Глава 4. Фашизм и нацизм как светлое будущее.

Когда мы с Сергеем Кугушевым писали «Третий проект», то сделали уязвивший души многих вывод: фашизм и национал‑социализм, а также сталинский строй стали прообразами будущего людей в XXI столетии. Просто эти попытки, по нашему разумению, были преждевременными и стояли на неподобающей технологической базе. 1945 год на полвека как бы заморозил историю, но после падения СССР наступила оттепель, и история эта опять понеслась вскачь. К светлому будущему. К нацизму и фашизму. И что люди еще долго станут вспоминать 1950- 1980‑е годы как потерянный рай.

В самом деле, читатель, в среде россиянских интеллектуальных уродов принято называть семьдесят лет советской власти отступлением от столбовой дороги развития цивилизации или историческим вывихом. Но, по здравом размышлении, таким вывихом нужно считать историю всего мира во второй части XX века. И Запада тоже. Потому что большинство своей истории человечество жило по законам, совершенно непохожим на то, что было создано в XX веке европейцами и американцами.

Большую часть своей истории люди не знали, что такое «права человека». Большую часть истории они не стеснялись подавлять свободу слова, отправлять на казнь политических оппонентов, расстреливать забастовки работников, объявлять одну религию господствующей, регулировать цены государственными установлениями, вводить диктаторские системы правления, грабить побежденных. Они не давали избирательных прав женщинам и бедным, они бы никогда не поняли, почему непослушных детей нельзя наказывать розгой, а преступников — вешать. Они убивали гомосексуалистов и лесбиянок, презирали пацифистов и «косящих» от армии, считали актеров и певцов париями общества, не любили людей другого цвета кожи и, в общем, делали все то, что во второй половине XX века стало считаться плохим.

И вот теперь XX век действительно кончился. И снова фашизм да нацизм претендуют на роль светлого будущего для всего человечества.

* * *

Прошу понять меня правильно: фашизм и национал‑социализм — это не одно и то же. Более того, это разные явления. Гитлер вопреки идеологическим штампам никогда не был фашистом и наверняка оскорблялся, когда его так обзывали. Просто советская пропаганда не любила употреблять слово «национал‑социализм» из‑за второй его части. Получалось, что мы, строители социализма, сражаемся с другими строителями социализма. Хоть они при этом еще и «национал‑», однако в бой идут тоже под красным знаменем, хотя и со свастикой. А тут, если покопаться в архивах, можно было найти предложение 1918 года нашивать на рукава и буденовки красноармейцев не пятиконечные звезды, а свастики (не помню уж, кто предлагал, но эскизные рисунки сам видел).

Так чем же фашизм отличается от национал‑социализма (нацизма)? Тем, как они делят людей на касты или сорта. (Демократия, кстати, их тоже делит — по толщине кошельков, хотя и не признается в этом.) Итак, для нациста есть высшая раса (его народ), союзные его расе братские народы (например, для Гитлера это британцы, скандинавы, фламандцы и другие носители языков с древнегерманскими корнями, романские народы плюс кельты, иранцы, индусы и финны). И есть низшие расы. В случае Гитлера — это негры, евреи‑семиты, славяне (окромя онемеченных чехов и хорватов) и др. С точки зрения нациста, принадлежность к высшим расам сразу же делает человека существом высшего порядка. Самым ранним примером нацизма служит крайний сионизм, экстремальный еврейский национализм, который объявлял единственными людьми на свете евреев, «богоизбранный народ», а всех остальных — гоями.

Так вот, с точки зрения национал‑социалиста Гитлера, например, немец, даже самый последний забулдыга, — это высшая раса, и он по определению выше еврея или русского, будь они хоть трижды гениями. Потому как еврей и русский — это люди низших рас.

Национал- социализм существовал в Германии при Гитлере. А еще в Израиле в его классический период, когда запрещались браки между евреями и неевреями, а местные арабы были лишены гражданских прав.

