Эпиграф. «У века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав». (Мельница)
Кто не знает в округе барона фон Блэкхаума? Спросите любого крестьянина из Синхельблау, и на вас с ужасом посмотрят, осенив себя крестным знаменем. В своих владениях барон был печально известен как циничный человек жестокого нрава, который за малейшую провинность порол своих слуг. Но его истинной страстью была охота. Его жилище было больше похоже на кладбище диких животных: изнутри весь мрачный замок был увешан охотничьими трофеями, на стенах висели чучела: головы диких вепрей, оленей с ветвистыми рогами, медведей, лис и волков, оскаливших пасть в предсмертном рыке. Он убивал животных не ради мяса или шкур, о нет, ему нравился сам процесс, он испытывал садисткое удовольствие от предсмертных мук затравленного зверя, от его загнанности и беспомощности. Он часами с упоением мог рассказывать, как завалил вон того вепря, сколько хитрости ему пришлось предпринять, чтоб выманить животное из его логова, а в конце пустить в затравленное охотничьей сворой создание последнюю стрелу. Посредством охоты барон поднимал свою низкую самооценку и его мерзкая закомплексованная душонка ликовала, когда он со своей сворой псов и слугами возвращался с очередной охоты с богатыми трофеями. В такие моменты он чувствовал себя повелителем зверей, одержавшим победу над другими, более слабыми зверями. Он сам себя называл диким волком и для большего сходства любил надевать на голову волчью шкуру с оскаленной пастью. Но время шло, а значит и близилось возмездие барону за его деяния. Ведь ничто в этом мире не проходит бесследно.
Одним туманным осенним утром, охотничья процессия, возглавляемая самим Блэкхаумом, что ехал верхом на своем вороном коне и в неизменной волчьей шкуре на голове, выдвинулась из замка в сторону cинхельблаутского леса. Обычно в столь ранний час окрестности были пустынны, а тут вдруг, словно из-под земли возникла грязная нищенка. Одетая в рваные лохмотья, она, сильно хромая и опираясь при этом на клюку, на удивление быстро приковыляла к барону. Глядя на него испод надвинутого на самые глаза дырявого капюшона с рваными краями, она, мерзко ухмыльнувшись, тихо, но отчетливо и с выражением, произнесла скрипучим зловещим голосом: «Удачной охоты, сир.» Из ее уст это пожелание прозвучало как проклятие. Впрочем, барон особо не обратил на это внимание. К нему уже не первый раз подходили нищие, прося о подаянии, но он по своей жестокосердности никогда никому не подал и гроша. Вот и в этот раз, он отогнал старуху привычным взмахом кнута, удар пришелся по лицу, оставив после себя страшный вздувшийся багровый след. Нищенка, взвизгнув от боли, проковыляла прочь, бормоча под нос проклятия.
Вскоре cинхельблаутский лес наполнили звуки охотничьего рожка, оповещающего о начале охоты. Долго в этот день барон со своей свитой блуждал по лесу, было такое чувство, что все лесные звери и даже птицы куда-то исчезли – стояла мертвая зловещая тишина. И вдруг из-за зарослей кустов, на поляне, все увидели грациозного оленя, который мирно щипал травку. При взгляде на него, барон сразу вспомнил, как он завалил олененка на прошлой охоте неделю назад. Тогда подойдя к еще живому зверю, он вырезал у него сердце и бросил на шипящую сковородку - больше всего на свете барон любил поедать свежеубитое мясо, которое ему готовили его слуги, тут же, на разведенном в лесу костре. Он считал, что таким образом к нему переходит сила убитого животного. «Славная добыча нас ждет» - пробормотал он, плотоядно усмехнувшись.
И вот всё пошло по привычному сценарию – началось преследование животного, целью которого было окружить зверя со всех сторон, загнав его в ловушку. Но, странное дело, этот олень был словно неуловимым: он то бесследно пропадал, то снова возникал вдалеке, так, что даже свора псов была сбита с толку, не в силах взять его след. Бароном всё больше завладевал нездоровый азарт: он не мог вернуться домой с пустыми руками, поэтому, несмотря на уговоры своих слуг, он все дальше продирался сквозь чащу вслед за оленем. «Я добуду рога и шкуру этого паршивца, чего бы мне это не стоило, он от меня не уйдет – злобно приговаривал он сам себе». Блэкхаум так увлекся преследованием, что и не заметил, как остался совсем один – и даже не было слышно голосов его свиты, звуков рожка и лая собак. Барон уж потерял счет времени и с удивлением обнаружил, что небо начало темнеть. «Неужели я провел в погоне весь день?» - с всё наростающим беспокойством подумал про себя он. Как вдруг, за лесными дебрями, казавшимися бесконечными, мелькнула большая открытая поляна. Олень на миг задержался на поляне, повернул голову и пристально посмотрел на барона. В этот миг глаза его засветились в темноте желтым светом. Было в этом нечто зловещее, так что даже видавший виды барон невольно содрогнулся, и сердце его екнуло от предчувствия беды. Затем животное шмыгнуло в кусты и больше барон его не видел: проклятый олень словно растворился в темноте! Тем временем Блэкхаум огляделся вокруг и кровь его похолодела в жилах. На поляне росли кривые деревья, они словно изогнулись в каком-то демоническом танце. Барон не встречал ни разу подобных аномалий. Он думал, что знает этот лес как свои пять пальцев, но сейчас понял, что впервые в этом месте. Блэкхаума не покидало ощущение, что его специально заманили в западню. Он понимал, что безнадежно заблудился в лесу и сейчас в панике начал метаться из стороны в сторону как затравленный зверь. Впервые в жизни он ощутил себя не охотником, но добычей! Дремучий лес словно сдавил его в своих адских объятиях, не давая вздохнуть полной грудью. Барон почувствовал себя песчинкой в этом бескрайнем зеленом море. Вдали он увидел сквозь ветви могучих деревьев какой-то отблеск, похожий на слабое мерцание факелов и ринулся навстречу ему. Вдруг почва под ногами как-будто разверзлась и он полетел в пустоту.
