1. Оборона
К тому времени, как в 1918 году окончилась мировая война, система обороны достигла беспрецедентного в истории уровня прочности. Именно для укрепления обороны имело наибольшее значение наращивание ресурсов пехоты, артиллерии и инженерных войск, имевшее место в течение всего конфликта. Воздушные и танковые войска внесли основной вклад в ведение наступательных действий, но в 1918 году развитие и тех и других было задавлено в зародыше, и, таким образом, они не имели возможности продемонстрировать свой потенциал во всей полноте — фактор, еще и сегодня оказывающий значительное влияние. Вопреки очевидным сигналам 1918 года, до сих пор наблюдается склонность скорее недооценивать эти два новых рода войск.
Предположим для наглядности, что воздушные и танковые войска в настоящее время не существуют, а затем рассмотрим значение этого для наступления и для обороны. Неизбежно следует вывод, что для атакующей стороны нынче гораздо труднее, чем даже в 1918 году, достичь решающей победы при столкновении с обороняющейся стороной, примерно равной по силе; одно только, пусть [340] самое значительное, превосходство в материальной части и численности войск еще не является гарантией успеха, и, если бы мы захотели (или за недостатком времени были вынуждены) достичь победы при наступлении, мы должны были бы поискать совершенно новые средства для ведения наступательных действий.
Как развивалась ситуация на Европейском континенте начиная с 1918 года?
Появились сильные пограничные укрепления, которые превзошли все, что видано было со времен древних римлян; в некоторых странах они образовали постоянно действующие, активно вооружаемые оборонительные полосы. И гарнизоны, и оружие с боеприпасами — все размещено в безопасных, защищенных от попадания снарядов сооружениях; там же устроены заграждения и оборудованы средства связи. В укреплениях даже в мирное время постоянно находятся гарнизоны, организационно независимые от полевых частей. Умело используются все преимущества, которые может предоставить рельеф местности, и естественные препятствия дополняются искусственными. Справедливо будет предположить, что за пограничными укреплениями уже существует множество тыловых оборонительных позиций, а другие еще запланированы, чтобы быть обустроенными в будущем. Из опыта мировой войны нам известно, как быстро могут быть укреплены такие позиции, чтобы расстроить атаку традиционных родов войск, намного превосходящих в численности.
Даже если нам удастся успешно добиться внезапности, атакуя подобные укрепления, наше вторжение будет пресечено быстро передвигающимися моторизованными резервами, что даст обороняющимся время на организацию контрмер. Уже [341] в 1916–1918 годах современные транспортные средства, и особенно грузовики, приобрели большое и неоспоримое значение для обороны.
Нечего даже и думать о нападении на подобные укрепления, имея оружие образца 1916 года; единственным результатом стало бы то, что наступление исчерпало бы свои силы в изматывающей битве на истощение, в которой атакующие оказались бы в невыгодном положении и, соответственно, понесли тяжелые потери.
Но это еще не все. Мы также должны принять в расчет то, как различные страны организовывали свои оборонительные системы начиная с 1918 года. Ряд государств, не имеющих постоянно мобилизованной армии, предпочли распланировать оборонительные позиции вдоль наиболее ответственных участков национальных границ. Эти работы намечено производить на местности, для танков недоступной или, по крайней мере, предоставляющей возможность укрытия против всех реально существующих видов бронетехники. Там будет вполне достаточно противотанкового оружия, имеющего хорошо просматриваемые секторы обстрела. Все надлежащее внимание будет уделено маскировке и противовоздушной защите материальной части. Укрепленная подобными бастионами, оборона станет чрезвычайно мощной и сможет противостоять даже современным наступательным видам вооружения, таким, как авиация и танки. Чтобы разгромить подобную защиту за достаточно короткое время, понадобится совершенно по-новому организовать наступление.
Государства, границы которых почти по всей их протяженности неприступны от природы и которые способны защищать остальную свою территорию описанным выше способом, обладают поистине [342] высоким уровнем безопасности. Если соседи таких государств не последуют их примеру, укрепления также могут послужить хорошим прикрытием для развертывания наступательных сил.
Совсем другое дело, когда страны не имеют естественных укрепленных рубежей и когда они лишены сплошных и мощных пограничных укреплений, возведенных по принципу римских границ Римской империи, какие мы можем видеть в других местах. В этой ситуации государства будут способны противопоставить наступающим только отдельные, не связанные между собой укрепления, дополненные в лучшем случае легкими вспомогательными сооружениями. Подобные рубежи обеспечивают достаточную защиту против обычных вооружений, но только не в том случае, когда противник имеет возможность применить авиацию и танки. Если атакующая сторона использует преимущество внезапности, ей будет не так уж трудно прорваться сквозь бреши.