Фашизм же плевать хотел на национальность человека. Он интернационален. Фашизм делит людей на сорта независимо от их крови. Например, классический европейский фашизм возрождал средневековое деление: на священников, воинов, тружеников и рабов. В одной касте воинов (очень уважаемых фашистами) могут оказаться и немец, и еврей, и русский. И в касте священников, и среди рабов.

Нацист смотрит на национальность человека. Фашист — на то, кто перед ним по своему духу и способностям.

Но бывает и такой фашизм, который кладет в основу деления людей на сорта не способность сражаться за идею, а совсем другие качества.

* * *

То, что должно родиться в результате глобализации новых кочевников, — это глобальный фашизм. Тот, в котором 20 процентов господ правят 80 процентами быдла. В данном случае в господствующую касту попадает тот, кто безжалостен в конкуренции, кто умеет добывать деньги, не гнушаясь никакими средствами.

Передел мира и расслоение человечества на 20 процентов «чистых» и 80 процентов «нечистых» — это цель Пятой мировой войны, которую Антицивилизация новых кочевников начала в 2001 году. И об этой войне мы написали в «Гневе орка». Какой же мир должен возникнуть после победы врагов рода человеческого?

…Представьте себе планету‑сад, мир‑заповедник. Почти идеальная экологическая чистота. Раса господ живет в россыпи прекрасных поселений в местах с самым уютным климатом, под сильной охраной. Все эти колонии господ связаны между собой сетью телекоммуникаций, уже Экстранетом, а не примитивным Интернетом. Здесь свободно циркулируют капиталы. Скорее всего, новые кочевники, сосредоточив в своих руках монополию на передовые медицинские знания, психотехнологии и генную инженерию, сделают из себя биологически улучшенную, новую расу. Впервые в истории господа на деле, а не на словах будут биологически отличаться от подвластного населения.

Такой вариант становится единственно возможным для Золотого интернационала неокочевников. Уже в XX веке выяснилось, что даже межпланетные путешествия, не говоря уж о межзвездных перелетах, — это чудовищно дорогая вещь, к тому же весьма неблизкая в перспективе. А это значит, что еще не один век нам придется жить на Земле, ресурсы которой иссякают слишком быстро. Переселение людей в океанские глубины или в громадные города — орбитальные станции — тоже предстало как экстравагантный вариант, нерентабельный и неимоверно дорогой. Стало быть, главари мирового капитализма решили, что в таких условиях лучше немного изменить модель развития своего строя так, чтобы получилась нынешняя глобализация по принципу «20 на 80».

В то же время перед Вечным рейхом встала очень трудная, критическая для него задача: нужно во что бы то ни стало остановить развитие огромной части человечества. Время идет очень быстро, и то, что было верхом технологических чудес в 1945 году, становится обыденностью к концу XX столетия. Уже и не самые развитые страны способны производить ядерные бомбы и баллистические ракеты, используя завезенное из других стран гражданское оборудование. А уж о прогрессе современной биологической науки даже говорить не надо. А что будет дальше? И волосы западных властителей зашевелились на их головах: они ясно увидели перспективу мира, в котором ядерное и бактериологическое оружие есть у сотен владельцев — уже не только государств, но даже религиозных сообществ и подпольных организаций. Особенно из той части человечества, которую обрекают на сокращение, на зачисление в те самые 80 процентов.

И план начал приводиться в действие.

Как вы понимаете, если план, обрисованный в отеле «Фермонт», будет воплощен, в странах Запада установится настоящий фашизм. Никакой демократии в странах, в которых 80 процентов жителей обрекаются на звание «лишних людей», быть не может. Западный бизнес уже начинает говорить о том, что все эти выборы, политика, толкотня разных партий мешают ему делать дела. И если глобализация будет полной, то демократия на Западе уйдет в прошлое. 80 процентов быдла нужно подавлять и держать в покорности.

