Глава 8
Следующее утро наступает слишком быстро, но я просыпаюсь с новой уверенностью в том, что вслед за утром будет хороший день. Мне придется разбираться с Акселем, но я не буду заниматься этим сегодня. Как правило, по воскресеньям мы с Ди бездельничаем дома, просматривая что-нибудь из нашей коллекции видео, и просто проводим время только вдвоем. Так как наше обычно «Веселое Воскресенье» было прервано моей очередной жизненной драмой, мы перенесли его на сегодня. Ди позвонила на работу, предупредив, что ее сегодня не будет, и мы начали строить планы на наш «Веселый Понедельник». На сей раз нам очень важно провести время наедине, особенно после вчерашнего, поэтому я рада, что такая возможность представилась именно сегодня. Хоть мы и живем вместе, но слишком заняты на неделе, вернее, она занята. Моя работа продвигается в своем собственном темпе, поэтому я чаще всего тружусь, когда выдаются свободные часы.
Работа на дому имеет свои преимущества… и одно из них — уединенность.
Мне лучше, когда я одна и не подвержена каждые две секунды неустанному контролю со стороны своих друзей.
Я чувствую себя в безопасности.
Возможно, я преодолела длинный путь, начиная с Брэндона, но во многом это была жизнь под замком. И когда я освободилась, я уже никогда не оставалась одна. Я перестала оглядываться и бояться каждой тени, я перестала жить в ожидании смерти. Я чувствую, как исцеляюсь.
Первый шаг к моему исцелению положил начало новой жизни. Потребовалось время, но я наконец-то стала счастлива. Почти счастлива. У меня процветающий бизнес и замечательные друзья. Два друга. Мне не нужен миллион друзей, чтобы почувствовать, что я чего-то добилась в своей жизни. Я безумно рада, что у меня есть Ди и Грег. Я с трудом доверяю или не доверяю вообще, так что это прогресс, и он приносит свои плоды.
Первые год и шесть месяцев после ухода от Брэндона были потрачены на курсы терапии и обустройство нашей жизни — покупки дома, помощи Ди в организации и запуске нового бизнеса и, в конце концов, на запуск своего собственного дела. Мне не хватало времени на себя, и это была полезная, а может и не слишком полезная форма отвлечения. Мне потребовалось время, чтобы убедиться, что я готова начать жить заново, и я не позволю Акселю всё испортить.
Пора сделать то, что Иззи Уэст удается лучше всего: отвлечься.
Мы с Ди проводим весь день понедельника, лежа на диване и просматривая старые фильмы 80-х годов. Мы отключили все телефоны, задернули шторы и просто приятно проводим день вместе, вдали от мирской суеты. Если Грег и пытался нам дозвониться, мы об этом не знали, и меня все устраивало. В данный момент я не была готова столкнуться с его назойливыми вопросами.
Вторник я провожу, восполняя пробелы в работе и тактично отделываясь от Грега по телефону. Я прикрываюсь рабочими проблемами и таким образом отшиваю его. Я знаю, что это не поможет, но я еще не готова с ним говорить. Я ему не лгу, у меня действительно много работы, и на начальном этапе мне нужно выложиться по полной. Молва разносится быстро, и я наконец заполучила несколько довольно крупных компаний из Атланты. Ди отсутствует дольше обычного; я знаю, что у нее опять какие-то проблемы с филиалом в Северной Каролине, поэтому к тому времени, как она возвращается домой, она слишком измотана, чтобы цепляться ко мне с расспросами. Опять же, мне это только на руку.
В среду я мотаюсь по городу, выбрасываю лишнее из своего гардероба и прибираюсь в чулане. Я даже вычищаю все три туалета в доме.
К наступлению четверга у меня иссякает запас отговорок для Грега и дел, которые могли бы меня отвлечь. Но хуже всего то, что суббота все ближе и ближе. Похоже, Грег слишком занят, пытаясь основать и запустить новую, усовершенствованную Службу Безопасности. На сей раз время работает на меня. Он звонит дважды, но когда я перевожу звонки на голосовую почту, он сдается. Я должна быть обеспокоена его внезапной капитуляцией, но слишком занята тем, что стараюсь подавить панику относительно приближающейся субботы.
Пятница проходит за мытьем полов и вытиранием пыли на каждой поверхности в этом злосчастном доме. Ди работает сегодня дома, и я уверена, она снова считает, что я замкнулась в себе. Я только что села перед нашей огромной коллекцией DVD, чтобы повторно расставить ее в алфавитном порядке, когда услышала мелодию своего телефона. Я вскакиваю и бегу в свою комнату, чтобы понять, смогу ли я снова проигнорировать звонок Грега. Когда я поднимаю трубку и вижу, что звонок от Акселя ‘Холта’, я вскрикиваю и бросаю его. Бегу обратно в гостиную и возвращаюсь к своей наиглупейшей затее. Я слышу, как мой телефон надрывается еще три раза, прежде чем я заканчиваю с расстановкой дисков. Решив, что для моей миссии по отвлечению мне придется пустить в ход тяжелую артиллерию, я отправляюсь на поиски Ди.
Это будет довольно легко, хоть и мучительно для меня. Требуется всего лишь намекнуть о том, что ей разрешено меня преобразить, после чего, надеюсь, она забудет обо всем остальном и сосредоточится только на покупках. Возможно, это подлый прием, но в данный момент это единственный вариант.
Мне придется провести день с Ди, позволяя ей руководить процессом и таскать меня по разнообразным бутикам, но это должно помочь. Мне не только удастся забыть обо всем, кроме тех убытков, которые я из-за нее понесу, но и находиться вдали от дома и Акселя, который не сможет меня найти. Я ненавижу шопинг, но если это сработает, то все мои затраты окупятся.
Мы с Ди против всего мира! Она даже не догадывается, что скоро станет моим героем.
В моих ушах, наконец, перестало звенеть от душераздирающего визга Ди, когда я объявила, что готова выбросить свои мешковатые джинсы и футболки и позволить ей сотворить волшебство. Как я и думала, она тут же перешла в режим полного безумия и забыла обо всем вокруг. Иногда мне нравится, с какой легкостью ее можно подкупить.
Сейчас раннее субботнее утро и мы уже на протяжении нескольких часов гуляем по торговому центру, когда звонит мой телефон. Взглянув на дисплей, я не могу сдержать улыбку, когда вижу, что звонок от Грега. Всю неделю я успешно его избегала, и теперь, когда я вдали от дома и вне досягаемости Акселя, я все-таки собираюсь принять этот вызов.
— Эй, — улыбаюсь я в трубку.
— Крошка, ты сегодня говоришь со мной? — его глубокий баритон практически с ревом прорывается сквозь динамики.
— Зависит от того, о чем ты хочешь поговорить.
— Ладно, я так полагаю это «нет». Что делаешь? Я заезжал к вам домой, но там никого не было.
— Шопинг! — мой голос буквально источает сарказм. — Мы с Ди в торговом центре «Ленокс». Я решила, что настала пора обновить гардероб. Поспеши, ты должен встретиться с нами здесь… носить все наши пакеты или заняться чем-то столь же продуктивным. Будет весело, — да уж, в воздухе повис ничем неприкрытый сарказм. Ди либо не обращает внимания на мой разговор, либо она настолько погрузилась в свою стихию, что решает его проигнорировать.
— Носить ваши пакеты? Ты, должно быть, выжила из ума, если думаешь, что я присоединюсь к этой пропитанной эстрогеном вылазке, меня вполне устраивает местонахождение моих яиц, — он снова смеется надо мной, в конце концов, избавляясь от того сурового тона, к которому он чаще всего прибегал при общении со мной. Я не люблю быть объектом его гнева.
— Слабак, — шучу я. — Большой престарелый слабак, который боится прийти и пройтись по торговому центру со своими лучшими друзьями. Думаю, ты уже потерял те яйца, которыми так дорожишь, Джи, — я запрокидываю голову и заливаюсь громким смехом, зарабатывая несколько недоброжелательных взглядов от богатых сучек, покупающих всякое дерьмо, которое им не нужно. Наподобие меня, за исключением части про богатство.
Я слышу, как он старается не рассмеяться. Вот он — Грег, которого я так люблю за этот стеб между нами.
— Ладно, шутки в сторону, думаю, мы скоро прервемся на обед, по крайней мере, я надеюсь, что моя госпожа позволит мне поесть, — я смотрю на Ди, трепещущую от возбуждения с тех пор, как у нас начался этот великий день преображения, чтобы подтвердить план в котором предусмотрена еда, по крайней мере, в ближайшеем будущем. Она даже не смотрит в мою сторону, вместо этого она сосредоточена на очередном магазине. С тем же успехом я могла просто отдать ей свою кредитную карту и сообщить, что буду ждать ее дома. С тех пор как мы начали этот забег, я раскошелилась не на одну покупку, и если бы не семь пакетов болтающихся на моих руках, я бы просто сбежала. О чем я на хрен думала?
