Это признание заставляет Чарльза охладеть к ней. До отъезда он успевает узнать, что Милли подмешивала хозяйке яд и преуспела в своих целях.

Во французском прокате картина провалилась, и публике сообщалось, что Вы глубоко сожалеете о том, что взялись за нее. Хотя многие почитатели называют ее Вашей лучшей работой. Это ведь по английскому роману, который Вам понравился?

А.Х. Не настолько сильно, чтобы я принялся за него, если бы не Ингрид Бергман. Она в ту пору была самой яркой звездой в Америке, и все американские продюсеры добивались ее сотрудничества, вот и я соблазнился мыслью, что заполучить Бергман – значит свершить великий подвиг. Это было вроде победы над всеми собратьями по киноиндустрии сразу. Дурацкая идея, я вел себя, как мальчишка. Потому что если присутствие Бергман и обеспечивало успех, все прочее требовало таких затрат, что вряд ли игра стоила свеч. Если бы я посерьезнее прозондировал обстановку, я бы не стал выбрасывать два с половиной миллиона на эту ленту. А по тем временам это были сумасшедшие деньги.

К 1949 году я снискал репутацию специалиста по саспенсу и жанру триллера, но "Под знаком Козерога" нельзя отнести ни к тому, ни к другому. Как откомментировал его "Голливуд рипортер", "нужно протомиться сто пять минут, пока дождешься первой возможности вздрогнуть от страха".

В общем, Бергман была чем-то вроде пера у меня на шляпе. Я к тому же был и продюсером своего фильма. В голове у меня вертелось: "Вот я, Хичкок, бывший английский режиссер, возвращаюсь в Лондон со знаменитейшей звездой". Меня пьянила мысль о том, как в Лондонском аэропорту на нас накинутся журналисты. Как же глуп и ребячлив я был!

Крупной ошибкой было приглашение для работы над фильмом моего приятеля – сценариста Хьюма Кронина. Я остановил свой выбор на нем потому, что он ясно мыслит и четко выражает свой замысел на бумаге. Но ему не хватало опыта сценарной работы.

И еще одна промашка – приглашение для обработки сценария Джеймса Бриди. Это был полуинтеллигентный драматург и, по моему разумению, не очень-то аккуратный работник. Обдумывая все это спустя некоторое время, я понял, что ему хорошо удавались первый и второй акты, но концовку он обычно заваливал. Вспоминаю, как мы работали над линией мужа и жены, которые разъехались после жутких скандалов. Я задал Бриди вопрос: "Как бы нам их теперь соединить?" И услышал в ответ: "Ну пусть они просто попросят друг у друга прощения и скажут: "Извини, это была ошибка".

Ф.Т. Действительно, даже для самого пламенного Вашего почитателя последняя четверть фильма выглядит довольно слабой.

А.Х. Вот это я и хочу сказать. Во всяком случае, я честно признаю свои ошибки. Режиссер обязан беспощадно разрешать все сомнения касательно сценариста, темы или чего бы то ни было. Когда чувствуешь, что почва под ногами колеблется, ступай на протоптанную и испытанную тропу. В общем – в укрытие!

Ф.Т. Поясните, что Вы имеете в виду, говоря "в укрытие!" и про испытанную тропу. Неужели в минуты сомнения Вы почитаете за лучшее скользнуть на путь, опробованный другим?

А.Х. Надо держаться того, в чем Вы абсолютно уверены. Я хочу сказать буквально следующее: если у Вас в голове поселилось сомнение или возникла сумятица, нужно все как следует взвесить. Вам это скажет любой проводник или путешественник. Когда они обнаруживают, что заблудились, то не бросаются напрямик через дебри и не полагаются на инстинкт. Они мысленно проделывают весь путь еще раз, покуда не подойдут к той точке, откуда начали неверное движение.

Ф.Т. К этому принципу Вы и прибегли в "Под знаком Козерога". Властная домоправительница, медленное отравление, скелет в шкафу, признание вины... – все это уже было в "Ребекке" и "Дурной славе".

А.Х. Правильно, но видите ли, я не отказался бы от этого списка и в том случае, если бы со мной работал такой искусный профессионал, как Бен Хект.

Ф.Т. Понятно. На мой взгляд, фильм перегружен словами, хотя диалоги довольно поэтичны. Если "Под знаком Козерога" нельзя назвать хорошим фильмом, то это безусловно красивая картина.

