикоснулась к ружью, не более. А вот Роман ходил с ним очень много. Как и еще один человек – Максим не знал его имени, но чувствовал, что это парень лет двадцати пяти. И был уверен, что при случае его сразу узнает.

Алюминиевая кружка Раде тоже не нравилась, девушка предпочитала пользоваться небольшой керамической с отбитой ручкой. Ручку отбил Борис, уронив чашку – Максим даже улыбнулся, осознав это. Он действительно это знал, вещи хранили память об их владельцах. Больше всего это напоминало запах, но запах, наполненный конкретной информацией. Сложности возникали лишь при попытке облечь знание в слова.

Максим не знал, насколько достоверна эта информация. Или знал? Здесь в игру вступали привычные человеческие стереотипы. Разум сопротивлялся изо всех сил, пытаясь доказать несостоятельность всех этих измышлений, Максим был готов согласиться с его доводами. В то же время, существовала другая часть его «я». И эта часть с усмешкой наблюдала за попытками разума удержать свою власть. Ей не нужно было ничего доказывать, она просто знала, что есть что…

Состояние бытия показалось Максиму очень перспективным, он чувствовал его огромный потенциал. Порой ему казалось, что он вот-вот сольет воедино реальный мир и мир сновидений – настолько призрачной временами казалась граница между ними. Тем не менее, Максим сдерживал себя, памятуя о визите союзника, да и вообще предпочитая идти вперед постепенно. Что-то подсказывало ему, что за эти месяцы он и так с лихвой перевыполнил свою норму.

Впрочем, не все шло гладко. После начала работы над состоянием бытия Максим с удивлением обнаружил, что у него исчезли сновидения. Исчезли разом, все попытки вернуть их ни к чему не привели. Подумав, Максим связал это со своей новой практикой. Она требовала повышенного внимания в реале и на сновидения внимания просто не оставалось. Перед Максимом встал выбор – продолжать свои изыскания в реале, или забросить их и вернуться к сновидениям. Однако работа над состоянием бытия казалась столь многообещающей, что Максим, подумав, решил на время пожертвовать сновидениями. Просто знал, что всегда сможет к ним вернуться.

В апреле совсем потеплело. Журчали весенние ручьи, Максим все больше времени проводил на свежем воздухе. Он знал, что не позже чем через месяц будет дома, однако предстоящее возвращение уже не вызывало особых эмоций. При необходимости Максим мог бы остаться здесь еще на год. По большому счету, ему было безразлично, вернуться домой или остаться здесь, обе возможности сулили много приятного. Дома его ждала Оксана, ждали цветы. Оставшись здесь еще на год, он получал возможность без помех проводить магические исследования. Именно поэтому Максим со спокойной душой ждал мая.

Ближе к маю вернулись сновидения. Максим ничего для этого не делал, даже не прекращал свою практику нахождения в текущем моменте. Да и практики как таковой уже не было, новый способ осознания стал для Максима обыденным и привычным, сменив старый. Теперь Максим не понимал, как он мог жить раньше, раздираемый сотнями глупых мыслей. Пусть даже не глупых, все равно от них не было никакого прока, теперь Максим был в этом уверен. Медленно, шаг за шагом, он входил в новый способ познания, при котором привычка думать оказывалась ненужной. Знание того, что и как нужно делать, просто появлялось в сознании. Самым сложным оказалось не препятствовать ему, не сопротивляться. Очень часто привычка думать брала свое, Максим делал так, как считал нужным – а не так, как подсказывало приходившее к нему из ниоткуда знание. И результат всякий раз оказывался неважным, Максим запоздало понимал, что лучше было следовать велению интуиции.

Вскоре стало совсем тепло, Максим все больше и больше бродил по лесу, стараясь чувствовать себя частью окружающего его мира. В какие-то моменты он почти физически ощущал связывающие его с миром нити, это было очень странное и приятное чувство. Чувство гармонии, единения с миром поражало. Максим заметил, что даже звери и птицы стали бояться его гораздо меньше. Впрочем, разум и тут подсовывал удобное объяснение – возможно, они просто к нему привыкли…

В первой декаде мая Максим встретил в сновидении Бориса. Точнее, Борис отыскал его сам.

