Расширение района восстания и боевые успехи крестьянской армии 1 страница

Крестьянская война 1773–1775 годов под предводительством Пугачева

Оренбуржье – родина пугачевского восстания

В сентябре 1773 года на далекой юго-восточной окраине России, на берегах р. Яика, вспыхнуло восстание среди яицкого казачества под руководством Е. Пугачева. В процессе своего развития оно приобрело характер подлинной крестьянской войны против феодально-крепостнического строя России XVIII века. Поэтому в истории нашей родины это стихийное восстание крестьянства именуется крестьянской войной под руководством Е. Пугачева.

Крестьянская война 1773–1775 годов явилась закономерным следствием социально-экономических условий феодально-крепостнической России XVIII века, выражением острой классовой борьбы многонационального крестьянства России против своих угнетателей и эксплуататоров — дворян и помещиков, против дворянско-помещичьего государства.

Восстание крестьянства было стихийным, неорганизованным. Забитое, темное, сплошь неграмотное крестьянство не могло создать своей организации и выработать свою программу. Требования восставших крестьян и всего эксплуатируемого люда не шли дальше желания иметь «хорошего царя», который освободил бы крестьянство от гнета дворян-помещиков, который даровал бы землю и волю. Таким царем в глазах восставших крестьян был вождь восстания, донской казак Емельян Иванович Пугачев, принявший на себя имя императора Петра III.

Являясь руководителем восстания, Е. Пугачев не имел, однако, ясной программы действий. Его стремления были связаны также только с восшествием на русский престол «хорошего царя».

Вспыхнувшая в сентябре 1773 года на берегах Яика искра восстания через месяц запылала ярким пламенем и охватила в течение года огромный район: от Каспия на юге до современных городов Екатеринбурга, Челябинска, Кунгура, Молотова на севере, от рек Тобола, Урала и казахских степей на востоке до правобережья Волги на западе.

Восстание продолжалось больше года — с сентября 1773 года до начала 1775 года. Царское правительство во главе с Екатериной II мобилизовало крупные военные силы для подавления восстания. Восстание было зверски подавлено. Руководитель восстания Е. Пугачев, выданный в сентябре 1774 года предателями царским властям, был казнен в Москве 10 января 1775 года.

Предпосылки восстания

Несмотря на борьбу, которую вели башкиры на протяжении десятилетий, переселение в Башкирию все увеличивалось, захват земель продолжался, росло количество поместий, принадлежащих помещикам; одновременно уменьшалась площадь земли, которая оставалась в пользовании башкир.

Богатства Урала привлекали новых предпринимателей, которые захватывали огромные участки земли и строили на них заводы. Почти все крупные сановники, министры, сенаторы своими капиталами участвовали в постройке металлургических заводов на Урале, а отсюда вытекало и отношение правительства к жалобам и протестам башкир.

Башкиры объединяются в группы по несколько человек, нападают на новостроящиеся заводы и помещичьи усадьбы, стараясь отомстить своим притеснителям. Все более создавалась такая обстановка, при которой различные народы, населявшие край, должны были выражать протест против колонизации, доходя до открытой борьбы.

Восстания башкир, уход калмыков из пределов России в Китай, настороженность, враждебное отношение казахского народа к России — все это говорит за то, что царская политика этим народам была понятна, что она была враждебна им.

Благодаря тому, что население было еще негусто, возрастает спрос на рабочую силу. Заводчики добиваются в 1784 году инструкции правительства, по которой владельцам заводов предоставляется право прикреплять и использовать на заводах от 100 до 150 дворов государственных крестьян. Прикрепленные к заводам крестьяне за работу на завода не оплачивались. Так как население края было очень редкое, прикрепляли к заводу крестьян из сел, расположенных на большом расстоянии. Такой вид барщины становился еще более тяжелым, так как крестьяне почти целый год были оторваны от сел и не имели возможности работать в своем хозяйстве.

Заводчики всеми силами и средствами добивались того, чтобы совершенно ликвидировать хозяйство крестьян, оторвать их от земли и полностью забрать в свои руки.