О, правильно… отвлечение, возможность находиться вдали от дома и от Акселя, который уже названивал три раза с того дня, как все началось.
Откашлявшись, я снова возвращаюсь к разговору и сообщаю Грегу о том, что даже если Ди не согласится, мы все равно в ближайшее время пообедаем. — Ну, так что? Ты подойдешь или нет?
— Конечно, Из, я встречусь с вами, если это именно то, во что мы сегодня будем играть. Когда подъеду, я позвоню, чтобы вас найти.
— Прекрасно, просто позвони и спаси меня! — я смотрю на Ди, чтобы убедиться, что она, по крайней мере, осознает все «прелести» нового плана. Она явно огорчена тем, что мы должны остановиться, но, Матерь Божья, я не могу так долго ходить по магазинам, не подкрепившись.
— До скорого, крошка, — он отключается, и я кладу телефон в карман, поворачиваясь к Ди и ослепительно ей улыбаясь. Она смешно надувает губы.
— Сейчас же прекрати, Ди. Я была хорошей девочкой и всюду следовала за тобой как маленькая сучка, пока ты снимала с моей карточки тысячи долларов, оплачивая всякое дерьмо. Разве попросив накормить меня, я требую чего-то невозможного? – я стараюсь строго ее отчитать, но, в конечном итоге, надрываюсь от смеха, когда у нее хватает наглости трясти своим подбородком так, словно она вот-вот заплачет.
— Ладно, ладно… если мы должны вскоре остановиться, то сначала заглянем в «Нейман». Туфли, Из, я уже отсюда слышу, как они нас зовут.
Долбаная извращенка.
Примерно час спустя мне, наконец, удается оттащить Ди к выходу. Грег беспрерывно названивает последние пятнадцать минут, интересуясь, какого черта мы еще не вылезли из этого «гребаного девчачьего магазина». Могу представить, как он сейчас мечется перед входом в «Нейман». Он лучше умрет, чем переступит порог этого злосчастного местечка. Мы выходим с еще шестью пакетами. Шесть чертовых пакетов. Клянусь, я закончу тем, что продам почку, чтобы погасить следующую выплату по кредитной карте.
Грег, как я и предполагала, расхаживает из стороны в сторону. Когда он наконец замечает нас, то останавливается и скрещивает руки на своей широкой груди, окидывая нас сердитым взглядом. Его бы не убило, попытайся он хотя бы изобразить подобие счастья, но я рада его здесь видеть даже раздраженным.
— Черт побери, вот теперь определенно стоит покончить с нашими походами по магазинам, — меня немного отвлекает хриплый шепот Ди, я была так сосредоточена на возмущенном Греге, что даже не заметила привлекательного мужчину рядом с ним. Джо?
Нет, не так. Я смутно припоминаю, что он был в клубе той ночью. Друг Грега, его приятель, а значит и друг Акселя. Замечательно. Очень надеюсь, что это не какая-нибудь уловка Грега, которая заставит меня разоткровенничаться. Я не знаю, что эти мужчины знают о нашем с Акселем прошлом, но я не собираюсь сегодня раскрывать ему свою душу.
Подойдя к мужчинам, мы с Ди по очереди заключаем Грега в пылкие объятия. Он может периодически доводить меня до бешенства, но в его действиях нет злого умысла. Хотя сейчас, благодаря его излишней заботе и опеке, трудно помнить о том, что он исходит из лучших побуждений.
Я всовываю пакеты ему в руки, даже не предоставляя ему шанса их отклонить. Взглянув на Ди, вижу, что она практически пускает слюни на мужчину, стоящего рядом с Грегом. Она даже не замечает, что ее пальцы посинели от тяжелой ноши. Я смотрю на Грега, указываю ему головой на Ди и ухмыляюсь, он смеется, но все еще выглядит рассерженным от того, что вынужден нести мои пакеты.
— Ди, прекращай, — тихо шепчу я ей. Она встряхивает головой и смотрит на меня с порозовевшими щечками и похотью в глазах. О’кей… похоже Ди больше не будет злиться, что наш забег по магазинам подошел к концу.
Грег наконец забирает все мои сумки и произносит, пыхтя с недовольством:
— Вы помните Бека? — он дергает головой в сторону своего друга. Бек. Точно. Джон Беккет. Я бормочу приветствие, но замечаю, что он даже не обращает на меня внимания; они с Ди практически миновали прелюдию и готовы перейти к горячему сексу, просто глядя друг другу в глаза. Любопытное развитие событий. Ди явно заинтересована, но я не помню, когда она в последний раз проявляла такой интерес к мужчине. Она была полностью сосредоточена на своей карьере, и на протяжении последних нескольких лет уделяла все свое внимание мне одной. Я чувствую себя виноватой из-за того, что мешала ей найти свою любовь, но она продолжала настаивать на том, что так или иначе не смогла бы ее найти.
Я снова смотрю на Грега, чтобы понять, заметил ли он искры, проносящиеся между Ди и Беком, и обнаруживаю на его лице шок, соответствующий моему собственному.
Я покашливаю, надеясь прервать это совокупление взглядов, прежде чем они получат оргазм посреди торгового центра.
— Итак…
Грег смеется, когда они оба резко дергаются, словно их поймали на краже.
— Вы бы не хотели остановить это шопинговое безумие и отправиться в «Heavy’s» на барбекю? — он предлагает это, зная, что «Heavy’s» мое самое любимое место в городе. Хитрый трюк, похоже, он сегодня готов пустить в ход все козыри.
— Бек, а ты знаешь, что чисто биохимически секс ничем не отличается от поедания шоколада в огромных количествах? – я просто не могу не рассмеяться, задавая этот вопрос, хотя, может, все дело в забавном выражении его лица. Мы с Ди провели последний час, без умолку выкладывая бесполезные факты про секс. Было весело наблюдать, как двое крупных парней ерзают от неловкости. Грег привык к этому, но у Бека кажется проблема с выбором нашей темы, он, по всей видимости, по-прежнему мысленно пребывает в торговом центре, жутко совокупляясь взглядами с моей лучшей подругой.
— Заметьте, это чистая правда, — уверяет она, повышая голос, — я получу больше удовольствия от пакетика «Поцелуйчиков»[1], чем от любого мужчины. — Я смотрю на Ди и смеюсь так сильно, что хватаюсь за бок.
— Ты права подруга, «Поцелуйчики» намного более приятны, чем все мои бойфренды на батарейках. То же самое удовлетворение, но никаких хлопот, — думаю, мы сейчас на втором, уже не полном кувшине пива и боюсь, из-за своего безудержного смеха, я рискую описаться в любой момент.
— Из, ты рехнулась… нет ничего лучше гребаного фаллоса. Я сейчас имею в виду причиндалы реальных мужиков, но бросьте мне немного шоколада, и я — счастлива.
Мой смех становится еще громче, когда я вижу шок, отразившийся на ее лице, от осознания того, что она только что произнесла.
— Сладкая, — Бек прерывает мое буйное веселье, подмигивая, — если шоколад удовлетворяет больше, чем секс, то кто-то не так выполняет свою работу, — он снова улыбается мне, но быстро переводит взгляд на Ди, которая, как я заметила, снова замолкает.
Я сижу между Грегом и Ди за полукруглым столом для особых клиентов, которой мы заняли, как только прибыли в «Heavy’s». Грег продолжает пододвигать ко мне еду; он должно быть думает, что ему как-то удастся понизить градус моего опьянения и сохранить остатки трезвости.
Бесполезно.
— Я не знаю какая у нее причина, но вот свою я знаю точно, и она веская, потому что кое-кто больше ни с кем не встречается. Я получаю удовольствие там, где могу, – я прерываю свою речь, внезапно ставшую серьезной, и прожевываю жаркое. – У меня есть шоколад, и он приносит чувство удовлетворения. Я обожаю шоколад. Иногда им можно испачкаться, но без всяких драматических последствий.
Ди с энтузиазмом кивает головой:
— Это правда. Вы должны увидеть наш тайник с шоколадом. Мы обеспечили себя оргазмами, как минимум, на целый год. Кому нужен парень, когда у тебя есть «Хершиз»!
Грег улыбается нам, теперь уже смеясь на пару с Беком.
— Вы — чокнутые, знаете об этом?
Я открываю рот, чтобы ответить, но тут Ди практически выкрикивает:
— Эй, а это правда, что вы, парни, думаете о сексе семь раз в день? — она смотрит прямо на Бека. Я бы рассмеялась, если бы не хотела узнать ответ. Я молчу и размышляю. Я действительно никогда не придавала большого значения данному аспекту, так как не занимаюсь сексом, а следовательно мне незачем о нем думать. – Да, и похоже ваши огромные члены вечно подскакивают только потому, что вы постоянно думаете о том как бы пустить их в дело? У вас там что, какой-то секс-маячок? – Сейчас я заинтересовалась на полном серьезе.
Бек и Грег смотрят друг на друга, затем снова на нас, после чего запрокидывают головы и смеются так мощно и так громко, что привлекают внимание почти всех посетителей заведения.
Не думаю, что они понимают, насколько я сейчас серьезна.
— Это не смешно, — дуюсь я.
Грег перестает смеяться и собирается ответить, глядя на нас с озорством, но его прерывает телефон. Мельком взглянув на дисплей и немного нахмурившись, он извиняется и выходит из-за стола.
Ладно, неважно. Я смотрю на Бека и снова набрасываюсь на него с вопросом:
— Ну так что? Как часто ты думаешь о сексе?
— Сладкая, — начинает он, после чего переключает свое внимание на Ди, — я думал о сексе, жестком, чертовски извращенном сексе, примерно раз сто с тех пор, как мы сели поесть, – снова переведя взгляд на меня, он добавляет: — Тебя устраивает такой ответ?
О, мой бог.
— Ух, ну… ладненько. Думаю, нам понадобится больше пива! — я хватаю пустой кувшин и устремляюсь на поиски официантки за добавкой. По пути к бару я оглядываюсь на наш стол и замечаю, что Ди по-прежнему пялится на Бека, с выражением полнейшего восторга на лице.
Я не тороплюсь возвращаться за стол, давая этим двум грязным извращенцам секунду на то, чтобы они закончили все, что бы там ни было и чем бы это ни казалось со стороны, и только после этого направляюсь к своему месту.
— Итак, что у нас на повестке дня, или вернее сказать вечера? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь не рассмеяться над двумя своими соседями по столу. Если здешняя обстановка и дальше будет так накаляться, у меня появится ощущение, я становлюсь третьим участником групповушки.
Ди откашливается и смотрит на меня своими потемневшими от похоти карими глазками:
— Хм. Я знаю. Давай пойдем и сделаем несколько татуировок! Ты постоянно говоришь о том, как сильно хочешь наколоть себе одну.
— Я думаю, это не самая хорошая идея, Ди. Мне кажется, они не одобряют людей, находящихся за пределами юридически допустимой нормы алкогольного опьянения.
Мы с Ди продолжаем вести дискуссию о том, стоит ли делать татуировку, когда ты не совсем трезв, но в этот момент возвращается Грег. Радость и беспечность, которые отражались на его лице перед уходом, испарились, и теперь он снова выглядит угрюмо. Похоже, что сердитый Грег вернулся.
— Джи, Ди хочет пойти и сделать татушку, лично мне кажется, это не самая лучшая идея… особенно после нескольких кувшинов пива и всего остального, как считаешь?
Он, похоже, потрясен моим вопросом. Наверное, он полагал, что таким образом я пытаюсь еще больше подпортить ему настроение, а может его шокировал тот факт, что загоревшись идеей, я внезапно решила заклеймить себя чем-то постоянным.
— Я не думаю, что это удачная идея, крошка. Тебе не стоит что-либо предпринимать, когда ты с трудом соображаешь, и чертовски уверен, что тебе не стоит ничего делать, когда у тебя мозги не на месте, – когда он говорит это, то смотрит прямо мне в глаза, поэтому не остается никаких сомнений в том, что обращается он именно ко мне. Сейчас в интонации его речи нет ни капли юмора, каждое слово пронизано серьезностью. Черт, я понятия не имела, что он не оставит своих попыток и что его комментарий так меня выбесит. Мои мозги там, где положено, так что я не нуждаюсь в его психоанализе.
Я смотрю на Ди, которая, кажется, так же потрясена его ответом, как и я. На какие только ухищрения он не идет, чтобы вывести меня из себя. Чертов разъяренный гад.
— Ди, где то место, о котором ты мне рассказывала на днях? Помнишь, твоя помощница говорила тебе о нем?
Она смотрит на меня, пытаясь определить, шучу я или нет. У меня практически глаза вылазят из орбит, сообщая ей о том, что я настроена чертовски серьезно.
— Точно, ты имеешь в виду «Кляксу», новый салон на Гроув. Она сказала, что здоровяк, который трудится над ней, — лучший, но я не помню его имя.
— Прекрасно, просто прекрасно. Заканчиваем и идем, — я хлопаю в ладоши и смотрю на Грега со всей серьезностью, на которую только способна. Ему меня не остановить. Ни за что, черт возьми. А если попытается, ему придется посадить меня под замок. «Мозги не на месте». Засранец гребаный. Он злится, я знаю это. Я осушаю еще две кружки пива, пересекаясь взглядом с Ди. Ее глаза говорят о том, что, так или иначе, она в деле, хотя и слегка растеряна моим согласием на посещение «Кляксы». Она это начала, так что ей лучше быть готовой.
Грег наклоняется и что-то говорит Беку, после чего снова встает и направляется к двери. Я наблюдаю за тем, как он резко распахивает дверь и выскакивает наружу, и только потом перевожу взгляд на Бека.
— В чем, черт подери, его проблема?
— Не знаю, сладкая, он просто сказал, что должен кое-что сделать, поэтому встретит нас там.
Хорошо, возможно, я слишком остро отреагировала, но вы же знаете, что я терпеть не могу, когда со мной обращаются с такой осторожностью, будто я какая-то хрупкая фарфоровая кукла, которая может разбиться от малейшего прикосновения. Мои поиски прежней Иззи начнутся прямо сейчас, и я не позволю Грегу и его выкрутасам всё испортить.
— Вы готовы идти? Я пойду, разыщу наш парковочный талон, чтобы мы могли выбраться отсюда. Подумай над тем, что ты хочешь себе наколоть, маленькая сучка, помни, это была твоя идея, – я встаю и ухожу, в очередной раз оставляя их за столом, но я уже не уверена, что они все также окутаны дымкой похоти. Бек, наверно, пытается понять, в какую неразбериху он влез, а Ди, похоже, опять переживает. Во всяком случае, на сей раз она не беспокоится о моем душевном равновесии, я на это очень надеюсь. Вероятно, ее больше заботит камень преткновения вставший между мной и Грегом.
[1]"Поцелуйчики"
Глава 9
Ди притихла, как только мы сели в такси, выйдя из «Heavy’s». Скорее всего, она все еще воспроизводила в голове мой отказ поехать с парнями. Мы оставили ее машину у «Heavy’s» и запрыгнули в первое попавшееся такси, оставляя взбешенного Грега и растерянного Бека, стоящего у его пикапа. Когда мы вышли, Грег ждал нас снаружи. Вот к чему приводила его излишняя забота. Я знала, что если мы позволим Грегу сесть за руль, то он будет решать, куда мы поедем. Я видела его насквозь.
Первые пять минут Ди сидит молча, глядя в окно. Из динамиков доносится спокойный ритм кантри, не громко, но вполне приемлемо для того, чтобы молчание не казалось таким неловким. Наконец, она не выдерживает и поворачивается ко мне.
— Ладно, Из, скажи мне, в чем дело. Здесь нечто большее, чем пара напитков и шуток про секс. Что там на самом деле происходит? – она протягивает руку и стучит по моей голове.
— Там ничего не происходит, Ди. Мне надоело, что все смотрят на меня, как на какую-то поломанную игрушку. Знаешь, некоторые игрушки независимо от того, сколько бы раз ты не смазывала их толстым слоем «Элмерс»[1], все равно разваливаются. Мне надоело быть такой девчонкой, Ди. Грег просто напросто надавил на мои кнопки, когда сказал, что у меня не все дома. Со мной все хорошо, а то, что я не хочу говорить об… Акселе, еще не значит, что у меня проблемы с головой. Это не так.
— Кого именно ты пытаешься в этом убедить, Иззи? – тихо говорит она.
— Мне не нужно никого убеждать. Мне просто нужно, чтобы ты приняла мою сторону и поверила в то, что я справлюсь с этим на своих условиях, — я даю выход раздражению и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на проносящуюся мимо городскую панораму. Я слишком устала всю неделю прятаться от Грега и бегать от Акселя, мне просто хочется, чтобы все закончилось. Это дурной сон, от которого я вполне готова проснуться.
