- Ты что серьезно? Не может быть ошибки? – удивленно и расстроено произнесла Оксана.
- Может быть. Я на это надеюсь. Но понимаю, что лучше приготовиться к худшему… Ну это слова. Наверное, я хочу казаться героем. На самом деле мне очень страшно. Страшно и плохо. Мне никому не хочется об этом говорить, кроме тебя, наверное потому что ты – единственный человек, которому я доверяю из тех, кто ничего не знает обо мне. Вообщем, я, извини, в полной жопе, и не знаю как мне выбраться из этого состояния. Понимаешь, чтобы я не делал, я все время возвращаюсь к мыслям об этом, начинаю себя жалеть, у меня начинают трястись поджилки. Меня начинает подташнивать…
- Олег, извини, я тебя перебью…Судя по всему, у тебя все действительно плохо, но, давать советы можно из собственного опыта и я тебе могу рассказать об одном принципе, который помогает мне. Если тебе интересно…
- Конечно, интересно!
- Тогда послушай. Ты ведь знаешь, что я не из Питера. Я тут уже больше года. Ты, наверное, представляешь, хотя нет, вряд ли, представляешь. Ты же не девушка… Сколько мерзости, грязи и унижений мне пришлось испытать за это время. Я за всю предыдущую жизнь столько не испытывала. Сколько раз мне хотелось все бросить к черту! Уехать! Вернуться! Как мне не хватало своих родных и друзей! Но я не хочу возвращаться без победы, без того, чтобы мои близкие гордились за меня, а враги и те, кто в меня не верил, заткнулись бы и захлебнулись собственной желчью. Я остаюсь! Я каждый день выбираю остаться! Каждый божий день я принимаю такое решение для себя, а когда мне совсем уж плохо, вспоминаю слова своей школьной учительницы, Татьяны Алексеевны, она была моей классной и вела русскую литературу. Она была странной учительницей по литературе. При личном общении иногда выражалась крепким словцом. У нее был хрипловатый голос, светлая голова и невероятное чувство юмора. Так вот, когда я как-то не выучила несколько уроков подряд, она попросила остаться со мной после урока и спросила в чем дело. Я начала жаловаться ей на то, как трудно мне сейчас живется, приходится помогать родителям, а обстановка в семье тяжелая и в денежном и в моральном плане и так далее…, она остановила меня и спросила: «Деточка моя, Оксаночка, а что ты чувствуешь, когда мне это рассказываешь?». На такой честный вопрос я ответила не раздумывая: «Жалость. Жалость к себе». «А что такое жалость? Что это за ощущение? Вот, если бы ты каждое свое чувство могло бы описать по аналогии с местом, с атмосферой, в которой находишься, как бы ты это описала?». Я ответила «Темно. Влажно. Очень противно. Тяжело дышать…» «Полная задница, да?» - неожиданно прервала она меня. «Ну, да» - ответила я. «Милочка моя! Так вытащи голову из собственной задницы и оглянись вокруг!» Меня словно подменили. Я засмеялась. Я вдруг все представила себе в буквальном смысле и не могла удержаться от смеха. Показалось так глупо себя жалеть. А Татьяна Алексеевна, улыбнувшись, продолжала «Если тебе плохо, это значит, ты думаешь о том, как тебе плохо и варишься в собственном соку, а какой, извини меня, сок может быть в заднице? Посмотри вокруг себя: наверняка кто-то может нуждаться в твоей помощи, тот, кому гораздо тяжелее, чем тебе. Вот ты жалуешься на трудности с родителями, а у Андрея их вообще нет. Его бабушка воспитывает, которая даже грамоты толком не знает. Она у него даже уроки проверить не может и подсказать ничего не может. А он старается больше тебя, хотя учится хуже. В общем, делай выводы и помни про это темное место. Как только тебе плохо и жалко себя – просто вытащи голову из собственной,… не буду повторяться, но думаю, ты поняла!» Я тогда начала помогать Андрею, он стал лучше учиться, да и я тоже. И полегче мне стало, было с кем поделиться и посоветоваться. Я когда ему начинала что-то плохое говорить про родителей, он меня тут же останавливал: «Вот, если бы у меня были живы и мама и папа, я был бы самый счастливый человек, и я смог бы как-то помочь им». Я и вправду нашла, что сделать, чтобы отношения в семье стали лучше. Вот так странно получилось. Я думала, что помогаю ему, а получилось, что он мне помог. Так что вытаскивай голову…
- Спасибо Оксан! – ему тоже вдруг стало стыдно за жалость к себе, (а в голове мелькнуло «такой пластинкой многим не мешало бы пополнить фонотеку!»), а вслух спросил - а кому ты теперь помогаешь?