А.Х. Мне хотелось, чтобы фильм хоть как-то был признан, бог с ним, с коммерческим успехом. Стыдно было сознавать, что энтузиазм, который мы вложили в работу над ним, ничем не вознаградится. Стыдно было еще и за то, что мы – Ингрид Бергман и я как режиссер и продюсер – получили за него большие деньги. Может быть, мне не стоило брать этих денег, равно как и выплачивать Бергман столь высокий гонорар, а главное – впустую тратить запал.

Ф.Т. Вы потеряли немного денег?

А.Х. Да, банк, который финансировал фильм, прислал рекламацию. Но сейчас его снова собираются пустить на мировой экран и, может быть, даже на американское телевидение.

Ф.Т. Фильм настолько романтичен, что его коммерческий провал кажется необъяснимым. Он, правда, довольно мрачен; всеобщая вина, связывающая персонажей, атмосфера кошмара, в которой протекает действие... Но зато в качестве сильной стороны я выделил бы как раз доведенные до совершенства детали, пришедшие сюда из предшествующих Ваших фильмов. Например, тиранствующая экономка в "Под знаком Козерога" могла бы быть дочерью миссис Денвере из "Ребекки", но Милли, пожалуй, будет пострашнее.

А.Х. Я разделяю Ваше мнение, но британские критики сочли чудовищным заставлять прелестную актрису Маргарет Лейтон изображать такую отвратительную персону. А на пресс-конференции один лондонский газетчик заявил: "Непонятно, зачем понадобилось привозить из Америки Джозефа Коттена, имея такого замечательного актера, как Кейрон Мур" [22].

Ф.Т. Ну нет! Исполнительский состав безупречен, и игра выше всяких похвал.

А.Х. Я не так уверен на этот счет. Мы ведь опять имели дело с историей леди и слуги. Генриетта влюбилась в грума и, когда Джозефа Коттена выслали в Австралию как преступника, последовала за ним. Главное – то, что она пожертвовала честью ради любви. Коттен оказался не вполне на своем месте; Берт Ланкастер подошел бы здесь больше.

Ф.Т. Контраст – вот что привлекало Вас в первую очередь, как и в "Деле Парадайн". Даже если Вы потерпели неудачу, она тут другого порядка, чем та, что постигла Вас с "Таверной Ямайка". Для каждого зрителя "Под знаком Козерога" несомненно, что Вы делаете свое дело искренне и с любовью – так, как это ощущается в "Головокружении".

А.Х. Да, Вы правы, мне пришлась по душе эта история, но, конечно, не в такой мере, как "Головокружение". Как я уже говорил, "Под знаком Козерога" предназначался для Ингрид Бергман и для меня это был "женский" фильм. Но задумайся я над этим проектом как следует, я не позволил бы себе впутаться в костюмную картину. Единственный раз в жизни я взялся за подобное мероприятие. К тому же этот фильм начисто лишен юмора. Если бы я сегодня снимал в Австралии, непременно использовал бы такой гэг: полицейский впрыгивает в сумку кенгуру и выкрикивает оттуда: "Следуйте за мной!"

Ф.Т. Давайте поговорим о том, как сделан фильм. Подобно "Веревке" он снят длинными планами, от шести до восьми минут каждый, осложненными тем, что камера должна была передвигаться с этажа на этаж.

А.Х. Ингрид Бергман страшно сердилась на меня за эти длинные эпизоды. А поскольку я никогда не теряю контроля над собой и не терплю скандалов, я просто вышел из павильона в тот момент, когда она отвернулась, и пошел домой. Мне потом позвонили и сказали, что она еще минут двадцать, не замечая моего отсутствия, изливала свое негодование.

Ф.Т. Помню, я беседовал с ней в Париже, и она с болью говорила о том, как повредили фильму эти затянутые эпизоды.

А.Х. Да, ей не нравился наш метод, а поскольку я не терплю возражений на площадке, я бывало говорил ей: "Ингрид, это всего лишь киношка!" Она, знаете ли, желала сниматься только в шедеврах. Но как, скажите на милость, угадать заранее, что у Вас получится – шедевр или – увы... Если она удовлетворялась ролью, которую только что закончила, то с ужасом начинала думать о том, что ей придется играть в следующий раз. Все, что она делала, казалось ей недостаточно великим; исключение составляла одна лишь "Жанна д'Арк". Глупо, на мой взгляд!