Нет возможности передать все те приемы и методы, которыми пользовались заводчики в своем стремлении разорить крестьян, лишить их экономической базы. Они посылали специальные отряды, которые врывались в села в самый разгар полевых работ, во время весеннего сева, уборки урожая и т.д., хватали крестьян, пороли их, отрывали от работы и под конвоем доставляли на завод. Оставались невспаханными полосы, неубранным урожай. Крестьяне жаловались местному начальству, доходили до самой столицы, но их в лучшем случае не принимали, а иногда даже, не разбирая дела, называли бунтовщиками и сажали в тюрьму.

Приказчики на заводах усиленно наблюдали за тем, чтобы не было «дармоедов», т.е. чтобы работали не только мужчины, но и женщины и дети. В результате этой эксплуатации, скученности, плохого питания и истощения сил развивались заразные болезни, повышалась смертность.

Крестьяне неоднократно восставали против приписки к заводам, но эти восстания носили чисто местный характер, возникали стихийно и жестоко подавлялись военными отрядами.

На заводах работали не только крестьяне, здесь сосредоточивалось большинство беглого люда. Среди них были крепостные крестьяне, различные преступники, старообрядцы и т.д. Пока не было указа о борьбе с беглыми и возвращении их по месту жительства, они жили относительно свободно, но после указа их начинают преследовать отряды солдат. Куда бы беглый ни явился, везде у него спрашивали «вид», а так как «вида» но было, то беглого немедленно забирали и отправляли на родину, чтобы произвести там с ним расправу.

Зная в бесправии беглых, заводчики безвозбранно принимали их на работу, и вскоре заводы превращаются в место сосредоточения беглых. Берг-коллегия, в ведении которой находились заводы, старалась не замечать нарушений указа о поимке и высылке всех беглых, а войска оренбургского губернатора не имели права производить на заводах облавы.

Пользуясь бесправием и безвыходным положением беглых, заводчики ставили, их в положение рабов, и малейшее недовольство, протест беглых вызывали репрессии: беглых немедленно хватали, выдавали в руки солдат, немилосердно пороли и затем отправляли на каторжные работы.

Условия работы на горных заводах были кошмарными: шахты не имели вентиляции, и рабочие задыхались от зноя и недостатка воздуха; насосы были слабо приспособлены, и люди часами работали, стоя по пояс в воде. Хотя заводчикам и давались некоторые указания об улучшении условий труда, но их никто не выполнял, так как чиновники привыкли к взяткам, а заводчику было выгоднее дать взятку, чем затрачивать средства на технические нововведения.

Не лучше было положение и крепостных крестьян. В 1762 году на престол вступила Екатерина II, жена Петра III, содействовавшая убийству мужа. Будучи ставленницей дворян, Екатерина II ознаменовала свое царствование окончательным закабалением крестьян, предоставив дворянам право распоряжаться крестьянами по их усмотрению. В 1767 году она издала указ, запрещавший крестьянам жаловаться на своих помещиков; виновные в нарушении этого указа подвергались ссылке на каторжные работы.

С ростом внешней торговли на рынках появляются привозные товары: красивые тонкие ткани, высокосортные вина, ювелирные изделия, различные предметы роскоши и безделушки; приобрести их можно было только за деньги. Но чтобы иметь деньги, помещики должны были что-то продавать. На рынок они могли выбросить только продукцию сельского хозяйства, поэтому помещики увеличивают площадь посевов, что новой тяжестью ложится на крестьян. При Екатерине барщина возрастает до 4-х дней, а в отдельных местностях, в частности в Оренбургском крае, доходила до 6-ти дней в неделю. Для работы в своем хозяйстве крестьянам оставались только ночи и воскресные и другие праздничные дни. Одним из видов ведения помещичьего хозяйства было плантационное хозяйство, когда крепостные крестьяне все время работали на барина и получали за это для пропитания хлеб. Крестьяне были на положении рабов, они были собственностью своих господ и находились от них в зависимости.

Указ Екатерины II о запрещении крестьянам жаловаться на помещиков дал толчок для разгула страстей разнузданного русского барина. Если Салтычиха, жившая в центре России, собственноручно замучила до сотни человек, то что же делали помещики, жившие на окраинах? Крестьян продавали оптом и в розницу, помещики обесчещивали девушек, женщин, насиловали несовершеннолетних, издевались над беременными. В день свадьбы они похищали невест и, опозорив, возвращали женихам. Крестьян проигрывали в карты, меняли на собак, за малейшую провинность жестоко избивали плетьми, кнутами, розгами.