Конечно, такой фашизм, выросший из неограниченной свободы рынка, будет очень не похож на те представления о фашизме, которые бытовали полвека назад. Глобализированный фашизм Вечного рейха получится тоньше, технологически намного оснащеннее. Быть может, правители даже оставят внешнюю мишуру всяких выборов и парламентов. Развитые технологии управления сознанием масс плюс умелый «подсчет голосов» всегда приведут к власти тех, кого надо. Дебилизированные массы истребляемого населения будут свято верить в то, что они сами выбрали себе своих президентов. Согласитесь, что все это нам, русским, очень хорошо знакомо.

* * *

Ну, с картиной господских колоний все ясно. А что будет существовать вокруг этих анклавов Вечного рейха? Скорее всего, то будет масса новых независимых государств. Всяких — монархий, республик, ханств и каганатов. Все они будут ничтожными, совершенно безвредными для новых кочевников обломками сегодняшних стран. В общем, то будет сонмище больших и малых албаний. В них не останется ни исследовательских центров, ни настоящих университетов, ни современной промышленности. Они будут поставлять на мировой рынок только сырье, местные сувениры, красивых женщин и детей. Задача остановки развития и тотальной деградации тем самым прекрасно решится. Режимы этих «государств» будут в состоянии только собирать налоги с подданных, содержать слабые полицейские армии и проводить экономическую политику, скопированную с рекомендаций МВФ (либерализация, либерализация и еще раз либерализация вместе с отсутствием границ для движения капиталов и максимальной «прозрачностью»). Одно лишь это обеспечит полную экономическую разруху.

Впрочем, неизбежно возникновение карликовых режимов с родоплеменными националистами во главе. Будут нам всяческие бурдистаны, масконии и габардино‑архарии во главе со своими дуче и «баши» под знаменами с крылатыми львами и пятиглавыми орлами. Эти вожди станут писать очередные «книгу‑книг‑намэ», где докажут жуткую древность и мудрость своих племен. Вот уж кому‑кому, а именно их подданным придется жить в криминально‑националистическом аду.

Но разве это огорчит Вечный рейх? Нисколько! Ведь тем легче объявить о том, что в очередном Татарстане нарушаются права человека, там окопался экстремизм и международный терроризм, которые нужно искоренить. Борьба с терроризмом станет прямо‑таки чудесным оружием. Под предлогом оной можно разрушить любые ростки полноценной экономики, остановить любое развитие. Стоит объявить какую‑либо страну гнездом террора (нарушения прав человека, экстремизма, криминала) — и душить ее можно на полностью законных основаниях. Ах, вы хотите закупать современные прецизионные станки? Вы явно собираетесь производить оружие массового поражения! Строите АЭС? Это для обзаведения ядерным оружием! Вы завозите биохимические субстанции и оборудование для производства лекарств? Да вы под этим соусом занимаетесь накоплением биологического оружия! Кадры химиков готовите? Значит, делаете топливо для баллистических ракет и боевые газы. На всех основаниях вы подвергаетесь бомбово‑ракетным налетам нашего воздушно‑космического флота!

Прекрасная политика, которая не позволит появиться ни одному реактору, ни одной модели современного самолета или образцу космической техники, неподконтрольным Вечному рейху. Лишенные поля для приложения своих способностей, из этих мелкотравчатых государств будут вовсю уезжать мало‑мальски талантливые ученые, пополняя собой лаборатории Вечного рейха.

Насчет экстремизма и терроризма даже слишком уж лгать не придется. Если 80 процентов землян обречены на участь нищих «излишков» населения, то они неминуемо возмутятся, став питательной средой для всех означенных явлений. А уж ненависть к евреям как усилится, учитывая национальную принадлежность финансистов и медиамагнатов глобализированной эпохи!

А дальше — больше. Абсолютная власть всегда развращает. У Вечного рейха не будет никакого противовеса или контролера. Разве он остановит развитие биологического оружия? Появление искусственно выведенных смертельных болезней, которые могут поражать миллиарды людей, — дело практически завершенное. Мор может косить огромные массы населения, и им будет нечем защищаться — ведь вакцины от неведомых болезней окажутся только у создателей этой напасти: в колониях избранных, в твердынях господ. Точно так же есть возможность поражать избирательно лишь строго определенные расы или этнические группы. И никто не сможет пресечь такую войну. Прямо‑таки идеальный способ для очищения планеты от излишнего населения.

