VIII. 5. Следствия нашего определения рациональности

Теперь мы обратимся к рассмотрению некоторых следствий нашего понимания научной рациональности. Начнем с вопроса о том, что собой представляет "рациональная реконструкция" истории науки? И. Лакатош, работы которого привлекли внимание к этому понятию, под рациональной реконструкцией истории понимал, по-видимому, следующее. Представитель той или иной методологической концепции, опираясь на специфическое понимание научных методов, на свое представление о том, что в развитии науки важно, а что - несущественно, что - закономерно, а что - случайно, производит чистку истории, стремясь выделить единую линию развития научных идей, или "внутреннюю историю". Вот эта внутренняя история, очищенная от всего случайного, внешнего, представляющая развитие науки как внутреннюю, логическую связь идей, гипотез, экспериментов, теорий, проблем, и есть то, что Лакатош называет ^рациональной реконструкцией" истории. Короче говоря, "рациональная реконструкция" истории науки - это выявление логики развития научных идей. Кажется, именно в этом смысле и понимает рациональную реконструкцию большая часть современных методологов.

Такое понимание выглядит вполне приемлемо, хотя и нуждается в некотором уточнении. Исходным пунктом подобных реконструкций является тот или иной набор методологических норм и принципов, опираясь на который, методолог представляет развитие науки как процесс спонтанного развития некоторых идей, детерминируемый только своими внутренними законами. Каждая методологическая концепция истолковывает эти законы по-своему и изображает развитие науки специфическим образом. "Так, - говорит Лакатош, - внутренняя история для индуктивизма состоит из признанных открытий несомненных фактов и так называемых индуктивных обобщений. Внутренняя история для конвенционализма складывается из фактуальных открытий, создания классифицирующих систем и их замены более простыми системами. Внутренняя история для фальсификационизма характеризуется обилием смелых предположений, теоретических улучшений, имеющих всегда большее содержание, чем их предшественники, и прежде всего - наличием триумфальных 'негативных решающих экспериментов'. И наконец, методология исследовательских программ говорит о длительном теоретическом и эмпирическом соперничестве главных исследовательских программ, прогрессивных и регрессивных сдвигах проблем и постепенно выявляющейся победе одной программы над другой" г. В итоге каждый методолог искажает историю по-своему и как будто нет никаких границ для методологического произвола по отношению к истории.

Но это неверно. Это лишь иллюзия, что методолог в своей рациональной реконструкции начинает "с начала", т. е. фиксирует некоторые идеи, а затем показывает, каким образом эти идеи развивались, порождали другие идеи, гипотезы, эксперименты, объяснения, которые, в свою очередь, приводили к новым гипотезам и т.д., и все это происходило в силу внутренней логики развития. Реально каждый методолог начинает "с конца" - с законов, теорий, гипотез, принятых в настоящее время и являющихся последним словом науки. Современное научное знание - вот чего не может отвергнуть или исказить методолог, из каких бы философско-методологических принципов он ни исходил. Если это признать, если согласиться с тем, что современное научное знание - наряду с методологическими принципами - представляет собой общий исходный пункт рациональных реконструкций, то сразу же все становится яснее и проще.

Любая рациональная реконструкция истории науки представляет собой просто-напросто вычленение той линии развития, которая привела к современным теориям, к современному знанию. Такую реконструкцию методолог или историк науки осуществляет, выделяя в истории те элементы, т. е. те идеи, гипотезы, эксперименты, открытия, теории, которые в той или иной степени способствовали появлению и разработке ныне признанных теорий. Все, что не способствовало появлению или утверждению сегодняшнего знания, объявляется заблуждением и отсекается. Выделенные элементы логически связываются и таким образом получается единая линия развития науки, венцом которой является современное знание. - Это и есть существо всякой рациональной реконструкции. Какие бы элементы ни выбирал методолог из истории, как бы он их ни связывал, его произвол ограничен тем, что в конце концов он должен придти к современному знанию. При этом действия тех ученых, которые внесли некоторый вклад в становление современного знания, оцениваются как рациональные, а действия тех, кто отстаивал и развивал идеи, не вошедшие в рациональную реконструкцию, - как нерациональные. Например, деятельность И. Кеплера как астронома, который внес вклад в развитие современной астрономии, считается рациональной, но его деятельность в качестве астролога, которая протекала вне линии развития современной науки, не может быть признана рациональной. То же самое можно сказать о богословских исследованиях Ньютона.

Рациональная реконструкция подобного рода, вообще говоря, всегда может быть осуществлена. Если дано некоторое состояние знания, то всегда можно реконструировать процесс, который привел к этому состоянию. Поэтому когда Кун говорит, что крупные трансформации - смену парадигм - нельзя представить как логический переход, он, повидимому, ошибается. Мы всегда представляем предшествующую историю как целенаправленный, логически развертывающийся процесс. Правда, рациональная реконструкция истории никогда не может быть окончательной. Историки последующих эпох всегда изменяют рациональные реконструкции своих предшественников. Это неизбежно и вполне понятно, ибо изменяется научное знание, служащее отправным пунктом реконструкций, следовательно, меняется цель, под которую подстраивают историю. А это влечет за собой исключение одних и включение других, ранее не включавшихся, элементов в магистральную линию развития науки. Процесс рационального "переписывания" истории науки так же бесконечен, как бесконечно развитие самой науки.

