Глава II. Как создавался мир 1 страница

О чём вопрошал Цюй Юань в стихотворении «Вопросы к небу»? Как Шу просверлил Хунь-туню семь отверстий. Боги тьмы и света управляют небом и землёй. Цзюй-лин создаёт горные потоки, прокладывает русла рек. Как были наказаны ленивые супруги, усмирявшие наводнение. Гуй-му проглатывает своих сыновей. Дракой, держащий свечу, с горы Чжуншань.

«Кто мог донести до нас рассказы об изначальных временах? На основании чего можно судить о той поре, когда земля ещё не отделилась oт неба? Кто мог проникнуть взором в глубь тогдашнего хаоса и как можно различить, что вращалось в этом круговороте?

Из бескрайней тьмы возник свет.- Почему он возник? Соединившись, образовались силы Инь и Ян.- Что их породило и откуда они взяли начало? Девять кругов имеет небесный свод.- Кто их воздвиг? Кто мог быть первым строителем этого величественного сооружения?».

Две тысячи триста лет тому назад поэт Цюй Юань в одном из своих знаменитых стихотворений вопрошал о том, как возникли небо и земля, как образовалась вселенная и кто отделил небо от земли.

В его «Вопросах к небу» отразились мифы и легенды древности, осколки которых содержатся в ранних философских трактатах. Цюй Юань только ставит вопросы, но не отвечает на них, записи в древних книгах также крайне скудны и лаконичны, и нам, живущим более двух тысяч лет спустя, очень трудно восстановить подлинный облик древнейших мифов.

Вот басня, напоминающая миф из древней книги Чжуан-цзы, более ранней, чем приведенное выше стихотворение. История такова: «Владыку Южного моря звали Шу - Быстрый, владыку Северного моря звали Ху - Внезапный, а владыку Центра - Хунь-тунь - Хаос. Шу и Ху часто ради развлечения навещали Хунь-туня. Хунь-тунь встречал их необычайно приветливо и предупредительно. Однажды Шу и Ху задумались о том, как отплатить ему за его доброту. Каждый человек, сказали они, имеет глаза, уши, рот, нос - семь отверстий на голове для того, чтобы видеть, слышать, есть и т.д. У Хунь-туня не было ни одного, и жизнь его не была по-настоящему прекрасной. Самое лучшее, решили они, пойти к нему и просверлить несколько отверстий. Взяли Шу и Ху орудия, подобные нашим топору и сверлу, и отправились к Хунь-туню. Один день - одно отверстие, семь дней - семь отверстий. Но бедный Хунь-тунь, которого лучшие его друзья так издырявили, печально вскрикнул и приказал долго жить». Эта басня с некоторым комическим оттенком включает в себя мифологическую концепцию сотворения мира. Хотя Хунь-тунь, на теле которого Шу и Ху, олицетворявшие быстротечность времени, просверлили семь отверстий, умер, но в результате возникли вселенная и земля.

«Книга гор и морей» рассказывает, что в западной части гор Тянь-Шань жила священная птица, напоминавшая своим видом жёлтый мешок; она могла краснеть и тогда становилась похожей на огненно-красный шар, у неё было шесть ног и чётыре крыла, но не было у неё ни ушей, ни глаз, ни рта, ни клюва; она понимала песни и пляски; звали ее Ди Цзян.

Ди Цзян - это то же, что и Ди Хун, то же, что и Хуан-ди, которого считают верховным владыкой Центра. Поэтому в притче Чжуан-цзы он выступает уже как верховное божество Центра. Некоторые считают Хунь-туня сыном Хуан-ди. Это предание, пожалуй, возникло в более поздние времена.

Но был ли Хунь-тунь самим небесным императором или же его сыном,- тёмный, бесформенный хаос не нравился никому, кроме даосов, которые стремились к «возврату к природе», «пассивному восприятию», «управлению без действия» и т.д. Поэтому в преданиях последующих поколений Хунь-тунь превратился в нечто неприятное. В «Книге о чудесном и необычайном» говорится, что Хунь-тунь - это дикий зверь, похожий сразу на собаку и бурого медведя, имеющий глаза, но ничего не видящий, имеющий уши, но ничего не слышащий. Так как глаза его слепы, то сам он передвигается с большим трудом. Но стоит кому-нибудь забрести в те края, как он тотчас же почует это. Столкнется с добродетельным человеком - и в дикой ярости набрасывается на него, а если встретится со злым насильником, то, низко припадая, кивая головой и махая хвостом, начнёт ластиться к нему. Такой подлый характер был дан ему природой. Когда ему нечего делать, он, кружась, с удовольствием кусает свой собственный хвост, задирает голову, смотрит на небо и громко хохочет. Из этого предания можно заключить,- что слово «хуньтунь» - «мрак» воспринималось тогда явно как отрицательное.