– Ага, вот ты где! – сказал Борис, неожиданно появившись рядом – в этом сне Максим шел по улице незнакомого ему города.

– Привет! – Максим с улыбкой взглянул на Бориса. – Рад тебя видеть.

– Взаимно. Ну как, не наскучила еще таежная одиссея?

– Да нет, – пожал плечами Максим. – Мне даже нравится. Есть время все обдумать.

– Растешь! – похвалил Борис. – Но хорошего понемножку. В воскресенье за тобой прилетит вертолет. Приготовь вещи, не забудь захватить лодку. Ну, и приберись там, через пару недель приплывет новый постоялец.

– Кто, если не секрет? – поинтересовался Максим.

– Костя. Ему тоже не помешает провести там годик.

Максим улыбнулся. Ему нравился Костя.

– Хорошо, я все приготовлю, – сказал он. – Только продуктов мало осталось.

– Продукты привезут вертолетом, – успокоил его Борис. – Перетаскаешь все в избушку, и постарайся не мешкать – у пилота тоже дела, он не будет ждать слишком долго.

Глаза Бориса сияли. Максим так и не понял, шутит он или говорит правду.

– Будет только пилот? – поинтересовался он.

– Да. Звать Сергеем, он летает на «Ми-2» – маленький такой симпатичный вертолетик. Забросит тебя в Багдарин, а там уже Игорь встретит. Все понял? Не забудь, в воскресенье. Прилетит где-то к полудню, поэтому все приготовь, чтобы потом не метаться. Вещи лучше сразу перетаскать поближе к посадочной площадке.

– Я все понял, Борис. Спасибо.

– Тогда до воскресенья. – Борис пожал Максиму руку. – Встретимся в Улан-Удэ. Пока!

– До встречи, Борис!

Борис исчез, Максим остался один. Сделал несколько шагов, и проснулся…

В пятницу утром он начал готовиться к отъезду. Прибрал в избушке, сложил в рюкзак кое-какие вещи – большую их часть решил оставить здесь. В последний раз сходил на рыбалку, с грустью сознавая, что уже никогда больше сюда не придет. Или придет? Ведь ничто не мешает ему когда-нибудь сюда приехать – уже самому, когда здесь никого не будет…

Последние приготовления к отъезду Максим решил отложить на утро воскресенья – знал, что успеет к полудню все окончательно упаковать и вытащить к площадке в сотне метров от избушки. Всё говорило о том, что вертолет приземлится именно туда.

Утром в субботу Максим вытянул на улицу и развернул скатанную лодку – хотел посмотреть, все ли с ней в порядке после зимовки. Убедившись, что все нормально, снова аккуратно скатал ее, перевязал куском веревки. Подумал о том, что было бы неплохо упаковать ее в мешок, когда вдали послышался тихий рокот. Прислушался – так и есть, вертолет. Не иначе, за ним прилетели раньше!

Чертыхнувшись, Максим схватил лодку и потащил ее к площадке, потом побежал за рюкзаком. Вытащил рюкзак из дома, и увидел приближающийся вертолет.

Это оказался «Ми-8», Максим неуверенно остановился, опустил рюкзак на землю. Борис обещал, что прилетит «Ми-2». Может, это не за ним?

Вертолет начал замедлять ход, явно готовясь к посадке. Максим внимательно смотрел на него, и вдруг ощутил страх. Или не страх, Максим и сам не знал, как объяснить возникшее в его сознании чувство. Это было то самое безмолвное знание, за последнее время Максим уже научился доверять ему. И теперь он вдруг очень отчетливо понял: в вертолете находятся враги.

Вражеский вертолет уже заходил на посадку, дело явно принимало дурной оборот. Максим глянул на дверь дома, не зная, как ему поступить. Ружье уже упаковано и спрятано – можно успеть достать его, но из дома тогда уже точно не выберешься. Можно просто убежать – но что, если он ошибся в своих предчувствиях?

Он не ошибся. Вертолет завис над площадкой, аккуратно коснулся земли. Сдвинулась дверь, и из салона один за другим стали выпрыгивать ладные парни в камуфляже. В руках у них было оружие – осознав это, Максим повернулся и бросился бежать.