- Ты только не смейся, ладно?
- Обещаю.
- Ну я периодически иду волонтером там в детский дом какой-то или больницу, где не деньгами надо помогать, а своим трудом… Когда посмотришь на несчастных больных детей, на лежачих больных, сразу мозги на место встают. А самое главное – им не много надо-то. Поговорить просто, проявить немного заботы… А благодарность их настолько искренняя, она не в словах, в глазах… Потом правда плачу бывает, но уже не по себе. У меня-то все отлично!
- Так что же здесь смешного, Оксаночка? Я не перестаю восхищаться твоей мудрости и силе! Слушай! Спасибо тебе огромное. Ты мне что-то важное сказала….
Обедали дальше они молча. Обсуждать вкус блюд и свои гастрономические предпочтения было как-то не в тему. Интерьер ресторана и вышколенность официантов словно подчеркивали контраст между разными реальностями, которые существуют одновременно, но друг друга не замечают.
«А ведь и вправду. Люди создают в своей богатой фантазии книги о путешествиях в параллельные миры, о разных реальностях. Это кажется таким недостижимым, таким захватывающим. Об этом спорят физики и лирики. Это пытаются доказать виднейшие умы эпох. Гипотезы о том, как там живется в параллельных мирах, где материя ведет себя по-другому, а время течет совсем иначе…
На самом деле, как все просто в действительности. Вот я, например, в последние дни так напутешествовался по параллельным мирам. Поменять одежду, оставить дома деньги, документы и средства связи и попробовать решить свои обычные вопросы – чем не параллельный мир. В нем все по-другому: меняется система ценностей, время замедляется, прошлые навыки больше не нужны, а новых еще нет…
А ведь есть сферы, к которым я не прикасался и даже отбрасывал мысль об их существовании в моей жизни. Они как бы есть, но это не про меня: дети-сироты, инвалиды, старики, да и просто люди других профессиональных сфер и уровней: чернорабочие, гастарбайтеры, депутаты, государственные чиновники, дипломаты, военные… Это можно перечислять бесконечно. Все вроде знают друг о друге, но живут в параллельных мирах, никак не соприкасаясь друг с другом. Об этом как-то не принято говорить. Ведь вроде равенство? А ты попробуй-ка реально попасть из одного мира в другой, со всеми его установками, ценностями, моралью. Блин – это все дурацкие громкие слова какие-то, ни о чем!
Услышь Олег! – говорил он сам себе, мысленно занося свои слова в свою тетрадку - Просто приди в дом престарелых, не как корреспондент, а стань престарелым, на час, всего лишь. Почувствуй вдруг, что здоровье – это уже не нормальное состояние, которое уже и не замечаешь, а недостижимый идеал, почувствуй, что с каждым днем ты не становишься взрослее и сильнее, а совсем наоборот, что «принять душ» - это не гигиеническая процедура, а подвиг, связанный с риском для жизни. Услышь телефонный звонок с радостью и замиранием сердца, и пытайся продлить каждую его секундочку, потому что знаешь, что зазвонит он в следующий раз не скоро, потому что у того, кто звонит из другого измерения времени «вагон», течет оно со скоростью света, и нужно сделать еще пятьдесят звонков и для него телефон становится скорее раздражающим фактором, чем ожидаемым. Представь, что каждое свое дело сегодня ты делаешь, возможно, в последний раз. Представь, что это утро ты хочешь запомнить в мельчайших подробностях. И облака сегодня совсем уже не те, что вчера, и деревья уже другие. А старых друзей, с которыми общался всю жизнь, которым привык и жаловаться и хвастаться – не позвонить. Похоронил их…
«Зачем все это?», может возникнуть вопрос, у кого-то. А ты вернись обратно, в свое измерение с новым опытом. Что ты теперь скажешь о своих вредных привычках, о том, что важнее – сходить в спортзал или попить пива, о том, на что потратить время – на унылую праздность или создание прочной финансовой основы своего будущего, как ты построишь отношения со своими детьми и будут ли они (дети) вообще. Что ты теперь предпримешь, будешь отстаивать свое мнение и во что бы то ни стало ставить свои пластинки или найдешь точки соприкосновения с любимым человеком?
А примерять на себя реальности олигархов или президентов или какого-то своего другого недостижимого идеала для чего? Да просто для того, чтобы почувствовать себя тем, кем ты хочешь стать и понять, а счастлив ли ты, а то ли это, ради чего потребовалось положить столько сил и здоровья, а может сначала надо было на экскурсию в дом престарелых… и не было бы тогда тупиковых ветвей развития.
То, что такие переходы между мирами возможны, Олег почувствовал на себе. Это уже был его личный бесценный опыт.
К сожалению, большинство людей не хотят даже слышать о каких-то «экстремальных» для них изменениях. Переходу в «параллельные миры» мешают дырки на носках, пятна на блузках, а еще чаще - пластинка под названием «а что обо мне подумают?» или «что обо мне люди скажут?», «а как я буду выглядеть?», «а вдруг не получится?», «а зачем это вообще надо?», «мне это не дано», «каждый сверчок – знай свой шесток»… «…» (как говориться, продолжи список сам!)».
- Здесь очень здорово! Спасибо! – прервала размышления Олега Оксана, которая уже перешла к десерту, - Слушай! И еще, можно я у тебя прямо спрошу? Зачем ты сказал в самом начале, что этот обед для тебя ничего не значит?
«Надо же! Как правильно поставила вопрос: не «почему», а «зачем», сразу заметил Олег.
- А затем, Оксана, чтобы сразу дать тебе понять, что я встречаюсь с тобой не как ухажер, а как друг. К сожалению, у меня нет даже цели переспать с тобой. В общем, у меня нашли СПИД. И все.
Оксана посмотрела на Олега с напряжением во взгляде, словно пыталась прочитать, «врет или нет?». Потом напряжение сменилось на сочувствие. Она смяла салфетку в руке и проткнула ее зубочисткой.
- Жаль! А то я начала уже к тебе присматриваться…. Ну, ты наверное знаешь, это на уровне рефлекса у незамужних! Точнее нет, очень жаль, что у тебя такая болезнь страшная. Но ты не выглядишь больным! Значит, ты здоров! По крайней мере, сейчас! – попыталась она подбодрить Олега.
- Да, и главное жив! Посоветуй мне, куда можно сходить мне, волонтером?
- Ты и вправду хочешь?
- Трудно найти того у кого ситуация еще хуже, чем у тебя Олег. В твоем случае это только хоспис.
«Хоспис». От этого жуткого слова Олега передернуло. Место, куда привозят умирать. Без вариантов. Ну да, это и в правду хуже, чем у меня. У меня, по крайней мере, еще есть варианты.
- Олег, ты извини, что я тут со своими нравоучениями. В твоем варианте и вправду «жопа».
- Перестань извиняться. Жопа она и есть жопа. И выход из нее только один – достать оттуда голову и посмотреть вокруг. Ты абсолютно права.
- Слушай Олег! А как так получилось? Ты все-таки употребляешь наркотики? Или ты гей? Извини. Просто я любопытная, а раз уж ты сказал, что мы друзья – друзьям доверяют все тайны. Да и тебе станет полегче.