Крестьяне, несмотря на указ, пытались жаловаться оренбургским губернаторам. В оренбургском областном архиве сохранилось несколько десятков «дел» об изнасиловании несовершеннолетних, об издевательстве над беременными, о засеченных розгами крестьянах и т.д., но большинство из них оставлены без последствия.

Существующим положением вещей были недовольны не только различные народы, населяющие край, горнозаводские рабочие и крестьяне, но и среди казачества зрело глухое недовольство, так как постепенно отменялись их прежние привилегии и льготы.

Одним из основных источников доходов казачества была рыбная ловля. Рыбу казаки использовали не только для своего питания, но ее вывозили и на рынок. В рыбных промыслах огромное значение имела соль, и указ от 1754 г. о соляной монополии нанес огромный удар хозяйству казаков. До указа казаки пользовались солью бесплатно, добывая ее в неограниченном количестве из соляных озер. Казаки остались недовольны монополией и взимание денег за соль считали прямым посягательством на их права и собственность. В казачьей среде росло классовое расслоение. Старшинская верхушка во главе с атаманами забирает власть в свои руки и использует свое положение для личного обогащения. Атаманы берут на откуп соляные промыслы и ставят в зависимость все казачество. За соль, помимо денежной платы, атаманы взимают в свою пользу десятую рыбину из каждого улова. Но этого мало. Яицкие казаки за свою службу получали от казны небольшое жалованье, атаманы начали удерживать его, якобы как плату за право ловить на Яике рыбу. Впоследствии этого жалованья не хватало, и атаманы вводили дополнительный налог. Все это вызывало недовольство, которое в 1763 г. вылилось в восстание рядовых казаков против старшинской верхушки.

Следственные комиссии, присылаемые в Яицкий городок, хотя и смещали атаманов, но, будучи сторонниками кулацкой правящей части, выдвигали новых атаманов из ее среды, поэтому положение не улучшалось.

Но вот в 1766 году был издан указ, который вызвал недовольство со стороны богатеев. До указа для отбытия военной службы яицкие казаки имели право нанимать вместо себя других. Средствами для найма на службу располагали богачи, и указ этот, запрещавший наем, был ими встречей враждебно, так как им снова приходилось служить в армии. Указом осталась недовольна и часть казачьей голытьбы, которая в силу своей материальной необеспеченности вынуждена была за деньги заменять сынов богатых казаков на военной службе.

Одновременно с этим растут наряды на службу, казаков сотнями отнимают от дома и отправляют в различные места. С отрывом мужчин от дома, хозяйства начинают хиреть и приходят в упадок. Негодуя на все усиливающиеся тяготы, яицкие казаки, тайком от своего начальства, отправили к царице своих ходоков с челобитной, но ходоки были приняты как бунтовщики и подверглись телесному наказанию плетьми. Этот случай дал понять казакам, что надеяться на помощь сверху нечего, а нужно искать правду самим.

В 1771 году среди яицких казаков вспыхнуло новое восстание, для подавления его были высланы войска. Ближайшими причинами восстания были следующие события. В 1771 году с Поволжья к границам Китая ушли калмыки. Желая задержать их, оренбургский губернатор потребовал, чтобы яицкие казаки выступили в погоню. В ответ казаки заявили, что до тех пор не выполнят требования губернатора, пока не будут восстановлены отнятые привилегии и вольности. Казаки требовали возвращения права выбирать атаманов и других военных начальников, требовали выплаты задержанного жалованья и др. В Яицкий городок из Оренбурга был послан отряд солдат под руководством Траунбенберга для выяснения положения.

Будучи человеком властолюбивым, Траунбенберг, не вникая в суть дела, решил действовать оружием. На Яицкий городок грянули батареи. В ответ на это казаки бросились к оружию, напали на присланный отряд, разгромили его, изрубив в куски самого генерала Траунбенберга. Пытавшийся воспрепятствовать восстанию атаман Тамбовцев был повешен.