Общеизвестный миф о возникновении вселенной записан в книге под названием Хуайнань-цзы, созданной во II в. до н.э. В глубокой древности, когда ещё не было ни неба, ни земли, мир представлял собой лишь мрачный, бесформенный хаос. И в этом мраке постепенно родились два больших духа - Инь и Ян, которые с огромным усилием начали упорядочивать мир. Впоследствии Инь и Ян разделились, и установилось восемь главных направлений в пространстве. Дух Ян стал управлять небом, дух Инь - землёю. Так был создан наш мир.

Этот миф, с явным философским оттенком, не представляет большого интереса с точки зрения мифологии.

Более интересен для нас миф о небесном духе Цзюйлин. Говорят, что он появился одновременно с первоначальной субстанцией, его же называют истинной матерью девяти начал. Он был настолько всемогущ, что смог создать горы и долины, пустить большие и малые реки, поэтому его можно считать первотворцом. Говорят, происходил он из верховьев реки Фынь-шуй и первоначально был духом реки. Издревле поперёк Хуанхэ стояла гора Хуашань. Цзюйлин, «пиная ногами и раскачивая её руками», расколол её и раздвинул, так что река потекла прямо. По сей день ещё сохранились на горе Хуашань следы, похожие на отпечатки рук и ног духа Цзюйлина.

Можно предположить, что для подобных преданий даосы взяли излюбленный ими образ духа реки и сделали его первотворцом, отделившим небо от земли. Благодаря этому искусственному приукрашиванию от мифа не осталось и следа.

Когда речь заходит о духе реки Цзюйлине, невольно вспоминается одно древнее предание о двух ленивых супругах-великанах, которые прокладывали русла для разлившихся вод.

Согласно преданию, когда небо и земля были только что созданы, на земле был потоп, поэтому верховный правитель Шан-ди послал великана Пу-фу и его супругу усмирить разлившиеся воды. Оба они не имели себе равных, ростом были в тысячу ли и по стольку же в обхвате. Эти два огромных толстяка, конечно, очень мало заботились о порученной им трудной работе и выполняли её без всякого усердия, лишь бы поскорее закончить. Русла рек, которые они проложили, в одних местах были вырыты глубоко, в других - мелко, где засорены, а где запружены,- одним словом, вся работа пошла насмарку. Поэтому спустя много лет трудолюбивый Юй вновь усмирил разлившиеся воды. Небесный император, разгневанный нерадивостью супругов, в наказание оголил их тела и, совершенно обнажённых, поставил рядом друг с другом посреди обширной пустыни на юго-востоке. Ни в холод, ни в жару они не пили и не ели, лишь небесной росой утоляли свой голод и жажду. И только когда очистилась вода в Хуанхэ, этим супругам было разрешено «вернуться к своим обязанностям».

Согласно преданию, чтобы очистить воды Хуанхэ, нужно было прервать связь реки с морем. Разумеется, это было делом неосуществимым, и поэтому чете великанов только и оставалось, что вечно стоять в пустыне, обнажёнными, под лучами солнца.

В истории о супругах Пу-фу в некоторых моментах проступает облик древнего мифа. Деятельность этих двух людей, упорядочивших воды, также несколько напоминает деятельность первотворца вселенной. Однако, к сожалению, записанная история кажется незаконченной.

Вот ещё один миф о матери бесов - Гуй-му. Гуй-му, жившую в горах Сяоюйшань у Южного моря, называли ещё Гуй-гушань. У неё была голова тигра, ноги дракона - луна, брови, как у четырёхпалого дракона, глаза, как у водяного дракона, облик её был удивительно причудлив. Она смогла породить небо, землю и чертей. За один раз она могла родить десяток чертей, утром рожала, а вечером проглатывала их, как лакомство. Этот персонаж чем-то напоминает создателя всех вещей, но, к сожалению, будучи бесовкой, съевшей своих детей, что весьма неэтично, она так и осталась «матерью бесов».

Перебирая мифических первосоздателей вселенной, в заключение нельзя не вспомнить о духе Чжу-лун - драконе со свечой с горы Чжуншань, рассказ о котором записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи, с кожей красного цвета был длиной в тысячу ли. У него были необычные глаза, похожие на два вертикально стоящих оливковых дерева, а когда он закрывал их, они были как две прямые вертикальные щели. Стоило ему лишь приоткрыть глаза, как в мире наступал день, а когда он закрывал глаза, на землю спускалась ночь; стоило ему подуть, как появлялась пелена красных облаков, падал хлопьями сильный снег, и наступала зима; дохнёт - тотчас красное солнце начинало палить, текли металлы и плавились камни, и наступало лето. Он лежал, свернувшись, как змея: не ел, не пил, не спал и не дышал,- как только дохнет, подует ветер на десять тысяч ли. Светом свечи, которую Чжу-лун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие пласты земли и, где царил вечный мрак. А так как он всегда держал во рту свечу и освещал мрак в небесных воротах на севере, то его ещё называли Чжу-инь (чжу - значит "свеча", инь - "темнота") - Освещающий мрак.

Чжу-лун и в самом деле похож на первотворца. Однако, сохранив явные черты живого существа,- он всё-таки не смог, подобно другим знаменитым небесным духам, превратиться в человека. Он не стал в глазах людей первотворцом и остался лишь духом одной из гор, несмотря на свой удивительный облик и необычайную силу. Можно сказать, что ему действительно не повезло.

Сказание о драконовой собаке Пань-ху. От Пань-ху к Пань-гу. Пань-гу отделяет небо от земли. Божественная сила Пань-ry и его превращение. Пань-гу и дракон, держащий свечу. Место погребения Пань-гу.

Кто сотворил небо и землю? Прежде чем говорить об этом, я позволю себе рассказать одну историю об удивительном и отважном псе, который уничтожил врага и в награду получил в жёны прекрасную принцессу.

Рассказывают, что в древние времена, когда правил Гао-синь-ван, у его жены неожиданно заболело ухо. Ровно три года не прекращались боли, сотни врачей пытались вылечить её, но безуспешно. Потом из уха выскочил маленький, напоминающий шелкопряда, золотистый червячок длиною около трёх вершков, и болезнь тотчас же прошла. Княгиня очень удивилась, посадила этого червячка в тыкву-горлянку и прикрыла блюдом. Кто мог знать, что червячок под блюдом превратится в прекрасного пса, словно покрытого парчой с ослепительно блестящими разноцветными узорами? А так как он появился в тыкве-горлянке под блюдом, ему дали имя Пань-гу (пань - по-китайски "блюдо", гу - тыква). Гао-синь-ван, увидев Пань-гу, очень обрадовался и с этого времени не отпускал его от себя ни на шаг. В то время князь Фан-ван неожиданно поднял мятеж. Гао-синь-ван испугался за судьбу государства и обратился ко всем сановникам со словами: «Если найдётся человек, который принесет мне голову Фан-вана, я отдам ему в жёны свою дочь».

Сановники знали, что войско у Фан-вана сильное, победить его трудно, и не решались отправиться навстречу опасности. Рассказывают, что в тот же день Пань-гу исчез из дворца, и никто не знал, куда он убежал. Искали несколько дней подряд, но не нашли никаких следов, и Гао-синь-ван был очень опечален.

Тем временем Пань-гу, оставив дворец Гао-синь-вана, прямехонько направился в военный лагерь Фан-вана. Увидел Фан-вана - и завилял хвостом, и завертел головой. Фан-ван чрезвычайно обрадовался и, обратившись к своим сановникам, сказал:

Боюсь, что Гао-синь-ван скоро погибнет даже его собака бросила его и прибежала служить мне. Посмотрите, это принесёт мне успех!

Фан-ван устроил большой пир по случаю радостного предзнаменования. В тот вечер Фан-ван хватил лишнего, захмелел и заснул в своём шатре. Воспользовавшись этим, Пань-гу подкрался к нему, вцепился ему зубами в горло, отгрыз голову и стремглав бросился обратно во дворец. Увидел Гао-синь-ван, как его любимый пес, держа в зубах голову врага, вернулся во дворец, и радости его не было предела, и приказал он людям дать псу побольше мелко нарубленного мяса. Но Пань-гу только понюхал блюдо, отошёл прочь и печально лег спать в углу комнаты. Пань-гу перестал есть и лежал без движения, а когда Гао-синь-ван звал его, он не вставал на зов. Так продолжалось три дня.

Гао-синь-ван не знал, что и делать, и наконец спросил Пань-гу:

- Пёс, почему ты ничего не ешь и не подходишь, когда я зову тебя? Неужели ты думаешь получить в жёны мою дочь и злишься на меня за то, что я не сдержал своего обещания? Не в том дело, что я не хочу сдержать обещания, но ведь пёс в самом деле не может взять в жёны девушку. Пань-гу вдруг сказал человечьим голосом:

- Не печалься об этом, князь, а только посади меня на семь дней и семь ночей под золотой колокол, и я смогу превратиться в человека.

Очень удивился князь, услышав такие слова, но исполнил просьбу своего пса и посадил его под золотой колокол, чтобы посмотреть, как произойдёт превращение.

Прошел день, второй, третий... Наступил шестой день. Добрая принцесса, с нетерпением ожидавшая свадьбы, боялась, что пёс умрет от голода, и тихонько приподняла колокол, чтобы посмотреть на Пань-гу. Тело Пань-гу уже превратилось в человеческое, и только голова всё ещё была собачьей, но теперь она уже не могла превратиться в человеческую. Пань-гу выбежал из-под колокола, накинул на себя одежду, а принцесса надела шапку в форме собачьей головы. И они стали мужем и женой. Потом Пань-гу со своей женой ушёл в Южные горы и поселился в пещере среди диких гор, куда никогда не ступала нога человека.

Принцесса сняла дорогие и красивые.одежды, надела простое крестьянское платье, принялась трудиться и не роптала, а Пань-гу каждый день уходил на охоту. Так они и жили в мире и счастье. Через несколько лет у них родились три сына и дочь. Тогда они взяли детей и отправились во дворец навестить тестя и тёщу. А так как у детей ещё не было имени, то они попросили Гао-синь-вана дать им имена. Старшего сына после рождения положили на блюдо, вот его и назвали Пань - Блюдо, второго сына после рождения положили в корзину и назвали его Лань - Корзина. Младшему сыну никак не могли придумать подходящего имени. Вдруг небо разверзлось и загрохотал гром, поэтому его назвали Лэй - Гром. Когда дочь стала взрослой, её выдали замуж за отважного воина, и она получила его фамилию - Чжун - Колокол. Впоследствии люди из этих четырёх родов - Пань, Лань, Лэй и Чжун - переженились между собой и из их сыновей и внуков возник народ, среди которого все почитали Пань-гу как общего предка.

В дальнейшем миф о Пань-гу ещё более развился. Это проявилось, в частности, в эпизоде с топором. В книге Чжоу Ю «Сказание о сотворении мира», написанной в начале XVII в., говорится: «[Пань-гу] вытянулся, толкая небо дальше ввысь, а землю вниз. Всё же между небом и землёй оставалась перемычка. Тогда он взял в левую руку долото, в правую руку - топор и принялся долбить долотом и рубить топором. И так как обладал он волшебной силой, в конце концов сумел отделить небо от земли» (глава I, «Пань-гу отделяет небо от земли»).

Итак, у Пань-гу появляется не только топор, но и долото; следовательно, он овладевает двумя могучими орудиями труда. «Принялся долбить долотом и рубить топором» - в этом развитии мифа о Пань-гу романтически и в то же время реалистически отражена великая мысль о том, что всё на земле создано трудом.

Это же предание с теми или иными изменениями распространено среди народностей Южного Китая - яо, мяо, ли и др.

Известно, что люди яо приносят жертвы Пань-гу, называя его Пань-ваном - князем Пань. По их представлениям, жизнь и смерть людей, долголетие, богатство и бедность - всё находится в его руках. Всякий раз, когда случается засуха, они непременно молятся Пань-вану, при этом они выходят с его изображением на поля и обходят посевы.