Скопище мелких государств будет очень легко отлучить от скудеющих источников нефти и газа, переведя их на потребление древесного спирта и угля.

* * *

И не стоит, друзья мои, недооценивать «раздробительного» сценария. В одной лишь старушке Европе тлеет множество очагов сепаратизма и раскола. Фламандцы и валлоны в Бельгии, сторонники независимости Бретани и Корсики во Франции, несколько очагов национализма в Испании, где баски — это лишь самый яркий пример. Не забудем Италию, где есть сторонники отделения Падании, севера страны. Об Азии, Африке и Латинской Америке даже говорить не приходится! На горьком опыте нашей родины — СССР мы прекрасно знаем, как легко можно раздуть сепаратизм и поссорить людей, еще вчера живших в мире и согласии, особенно в сытом обществе. Немного усилий — и вот те, кто еще намедни женил своих сыновей на дочерях из другого народа, сегодня превращается в озверелую толпу погромщиков.

А терроризм — это ведь прекрасно моделируемое явление. Тот, кто держит в руках мировые телесети и самые сильные спецслужбы, может устраивать самые впечатляющие теракты и катастрофы тогда, когда это необходимо по сценарию. Это мы с вами тоже проходили. Можно имитировать «естественный исторический процесс» и всякие «случайности» уже на современном технологическом уровне. То‑то еще будет!

* * *

«А где же нацизм?» — спросите вы меня. А это, читатель, — другая возможная траектория развития «цивилизованного мира». Все больше умных людей говорит о том, что глобализация провалится и что на самом деле мир ожидает деглобализация — эпоха, в которой страны и целые блоки государств опять отгородятся друг от друга таможенными тарифами и всевозможными преградами на пути свободного течения капиталов, начав политику «экономического национализма».

Давайте допустим вариант, при котором американцы, французы, немцы и прочие граждане западного мира не захотят становиться лишним населением. Давайте посмотрим, что ждет мир, если сами западники пошлют глобализацию на три буквы, а ВТО просто‑напросто развалится.

Но если это случится, то рая не наступит. В этом случае Западу тоже будет очень больно. По очень простой причине: части производств он уже лишился и будет вынужден налаживать их заново. Все окажутся похожими на слепых котят, которые попали в новый, неведомый мир — очень жестокий и нестабильный, напичканный разными проблемами и дефицитами. Народу в США и Европе придется отвыкать от дешевых товаров из жарких стран, приучаясь жить более скромно. То есть придется больше работать и меньше потреблять. Нужно будет привыкать к экономии нефти — потому что станет ощущаться ее нехватка и дороговизна. Запад окажется перед необходимостью тратить больше денег на обучение инженеров и ученых, чем на помощь инвалидам и половым извращенцам, — потому что понадобится переходить на новые технологии, возрождая для этого и образование, и науку. Иначе просто нельзя подготовиться к жизни в «мире‑без‑нефти». Ну а миллионам людей в странах заходящего солнца придется коренным образом ломать свою жизнь, осваивая новые профессии. Ведь старые их навыки окажутся невостребованными в новом мире. Все придется создавать заново — и государственные институты, и внешнюю политику, и экономику, претерпевая лишения перехода в новую эпоху, которая сменяет собой индустриальную эру.

И вот тут‑то западники приходят прямиком к нацизму. Потому что в этом варианте будущего и США, и европейские страны сталкиваются с громадными проблемами, которые демократическая модель общества решить не в состоянии.