- Нет, все-таки не наркоман и не гей. Скажем так, случайная связь с красивой девушкой, которая оказалась ВИЧ-инфицированной. Хотя, в моем случае, слово «случайная» я бы поменял на «специальная».
- Как это «специальная»? Ты что самоубийца?
- Выходит, что так. Она предупреждала меня. Намеками. А я так хотел заняться с ней сексом, что говорил всякую чушь, которую говорит, наверное, любой мужчина в таких случаях, типа того, что «жизнь отдам за ночь с тобой и прочее». Вот и отдал, похоже. С отсрочкой исполнения приговора сроком на … лет.
- Знаешь, наверное, если бы все мужчины, которые говорили своим женщинам «я умру за тебя!» умирали бы на самом деле, на земле не осталось бы мужчин!
- Да... Или пустых слов.
- Ты что, не злишься на нее?
- Иногда я готов броситься в поиски, найти ее и задушить собственными руками или посадить, благо специальная статья в кодексе есть. Может раньше я так бы и сделал, но за последние пару недель очень многое в моей жизни изменилось. На нее я злюсь. Но она выбрала, как ей поступать в своей жизни. Это ее правда. Это факт. За свою же жизнь и здоровье я отвечаю сам. Несу полную ответственность за все то, что приходит в нее и уходит из нее.
- Но, подожди, нельзя же так категорично: «полную ответственность», ты же не Бог!
- Можно Оксана! Даже нужно! Как бы тебе объяснить… Вот смотри, в слове ответственность – корень «ответ», так?
- Так.
- Если это ответ, то кто задает вопрос. Почему нет слова «вопроственность»? Мне кажется, что ответственность не связана с тем, кто конкретно в твоей жизни задает тебе вопрос или дает задание. Это не важно. Ответ ты всегда даешь своей жизни. Это как на экзамене. Если ты на все вопросы будешь отвечать «не знаю, не выучил, не успел подготовиться…», ты сдашь экзамен?
- Нет.
- Вот так и в жизни. Чем больше вопросов, на которые ты отвечаешь, точнее в жизни это называется «за которые отвечаешь», тем более ты успешен. Но есть очень большая разница - отвечать надо не словами, а поступками. Те, кто отвечают словами – пропадают на обочине. Те, у кого на все есть готовые ответы – продвинуться в жизни не дальше, чем автоответчик.
- Поясни, - откинувшись немного назад с чашкой кофе, попросила Оксана.
Олег налил себе чай. Зеленый с женьшенем. От настоящего зеленого чая с женьшенем во рту остается приятное сладковатое послевкусие.
Ну вот смотри, представь себе, гипотетически, ребенок задает тебе вопрос: «Папа, а почему бы нам не съездить в Южную Африку? Я так хочу посмотреть диких животных в саванне!», или, например, жена просит мужа переехать в новую квартиру, потому что в старой уже тесно, или тебе хочется жить как-то по-другому, лучше, интереснее, разнообразнее, дороже и ты думаешь «А почему бы мне не разбогатеть?», или «Почему бы мне не стать старшим менеджером? Директором?», «Почему бы не начать свой бизнес», «Почему бы не найти себе любовь?» и так далее.
Оксана поежилась, видно вспомнила о чем-то своем.
- Так вот, после любого из этих вопросов есть только два варианта ответа: один - словами, другой – поступками. Словами ты можешь объяснить все, что угодно: почему это не возможно, как несправедлив мир, или рассказывать, что ты уже на пути к этому, можешь орать, злиться, спорить, но оставаться на месте. А можно ответить действиями: наметить себе цель и делать каждый день по маленькому или большому шагу. При чем, результат будет в любом случае. Результат – будет твоим ответом и в первом и во втором варианте. Вопрос: какой он будет? Материальный или словесный. Слова – не катят. В природе слов нет вообще. Дерево растет, река течет, лев делает прыжок, райская птица танцует брачный танец, привлекая пару…
Всем природа дала кости, мясо, кожу и мозги, некоторым, как тебе, еще и красоту, - Олег улыбнулся. – Так вот, если ты выйдешь в таком виде на мороз – ты замерзнешь, если выйдешь в пустыню – сгоришь, в джунглях тебя загрызут дикие звери, а если тебе ничего не угрожает – умрешь от голода и жажды, если ничего не будешь делать. При этом ты можешь говорить разные слова, но все равно умрешь! Да, ты не можешь отвечать за то, что солнце палит, а мороз – морозит, ты не можешь остановить дождь, ты не отвечаешь за это. Но ты можешь одеться подобающим образом, взять пищи и воды, зонт – это будет твой ответ, твоя ответственность за собственную жизнь. Некоторые на этом и останавливаются.