Разгром отряда Траунбенберга вызвал тревогу у губернского начальства, и оно не замедлило отправить к Яицкому городку свежие военные части под командой генерала Фреймана, для подавления «мятежа». В бою с превосходящими силами противника казаки были разбиты. Правительство решило расправиться с казаками так, чтобы надолго было памятно казакам. Для расправы над восставшими были вызваны из разных городов специалисты-палачи, которые и проводили пытки и казни. По своей жестокости эта расправа напоминает экзекуцию Урусова. Казаков вешали, сажали на колья, выжигали на теле клеймо; многих сослали на вечную каторгу. Однако эти казни еще более возбудили казаков, и они были готовы зажечь огонь новой борьбы.

Не лучше было положение и оренбургских казаков. Они никогда не имели тех вольностей и привилегий, за которые боролись яицкие казаки. Организованное в силу указа Оренбургское казачье войско находилось в значительно худшем положении, чем Яицкое. Оренбургские казаки жили в станицах, разбросанных на территории края; как правило, станицы застраивались около крепостей, в которых и состояли на военной службе казаки. По форме они имели выборное станичное начальство, но по существу были в подчинении у комендантов крепостей. Коменданты вначале распространяют свою власть только на мужчин, заставляя выполнять работы в личном хозяйстве, но с течением времени им кажется этого недостаточно, они начинают эксплуатировать все население станиц. Положение оренбургских казаков было во многом сходно с положением крепостных крестьян. Будучи полновластными и почти бесконтрольными, коменданты устанавливали в станицах тяжелый режим, вторгались в семейные, бытовые дела казаков. Оренбургские казаки к тому же в большинстве никакого жалованья не получали. Они также были недовольны своим положением, но, будучи разбросаны по всему краю, молчаливо сносили все притеснения, ожидали удобного случая для расправы со своими обидчиками.

Из всего этого видно, что все население края, за исключением царских чиновников, помещиков, заводчиков и кулаков, было недовольно существующими порядками и готово было мстить притеснителям. В народе начали появляться слухи, что виной тяжелой жизни являются местные власти, что они творят своеволие без ведома царицы; распространяются слухи, что виновата и царица, которая все делает по воле дворян, что если был бы жив царь Петр Федорович, то жить было бы легче. За этими слухами не замедлили появиться новые, что Петр Федорович при помощи стражи спасся от смерти, что он жив и скоро кликнет клич на борьбу против чиновников и дворян.

Оренбургская губерния была точно на пороховой бочке, и достаточно было найтись смелому человеку, бросить призывной клич, как к нему со всех сторон поднялись бы тысячи людей. И такой смелый человек нашелся в лице донского казака Емельяна Ивановича Пугачева. Он был человеком смелым, сильным, храбрым, имел ясный, пытливый ум и наблюдательность.

Личность Пугачева

Е. И. Пугачев

Емельян Иванович Пугачев — донской казак по происхождению, уроженец Зимовейской станицы, участник Семилетней войны с Пруссией и первой войны с Турцией (1768–1774 годы). Впервые он попал в Заволжские степи в ноябре 1772 года, после нескольких лет скитаний в поисках лучшей доли. Получив паспорт на поселение на реке Иргиз, Е. Пугачев в ноябре 1772 года прибывает в Мечетную слободу (ныне город Пугачев Саратовской области) и останавливается у игумена старообрядческого скита Филарета. От него Пугачев узнает о волнениях среди яицких казаков и о намерении их уйти на новые места.

У Пугачева рождается план — увести казаков на реку Кубань. Чтобы выяснить намерение казаков, он 22 ноября 1772 года приезжает под видом купца в Яицкий городок, посвящает в свои планы нескольких человек и впервые называет себя императором Петром III. По возвращении на Иргиз Пугачев был арестован по доносу и 19 декабря, закованный в цепи, отправлен в Симбирск, а оттуда в Казань, где и посажен в тюрьму.

Благодаря исключительной находчивости и смелости, Пугачев в конце мая 1773 года бежит из казанской тюрьмы и в августе вновь появляется в Заволжских степях. На этот раз он находит приют на Таловом умете Степана Оболяева, в 60 верстах от Яицкого городка. Здесь Пугачев вновь «признается», что он чудом спасшийся от смерти император Петр III и прибыл на Яик, чтобы защитить рядовых казаков от старшин и даровать им исконные вольности.

В связи с бегством Пугачева начальство забило тревогу, были отправлены для поимки его специальные отряды, которые хватали казаков и при помощи пыток старались дознаться, где находится беглец.