У народности мяо также имеется предание о Пань-ване, напоминающее рассказ о сотворении мира из Ветхого завета. Народ мяо воспевает его как создателя различных орудий и вещей. В III в. н.э. Сюй Чжэн написал «Исторические записи о трёх правителях и пяти императорах», в которых использовал предания о Пань-гу, распространённые среди народностей Южного Китая. Добавив философские элементы из древних классических книг, а также свои собственные представления, он изобразил его творцом вселенной, отделившим небо от земли во времена всемирного хаоса, и превратил его в общего предка всех китайцев.

Как же были в конце концов отделены земля и небо, как создавалась вселенная? В китайской мифологии есть ответ и на этот вопрос.

Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился наш первопредок Пань-гу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Приоткрыл глаза, чтобы осмотреться, но, увы! - ничего не увидел: вокруг него был сплошной чёрный и липкий мрак, и сердце его наполнилось тоской. Не зная, как выбраться из этого яйца, Пань-гу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Раздался оглушительный грохот, какой бывает, когда трескаются горы,- хуа-ла! - огромное яйцо раскололось. Всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того как Пань-гу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Пань-гу вырастал на один чжан.

Прошло ещё восемнадцать тысяч лет - небо поднялось очень высоко, земля стала очень толстой, а тело Пань-гу также выросло необычайно. Какого же роста стал Пань-гу? Говорят, что его рост равнялся девяти тысячам ли. Как высочайший столб стоял великан Пань-гу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Пань-гу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь,- ведь ему тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос - громом, левый глаз - солнцем, правый - луною, туловище с руками и ногами - четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь - реками, жилы - дорогами, плоть - почвою, волосы на голове и усы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле - травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т.п. - блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу. Одним словом, Пань-гу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным.

Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Пань-гу. По одной версии, слёзы, вытекшие из его глаз, превратились в реки, вздох - в порыв ветра, голос - в раскаты грома, блеск глаз - в молнию.

Рассказывают ещё, что ясная погода бывает тогда, когда Пань-гу радуется, а стоит только ему рассердиться, как небо заволакивается тяжёлыми дождевыми тучами. Существует еще одно удивительное сообщение о том, что Пань-гу имел голову дракона и туловище змеи. Когда он вдыхал - поднимались ветер и дождь, а когда выдыхал - гремел гром и сверкала молния, открывал глаза - наступал день, закрывал - спускалась ночь,- почти как дух Чжу-лун с горы Чжуншань, описанный в «Книге гор и морей».

При всех расхождениях в описании Пань-гу общим является то, что все люди почитали его как парвопредка, отделившего небо от земли. Поэтому предание рассказывает, что в Южном море есть могила Пань-гу длиной триста ли. А ещё есть рассказ о государстве Паньгуго, в котором все жители носили фамилию Пань-гу, и т.п.

Боги создают людей. Фу-си и Нюй-ва на ханьскях картинах. Заточение и бегство бога грома. Великая роль одного зуба. Фу-си и Нюй-ва прячутся в тыкве-горлянке от потопа. Женитьба брата и сестры. Откуда пошли люди?

Мы уже рассказали о том, как были сотворены небо и земля. Но как же появились люди на земле? Сравнительно ранней версией о появлении людей является версия о том, что люди, как об этом уже говорилось в первой главе, произошли в результате взаимодействия двух великих богов Инь и Ян.

После того как были созданы небо и земля, из оставшихся грубых частиц они сотворили животных, птиц, рыб и насекомых, а из чистых частиц - людей. Этой версии никто не верил, и в конце концов она исчезла бесследно, не оставив сколько-нибудь значительного следа.

Согласно более позднему преданию, люди произошли из паразитов, ползавших по телу Пань-гу, когда он «лежал на смертном одре», а ветер их развеял повсюду. Эта версия, разумеется, ещё более возвеличивала заслуги Пань-гу, однако в то же время ущемляла человеческую гордость и поэтому также не получила широкого распространения.

Согласно еще более позднему преданию, у Пань-гу была жена. Она, как и полагается, родила ему сыновей, от них и пошёл род человеческий. Эта версия не получила широкого признания и исчезла, так как лишала образ Пань-гу фантастичности.