— Хорошо, Из. Я понимаю, или, по крайней мере, пытаюсь понять. Я просто не хочу видеть, как ты страдаешь, и я не хочу видеть, как ты ссоришься с Грегом. Ты же знаешь, что он тоже страдает. Он бы сделал все возможное, чтобы облегчить твою боль. Ты знаешь это. Не думаю, что он дотошнее сыщика, он просто переживает.
Я не отвечаю. Какой в этом смысл? Я не знаю, что и думать о Греге. Я понимаю, что он беспокоится, но теперь, когда его преданность разрывается между мной и Акселем, откровенно говоря, я не знаю, чью сторону он примет, когда захочет со мной поболтать. Я точно знаю, что он хочет видеть меня счастливой, но какой ценой?
Через несколько минут мы останавливаемся перед «Кляксой»; таксист подвез нас прямо к входной двери. Я быстро расплачиваюсь и спешу выйти наружу. Я замечаю пикап Грега с ревом мчащийся по улице, когда устремляюсь внутрь здания. Он не будет закатывать сцен, только не в публичном месте наподобие этого. Он мог смотреть на меня с недовольством и осуждением, но при этом ничего не говорить. Хотя позже мне придется выслушать и немало.
Мы заходим в ярко освещенное помещение, стены которого окрашены в насыщенный красный цвет, а потолок и плитка на полу — черные. В главной комнате у них установлены по бокам несколько кабинок, каждая из которых огорожена стеной высотой примерно четыре фута. Есть несколько комнат у дальней стены, но все три с затемненными окнами. Я не уверена, что хочу знать, что там происходит. Я подхожу к огромной стойке в форме буквы U, расположенной посреди комнаты. За ней стоит девушка, вся покрытая татуировками. Ее короткие как у эльфа волосы торчат во все стороны и выкрашены в ярко-синий цвет. Ее классически красивый тип лица выглядел бы странно с учетом боди-арта и выбора цвета волос, если бы не тщательно продуманный макияж. Ее тени для век такие же яркие и синие, как ее волосы, ее почти василькового цвета глаза обведены толстыми черными стрелками, а на губах помада красного цвета.
— Чем могу помочь дамы? Я — Трикс. Добро пожаловать в «Кляксу». Все мастера заняты, но, думаю, мы сможем найти выкроить для вас местечко. Кто из вас планирует сегодня обзавестись татушкой? – спрашивает она с веселой улыбкой на губах.
Ди смотрит на меня, явно начиная сомневаться в правильности своего предложения, которое вырвалось из ее болтливого ротика в «Heavy’s», но я ни за что не дам ей сорваться с крючка.
— Мы обе.
Я бросаю взгляд на Трикс, самодовольно ухмыляясь. До меня доносится звон колокольчика над входной дверью. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто только что переступил порог. Даже если бы я не знала, что это Грег, взгляд Трикс устремленный поверх моего плеча, говорит о многом. Грег мне как брат, но даже я не могу не признать, насколько он горяч. Я уверена, что Грег с Беком представляют собой достойное зрелище.
— Хорошо, где нам подождать?
Она глядит на них с вожделением, как только они возникают в поле ее зрения.
Она снова переводит взгляд на меня. Ее бледные щеки заливает легкий румянец.
— Да, простите, мне только нужна копия удостоверения личности, и необходимо, чтобы вы заполнили эти формы. Устраивайтесь на тех диванах и просмотрите альбомы с фотографиями на столе, если вам нужно определиться с тем, что вы хотите. Я пойду посмотрю, не освободился ли кто-нибудь и смогут ли вас принять следующими, — она поворачивается, чтобы еще раз взглянуть на Грега и Бека, после чего направляется в сторону кабинок. Мне хватает времени на то, чтобы оценить ее ярко-розовую татушку, пока она не исчезает в одной из дальних комнат. Хм, возможно в следующий раз мне стоит попросить ее взять меня с собой на шопинг, татушки выглядят чертовски классно.
Я хватаю Ди за руку и тяну ее к дивану, всовывая ей в руки специальный планшет с зажимом на котором прикреплены формы.
— Заполни их, а потом посмотри, — говорю я, указывая в сторону папок с фотографиями. Я быстро заполняю листы, вытаскиваю свое удостоверение из бумажника и возвращаюсь обратно к Трикс. Передав ей все необходимые для завершающего штриха сведения, иду назад и сажусь рядом с Ди. Она довольно медленно заполняет свои бумаги, пытаясь, как я понимаю, найти путь к отступлению, который ни за что не отыщет.
— Это была твоя идея, помнишь?
Она смотрит на меня. В ее глазах угадываются кое-какие опасения, но по большему счету ей любопытно, как далеко я намерена зайти.
— Я знаю, не волнуйся, я не отступлю, только пообещай, что мы поговорим об этом в ближайшее время.
Боже, я ее люблю.
— Конечно, Ди. Как-нибудь, — я протягиваю руку и хватаю со стола один из альбомов, открываю и натыкаюсь взглядом на запечатленный крупным планом член со штангой, закрепленной к головке. Ладно, они здесь явно делают не только татуировки. Я переворачиваю еще несколько страниц и добираюсь до женского пирсинга, правда, он не кажется таким же травмоопасным, как проколотые члены. Пирсинг на сиськах этих девчонок смотрится практически… великолепно.
Должно быть я пялюсь на них немного дольше положенного времени, понятия не имея, как нелепо выгляжу со стороны, рассматривая чужие сиськи.
Ди смотрит на снимки и тихо фыркает:
— Ты серьезно, Из? Пирсинг сосков?
— Возможно, — борму я, обдумывая про себя преимущества пирсинга над татуировкой. Надо признать, несмотря на то, что слова Грега вызвали у меня приступ негодования, я вообще никогда над этим не задумывалась. Конечно, я хотела татуировку, но это должно было быть чем-то, что я хорошенько продумала и спланировала, а не то, на что я решаюсь в гневе. Хотя пирсинг… я смогу снять в любое время, как только он мне надоест. Ничего постоянного, просто кое-что симпатичное, на что можно какое-то время полюбоваться.
Ди просматривает один из альбомов с татуировками. На самом же деле она даже не всматривается, просто листает и украдкой поглядывает на Бека. Грег натянут, как струна, и явно очень разозлен, его глаза прожигают во мне дыры. Я встаю и снова иду к Трикс, перегнувшись через стойку, шепчу ей на ухо свою просьбу. Когда я выпрямляюсь, на ее лице сияет широкая улыбка. Она слегка мне кивает и снова направляется к одной из комнат с затемненными окнами.
— Иззи, — начинает Грег, — что, черт возьми, ты вытворяешь?
Я оборачиваюсь и одариваю его дерзкой улыбкой, даже не потрудившись скрыть флиюды своего раздражения.
— Ничего особенного, Грегори. Просто наслаждаюсь своей тупостью.
Я возвращаюсь к Ди, которая глядит на меня и, несмотря на обеспокоенность во взгляде, очень старается не рассмеяться. Мы — явно шизонутая семейка.
— Ты уже что-нибудь выбрала? — спрашиваю я ее.
— Ага, ничего масштабного, но я это сделаю.
— Отлично, но если ты не хочешь, тебе не обязательно это делать только потому, что я намерена донести до одного кретина свою точку зрения, — в ответ она радостно улыбается. Может ей и не особенно хотелось сюда приходить, но я уверена, что теперь у нее нет никаких возражений.
— Все в порядке, Из, я бы не была здесь, если бы не хотела. Ты всерьез собралась проколоть свои соски? – хихикает она.
— Возможно я и обозлена, но не дура. Мне нужно время, чтобы найти идеальное тату, и никакая глупая ссора с Грегом не заставит меня прыгнуть в омут с головой. К тому же, я думаю, мои сиськи будут чертовски сексуально смотреться с неким сверкающим дополнением. — мы громко хохочем, когда к нам подходит привлекательный парень и спрашивает, кто из нас Иззи. По какой-то непонятной причине я рассчитывала, что пирсинг мне будет делать женщина. Не я ли ездила в город из-за того, что не хотела попасть на прием к мужчине-гинекологу? И вот теперь, человек, который проколет моих «девочек», будет этим красавчиком? Дерьмо подкралось незаметно.
— Иззи — это, по-видимому, я, — отзываюсь я, вставая и протягивая руку. Краешком глаза наблюдаю за Грегом, во всяком случае, он выглядит так, словно с минуты на минуту взорвется. Он словно высечен из камня, и я понимаю, что он уже на грани и вот-вот положит конец этому фарсу. Я снова переношу свое внимание на мужчину, стоящего передо мной.
— Тайлер, приятно познакомиться. Готова?
— Разумеется, Тайлер.
Когда мы отправляемся к комнатам с затемненными окнами, я слышу за спиной ругань Грега. Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть с кем он говорит, ему все равно это не остановить.
Мы заходим в комнату, и я потрясена, увидев, насколько здесь ярко. А ведь из-за особенности окон я ожидала обнаружить за ними мрак и уныние. Стены, потолок и пол выдержаны в том же стиле, что и за дверью. В центре комнаты стоит одно-единственное кресло, наподобие стоматологического, и длинный стол у дальней стены. Он уже подготовил те инструменты, которые ему понадобятся на маленьком подносе рядом с креслом.
— Первый пирсинг? — спрашивает Тайлер, жестом приглашая сесть в кресло.
— Да, не считая проколотых ушей.
— О, прекрасно. Мне нравится лишать девственности, — он улыбается мне. Он действительно очень хорош собой. Это может быть веселее, чем я думала. У него светло-каштановые, слегка длинноватые волосы, вьющиеся за ушами и сзади под кепкой, которую он носит. У него светло-голубые и сияющие озорством глаза, которые, как он наверно полагает, произведут на меня особое впечатление. Его лицо идеального типа. Если бы не огромные количество проколов в ушах, кольцо на губе, пара колец в брови и яркие рисунки покрывающие обе руки, я бы подумала, что это место не для него.
— Ха, уверена, что нравится. Итак, что от меня требуется?
— Разденься, дорогая. Футболку, лифчик и штаны тоже можешь снять, если так тебе будет комфортнее. Устраивайся поудобнее и откидывайся на спинку. Сначала мне нужно отметить тебя маркером, чтобы убедиться, что я идеально размещу штанги. Я бы не хотел испортить эти прекрасные сиськи.
Решив игнорировать его явные заигрывания, я хватаюсь за низ своей футболки и стягиваю ее через голову. Я завожу руки за спину и расстегиваю лифчик, бросая его и футболку на краешек кресла. Сев и откинувшись на спину, я поднимаю руки и стягиваю свои густые волосы в небрежный пучок на макушке. Все это время я наблюдаю за возникшим на его лице похотливым взглядом.
Тайлер тянется ко мне и помогает наклониться вперед так, чтобы он мог пометить маркером мои соски. От его руки в перчатках поначалу холодно, но он шустро выполняет свою работу. Он быстро сжимает, после чего выпускает набухшие кончики моей груди и я убеждена, что этот этап работы приносит ему гораздо больше удовольствия, нежели разметка моих будущих проколов. В этот момент меня даже не волнует, что прошло немало времени с тех пор, как к моим сиськам прикасался кто-нибудь кроме меня, поэтому, даже не смотря на неловкость, его прикосновения не так уж неприятны.
— Ты готова? — спрашивает он. Я чувствую легкий укол иглы на левом соске. Это терпимо, где-то на грани между болью и, несомненно, удовольствием. Разумеется, в такой момент просто ненормально испытывать возбуждение.
— Ага, делай свое дело, — я зажмуриваюсь и жду. Он сильно сжимает сосок, после чего я чувствую, как он проталкивает через него иглу. Я выпускаю из себя воздух, который до этого удерживала в своих легких… не плохо. Боль уже отступает, и ее место занимает странное жгучее онемение. Если именно так чувствуешь себя при каждом пирсинге, то теперь я понимаю, почему у Тайлера его так много.
— Неплохо, да? – спрашивает он, пока направляется к другой стороне кресла. Похоже, он растерял свой игривый запал и превратился в настоящего профессионала. Он поднимает голову и чуть заметно мне подмигивает. Ладно, возможно в его организме еще осталась доля кокетства.
— Нет, — смеюсь я, — определенно не плохо.
— Хорошо, готова к следующему?
— Действуй, — я снова зажмуриваюсь, и процесс повторяется, но в тот момент, когда я чувствую, что он заканчивает, закрепляя шарик на кончике моего нового пирсинга, раздается громкий удар в дверь и внезапно она резко распахивается. Тайлер вскакивает, чтобы встать передо мной, стараясь меня прикрыть. Со своего места, укрываясь за спиной Тайлера, я вижу одну длиннющую покрытую джинсовой тканью ногу и громадный ботинок. Я не узнаю эту обувь, но мне удается заметить еще кое-что по ту сторону Тайлера — один сжатый и подрагивающий от напряжения гигантский кулак.
Затем я слышу тихо произнесенную команду, пронизанную таким количеством ярости, что только дурак ее проигнорирует. Я снова зажмуриваюсь, уповая на то, что неправа в своих подозрениях и перед Тайлером стоит не тот, о ком я думаю.
— Свали. Исчезни нахрен с моего пути. Сейчас же, черт возьми.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!
[1] «Элмерс» — товарный знак различных видов клея производства компании "Элмерс продактс" (Elmer's Products, Inc.).
Тайлер смотрит на меня через плечо, пытаясь выяснить, знаю ли я кто это и нужно ли ему выпроводить незваного гостя. На самом деле вся эта ситуация довольно забавна, ведь ему ни за что не сдвинуть с места этого мужчину. Понадобится каждый человек, находящийся в этом здании, чтобы убрать отсюда эту разъяренного дикаря. Тайлер заводит руку за спину и вытаскивает полотенце, которое висит у него за поясом. В данный момент это не самая чистая в мире вещь, но, по крайней мере, она поможет прикрыть мое тело. Вернее часть моего тела.
— Спасибо, — еле слышно говорю Тайлеру. — Все в порядке. Я сейчас выйду и рассчитаюсь.
— Хорошо, ты уверена? — спрашивает он и, дождавшись моего кивка, быстро помогает мне спуститься с кресла и перед уходом говорит, что оставит лист с инструкциями у Трикс, в главном зале.
Я опускаю взгляд и убеждаюсь, что полотенце вполне меня прикрывает, затем поднимаю голову и встречаюсь с пылающими и злобными зелеными глубинами глаз Акселя. Похоже, будет не до смеха. Мало того, что я стою перед ним обнаженная по пояс, так вдобавок опять вижу его лицо, которое по-прежнему поражает, словно удар под дых. Даже дышать физически больно. Он выглядит иначе, от того мальчишеского лица, которое я помню по своим снам, ничего не осталось, он все тот же Аксель, но уже более возмужавший. Возраст придал этому мужчине поразительную красоту. Он всегда был высоким, но не таким крупным. Когда он уезжал в восемнадцатилетнем возрасте, у него было тело мальчишки, но сейчас ничего подобного не было и в помине. Он стал в два раза больше, его мышцы на руках подрагивали, сжимаясь от еле сдерживаемой, бьющей через край энергии. Злой энергии. Его черная футболка плотно обтягивала не только его сильные, покрытые татуировками руки, но и его плоский живот. Вам бы даже удалось разглядеть проступающий через ткань рельефный пресс. Его длинные и мощные ноги покрыты денимом. Я чувствую исходящие от него флюиды, и они явно не дружелюбные. У меня такое чувство, что сегодня он не просто недоволен, а на грани срыва. Когда он угрожал разыскать меня, то говорил, что постучит в каждую дверь. Как, черт возьми, он узнал, где меня найти?
Он делает угрожающий шаг вперед и захлопывает за собой дверь, закрывая нас в комнате и вставая на пути между моей одеждой и мной.
— Что я, черт возьми, говорил, Иззи? Я найду тебя. Ты, мать твою, не скроешься от этого разговора, слышишь меня? А теперь не хотела бы ты объяснить, какого хрена ты здесь делаешь без гребаной футболки? — не нужно смотреть на его лицо, чтобы понять его настроение, он по-настоящему разгневан.
— Не мог бы ты передать мне мою одежду? — кажется в данной ситуации моя просьба — это лучший способ защиты. Возможно, мне удастся его как-то отвлечь и убежать. — Пожалуйста, Аксель.
Он наклоняется, хватает мой лифчик и футболку с кресла, стоящего позади него, даже не потрудившись отвести взгляд. Ну и ладно, он видел их прежде, просто не видел их такими, какие они сейчас. Внезапно охватившее меня возмущение и возмущением-то трудно назвать. Я беру лифчик и позволяю полотенцу упасть. Услышав резкий вздох, я тут же устремляю на него свой взгляд. Его глаза полностью сосредоточены на моей груди и на ее новых украшениях. Я вижу, как часто вздымается и опадает его грудь, как раздуваются его ноздри, а руки то и дело сжимаются в кулаки.
— Что за черт? Ты позволила какому-то незнакомцу прикасаться к своим гребаным сиськам? — он даже не упоминает о штангах, каким-то образом упуская их из виду, а ведь они заметно выделяются своим серебряным великолепием на моих розовых сосках.
— Не твое дело, Аксель. Это чертовски давно не твое дело, — мой голос звучит странно. От былой уверенности не осталось и следа, поэтому меня практически не слышно. Сил на борьбу больше нет, и я знаю, что бесполезно даже пытаться сбежать от него. Хочешь не хочешь, но этот разговор состоится, просто я должна понять, что именно ему рассказывать и в каком количестве. Как же я пройду через это?
— Не мое дело, черт подери? Это мы еще посмотрим, Иззи. Одевай свою гребаную одежду, пока тебя еще кто-нибудь не увидел.
Я быстро натягиваю одежду, стараясь не задевать свои чувствительные и воспаленные соски. Когда я стою перед ним полностью одетая, поднимаю голову и просто смотрю на него. Я не могу поверить, что он действительно передо мной, такой живой и разъяренный. Я не могу определить, что скрывается в глубине его глаз, так как сейчас им управляет ярость, но, похоже, в них притаилось облегчение.
Он протягивает руку, но, даже не зная, какова его цель, я тут же отступаю назад, зажмурившись и отвернув голову от его руки.
— Какого хрена? Что это за дерьмо, Иззи?
Я не отвечаю ему, не могу. Моя голова до сих пор повернута в сторону в ожидании удара.
— Повернись, сейчас же, — кричит он. Когда я вздрагиваю еще сильнее и полностью отворачиваюсь от него, он еле слышно матерится. В этот момент я просто не могу остановить потоки слез, медленно струящиеся по моим щекам. В глубине души я понимаю, что Аксель мне не навредит, но это так долго было моей реальностью, что инстинкт защитить себя слишком велик.
— Иззи. Пожалуйста, Принцесса, повернись, — произносит он после затянувшейся паузы. Я по-прежнему чувствую его гнев, но его голос ласковый и успокаивающий. Я медленно поворачиваюсь, готовясь к любой реакции с его стороны, но испытываю самый настоящий шок, увидев в его глазах боль.
— Пойдем нам нужно поговорить. Иззи, послушай, не бойся меня. Никогда. Даже, несмотря на всю свою злость, я никогда бы тебя не ударил. Слышишь меня? Я никогда бы не причинил вреда ни одному гребаному волоску на твоей голове, Принцесса.
Я вздрагиваю, но это не имеет никакого отношения к страху. Слышать, как он снова называет меня Принцессой почти так же больно, как видеть его перед собой. Я никогда не думала, что опять услышу это слово, произнесенное с этих губ. Я киваю, давая ему понять, что готова идти.
Я плетусь за ним, опустив глаза в пол, проходя мимо кабинок и огибая стойку. Я поднимаю голову и пересекаюсь взглядом с Трикс. Удивительно, но она не очарована Акселем, зато на меня смотрит с неприкрытым беспокойством. Я одариваю ее легкой, кривоватой улыбкой и спрашиваю, сколько я должна.
— Уже заплатили, вот инструкции от Тая. Я написала номер на тот случай, если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, — она смотрит на меня, и я вижу, как она взглядом пытается мне что-то сообщить, просто не могу понять что именно. Сейчас мой разум сосредоточен на одном и только на одном.
Я благодарю ее, а затем оглядываю комнату в поисках Ди. Я нахожу ее тихо плачущей рядом с Беком, который крепко обнимает ее за плечи и прижимает к себе. Я даже не могу подделать улыбку, она слишком хорошо меня знает, так что это было бы абсолютно бессмысленно. Я выхожу на улицу и стою там, ожидая, когда остальная часть этой долбаной свиты присоединится ко мне на тротуаре. Первым выходит Аксель. Он занимает свой пост позади меня, окружая собой и делая любую мысль о побеге невозможной. Ди подходит ко мне и неловко обнимает.
— Все будет хорошо, Из, — она шепчет мне это на ухо, после чего отстраняется и отходит к Беку. Он сочувственно мне улыбается, но ничего не говорит и, действительно, что тут можно сказать. Затем мой взгляд пересекается с голубыми глазами Грега.
— Смирись, крошка. Я не буду сидеть сложа руки и смотреть, как ты губишь себя этими дебильными играми. Ты можешь злиться и, я уверен, что будешь, но пора заканчивать с этим сумасшествием. Я позвоню тебе завтра и, вероятно, к тому времени ты поймешь, что это был единственный выход, который ты мне оставила. Я люблю тебя, крошка, но это безобразие нужно остановить.
Мои глаза распахиваются от шока, я слышу позади него судорожный вздох Ди и глухой рокот Акселя за своей спиной. Полагаю, Ди шокирована так же, как и я, ведь Грег только что признался, что сообщил Акселю, где я была. Понятия не имею как, черт возьми, Аксель этого добился. Я раздавлена. Как он мог так со мной поступить? Слезы снова текут по моим щекам, правда, гораздо сильнее, чем прежде. Я вижу Грега, и он явно потрясен моими слезами.
Борьба, стремление быть сильной, все, что я с таким трудом выстраивала, рухнуло в одно мгновение. Я полностью раздавлена его предательством. Выпустив из легких весь кислород, обращаюсь к Грегу:
— Даже не переживай, Грег. Не стоит. Можешь выкинуть мой номер телефона. Я для тебя умерла. Слышишь? Я для тебя больше не существую, — я смотрю ему прямо в глаза, и слезы все быстрее и быстрее текут по моим щекам. Я даже не пытаюсь скрыть чистую боль. Сначала он выглядит ошеломленным, а затем его черты искажает та же боль, которая, я уверена, отражается и на моем лице. Я даже не даю ему возможности высказаться, поворачиваюсь и смотрю в сверкающие глаза Акселя.
— Я не за рулем. Добиралась сюда на такси. Так что, если хочешь поговорить, то либо делай это здесь, либо встретимся в другом месте и в другое время, — я даже не узнаю свой голос, настолько он невыразительный.
Его глаза вспыхивают, он медленно тянется ко мне и хватает за руку. Я не вздрагиваю от его прикосновения, но молнии, пронзающие мою руку в результате этого действия, приводят к тому, что мои глаза непроизвольно распахиваются. Если его резкий вдох является каким-то показателем, значит, он чувствует то же самое.
— Я не выпущу тебя из виду, пойми это, наконец. Попрощайся с друзьями, нам предстоит разговор, и он состоится прямо сейчас, пока ты не решилась на побег. Снова, — он не шутит и в данных обстоятельствах желательно не возражать, да я и не пытаюсь. Предательство Грега довольно трудно принять, но осознание того, что мне придется вскрыть старые раны, которые лучше оставить в покое, выворачивает меня наизнанку.
Понятия не имею, как я пройду через это.
Глава 10
Я бросаю на Ди еще один взгляд; она, кажется, понимает и слегка кивает. Я полностью игнорирую Грега, поворачиваюсь и готовлюсь следовать за Акселем в неизвестном мне направлении. Я знаю, к чему все идет, и хоть я к этому не готова, что-то подсказывает мне, что выбора у меня нет. Аксель предупредил, что ему нужны ответы, и я прекрасно понимаю, что он будет непреклонен.
Он сколько угодно может думать, что ему удастся насильно вернуться в мою жизнь, словно он не отсутствовал в ней последние двенадцать лет, но ему придется столкнуться с очередным препятствием, если он считает, что я просто смирюсь и подниму лапки к верху. Возможно, мой боевой настрой уже не тот, но я не намерена сдаваться.
Мы идем по тротуару; он ведет меня, и я молча следую за ним. Когда мы подходим к его гигантскому пикапу, я останавливаюсь и ошарашено взираю на это «чудо техники». Как, черт возьми, я попаду в эту хреновину, когда мои глаза на одном уровне с подножкой? Разве она здесь не для того, чтобы помогать людям забираться в транспортные средства? Нормальному человеку эти чертовы маневры просто не по силам. Аксель стоит рядом со мной, придерживая дверь и ожидая, что я залезу внутрь. Я попеременно смотрю то на него, то на пикап. Похоже, он не шутит.
— Живо забирайся, меня уже достали твои закидоны, — в его голосе по-прежнему чувствуется убийственная беспощадность. Я понятия не имею, от чего он так взбеленился, я стою прямо перед ним и фактически сейчас еще суббота… даже если до конца дня осталось всего несколько часов. Так что, в сущности, я не сделала ничего плохого. Крайний срок истек, но я ведь здесь, не так ли?
— Ненавижу, когда указывают на очевидное, Холт, — я не могу удержаться и не поехидничать над его именем. Его новым именем. — Но как по-твоему мне туда забраться, как ты настолько любезно попросил?
Его глаза вспыхивают и наполняются ослепительной яростью. На его лице появляется еще более жесткий, суровый взгляд, холодный как лед.
— Разве я не предупреждал, не называть меня Холтом? — набрасывается он на меня. Его лицо почти нос к носу с моим; его порывистое дыхание проникает в мой рот теплой волной. Я чувствую его на своем языке, и задыхаюсь от шока. Мои глаза непроизвольно распахиваются от его непосредственной близости, но, несмотря на мое нынешнее состояние, я не могу не вспомнить о тех временах, когда смотрела в эти глаза. Вместо гнева в них тогда отражалась наичистейшая любовь. — Еще раз назовешь, и я за себя не отвечаю, клянусь богом… Забирайся в эту гребаную машину, — он не сдерживаясь, с огромным напором выталкивает из себя каждое слово.
— Чем по-твоему я занимаюсь, идиот? Стою здесь, исходя на дерьмо и надрываясь от смеха? Нет, я точно не этим занята. Я не могу залезть в твой дурацкий пикап. Если бы ты хоть на секундочку внимательно присмотрелся, то понял бы это. Твой небольшой комплекс Наполеона очень мил, правда очень мил, но он никак не поможет мне забраться в этот гребаный пикап! — я выкрикиваю последние слова в его лицо с такой громкостью, что даже в ушах звенит, но моментально прихожу в себя и зажимаю рот рукой, сожалея о своей вспышке и опасаясь его реакции.
Он поражает меня, когда вместо того, чтобы наброситься на меня с ругательствами, начинает трястись от беззвучного смеха.
— Комплекс Наполеона, хм? Иззи, мне, в самом деле, нужно доказывать насколько неверно данное утверждение? Взгляни на меня. Мой рост — не единственное, что увеличилось с тех пор, как ты сбежала, — после того как он бросает мне в лицо эту неожиданную реплику, я в очередной раз впадаю в ступор.
Сбежала? Я бы подумала, что он имел в виду прошлую неделю, если бы не грубость комментария о моей якобы измене ему. О чем он вообще говорит? Я не сбегала в отличие от него. Пока мое замешательство растет в геометрической прогрессии, я все больше убеждаюсь в том, что ничего не хочу с ним обсуждать.
В конце концов потеряв последние остатки контроля, он хватает меня за бедра и поднимает, бесцеремонно забрасывая на сиденье. Грубо пробормотав, чтобы я пристегнула его гребаный ремень безопасности, он хлопает дверью и исчезает, обходя капот. Моя челюсть до сих пор висит, чуть ли не до пола, когда он открывает дверь со своей стороны и переносит свою гигантскую тушу на сиденье, поворачивая ключ зажигания и вынуждая этого зверя взреветь. Он ударяет по газам и срывается с места.
Наконец, отойдя от потрясения, я смотрю на его суровое лицо и робко спрашиваю:
— Куда ты меня везешь, мой дом в другой стороне?
— Я знаю, где твой дом и знаю, что ты пробыла в нем всю неделю, игнорируя меня. Я не повезу тебя туда, где ты сможешь спрятаться за спиной своей маленькой соседки-бультерьерши. Мы поговорим и сделаем это без долбаных помех и тех, кто поможет тебе прятаться за закрытой дверью. Вот, что мне сейчас нужно, черт возьми.
— Не думаю, что это хорошая идея. Может, мы просто пойдем в «Старбакс» за углом? — возможно, если я буду немного более убедительна, он отнесется ко мне серьезнее. Его дом — это последнее место, в котором бы мне хотелось оказаться, да к тому же с ним наедине.
— Забудь об этом. То, что я должен тебе сказать, не будет произнесено на людях. Приготовься, Принцесса, больше никаких игр. Мне наплевать, даже если это займет вечность, но ты, мать твою, со мной поговоришь.
Я замолкаю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на город, проносящийся мимо, лихорадочно пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации; возможность убежать. Я не готова к разговору, и еще больше убеждаюсь, что никогда не буду.
(Аксель)
Такое чувство, что мое сердце в любую секунду разорвется на части, просто взорвется, выскочив из груди. Стук моего сердца, даже вызывающий такой неимоверный шум в ушах, не может заглушить тихие всхлипывания, доносящиеся с другой стороны салона. Сколько бы я не пытался ожесточить свое сердце, звук ее рыданий рвет меня на части. У меня не должно было остаться к ней никакого сострадания, оно должно было умереть давным-давно.
Вновь увидев ее в прошлую субботу, я понял по своей реакции, что этот разговор будет не из простых. У меня остались к ней чувства; чувства, которые, я думал, давно были в прошлом, и исчезли без следа, погребенные в том ящике вместе с моим сердцем. Эта девочка разорвала мое сердце в гребаные клочья, и я не знал почему. Было бы намного проще, если бы она не ушла, а выстрелила мне прямо в сердце, по крайней мере, я бы умер мгновенно, а не исходил кровью последние двенадцать лет.
Господи, я не могу выкинуть из головы образ ее стройного тела и груди, прикрываемой этим маленьким подобием полотенца. Когда она ослабила хватку и позволила ему упасть, я думал, что проглочу свой язык. Ее сиськи всегда были чертовски идеальными, но увидев их вот так, с торчащими сосками, выставляющими напоказ две сексуальные штанги, я чуть не кончил в штаны. Как бы я не хотел броситься на колени и сосать ее дерзкие розовые соски, я не мог отделаться от мысли, что ублюдок прикасался к ней руками. Он трогал ее грудь. В тот момент моему разуму невозможно было втолковать, что она не моя; всё заволокло красной пеленой.
Эти чертовы сиськи мои, а она, черт подери, моя девушка. Не важно, что с тех пор, как я ими наслаждался, прошло более десяти лет; кто-то посмел прикоснуться к тому, что принадлежало мне. Если бы меня не беспокоило, что она опять сорвется с крючка и сбежит, я бы убил этого говнюка на месте.
Всю неделю я думал о ней. Она стала неизменным стрессом, который мне был совсем не нужен, если учитывать, что я пытаюсь навести в своей жизни идеальный порядок. Мы с Грегом были по горло заняты, разбираясь со всеми юридическими документами и спорными вопросами, которые неизменно всплывали при работе с новой компанией. Плюс встречи и переезд в офис, затем брифинги с ним и парнями, и консультации с новыми клиентами. У меня не было времени, чтобы прогуливаться по закоулкам воспоминаний.
Так продолжалось до вечера среды, когда я вспомнил, как Грег приезжал поговорить со мной о своей подруге Из, угрозе в ее адрес и муже, который не хотел ее отпускать. Ярость — это первое, что я почувствовал. Помню, когда я впервые увидел ее в клубе, у меня промелькнула мысль об этой связи, но она мгновенно испарилась, когда весь ад разверзся при нашем столкновении. Мне нужно больше информации, и она мне была нужна еще вчера, потому что я не знаю, что именно ей угрожает, и многого не знаю о ее замужестве. На протяжении нескольких лет я считал, что она счастлива. Я был раздавлен и зол, потому что просто не мог заставить себя ворваться в ее жизнь и разрушить ее счастье.
Даже сейчас, так отчаянно нуждаясь в ответах, моя основная цель — выяснить, что происходит с этой стервой. Время на то, чтобы получить ответы еще будет, но сначала мы поговорим о ее муже.
Вчера я ждал ее звонка, предчувствуя, что последуют какие-нибудь дерьмовые оправдания, поясняющие, почему она не сможет сегодня встретиться. Я не ожидал, что она выкинет какой-нибудь фокус и скроется на весь день. Я должен был это предусмотреть. Сегодня, когда обеденное время подошло к концу, а от нее не было никаких известий, я отправился к ней домой. Когда я пришел туда и обнаружил, что дверь заперта, и дома никого нет, я рассвирепел.
Я позвонил Грегу, чтобы посмотреть смогу ли я перетянуть на свою сторону хотя бы одного гребаного сторонника в этом сражении, но он сказал: «И не рассчитывай, она знает, как я отношусь к этой ситуации и поговорит с тобой, когда будет готова. Я не согласен с этим, но поддержу ее, потому что она — моя девочка». Он не очень-то обрадовался, когда я начал орать и чуть не оглушил его. Она не его девочка, черт подери. Неважно, сколько раз я спрашивал или требовал, но он так и не сказал, где она находилась. Каково же было мое удивление, когда меньше чем через час мне звонит Грег, извергая проклятия, и раскрывает ее местоположение. Когда я зашел в главный зал тату-салона, моя ярость стала соразмерна с его собственной.
Бл*ть, эти сиськи выглядели чертовски сексуально.