* * *

Среди американцев и европейцев довольно‑таки много людей, в той или иной степени склонных к нацизму. Скажем, в США миллионы белых работящих мужиков недовольны тем, что их предприятия закрываются и переводятся в Мексику с ее дешевой рабсилой, что им, белым американцам, приходится терпеть падение заработков и конкурировать за рабочие места с пришлыми латиносами и прочими иммигрантами. Им не нравится политкорректность, и они уверены в том, что негры обнаглели, что они живут теперь за счет белых. Аналогичные настроения есть и в Европе — с той только разницей, что ненависть обращается не на негров и мексиканцев, а на пришлых турок, арабов, курдов, иммигрантов из Юго‑Восточной Азии и из бывшего советского блока. Австрийцы уже голосовали за Йорга Хайдера, признававшегося в любви к экономической политике Третьего рейха. И во Франции позиции националистов очень сильны. И в Германии они усиливаются.

Нацизм есть в культурно‑психологическом коде европейцев. Экономический национализм подобен цепной реакции. Стоит лишь начать — и переход к национализму политическому предопределен. Очень скоро западные страны в деглобализированном мире столкнутся с проблемой старения собственных народов, с тем, что у них не хватает молодых людей белой расы. Следовательно, нужно будет перейти к политике а) стимулирования рождаемости, б) беспощадной борьбы с наркотиками и прочими уничтожителями жизненной энергии. Опыт показывает, что с этими задачами либеральный капитализм справиться не в силах, что лучше всего для этого предназначен национал‑социализм. Только он — и не надо ахать — может обеспечить реальные блага и льготы многодетным молодым семьям белых людей. И этот же строй лучше всего обеспечивает и контроль за бизнесом, и мобилизацию средств на технологическое развитие, и борьбу с наплывом эмигрантов из афро‑азиатских стран, и предоставление работы тем, кто остался без оной. Наконец, только очень жесткий режим способен сломить эгоистические устремления капиталистов, которые сегодня не хотят закрывать целые отрасли старой экономики ради перехода на новые технологии. Скажем, разве владельцы огромных теплоэлектростанций на газе и угле захотят массового распространения новых источников электричества, компактных, установленных у каждого потребителя? Ведь это обесценивает их капиталовложения в громадные станции, отбивает у них рынок. Так что и тут понадобится помощь диктаторов.

Уже был период, когда нацизм воцарялся в Германии и Австрии, когда он чуть не пробился к власти в Британии. В 1920‑1930‑е годы почти вся Европа оказалась под властью совершенно недемократических режимов, когда авторитарно‑националистические (а также нацистские и фашистские) правители «володели» Испанией и Португалией, Австрией (до 1938 г.) и Польшей, Румынией, Болгарией и Венгрией — не считая, собственно, Италии с Германией. А история на новом витке своем вновь приближается к похожей стадии, к «новым 1930‑м годам».

Зародыши нацизма есть среди многих антиглобалистских и экологических движений в Европе. Разве нельзя допустить, что кризис и обнищание не выведут все это на поверхность?

Однако, покончив с глобализацией и порвав с ВТО, европейцы, например, вряд ли сохранят единую Европу с единой валютой. Все равно произойдет размежевание на суверенные государства. Вряд ли шведскому работнику захочется понижать свой заработок (28 евро в час в 2002 г.) до уровня португальца (8 евро в час в 2002 г.) или литовца (4 евро). Скорее всего, европейцы объединятся в военном плане и в проведении совместных научно‑технических проектов.

Но и в Европе, и в США националистские режимы натолкнутся на необходимость решать проклятые вопросы современности, причем отнюдь не демократическими методами.

* * *

Возьмем, например, необходимость взять в ежовые рукавицы собственный бизнес. Ведь ему очень нравится возможность свободно перемещать деньги по всему свету, пользоваться дешевыми иностранными рабочими и бегать от налогов. Только сила заставит бизнес снова открывать производства в западных странах, опить платить рабочим высокую зарплату, раскошеливаться на налоги. Совершить подобное может лишь диктаторская власть с развитой машиной секретных служб.

При этом, загнав бизнес домой, такая власть будет вынуждена подавлять и рабочее движение, обеспечив капиталистам выгоду хотя бы в этом. Скорее всего, западным рабочим объяснят: «Для сохранения нормальной работы вам придется поступиться и свободами, и частью заработка. Вы будете получать намного больше китайцев, но все же не так много, как в 1970‑е годы». Соответственно получат дубинкой по башке и «зеленые»: чтобы не мешали промышленникам.

Нацистской Европе и националистическим США придется мобилизовать большие средства на крупные экономические и научно‑технические проекты. Ведь грядет эра иссякания нефти, и надо сохранять конкурентоспособность. А это значит, что нужны обширные государственные программы в области авиации, космоса, ядерной энергии, в сфере освоения новых видов топлива и энергии, громадные вложения в возрождение образования. Кому это по силам? Только тоталитарным режимам.

Одновременно нужно пресечь наплыв в свои страны некоренных, пришельцев из Африки, Азии, Латинской Америки и с обломков соцлагеря. Стало быть, нужно стрелять на поражение, устраивать массовые депортации, держать концлагеря, тянуть колючую проволоку по границам, а в своих городах держать специальные службы по выявлению лиц «без прописки». Опять‑таки придется строить тоталитарный режим.

* * *

Но самая трудная работа для вероятных антиглобалистских режимов в США и Европе предстоит с собственным белым населением.

Первая проблема — это вопрос стариков. Поскольку белые западники не хотят рожать детей, то их страны стареют. Через пару десятилетий пенсии и пособии стариков станут поглощать громадные средства, отбирая у государства всякую возможность поддерживать оборону, высокотехнологичный сектор, науку, образование и самое главное — молодежь. Поэтому придется насильно лишать стариков права голоса, урезать им пенсии до голодного минимума (заодно поощряя нынешнюю молодежь рожать детей — единственную опору в преклонных годах).

Одновременно придется волевым порядком оказывать помощь молодежи, производящей на свет двоих и более отпрысков, давая таким семьям жилье, льготные ссуды и прочие блага. Ну а такую политику способен проводить лишь национал‑социалистический режим.

Но поскольку для исправления положения потребуются минимум два десятилетия, то антиглобалистским режимам придется вести вполне нацистскую политику по ввозу в страну этнически приемлемых иммигрантов — белых специалистов и квалифицированных рабочих, которые могут влиться в местную культуру, не вызывая раздражения у местного населения.

* * *

Ну а там, где национализм, — там и милитаризация общества, поощрение его воинственности. Это, впрочем, тоже неудивительно. Ведь что быстрее всего развивает технологии и поднимает производство? Гонка вооружений. Что позволит радикально решить проблему затопления Европы выходцами из стран Азии и Африки? Да только применение генетически сконструированного биологического оружия, приспособленного для высокоточного поражения строго определенных рас и народов. (Таковое оружие способны применить лишь очень решительные правители а‑ля фюрер.) Одновременно новые технологии, которые делают лишними множество рабочих рук, заставят режимы будущего искать способ занять безработную молодежь. И вот тут опыт Третьего рейха может оказаться весьма соблазнительным. Армии разных видов — вот прекрасный аккумулятор для буйной юности.

* * *

Тяжелая борьба предстоит на культурном фронте. Антиглобалистским и националистическим властям понадобится восстанавливать этику накопления и труда, а не потребления. Придется заставлять народ больше работать и откладывать деньги, чем развлекаться. А для этого нужно покончить с нынешней «телевизионной культурой», которая, собственно говоря, и разрушает этику труда.

Профессор Лестер Туроу в книге «Будущее капитализма» (1997 г.) считает, что разрушается та мораль, которая и подняла Америку к вершинам могущества: трудиться и копить деньги, соблюдая при этом законы. Телевизор, сотни его викторин или игр типа «Колеса удачи» учат совсем другому. Счастье — немедленно. Нет, нет, нет, мы хотим сегодня… «Индивидуальное потребление прославляется как единственный предмет личного честолюбия, индивидуальное достижение — как единственная законная цель. Для телевизионного героя нет смерти и ограничений реального мира. Нет долга и жертвы, нет общественной обязанности, нет общего блага. Любое поведение считается законным: ценности воплощаются не в действиях людей, а в их чувствах. Чувствуйте, но не думайте. Общайтесь, но не обещайте. Воспитывается цинизм, поскольку все герои в конечном счете изображаются как глупцы…

Под давлением средств массинформа, не верящих, что готовность ждать имеет какую‑либо ценность, процент людей, верящих в ценность упорного труда, за последние десять лет упал с 60 до 44 процентов. Разрушение прошлого и устранение социальных механизмов, которые связывают личный опыт человека с опытом прошлых поколений, представляет жуткое явление конца XX века.