Ещё существует удивительное и прекрасное сказание о том, как небесные духи сообща создали людей. Хуан-ди создал у людей различия между мужчиной и женщиной, Шань-пянь - уши, глаза, рот и нос, Сан-линь - руки и ноги. Следует упомянуть и о Нюй-ва, которая участвовала в этой совместной работе, но что она создала - нам не ясно.

Миф о том, как духи сотворили людей, в самом деле очень интересен, но, к сожалению, записи о нём в древних книгах весьма скудны, и о божествах Шань-пань и Сан-линь нам ничего не известно. Мы совершенно не знаем, при каких обстоятельствах их совместными усилиями были созданы люди. Поэтому данный миф также не получил широкого распространения. Напротив, миф о сотворении людей одной богиней Нюй-ва, среди всех ранее упомянутых мифов пользовавшийся наибольшим доверием, так как он и необычен и в то же время близок пониманию людей, составил богатую поэтическую часть в китайской мифологии.

Когда речь заходит о Нюй-ва, вспоминается и герой другого предания - Фу-си, которого ещё называют Пао-си, Бао-си и т.д. Все эти имена встречаются в древних книгах как разнописи.

Фу-си является также одним из знаменитых героев среди наших предков. По преданиям, он и Нюй-ва первоначально были братом и сестрой или позднее мужем и женой. Достоверность этого «древнего уже в древности» предания подтверждается рельефами на камне и кирпичах эпохи Хань, а также преданиями, распространёнными среди народностей Юго-Западного Китая - мяо, яо, и, тун и др. В резьбе по камню и кирпичу эпохи Хань мы часто видим Фу-си и Нюй-ва, имеющих голову человека и туловище змеи. Фу-си и Нюй-ва изображаются до пояса в виде людей, одетых в шапку и халат, а ниже пояса - в виде змеи (иногда дракона), с крепко переплетёнными хвостами и лицами, обращенными друг к другу, или, наоборот, спиной друг к другу. Он держит в рукax аршин, она - циркуль. На некоторых изображениях Фу-си держит солнце, в которое вписана золотая ворона, а у Нюй-ва в руках луна с изображением жабы. Некоторые изображения украшены облаками, среди которых парят крылатые посланцы неба с человеческими головами и змеиными телами. Встречаются картины с наивным маленьким мальчиком на кривых ногах, который тянет взрослых за рукава,- это изображение символизирует семейное счастье.

После изучения этих изображений не остаётся никаких сомнений в том, что Фу-си и Нюй-ва в древних преданиях изображались мужем и женой. На основании этих изображений и записей в древних книгах мы с уверенностью можем сказать, что, согласно китайской мифологии, род человеческий пошёл от небесных божеств - наполовину людей, наполовину зверей.

Они были обожествленными первопредками и превратились также в духов-охранителей. В древности люди часто вырезали на могилах и в храмах изображения Фу-си и Нюй-ва, чтобы умерший под их защитой мог спокойно наслаждаться радостями потустороннего мира.

Миф о том, что брат с сестрой Фу-си и Нюй-ва вступили в брак и положили начало человеческому роду, зафиксирован уже в книге танского автора Ли Жуна «Описание неповторимого и странного» (Ду и чжи). Там мы читаем: «В старину, когда вселенная была только что создана, жила Нюй-ва со своим братом на горах Куньлунь, людей же в Поднебесной ещё не было. Решили они стать мужем и женой, но устыдились. Тогда брат повёл сестру на вершину Куньлуня и произнес заклинание: „Если небу угодно, чтобы мы поженились, пусть дым устремится столбом ввысь; если нет,- пусть дым рассеется". Дым поднялся столбом. Тогда сестра приблизилась к брату, сплетя при этом из травы веер, чтобы прикрыть лицо. Нынешний обычай держать на свадьбе веер произошёл как раз отсюда».

Если не считать эпизода с веером, отражающего подчинённое положение женщины в более поздние времена, эта запись является весьма ценной, так как сохраняет облик древнего мифа и соответствует сказаниям о браке Фу-си и Нюй-ва, поныне бытующим у национальных меньшинств Юго-Запада.