Яицкое казачество держалось настороже. С новой силой поползли слухи, что Петр III жив, что начальство разыскивает его и будто Пугачев и есть спасшийся от смерти царь.

Эти события ускорили ход восстания. Пугачев объявил, что он действительно царь Петр III, что злая жена и дворяне решили умертвить его, чтобы по своему усмотрению править народом.

Свидетельства современников и очевидцев — участников восстания описывают внешний облик Емельяна Пугачева. Он был среднего роста, широкий в плечах, тонкий в талии, немного смуглый лицом, сухощавый, с темными глазами и волосами, остриженными по-казачьи.

Портрет Е. И. Пугачева, выполненный маслом в селе Илеке в 1973 году художником-самоучкой по портрету Екатерины II. На обратной стороне написано: «Емельян Пугачев родом из казацкой станицы нашей православной веры, принадлежит той веры Ивану сыну Прохорову. Писан лик сей 1773 г. сентября 21 дня». Оригинал храниться в Московском историческом музее

Таким Пугачев выглядит и на портрете, написанном во время его пребывания в Илецком городке.

Подлинник этого портрета сохранился до нашего времени и хранится в коллекциях Государственного исторического музея в. Москве. Портрет написан маслом на холсте; размеры его 1 аршин? вершка на 12? вершков. Иконописные приемы письма указывают, что автором портрета был иконописец-самоучка из староверов. Вверху портрета, на его левой стороне, поставлена дата: «Сентября 21 1773 г.», а на обратной стороне сделана следующая надпись: «Емельян Пугачев родом из казацкой станицы нашей православной веры принадлежит той веры Ивану сыну Прохорову. Писан лик сей 1773 г. сентября 21 дня».

Даты, приведенные на портрете, полностью совпадают со временем пребывания Е. Пугачева в Илеке. Написание портрета вождя восстания не было случайным явлением, оно имело определенный политический смысл, а именно: показать портрет своего «мужицкого» царя, жаловавшего крестьян «вечною вольностью». Реставрация портрета открыла любопытную деталь. Оказалось, что портрет Пугачева нарисован на портрете Екатерины II. Портрет Екатерины II был большего размера, на что указывают отрезанные кромки холста, и был проткнут, вероятно умышленно, в десяти местах. Порванные места были заделаны, портрет Екатерины II загрунтован и на нем написан Е. Пугачев. Весьма возможно, что портрет Екатерины II висел в атаманской канцелярии Илецкого городка. Здесь в порыве ненависти к дворянской царице, он был проколот восставшими, а потом использован как материал для изображения крестьянского царя Петра III — Емельяна Пугачева.

Пугачев отличался выносливостью, храбростью и знанием военного дела. Он был превосходно знаком с артиллерией того времени. Дьяк Военной коллегии Иван Почиталин впоследствии показывал на допросе: «Лутче всех знал правило, как в порядке артиллерию содержать, сам Пугачев». Пугачев лично участвовал в боях с правительственными войсками, сражаясь в передовых рядах.

Начало восстания

События 1772–1773 годов подготовили почву для организации повстанческого ядра вокруг Е. Пугачева-Петра III. 2 июля 1773 года в Яицком городке был исполнен жестокий приговор над руководителями январского восстания 1772 года. 16 человек были наказаны кнутом и после вырезания ноздрей и выжигания каторжных знаков отправлены на вечную каторгу в Нерчинские заводы. 38 человек наказаны кнутом и сосланы в Сибирь на поселение. Ряд казаков отправлены в солдаты. Сверх того, с участников восстания взыскивалась крупная денежная сумма для возмещения разоренного имущества атамана Тамбовцева, генерала Траубенберга и других. Приговор вызвал новый взрыв возмущения в среде рядового казачества.

Между тем слухи о появлении на Яике императора Петра III и его намерении стоять за рядовое казачество быстро распространились в хуторах и проникли в Яицкий городок. В августе и первой половине сентября 1773 года вокруг Пугачева собирается первый отряд яицких казаков. 17 сентября был торжественно оглашен первый манифест Пугачева — императора Петра III — яицким казакам, жаловавший их рекою Яиком «с вершин и до устья, и землею, и травами, и денежным жалованьем, и свинцом, и порохом, и хлебным провиантом». Развернув заранее подготовленные знамена, отряд повстанцев, насчитывающий около 200 человек, вооруженных ружьями, копьями, луками, выступил к Яицкому городку.