Стремление создать нечто великое и в случае удачи превзойти самого себя напоминает мне историю мальчугана, который, пытаясь как можно больше надуть воздушный шарик, получает им по носу. Я не строю воздушных замков. В лучшем случае говорю себе: из "Психоза" может получиться ничего себе картинка. И никогда не помыслю в таком, например, духе: "Сниму-ка я фильм, который принесет пятнадцать миллионов доходу!" – эдакое мне и в голову не придет. Я советовал Бергман: "Сыграй секретаршу. Можно ведь сделать великий фильм о маленькой секретарше". Куда там! Ей подавай знаменитейшую в истории героиню, Жанну д'Арк, никак не меньше.

И сейчас мы с ней часто спорим. Несмотря на свою красоту, она решила играть только матерей, потому что ей больше сорока пяти. А кого же она собирается играть в 82 года?

Ф.Т. Бабушек, наверное!

 

Ф.Т. Если "Под знаком Козерога" представляется вполне логичным этапом Вашего творчества, то "Страх сцены", который Вы поставили потом в Лондоне, почти ничего не добавил Вашей репутации. Еще один рядовой английский криминальный фильм в духе Агаты Кристи. А если учесть Вашу нелюбовь к классическому детективу...

А.Х. Все это так, но привлекло меня к этому сюжету то, что речь идет о театре. Мне особенно близким показалось то, что девушка, мечтающая стать актрисой, в силу обстоятельств вынуждена сыграть в жизни чужую роль, чтобы выявить преступника. Вас удивляет мой выбор именно этой истории? Ответ прост: книжка только что вышла в свет и в ряде рецензий звучала мысль, что на ее основе получился бы настоящий фильм Хичкока. И я, как идиот, поверил!

В этом фильме я сделал недопустимое: дал как флэшбэк заведомую ложь.

Ф.Т. Это особенно возмутило французских критиков.

А.Х. Как ни странно, зрители не возражают против того, чтобы экранные персонажи лгали. Вполне допустим и показ прошлых событий так, будто они происходят в настоящую минуту. Отчего же нельзя обмануть с помощью флэшбэка?

Ф.Т. В этом фильме все не так просто. Ричард Тодц, скрывающийся от полиции, садится в машину Джейн Уаймен, которая начинает гнать со страшной скоростью. Она говорит ему: "Теперь, когда мы оторвались от преследования, может быть, Вы скажете, в чем дело?" И Ричард Тодд начинает рассказ, который представлен в виде флэшбэка. Он говорит – и мы видим это на экране, – как Марлен Дитрих пришла к нему в дом в платье, запачканном кровью, и почти на грани истерики молила о помощи. Поскольку Тодд передает чужие слова, повествование носит непрямой характер. Его рассказ сводится к тому, что Марлен Дитрих убила своего мужа и хочет, чтобы Тодд уничтожил следы преступления. На месте свершившейся драмы его и засекли. В конце фильма мы узнаем, что Тодд обманул Джейн Уаймен, Марлен Дитрих и полицию, и что как раз он и является убийцей. Итак, поскольку флэшбэк распадается на три эпизода, оказывается, что он солгал трижды.

А.Х. Я согласен, что все это слишком запутывает зрителя.

Ф.Т. Но как бы то ни было, первые три части фильма – лучшие в нем.

А.Х. Возможно, но лично мне доставил удовольствие эпизод театрального бенефиса в саду.

Ф.Т. Эпизод хорош, мне только не понравился Алистер Сим в живописной роли отца Джейн Уайман. У меня вызывает раздражение и сам актер, и его персонаж.

А.Х. Снимать в Англии – сущее бедствие. Тебя беспрестанно убеждают в том, что тот-то и тот-то – "один из наших лучших актеров, обязательно нужно занять его в Вашей картине". Я отношу эти штучки на счет старинных национальных предрассудков, пресловутого островного сознания. Я уж не говорю о том, сколько мне пришлось вытерпеть из-за Джейн Уаймен.

Ф.Т. Мне вдруг подумалось, что Вы выбрали ее на роль из-за сходства с Вашей дочерью, Патрицией Хичкок. У меня вообще создалось впечатление, что это отеческий, семейный фильм.