После очередных пяти минут в пути и единичных тихих всхлипываний Иззи, я подъезжаю к воротам моего дома. После ввода кода, я веду пикап по подъездной аллее и чувствую, что смотрю на дом другими глазами, пытаясь предугадать, как она воспримет мой успех. Хоть я и взрослый, тридцатиоднолетний мужик, но даже это не лишает меня надежды на то, что она увидит, чего я добился; как я, сирота без гроша в кармане, пришел к этому достатку. Когда-то мы вместе строили планы на будущее, только вот сейчас мой дом — это не двухкомнатная квартира, на которую у нас в свое время были виды. Несмотря на ее слезы, которые не оставляют меня равнодушным, крохотная часть меня надеется, что она почувствует хотя бы долю зависти к тому, как хороша моя жизнь, каких высот я достиг без нее.
Какая нелепая мысль. Я бы с радостью отдал каждый пенс, чтобы избавиться от всех своих регалий и заслуг, если бы это помогло, и моя Иззи была бы со мной все эти годы. Но той Иззи уже нет, а эту Иззи я не знаю.
Я знаю, что дом, который я купил, был слишком велик, но черт меня подери, если я когда-нибудь снова буду жить в тесноте или там, где даже развернуться негде. Я уверен, что найдется немало психотерапевтов, которым захочется покопаться в моей голове, вытаскивая оттуда кучу дерьма. Я знаю, почему купил этот дом, и не нужно мне говорить, что я тем самым восполняю все то, что недополучил в приемных семьях.
Мы проезжаем мимо последних встречающихся по пути грушевых деревьев сорта «брэдфорд», которые тянутся на полмили вдоль подъездной аллеи и наконец перед нами предстает дом. Большой и внушительный. Темно-красный кирпич кажется практически черным на фоне ночного неба, свет рядом с красной, двустворчатой, парадной дверью сияет ярко и весело, приглашая внутрь. Очередная нелепость. Дом в колониальном стиле создан для семейной жизни, а не того фарса, который меня ожидает. Огромное крыльцо выглядит уютно с креслами-качалками расположенными между четырьмя большими колонами и цветами, придающими дополнительный уют. Это лишь поверхностная оболочка моей жизни. Внешний вид не соответствует внутреннему. Дом такой же пустой, каким я чувствую себя в данную минуту, и мне это совсем не нравится.
Пришло время покончить с этим.
Пришло время выяснить, что у нее за проблема с мужем и узнать какого хрена с ней произошло.
Иззи по-прежнему смотрит в окно, но так как машина стоит в темном гараже, думаю, это ее попытка игнорировать меня. Не понимаю, как она рассчитывает этого добиться, пока находится в моем чертовом доме и уехать отсюда может только, если я ее отвезу.
Я чувствую, как во мне закипает гнев. Я сражаюсь за свое самообладание, пытаюсь подавить чувство бессилия, стараюсь контролировать боль, которой больше не должно быть места в моем сердце, и пытаюсь сдерживать растущую эрекцию, которая нацелена прямо на Иззи. У меня никогда не возникало столько проблем по контролю над ситуациями.
Наконец она поворачивается ко мне, должно быть, почувствовав на себе мой взгляд.
— Что теперь? — вопрос прозвучал слишком приглушенно, и если бы я не смотрел на нее, то возможно и не услышал бы его.
— Выходи из машины, и мы поговорим. Все просто. Это лишь тогда похоже на детский сад, когда ты начинаешь все усложнять. Помоги мне, потому что я уже устал от этих долбаных игр, — думаю, я был весьма тактичен до тех пор, пока по ее бархатным щечкам не начинают струиться слезы.
Черт побери!
Я выбираюсь из тачки и, обходя капот, направляюсь к ней, ожидая, что придется вытаскивать ее и забрасывать на плечо. Но к моему удивлению, она ждет рядом с дверью и явно недовольна тем, что ей пришлось спускаться с такой высоты.
— Сюда, — вот и все мое радушное гостеприимство. Уверен, она чувствует себя подавленно. Трудно не заметить, когда кто-то оказался бы где угодно, но только не с тем человеком, с которым он сейчас. Сложно сказать, разбирался бы я со всем этим дерьмом, если бы не Грег с просьбой помочь его подруге. Мой инстинкт призывает меня просто оставить ее в покое, забыть о ней и о тех ответах, которые я жажду получить. Мое нутро вопит о том, чтобы я позволил ей уйти, передал ее Локку или Купу и притворился, что я больше никогда не обернусь, не взгляну в эти светло-зеленые глаза.
Черта с два!
Я открываю дверь, ведущую из гаража в прихожую, и жестом прошу ее войти. В доме темно, поэтому она замирает рядом с дверью. Входя следом за ней, я ввожу код сигнализации и включаю свет на кухне. Хромированные приборы, шкафы из темного дерева, гранитные столешницы и больше ничего. Стола нет, только два барных стула рядом с кухонным островком. Все вокруг так и кричит «добро пожаловать домой».
Я указываю на стул и резко произношу одно-единственное слово:
— Садись. Она смотрит на свои ноги, даже не пытаясь спорить со мной, и садится. Я даю ей секунду, она знает, почему мы здесь, поэтому, надеюсь, просто скажет то, что мне нужно знать, не устраивая сцен. Проходит десять минут, в течение которых я смотрю на нее и на то, как она заламывает руки, лежащие у нее на коленях.
— Говори, — рявкаю я, звук отражается эхом от голых стен.
Если бы я не наблюдал за ней целую вечность, то возможно упустил бы момент того, как она подскакивает на месте от моего резкого тона. Когда она вскидывает голову трудно сказать напугана ли она или же в ее глазах притаилось нечто иное.
— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — шепчет она. Похоже, мне потребуется слуховой аппарат для этого разговора.
— Ну, давай посмотрим. Я не тянул тебя сюда для того, чтобы провести экскурсию, мне не нужны последние городские сплетни, и я абсолютно уверен, что не привез бы тебя сюда ради компании, так что оставь эти штучки. Во-первых, ты объяснишь в деталях, что происходит у тебя с мужем, — я практически выплевываю это слово, оставившее на моем языке сильный и отчетливый привкус горечи. — Затем ты объяснишь мне, что подразумевает под собой эта долбаная посылка. Мне нужны детали, Иззи, это не игра, и по правде говоря, если бы Грег не попросил помочь тебе, я бы этого не делал.
Ей требуется секунда. Я вижу, что она прокручивает в голове мои слова. Несколько раз она открывает рот, но ничего не произносит. В тот момент, когда я начинаю терять последнюю оставшуюся во мне каплю терпения, она, наконец, говорит.
— Разве это не может сделать кто-то другой? Ты что, единственный в своем роде?
Мне хочется ее придушить. Дерьмо. Грег будет у меня в большом долгу за это.
— Завязывай с этой подростковой херней. Он не просто так просил, чтобы лично я занялся твоим дерьмом. Я хорош в том, что делаю, Иззи. Уверен, Локк и Куп справились бы с этим, но я справлюсь намного лучше. Ну, так что, черт возьми?
Она на несколько минут закрывает глаза и глубоко вздыхает.
— Брэндон, мой бывший… почти бывший. У нас был… сложный брак. Я ушла от него чуть более двух лет назад и переехала сюда. Он не дает мне развод.
Не нужно прибегать к дедукции, чтобы понять, она многое недоговаривает.
— Позволь спросить тебя кое о чем, Иззи. Как ты надеешься я разберусь в этом, или узнаю что-то о нем, если ты ничего мне не рассказываешь, кроме того что твой идеальный брак не удался? Он тебе изменял? Пресытился идеальной маленькой жизнью? Скажи, потому что я просто-напросто не понимаю. Та малость, которую мне удалось раскопать на этой неделе выглядит так, словно у тебя имелось все, что только могло пожелать твое маленькое сердечко. И чего я действительно не улавливаю… чего я не понимаю, так это почему он просто не отпустит тебя, — даже для моих ушей выходит резче, чем я поначалу планировал.
Было бы неплохо пролить немного света на эту ситуацию, потому что, когда она заливается слезами и убегает, скрываясь в темных комнатах моего дома, я остаюсь в гордом одиночестве. Шокированный. Что за чертовщина? Ворча, как старый дурак, я срываюсь с места, чтобы найти ее.
Почти тридцать минут спустя мне, наконец, удается сузить поиск. На самом деле сложностей возникнуть не должно, так как у меня больше пустых комнат, чем меблированных. Вот, что мне досталось при покупке дома с шестью гребаными спальнями, которые мне явно не нужны. Я осматриваю каждую комнату на первом этаже — ничего; бегу вверх по лестнице и заглядываю в каждую комнату на втором этаже — ничего. Наконец,