Основной движущей силой восстания являлось русское крестьянство в союзе с угнетенными народами Башкирии и Поволжья. Забитое, темное, сплошь неграмотное крестьянство без руководства рабочего класса, который только лишь начал формироваться, не могло создать своей организации, не могло выработать свою программу. Требования восставших заключались в воцарении «хорошего царя» и получении «вечной воли». Таким царем в глазах восставших являлся «крестьянский царь», «царь-батюшка», «император Петр Федорович», бывший донской казак Емельян Пугачев.

18 сентября 1773 года первый повстанческий отряд, состоявший преимущественно из яицких казаков и организовавшийся на степных хуторах около Яицкого городка (теперь г. Уральск), во главе с Е. Пугачевым подошел к Яицкому городку. В отряде насчитывалось около 200 человек. Попытка овладеть городком окончилась неудачей. В нем стоял крупный отряд регулярных войск с артиллерией. Повторная атака повстанцев 19 сентября была отбита из пушек. Повстанческий отряд, пополнивший свои ряды казаками, перешедшими на сторону восставших, двинулся вверх по р. Яику и 20 сентября 1773 года остановился вблизи Илецкого казачьего городка (теперь с. Илек).

Село Илек

В XVIII веке с. Илек называлось Илецким казачьим городком. Жители городка — илецкие казаки — входили в состав Яицкого (Уральского) казачьего войска.

В канун крестьянской войны Илецкий городок был сравнительно крупным населенным пунктом. Академик П. С. Паллас, проехавший через Илецкий городок летом 1769 года, описывает его так: «Левый берег Яика нарочито высок, и на оном стоит Илецкой казачей городок, укрепленный четвероугольною бревенчатою стеною и батареями... В сем казачьем городке находится больше трехсот домов, и в середине оного стоит деревянная церковь. Здешние казаки могут поставить до пятисот человек войска и причисляются к яицким казакам, хотя они и не имеют никакого участия в рыболовных правах и принуждены доставлять себе пропитание хлебопашеством и скотоводством».

20 сентября восставшие подошли к Илецкому казачьему городку и остановились в нескольких километрах от него. Отряд повстанцев представлял собою организованную боевую единицу. Еще по пути из-под Яицкого городка в Илецкий городок был созван по старинному казачьему обычаю общий круг для выбора атамана и есаулов.

Атаманом избрали яицкого казака Андрея Овчинникова, полковником — тоже яицкого казака Дмитрия Лысова, избрали также есаула и хорунжих. Тут же был составлен первый текст присяги, и все казаки и избранные начальники присягнули «всепресветлейшему, державнейшему, великому государю императору Петру Федоровичу служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови».

Подходя к Илецкому городку, отряд повстанцев насчитывал уже несколько сот человек и имел три пушки, взятые с форпостов.

Присоединение илецких казаков к восстанию или их отрицательное отношение к нему имели большое значение для успешного начала восстания. Поэтому повстанцы действовали очень осторожно. Пугачев отправляет в городок Андрея Овчинникова в сопровождении небольшого числа казаков с двумя указами одинакового содержания: один из них он должен был передать атаману городка Лазарю Портнову, другой — казакам. Лазарь Портнов должен был огласить указ на казачьем кругу; если же он не сделает это, то казаки должны были прочесть его сами.

В указе, написанном от имени императора Петра III, говорилось: «И чего вы ни пожелаете, во всех выгодах и жалованьях отказано вам не будет; и слава ваша не истечет до веку; и как вы, так и потомки ваши первыми при мне, великом, государе, учинитесь. А жалованья, провианта, пороху и свинцу всегда достаточно от меня давано будет».

Еще до подхода повстанческого отряда к Илецкому городку, Портнов, получив сообщение от коменданта Яицкого городка полковника Симонова о начале восстания, собрал казачий круг и зачитал приказ Симонова о принятии мер предосторожности. По его приказу, мост, соединяющий Илецкий городок с правым берегом, по которому двигался повстанческий отряд, был разобран.