Тот же, кто идет к успеху, отвечает за все большее количество вопросов, людей. Не попадает в ситуации, а создает их, не повинуется обстоятельствам, а учитывает их…
В общем – ответственность – это то, что со мной происходит сейчас. Это то, как мир ответил мне на то, что я творю в своей жизни… Что-то я заболтался! Тебе, наверное, на работу пора?
- Ой, да! – Оксана засобиралась.
- Счет, пожалуйста! – крикнул Олег официанту, стоящему неподалеку.
Официант принес счет. Олег расплатился.
Покидая корабль-ресторан, Олег более внимательно осматривал его и нашел очень много интересных мелочей, которых он раньше просто не замечал. Он любовался мельчайшими деталями морского интерьера. Он вдруг заметил, что круглые спинки стульев напоминают ему вид сверху на бочонок,… пороховой боченок.
Распрощавшись со всем персоналом и поблагодарив всех за чудесный обед, Олег и Оксана вышли на набережную.
- Слушай, Олег, я уже поняла, что ты состоятельный человек и даже не из-за ресторана и не из-за того, что ты переоделся, но не важно… Теперь не могу понять одну вещь: что ты делал у меня в магазине в таком виде, в такое время?
- Вживался в роль бродяги, - ответил Олег. Он не хотел говорить, что это было задание, иначе пришлось бы рассказывать и все остальное, а ему не хотелось.
- Ты что актер?
- Скорее естествоиспытатель.
- И что же ты естественно испытываешь? – С улыбкой спросила Оксана.
- Я искусственно испытываю свое естество. - Ответил ей, тоже улыбаясь, Олег.
- И каковы результаты опытов?
- Свобода, деньги, СПИД и ты. Хотя нет, СПИДа не было в обязательной программе, – это скорее лирическое отступление от нее.
- А ты знаешь, мне кажется, нет у тебя никакого СПИДа… Это какая-то ошибка. Ты здоровее многих выглядишь.
- Я тоже говорю это себе, периодически.
- Куда поедешь или пойдешь дальше?
- В хоспис.
- Ты быстрый.
- Времени мало.
Дойдя до магазина, Олег чмокнул Оксану в щеку. Она помахала ему рукой. Он собирался уже уходить, но вдруг вошел в магазин и купил две шоколадки. Одну дал Оксане со словами «Спасибо за прекрасный обед», вторую положил в карман пальто.
- Зайдешь еще? – Спросила она.
- Зайду.
Поэт и Шахматист
Олег достал мобильник. Он решил проведать маму. «Хоть бы у них все было в порядке». Несколько гудков.
- Алло, мам привет!
- Привет Олеженка! Как ты?
- Все хорошо мам! Очень рад слышать твой трезвый голос!
- Олег! Я все поняла. Можешь не переживать. Я сейчас новую работу ищу. Виктор грезит о трубке. Я его постригла. Он побрился. Разобрали там кое-что из вещей. Все хорошо.
- Здорово! Подарки на днях завезу.
- Мне кажется, у тебя немного голос грустный. Что-то случилось.
От матери ничего не скроешь.
- Мам, есть проблемы, но я их решаю. В рабочем порядке. Да, я тут в отпуск собрался съездить, отдохнуть.
- Вот и правильно! А то все работаешь, да работаешь! Один едешь? – мама спросила это спокойно, но он тоже почувствовал в ее голосе нотки страдания.