***
Очнулся барон в своем мрачном замке. Он лежал на полу в своей гостиной, стены которой были сплошь увешаны охотничьими трофеями. Вдруг он заметил, что развешанные на стенах чучела диких животных начали шевелиться и как-бы переглядываться между собой, а некоторые даже издали злобное рычание. Дальше случилось невероятное: олени, могучие вепри, волки, лисы и косули ожили и ринулись прочь со стен прямо на барона! Расстеленная неподалеку на полу медвежья шкура также ожила и матерый косолапый, встав на задние лапы, угрожающе двинулся атаковать барона. Воздух наполнился грозными ревами и рыками доведенных до безумия животных. Блэкхаум изо всех сил звал на помощь, но тщетно, такое чувство, что крики словно застыли в его горле и не могли вырваться наружу. Дикие и разъяренные, набросились звери на него, кусая, оглушительно рыча, обдавая раскаленным дыханием разинутых пастей. Они терзали и мучили его, обступив со всех сторон, а барон словно оцепенел, в своей беспомощности он даже не в силах был пошевелиться и словно прирос к полу. Не в силах выносить этой муки, он потерял сознание.
Проснулся Блэкхаум в холодном липком поту от резкой боли в ноге. Оказалось, что это был кошмарный сон. Он оглядел место, где находился. Определенно, это была какая-то большая яма, вырытая в земле, его окружала кромешная тьма, хоть глаз выколи. Лишь высоко вверху тускло мерцал бледный свет луны. На ощупь он почувствовал корни деревьев, которые то тут то там выступали из стен ямы. Сколько он здесь просидел? Барон и сам не знал, потому что совершенно потерял счет времени. Нога его распухла и безумно болела, похоже, что он сломал ее, когда падал сверху. Блэкхаум ощущал себя затравленным зверем, пойманным в западню. Свернувшись калачиком, жалкий и беспомощный, он лежал на дне ямы, дрожа от страха как осиновый лист, и состояние ужасной паники охватило его, словно парализовало от ощущения полной безысходности. Кажется, теперь барон понял, кто он есть на самом деле. Нет, он не волк и даже не олень, а презренный дрожащий от страха заяц, добыча, попавшая в силки, которая дожидается охотника.
Он не знал, сколько просидел здесь в кошмарном бреду, испытывая жуткие угрызения совести, время словно остановилось. Как вдруг сверху донесся скрипучий старушечий голос: «Вот смотрите, в этот раз какой жирный попался, духи леса будут довольны». Затем кто-то сверху подцепил его за шкирку багром и вытащил из ямы. Яркий свет факелов ударил ему в глаза и обессилевший барон снова потерял сознание. Очнулся он на лесной поляне связанный по рукам и ногам, неподалеку был разведен костер, над которым был подвешен большой чан с водой. Вокруг хлопотали три старухи. Теперь он мог разглядеть их как следует при свете костра. Это были три неряшливых карги, замотанные в рваные плащи с капюшонами. Их лица избороздили глубокие морщины, обильно дополненные мерзкими наростами типа бородавок, пряди грязных седых волос свисали из-под капюшонов. «Определенно, это ведьмы» – подумал про себя барон. Кажется, он узнал одну из них, по вздувшемуся на лице свежему шраму от удара кнутом. Да, несомненно, это была та самая нищенка, которую он так жестоко прогнал в самом начале охоты. «Ну давай, Хельга, сколько можно тянуть, все готово, подавай сюда теперь наш самый главный ингредиент, духи леса не будут долго ждать» - скрипуче протянула одна из них. Ведьма со шрамом на лице подошла к барону, в ее руках был кривой нож. Она ловким отработанным движением схватила его за шею, словно цыпленка, ее узловатые старческие пальцы были на редкость сильными и цепкими. Затем быстро поднесла нож к левой стороне груди Блэкхаума и моментально вырезала ему сердце. Видно было, что это для нее не в новинку – так умело и ловко орудовала она ножом. Барон расширенными от ужаса глазами смотрел на свое сердце, которое еще продолжало биться у руках у ведьмы, а кровь хлынула рекой. Вышла луна и ярко осветила поляну. Хельга торжественно подошла к котлу с колдовским варевом и забросила туда сердце, пробормотав: «Ну вот и последний ингредиент – черное сердце!» Барон ощущал, как жизнь уходит из его тела. Теперь он заметил, что на запах его крови на поляну начали собираться волки. Угрожающе рыча, они всё ближе подбирались к нему, облизываясь при мысли о предстоящем пире…