В то же время слухи о появлении императора Петра III и о дарованных им свободах дошли до казаков городка. Казаки были в нерешительности. Конец их колебаниям положил Андрей Овчинников. Казаки решили с честью встретить повстанческий отряд и их вождя Е. Пугачева — царя Петра III и присоединиться к восстанию.

21 сентября был налажен разобранный мост и отряд восставших торжественно въехал в городок, встреченный колокольным звоном и хлебом-солью. Все илецкие казаки присягнули Пугачеву.

В Илецке отряд Пугачева пробыл двое суток. Сам Е. Пугачев жил в доме зажиточного илецкого казака Ивана Творогова.

Атамана городка Лазаря Портнова повесили. Причиной казни были жалобы илецких казаков на то, что он «великие им делал обиды и их разорял».

Из илецких казаков сформировали особый полк. Полковником Илецкого войска был назначен илецкий казак, впоследствии один из главных предателей, Иван Творогов. Грамотного илецкого казака Максима Горшкова Е. Пугачев назначил секретарем. Вся годная артиллерия городка была приведена в порядок и вошла в состав артиллерии повстанцев. Начальником артиллерии Е. Пугачев назначил яицкого казака Федора Чумакова.

Через двое суток повстанцы, оставив Илецкий городок, перешли на правый берег Урала и двинулись вверх по Яику в направлении на Оренбург, военный и административный центр громадной Оренбургской губернии, включавшей в свои границы огромную территорию от Каспия на юге до границ современной Екатеринбургской и Молотовской областей — на севере. Целью восставших было овладение Оренбургом.

В 1900 году с. Илек посетил известный русский писатель В. Г. Короленко, собирая материал по Пугачеву и знакомясь с местами крестьянского восстания. Короленко хотелось осмотреть остатки старинной крепости, мост, на котором встречали илецкие казаки отряд Пугачева. И он обратился к одному из знатоков старины. «Он сидел на дворе своего дома, — пишет в своем очерке В. Г. Короленко, — над самою кручей высокого уральского берега. Мы сели на скамейке рядом. Под ногами у нас река катила свои волны, виднелись ее пески, отмели, луга...

На мой вопрос Иван Яковлевич улыбнулся.

— Вот это, — сказал он, — почти вся старая крепость. Только этот уголок и остался... Остальное поглотил Яик Горыныч... Вон там, на самой середине реки был дом, где я родился...»

То, что оставалось еще при В. Г. Короленко от Илецкой крепости, теперь давно размыто мутными быстрыми весенними водами Урала. На месте Илецкого городка эпохи Пугачева раскинулись теперь луга и зеленые прибрежные рощи правого берега Урала.

Более ста лет тому назад автор обстоятельного описания Уральского казачьего войска поручик А. Рябинин записал в Илеке легендарное предание о Пугачеве. По преданию, рассказанному А. Рябинину одним стариком, Пугачев был заговорен «от пули, от ножа, от яду и других опасностей, оттого он ни разу даже и ранен не был». «Когда стал он входить в Илецкий городок, — рассказывал старик, — не захотела итти пушка его на мост. Сколько ни тащили ее, сколько ни припрягали лошадей — с моста сдвинуть не смогли. Рассердился тогда Пугачев, приказал пушку сечь нагайками, а потом отрубить ей уши и сбросить в Яик-реку. Так что ж ты думаешь, сударь, — говорил старик, обращаясь ко мне, — как взревет пушка человечьим голосом, так только стон да гул пошел по всему городку. Не веришь, — прибавил он, заметив, что я улыбнулся, — спроси у людей, и теперь ину пору в воде стонет так, что далеко чутко».

В былинном стиле было рассказано А. Рябинину этим же рассказчиком и предание о Лазаре Портнове. В предании действительные события переплелись с народной фантазией. «Как стал входить Пугачев, — рассказывал старик, — вышли с городка к нему навстречу с иконами и хоругвями, с хлебом и солью. Хлеб-соль он принял, к иконам приложился и позвал к себе атамана. А в ту пору атаманом был Тимофей Лазаревич, чай слышал? Не пошел было Тимофей Лазаревич, да силою привели. Вот и стал говорить ему Пугачев, чтобы тот ему поклонился, говорил в другой, говорил в третий раз. Не захотел Лазаревич кланяться и поносил Пугачева всякими скверными словами. Сказал тогда Пугачев: