Познание как творчество мира

Выше (см. 1.9), говоря о книге Бергера и Лукмана 'Социальная конструкция реальности', мы отметили, что их концепция строится диалектически: познавая социальный мир, человек создает его и, создавая, познает. Авторов этой книги вдохновили в первую очередь идеи Шюца. Предложенную им концепцию, собственно, можно рассматривать как систематическое описание структур социального мира, каким его видит действующий индивид, каким он представляется ему в ходе его деятельности, то есть по существу она представляет собой систематическое описание созидания этого мира путем его познания. Кажется, что довольно трудно понять, как отождествить познание с деятельностью, но именно в этом -решающий пункт отличия понимающей социологии от традиционной объективистской.

Точка зрения сторонников объективистской социологии - точка зрения здравого смысла; ее можно представить следующим образом: объективные социальные явления, факты, структуры существуют независимо от человека, и социологи познают эти явления, факты, структуры с большей или меньшей точностью, чаще или реже ошибаясь. Конечно, можно ошибаться, но сами факты и явления от этого не меняются - они, как сказано, объективны. Эта познавательная позиция совпадает с позицией естествоиспытателя -ведь объекты естественных наук, как правило, не меняются в ходе их познания.

Понимающая социология исходит из противоположной предпосылки, согласно которой познание есть одновременно созидание нового. В этом проявляется отличие общества как предмета исследования от предмета естественных наук. Обратимся к так называемой теореме Томаса (о ней мы упоминали выше, см. 1.8), в соответствии с которой для понимания действия важно понять, как определяется ситуация действия самими его участниками: 'Если ситуация определяется как реальная, она реальна по своим последствиям'. Из приводимого Томасом примера (параноик, убивающий людей на улицах только потому, что, по его мнению, они подвергают его оскорблениям) видно, как переопределение ситуации одним из ее участников в корне меняет саму ситуацию. Одна объективная ситуация (случайная встреча незнакомых людей) порождает совершенно другую, новую ситуацию (оскорбление и месть оскорбленного), причем последняя совершенно объективна, о чем свидетельствуют ее печальные последствия. Новое определение ситуации и есть ее познание, и это познание мгновенно объективирует ситуацию, то есть превращает ее в объективную.

Этот пример позволяет понять, что вопрос о том, правильно или неправильно определена ситуация, то есть истинно или неистинно ее познание, сам по себе бессмыслен. Если факт познания меняет познаваемый объект, то вопрос об истинности просто излишен. Причем это положение справедливо не только для ситуаций микровзаимодействий (как в приведенном примере), но и для крупномасштабных исторических ситуаций. Макс Вебер, исследуя роль протестантской этики в возникновении духа капитализма, показал, каким образом новое определение ситуации взаимоотношений человека и Бога, принятое протестантами, привело к рождению совершении новой исторической эпохи, новой формы человеческой цивилизации. Можно привести и более близкий нам пример. В середине прошлого столетия сформировалась философия марксизма, которая претендовала на открытие грандиозных и универсальных законов развития человеческого общества. Открытие Карла Маркса сразу же переопределило ситуацию взаимодействия рабочего класса и капиталистов. Более того, рабочий класс как целостное образование, имеющее особые интересы, возник именно в силу этого нового определения ситуации: до этого времени были просто рабочие, не сознававшие ни своей общности, ни своих особых интересов как целого, ни своей исторической миссии.

Маркс претендовал на объективное познание исторической ситуации, то есть на то, что предлагаемая им теория позволяет познать ситуацию такой, какой она, якобы, была и является независимо от того, познана она или нет. Поэтому он и его последователи говорили об истинном, верном познании ('Учение Маркса всесильно, потому что оно верно',- писал В.И.Ленин). В новейшую эпоху, когда распался Советский Союз, погребя под своими обломками иллюзии относительно построения социализма и коммунизма как светлого будущего человечества, интеллектуалы стали наперебой доказывать, что теория Маркса не была истинной, что она была ошибочной, что пролетариат на самом деле не имел никакой особой исторической миссии.

С точки зрения понимающей, или культурно-аналитической, социологии претензии на истинность марксизма так же бессмысленны, как и обвинения марксизма в ложности его представлений Точнее сказать, и эти претензии, и обвинения имеют лишь инструментальный смысл: они выгодны, полезны, нужны для придания характера объективности тем ситуациям, которые сложились в первом случае, после того как идеология марксизма овладела рабочим движением, а во втором случае, после того как победила антимарксистская, антикоммунистическая реакция[1] Слово реакция здесь понимается в его обычном смысле - как противодействие, а не в идеологическом - как нечто, противостоящее прогрессу.. Но в обоих случаях возникшие ситуации были объективны не в силу того, что они были объективно познаны, а в силу того, что они были определены как объективные и оказались объективны по своим последствиям.

Каждое новое определение ситуации порождает новую объективную ситуацию, объективность которой состоит в том, что она воспринимается как объективная самими действующими в этой ситуации людьми. В таком случае познание ситуации и есть ее изменение.

________________________________________

1. Слово реакция здесь понимается в его обычном смысле - как противодействие, а не в идеологическом - как нечто, противостоящее прогрессу.