- Да мам, пока один. Есть варианты. Но пока не хочу говорить…
- Ой, ну ладно. Так хочется с внуком понянчится.
- Да. И мне хочется, чтобы ты с внуком понянчилась! Ты даже не представляешь как хочется!
- Вот хорошо! «Если долго мучится…
- … что-нибудь получится». Знаю мам. Хотя хотелось бы не мучится.
- Ну ладно, сыночек, не буду тебя отвлекать, ты, наверное, занят как всегда.
- Да нет, не очень, но есть дела.
- Ну пока, цалую! - (Они так говорили между собой, с деревенским акцентом)
- Цалую!
Олег достал коммуникатор и вошел в Интернет. Набрал в «Яндексе» детские хосписы, выбрал один из них и направился туда.
Директор хосписа – женщина с глазами вечной матери, по имени Светлана, средних лет, приятной полноты, одетая в простое синее платье в белый горошек была очень рада видеть Олега. Она приняла его в небольшом кабинете, увешанном детскими рисунками и уставленном детскими поделками. Под этим пестрым слоем мебели было практически не видно, хотя ее силуэты читались. Она села в свое кресло и пригласила Олега присесть за стол напротив. Олег сел и начал разговор.
- Светлана, мне бы хотелось как-то помочь вашему учреждению…
- Вы хотите оказать нам спонсорское участие?
- И спонсорское тоже. Но для меня это не главное. Я бы хотел побыть волонтером.
- Это так неожиданно. У нас в основном студенты волонтерами приходят или буддисты, или очень воцерковленные люди. Вы по каким соображениям? Вы поймите – это не праздное любопытство. Просто у нас все пациенты, наши детки, у них и так психика очень травмирована из-за того, что им пришлось пережить. С ними не просто общаться бывает. Но самое главное не нанести им травму еще более тяжелую каким-то неправильным словом. Еще не хотелось бы, чтобы ребенок привязался, а Вы потом куда-нибудь пропадете. Они потом скучают очень сильно, сильнее, чем обычные дети, понимаете? Какова Ваша причина и цель?
- Все очень просто. Несмотря на мой молодой цветущий вид, у меня обнаружили смертельную болезнь. Я не знаю, сколько осталось мне…
- Не объясняйте дальше… Я поняла… Вы тоже – одна из категорий. Правда, редкая. В основном люди прячутся в таких случаях. Ну, хорошо, выбирайте, кого Вы хотели бы навестить и, возможно подружиться?
- С кем-то, кому очень плохо, с кем не могут общаться другие. Но при этом, чтобы с ним можно было бы говорить, то есть не очень маленького.
- Вам, наверное, подойдет Кеша. Иннокентий. У него рак. Он очень замкнут. Никогда не улыбается. Но глаза у него очень мудрые. Он еще стихи пишет, правда тоже грустные и в шахматы играть любит.
- Да, я хочу с ним познакомиться. Он в хосписе?
- Нет, он сейчас дома, сюда только приезжает периодически, на курсы терапии. Он живет с мамой в однокомнатной квартире. Недалеко отсюда. Адрес запишите?
- Да, конечно. А что он любит? Что ему привезти?
- Шоколадку, он их очень любит. Это даст Вам фору минут на десять. Если за эти десять минут Вам не удастся его разговорить – значит, у Вас не получилось. Не переживайте из-за этого. Он даже со мной не общается, только с мамой и то редко. Пишите адрес и телефон. Заранее позвоните, предупредите маму, ее зовут Полина Сергеевна.
Олег записал.
- Спасибо!
- Вам спасибо! Держитесь!
Выйдя из здания, Олег набрал телефон. Ответила женщина с очень уставшим голосом. Он прямо физически почувствовал эту усталость.
- Полина Сергеевна! Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Это Олег беспокоит. Я волонтер. Мне в хосписе дали Ваш телефон.
- По голосу Вы на студента не похожи.
- А я и не студент.
- Это хорошо, а то от них толку мало.
- Я хотел бы навестить Кешу.
- Когда?
- Сейчас, если можно.
- Хорошо, приходите.
Через пятнадцать минут Олег был на месте. Обычный дом «хрущевка». Домофон. Не работает. Третий этаж (интересно, как тут гулять с ребенком-инвалидом, без лифта?). Старая «картонная» дверь с цифрой 36, выкрашенная в коричневый цвет. Звонок.
Дверь открылась. На пороге в спортивном костюме стояла женщина лет сорока с седыми, но слегка прокрашенными в рыжий цвет волосами. Худая. Уставшая. Морщины изрезали ее лоб и шею и … руки. Натруженные руки, покрытые сеткой морщин, как сдувшийся шарик. Руки были гораздо старше, чем она сама. Наверное, для них год шел за два. Испытующие серые, почти прозрачные, глаза.
В нос сразу ударил запах лекарств и больницы. Его так непривычно было ощущать в домашней обстановке. Очень скромной обстановке. Неизвестно, сколько в Питере еще таких квартир, но, скорее всего, очень много. Время в них словно остановилось. Тумбочка и зеркало в прихожей. Круглый плафон. Ковровая дорожка…
- Бахилы дать?
- Нет, я разуюсь.
«Даже бахилы есть, сколько же народу сюда ходит!» Олег разулся. Его немного трясло. Он и понятия не имел, о чем сможет поговорить с мальчиком. Из коридора дверь вела в комнату. Она была открыта.
На кровати сидел мальчик. В серых шортиках и красной футболке с надписью «О.К!» У него почти не было волос. Не потому, что он был побрит на лысо. Он был пострижен под машинку, но оставшиеся волосы производили впечатление пушка. Еще бросилось в глаза, что он очень худой и маленький. На вид ему было лет шесть-семь. На всей поверхности его кожи и даже на голове, тут и там, виднелись очаги язвочек.
Олег встретился глазами с ребенком. Это не были глаза ребенка. Это были глаза взрослого человека, очень взрослого.
- Привет, я Олег!
Олег протянул ребенку руку. Маленькая, худенькая, почему-то очень сухая, почти что шершавая, ручка потянулась на встречу. «Какая же она холодная и тонкая» - подумал про себя Олег. Он не стал жать ее сильно, боясь сделать ребенку больно.
- Я Кеша, мне десять лет, у меня рак…
- Кеш, я не доктор и не спрашиваю у тебя диагноз. Я не буду колоть тебе уколы и давать таблетки. Я принес тебе шоколадку.
Олег улыбнулся и дал шоколадку, которую держал в другой руке.
- Спасибо! – сказал Кеша, не улыбнувшись.
- Можно я присяду рядом с тобой? – Спросил Олег, показывая рукой на место на диване рядом с мальчиком.
- Возьми, пожалуйста, стул. Мне так будет лучше тебя видно. – Кеша показал рукой на стул, стоящий возле лакированного стола из темного дерева, обычный раскладной советский стол.
Олег поставил стул и сел на него. Он пробежал взглядом по комнате: поблекшие обои голубовато-серого тона с растительным рисунком. Стенка, писк моды восьмидесятых, книжные полки, телевизор на тумбочке, DVD-плейер, диски, ковер на стене и ковер на полу, цветы на подоконнике, на стене – картина с кораблем. Продолжение декораций застывшей эпохи. Если бы не DVD и диски – это могло бы все быть ровно также и десять и двадцать лет назад. Разве что телевизор был бы другой. Единственное, что выделяло эту квартиру – это тот самый больничный запах и мелочи, бросающиеся в глаза: баночки с таблетками, коробка с лекарствами, штанга для капельницы, упаковки шприцов и ваты. Все это настолько давило на Олега, что он почувствовал у себя легкое головокружение и слабость. «Какая чудовищная атмосфера. Находится в ней изо дня в день – уже само по себе смертельно опасно!» - пронеслось в голове Олега.
Кеша внимательно следил за Олегом.
- Мрачновато у нас, да? Это потому, что все деньги мама тратит на лекарства. Она говорит, что вылечит меня и сделает ремонт. Но я то знаю, что не вылечит. Моя болезнь не лечится.
- Иннокентий! Я вижу ты взрослый и серьезный мальчик. Я хотел бы тебя кое о чем попросить.
- О чем? – испытующе посмотрел Кеша.
- Давай договоримся, что не будем говорить о твоей болезни вообще. Я понимаю, это тебе непривычно, но понимаешь, болезнь постоянно борется с твоим здоровьем. Если ты думаешь о здоровье, о чем-то хорошем, ты помогаешь здоровью, если ты думаешь и говоришь о болезни – помогаешь ей. На чьей тебе хотелось быть стороне?
- Здоровья, конечно. Я знаю. Мне об этом говорил психолог – Эдуард Львович. Он еще говорил про позитивное мышление и положительные эмоции. У тебя есть что-нибудь еще, что ты хотел бы сказать?
Олег почувствовал, что мальчик отстранился. «Должно быть, у него уже иммунитет на эти слова. Они уже не выражают под собой никаких образов. Надо что-то конкретное».
- Давай сделаем ремонт в Вашей комнате! – внезапно произнес Олег то, что действительно хотел сказать.
- Я же тебе говорю, у мамы нет денег на это! – обиженно произнес Кеша и посмотрел на Олега укоризненно.
- Знаешь, я состою в одной комиссии, ты знаешь, что такое комиссия?
- Шутишь? – еще более укоризненно посмотрел Кеша.
- Хорошо, что знаешь. В общем, мы проводим конкурс на лучший дизайн-проект комнаты среди детей. Ты, конечно же, знаешь, что такое дизайн-проект? Несомненно знаешь! Так вот, лучший проект будет воплощен в ремонте. Хочешь поучаствовать?
- Это как квартирный вопрос? А по телевизору покажут? Мне бы очень хотелось, чтобы по телевизору показали! – Видно было, что Кеша оживился.
- Ну да, типа того. Насчет телевизора не знаю. Надо сначала в конкурсе победить!
- Мама мне говорила, что все конкурсы куплены, надо давать эту, взятку, чтобы победить. Дело проигрышное! – Кеша отвернулся.
- Подожди, а ты участвовал уже в каких-то конкурсах сам?
- Нет. Хотя участвовал. В чемпионате по шахматам. В хосписе. Я выиграл! У меня даже грамота есть! Хочешь покажу?
- Конечно, хочу!
Кеша слез с дивана и пошел к книжным полкам. На одной из них красовалась грамота. Он принес ее Олегу и с гордостью передал ему в руки. Олег внимательно прочитал.
- И что? Этот конкурс купил ты?
- Нет, что ты! – серьезно и слегка обиженно произнес Кеша, - Тут все по-честному было! Я хорошо играю!
- Ну вот видишь! Значит не все конкурсы куплены! Правда?
- Значит не все – с удивлением признался Кеша.
- Вот и у нас все по-честному будет. Я за этим прослежу!
- Это хорошо, что по-честному!
Кеша начал ходить по комнате взад и вперед, смотря то на стены, то на потолок. Он прищуривал глаза и что-то шепотом проговаривал.
- А много еще детей участвует в конкурсе? – вдруг спросил он.
- Человек сто! – не раздумывая, ответил Олег.
- О! Блин! Бесперспективняк! Точно не выиграю! Найдется кто-то, кто рисует здорово и все! Я-то не очень хорошо рисую!
На глазах Кеши навернулись слезы. Он сел, ссутулившись на диван, и обхватил голову руками. Стал почесывать тело. Надо было как-то спасать ситуацию.
- Кеша! У меня есть хорошие новости! Конкурс состоится не завтра, а через неделю! У нас будет время подготовиться получше. Мы найдем художников, которые научат тебя рисовать и твои шансы резко возрастут! Кроме того, запомни очень важную вещь: «Сдаваться всегда рано!» Надо бороться до конца! Как только ты сдался – ты проиграл! Вот у тебя в шахматах были сложные ситуации?