А.Х. Не совсем так! У меня были немалые трудности с Джейн в процессе съемок. В качестве камеристки она должна была выглядеть довольно простенько, тем более что ей предстояло сыграть отнюдь не симпатичную личность. Но она ревностно следила за тем, как смотрится рядом с Марлен Дитрих, и по малейшему поводу ударялась в слезы. Ей было невыносимо надевать маску непривлекательной особы, когда Дитрих выглядела столь победительно, и она каждый раз чуть-чуть улучшала свой облик, в конце концов совсем выйдя из образа.

Ф.Т. На мой взгляд, разгадка того, что фильм оказался неинтересным для публики, состоит в том, что никому из его героев не угрожала реальная опасность.

А.Х. Я понял это еще до конца съемок, но сделать что-либо было уже поздно. Как же вышло, что все наши персонажи оказались в безопасности? Дело в том, что согласно сюжету злодеи сами полны страха. Главная промашка заключается в том, что мы нарушили неписанный закон: чем удачнее выписан злодей, тем больший успех сопутствует картине. Это правило нерушимо, а мы на него-то и покусились!

Ф.Т. Чем лучше злодей, тем лучше картина – отличная формула! Вот почему так удались "Дурная слава", "Тень сомнения", "Незнакомцы в поезде" с Клодом Рейнсом, Джозефом Коттеном и Робертом Уокером, триумвиратом Ваших лучших злодеев.

 

Блистательное возвращение с "Незнакомцами в поезде" • Монополия на жанр саспенса • Маленький человек, который ползал • Стервозная баба • "Я исповедуюсь" • Варварский мыслитель • Святость исповеди • Одного опыта мало • Боязнь полиции • История "брака втроем"

Ф.Т. Вот мы и подобрались к 1950 году, к тому моменту в Вашей судьбе, который трудно назвать благоприятным. Этот период напоминал 1933 год, после "Венских вальсов", когда ваш престиж укрепился благодаря "Человеку, который слишком много знал". Теперь же, после провала одного за другим "Под знаком Козерога" и "Страха сцены" удача вернулась к Вам в лице "Незнакомцев в поезде".

А.Х. Возможно благодаря тому, что я опять обратился к своему излюбленному правилу – "в укрытие!". К Вашему сведению, "Незнакомцев" мне никто не навязывал, я сам выбрал роман, в котором почуял тот материал, что был мне нужен.

Ф.Т. Я его читал, роман неплохой, но для экранизации труден.

А.Х. Да, причем здесь добавилась еще одна специфическая трудность: чем ближе мне по жанру писатель, с которым я имею дело, то есть, если он специализируется в триллере, тайне, саспенсе, тем сложнее переводится его творение на язык экрана.

Ф.Т. Вы имеете в виду Реймонда Чандлера?

А.Х. Его. Наше сотрудничество никак не вытанцовывалось. Мы садились рядом, я предлагал тот или иной ход, а он обычно реагировал так: "Ну, если Вы сами можете закрутить это дело, при чем тут я?" В свою очередь его идеи не нравились мне, так что заканчивал я уже с Ченци Ормонде, одной из ассистенток Бена Хекта. Когда мы в общих чертах обработали сценарий, руководство студии "Уорнер" попыталось подыскать кого-нибудь в качестве автора диалогов, но никто не соглашался, потому что материал казался всем никуда не годным.

Ф.Т. Неудивительно; у меня тоже сложилось впечатление, что сценарий какой-то неудобочитаемый. Видимо, это тот самый случай, когда надо смотреть фильм. Более того, я уверен, что если бы его снял другой режиссер, он скорее всего не получился бы. Я укрепился в этом мнении, ознакомившись с пробами в этом жанре соперников Хичкока.

 

В поезде встречаются Гай (Фарли Грейнджер), чемпион по теннису, и Бруно (Роберт Уокер). Бруно, осведомленный о личной жизни Гая, предлагает ему дружескую сделку – двойное убийство: Бруно избавит Гая от его жены, которая отказывается дать ему развод (он хочет жениться на другой), если Гай в свою очередь убьет излишне сурового отца Бруно. Гай с негодованием отвергает безумный замысел, но Бруно, пренебрегая отказом, выполняет свою часть плана, задушив жену Гая в луна-парке.