В нынешнем мире сосед, которого чаще всего приглашают в гости, — это нереальный сосед. Это телевизионная семья, которая гораздо (примерно вчетверо) богаче реальной средней американской семьи. Она оставляет у настоящей американской семьи крайне преувеличенное, ошибочное представление о том, насколько богат средний американец. Сравнивая себя с этой мифической семьей, все испытывают в конечном счете чувство ущербности.

В мире «средств» никто никогда не работает, кроме полицейских и торговцев наркотиками. Мир телевидения — это мир потребления без производства. В прошлом, если верить телевидению, ничего не надо было делать, чтобы обеспечить хорошую жизнь в настоящем. И в настоящем ничего не надо делать, чтобы обеспечить потребление в будущем. Инвестиций в будущее просто не бывает. Но капиталистическая экономика должна делать инвестиции в будущее, если ей суждено выжить.

Капиталистическая культура и телевизионная культура превосходно подходят друг к другу, поскольку обе заинтересованы в деньгах. Но их ценности несовместимы. Первая должна иметь в виду будущее, вторая же не видит никакого будущего, если это будущее требует жертв… Трудно даже представить себе возбуждающий телевизионный спектакль о людях, терпеливо откладывающих потребление для того, чтобы инвестировать в будущее…»

Это очень важно. Туроу все время твердит о том, что США для выживания надо гораздо больше денег тратить на образование, высокие технологии, на воспитание молодежи. То есть жрать и роскошествовать поменьше, побольше сберегая. Но мешает телевизор. «…Официально он поет гимны капитализму, но неофициально прививает целый ряд антипродуктивных ценностей. Имя этой игры — потребление. Никто не должен откладывать немедленное удовлетворение своих желаний. В стране телевидения примечательным образом отсутствуют творцы и строители. Временные кругозоры становятся все короче и вследствие идеологии телепрограмм, и ввиду способов подачи материала — все более быстрых переходов от одной сцены к другой. Поставьте хронометр во время вечерней программы новостей и измерьте, сколько времени телевизор отводит любому сколь угодно важному предмету.

Может ли деятель телевидения делать инвестиции и реформы, важные для будущего?…Он — крайний потребитель в настоящем. Откуда ему взять ценности для поддержания необходимых вложений в образование, научно‑исследовательские работы и инфраструктуру? Что же случится, если их не будет?»

В общем, в таком варианте Западу придется покончить с нынешним раздольем гедонизма и вернуться к пуританской морали образца советской и американской 1910‑1950‑х годов.

* * *

Так что, читатель, будущее мира колеблется между фашизмом и национализмом, переходящим в национал‑социализм. Вот почему мы сделали шокирующий вывод о том, что в 1945 году история была «заморожена» и вот теперь, после гибели СССР, этот лед растаял.

Нам придется жить в очень жестоком мире.

Быть может, вариант деглобализированного мира со взлетом национализма станет отнюдь не самым худшим для русских. Во всяком случае, нам будет легче разговаривать с европейцами, которые станут отчаянно нуждаться в наших энергоресурсах. Их агрессивные устремления можно будет погасить угрозой ядерного уничтожения. Кроме того, Европе в этом сценарии будущего будет не до экспансии — слишком много сил поглотит процесс внутреннего переустройства старого континента. Куда более актуальными для Европы окажутся задачи обороны от проникновения в нее мусульман. Да и память о неудачных вторжениях в Россию прошлых двух веков скорее всего удержит наших соседей от повторения этих попыток. Зато возникают предпосылки для формирования союза против Америки. Но тут уж многое будет зависеть от того, насколько успешно мы сами справимся с укреплением своего Русского мира.