Рассмотрим несколько более подробно переход от старой теории T\1 к новой теории T\2 в отношении оценки его рациональности. В период своего господства Т\1 считается последним истинным словом науки и служит базисом рациональных реконструкций истории. Развитие истории реконструируется таким образом, как если бы оно было направлено к созданию Т\1 как к своей высшей цели. Вычленяются некоторые идеи, развитие которых привело к гипотезам, экспериментам, первым формулировкам законов, к фактам, которые впоследствии были ассимилированы Т\1. Эта линия развития, приводящая к Т\1, выделяется как магистральная линия развития данной области знания. Все элементы Т\1 считаются истинными (если бы что-то считалось ложным, оно было бы немедленно заменено). Эти элементы отыскиваются в предшествующей истории и рассматриваются как зерна истины в ворохе заблуждений. История предстает в виде кумулятивного процесса постепенного накопления зерен истины и освобождения их от плевел лжи. Все методы и приемы, использованные учеными при получении истинных результатов, считаются рациональными, а все иные - нерациональными, ибо они не вели к истине. Если знание современной эпохи мы считаем наивысшим достижением всей истории человеческого мышления, - а такое убеждение вполне естественно, - то подобная оценка неизбежна. Много методов и способов познания мира использовало человечество в своей долгой истории, но лишь некоторые из них приводили к результатам, которые вошли - пусть в переработанном виде - в современное знание, следовательно именно эти приемы и методы - самые лучшие, наиболее рациональные. Может быть, со временем выяснится, что это не совсем так, но сейчас у нас нет никаких оснований для того, чтобы судить иначе.

Но вот появляется новая теория T\2 и после конкурентной борьбы с Т\1 получает признание. Рационален этот переход или иррационален? За двадцать лет, прошедших со дня выхода в свет книги Куна, было много споров по этому вопросу: одни считают переход от Т\1 к T\2 рациональным, другие - нерациональным, или рациональным в каком-то неясном смысле. Теперь мы можем увидеть, что обе стороны отчасти правы, ибо все зависит от точки зрения, с которой мы смотрим на переход. Конечно, сторонникам Т\1, убежденным в ее истинности, всякое покушение на нее будет казаться святотатством: выступлением против истины, пропагандой лжи, следовательно, иррациональным деянием. Для них переход от Т\1 к Т\2 является переходом от истины к чему-то иному, отступлением от истины. Может оказаться так, что новая теория Т\2, вступившая в конкурентную борьбу с Т\1, вскоре будет разоблачена как ложная иллюзия и все отвернутся от нее. Тогда сторонники Т\1 с триумфом будут праздновать победу разума и истины над поветрием иррационализма.

Допустим, однако, что T\2 одерживает окончательную победу и получает всеобщее признание как новый шаг в развитии научного познания. Тотчас же начинается работа по созданию новой рациональной реконструкции истории. В глубине веков отыскиваются зачатки идей, развитие которых подготовило появление Т\2, фиксируются открытия составляющих ее элементов и т. п. Вырабатывается и новый взгляд на Т\1. Если ранее она была окружена ореолом совершенной и абсолютной истинности, то теперь открываются ее недостатки, ее ограниченность, ее ошибочность в тех или иных отношениях. Короче говоря, только теперь она предстает в своем подлинном виде - как очередная относительная истина, обремененная грузом ошибок и заблуждений, как переходный этап в движении к новой, более совершенной истине. В соответствии с этим новым взглядом на историю, переход от Т\1 к Т\2 реконструируется как рациональный переход от менее совершенного знания к знанию более совершенному. Защитники старой теории, боровшиеся против Т\2, оказываются обскурантами и иррационалистами. Таким образом, переход от Т\1 к Т\2 будет иррациональным с точки зрения Т\1, но рациональным в глазах сторонников Т\2. Короче, все это можно выразить так: победитель всегда рационален или, по крайней мере, всегда может рационально обосновать свою победу.

Рассматривая ряд сменяющих друг друга теорий Т\1:" Т\2:" Т\3:"..., мы замечаем, что в этом процессе смены теорий рациональное становится нерациональным или даже иррациональным, а иррациональное иногда оказывается рациональным. Каждая новая теория выступает в качестве цели всего предшествующего развития науки и служит основой специфических рациональных реконструкций истории. Это переписывание, перестраивание истории будет продолжаться до тех пор, пока развивается человеческое познание, пока ряд теорий не закончен. Соответственно, и наши оценки тех или иных явлений истории науки никогда не могут стать окончательными, они также постоянно изменяются, ибо они столь же относительны, как и все наше знание. Только в том случае, если в один прекрасный день развитие науки вдруг прервется и, таким образом, мы получим завершенный процесс с некоторой конечной теорий Т, можно будет говорить об окончательном распределении оценок. Приговор, вынесенный в этот день, уже не может быть пересмотрен. Мы видим теперь, что вопрос "Рационально развитие науки или иррационально?" в значительной степени лишен смысла. В