Интересны предания, распространённые среди народностей Юго-Западного Китая - яо и мяо. Согласно этим преданиям, Фу-си и Нюй-ва являются не просто супругами, а родными братом и сестрой, вступившими в брак. В различных местностях в этих преданиях встречаются некоторые расхождения. Ниже мы приводим предание народа яо, записанное в г. Лочэн уезда Юнсянь провинции Гуанси.

Вот-вот должен был разразиться ливень, туч становилось всё больше, ветер крепчал, в небе грохотал гром. Дети очень перепугались, а те, кто работал в поле, ещё не вернулись домой, да и не очень беспокоились, потому что всем известно, что летом часто бывают грозы и в этом нет ничего удивительного.

В тот день один мужчина взял мох из высохшей канавы и полез чинить крытую древесной корой крышу, чтобы она не протекала. В это время двое его детей, мальчик и девочка, которым было немногим более десяти лет, играли на улице под открытым небом и смотрели, как их отец работает. Закончив работу, он взял детей и вошёл в дом. И в это время внезапно хлынул дождь. Отец и дети закрыли двери и окна и в маленькой тёплой комнате радовались домашнему уюту. Дождь становился всё сильнее, завывал ветер, раскаты грома усиливались, как будто бог грома Лэй-гун разгневался и, чтобы внушить страх людям, намеревался ниспослать на них большое бедствие.

Отец как будто предвидел приближение большого несчастья, поэтому он взял давно приготовленную железную клетку, поставил под карниз крыши, открыл её, а сам, взяв в руки рогатину для охоты на тигров, бесстрашно стал ждать около клетки.

Небо почернело от сплошных туч, грозные раскаты грома раздавались один за другим. А смелый человек, спрятавшись под карнизом, оставался бесстрашным. Вслед за вспышкой молнии и мощным ударом грома, подобным звуку обрушившейся горы, Лэй-гун с синим лицом, схватив деревянный топор, быстро спустился с крыши, взмахивая крыльями, глаза его излучали резкий яркий свет.

Храбрец, притаившийся под карнизом, увидев Лэй-гуна, быстро схватил рогатину и бросился на него. Зацепив за пояс, запихнул его в клетку и втащил в дом.

- На этот раз я поймал тебя, что ты теперь можешь сделать?- насмешливо спросил мужчина бога грома.

Лэй-гун понуро опустил голову и не сказал ни слова. Человек позвал своих детей посмотреть на плененного Лэй-гуна.

Дети очень испугались этого странного синеликого бога, но вскоре привыкли.

На следующее утро отец отправился на рынок, чтобы купить ароматных палочек, намереваясь убить Лэй-гуна и приготовить из него еду. Перед уходом он наказал своим детям:

- Ни в коем случае не давайте ему пить.

Когда он ушёл, Лэй-гун притворно застонал, прикинулся, что страдает, и сказал:

- Мне очень хочется пить, дайте мне чашку воды.

Мальчик, который был постарше, сказал Лэй-гуну:

- Я не дам, отец не велел давать тебе воды,

- Если не можешь дать чашку, дай хоть глоток, ужасно хочется пить!

Мальчик не соглашался:

- Нет, не могу, узнает отец, будет ругать меня.

- Тогда зачерпни из котла хоть несколько капель,- упорно продолжал Лэй-гун,- а то я совсем умираю от жажды.- Он закрыл глаза и разинул рот в ожидании.

Девочка, видя страдания Лэй-гуна, почувствовала в своём добром сердце жалость к нему и подумала, что, с тех пор как отец запер его в клетку, прошли уже день и ночь и за это время Лэй-гун не выпил ни капли воды. В самом деле жаль его! И она сказала брату:

- Давай дадим ему несколько капель.

Брат подумал, что от нескольких капель ничего плохого не случится, и согласился. Брат и сестра пошли на кухню, зачерпнули из котла немного воды и вернулись, чтобы вылить их в рот Лэй-гуну.

Выпив воды, бог грома повеселел и с благодарностью сказал:

- Спасибо вам! Теперь выйдите ненадолго из комнаты.

Дети в страхе выбежали, и тотчас же раздался сильнейший грохот, потрясший небо и землю: это Лэй-гун, сломав клетку, вылетел из дома. Лэй-гун торопливо вырвал изо рта зуб и передал его детям со словами:

- Возьмите его скорее и посадите в землю, и, если случится беда, вы сможете спрятаться в его плодах.