Когда государства в самом деле окружены современной «великой китайской стеной», они защищены настолько надежно, что, казалось бы, могут обойтись и без собственных танков, полагаясь на мощь своих укреплений, неприступность заградительной полосы и совершенство противотанкового оружия. Фактически ничего подобного не происходит. Оказывается, что именно эти государства создали наиболее крупные танковые формирования, пригодные для штурма укреплений, и именно они проводят постоянное наращивание и модернизацию своих вооруженных сил. Тому есть два объяснения. Либо они понимают, что даже у самой сильной крепости существует своя ахиллесова пята, либо сами планируют внезапное наступление, что вполне осуществимо, поскольку они находятся в состоянии постоянной боевой готовности. [343]
Следовательно, страны, такой китайской стены не имеющие, должны рассчитывать на то, что атакующая сторона будет достигать первоначального успеха, пользуясь преимуществом внезапности, и осуществлять вклинения с различной быстротой и на различную глубину. Для вклинения атакующая сторона редко будет использовать пехотные дивизии, и еще реже — кавалерийские; гораздо вероятнее, что в бой будут брошены на прорыв тяжелые танки в первой атакующей цепи, а вслед за ними пойдет легкая бронетехника и любые виды моторизованных войск поддержки. Одновременно с наземным штурмом атакующая сторона ударит с воздуха, чтобы парализовать воздушные силы обороняющихся и заставить войска противника — особенно танки и другие моторизованные подразделения — замедлить свое движение. Стремительные атаки воздушных и танковых сил должны быть особенно эффективны, если обороняющаяся сторона не успевает привести свои войска в движение. Если недостаток пространства вынуждает обороняющихся делать все возможное, чтобы ограничить глубину вклинения, они обязаны маневрировать с исключительной быстротой и противостоять противнику как в воздухе, так и на земле с равными, а на отдельных участках и превосходящими силами.
А там, где дело касается танков, превосходство, по крайней мере, в местном масштабе достижимо только путем сосредоточения всех имеющихся сил, между тем как распределение танков поровну между армиями, корпусами и дивизиями является верным средством неизменно оставаться более слабыми на решающих участках. Задача выбора места концентрации бронетанковых сил для решающего оборонительного сражения упростится, если, сообразуясь с трудностями [344] рельефа местности, развертывание крупных моторизованных и танковых формирований как наступающей, так и обороняющейся стороны будет ограничено пределами территории. Было бы серьезной ошибкой вводить танки на территории, где вы не собираетесь организовывать решающую битву, или туда, где это вообще исключено по причине топографических препятствий. Для подобных участков достаточно небольших заградительных сил.
К чему мы придем, если будем распылять наши танковые резервы, рассредоточив их в состоянии обороны равномерно по всей линии фронта? Мы придем к тому, что потерпим поражение, как потерпели его англичане в 1918 году. В противоположность им французы придержали свои танки для успешного контрнаступления, и в битве под Суассоном в июле 1918 года это принесло им победу.
2. Наступление
Тот, кто атакует, всегда нуждается в ударной мощи, намеревается ли он нанести внезапный стратегический удар, или предпринять прорыв, или начать контрнаступление из состояния обороны.
Что конкретно мы подразумеваем под ударной мощью? Являются ли ее вместилищем наши штыки, винтовки наших пехотинцев или даже наши пулеметы и артиллерия? Насколько быстро они в действительности могут передвигаться, если зависят от движущей энергии людей и лошадей? В самом ли деле отряды наших стрелков, вооруженных штыками и карабинами образца 1898 года, представляют собой ударную мощь [345] пехоты? Насколько реалистично ожидать от этих людей, фактически беззащитных почти на всем протяжении битвы, что они смогут устремиться на штурм против пулеметов, при этом демонстрируя превосходство боевого духа над обороняющимися, которые стреляют из укрытия? Разве мы уже не сделали эту же самую ошибку в 1806 году, когда прусские войска гордо двинулись в атаку на врага, не сделав ни единого выстрела, а затем, так и не нарушив безукоризненного строя, принялись выпускать залп за залпом побатальонно, не целясь и, разумеется, не ложась под огнем противника? Австрийцы в 1866 году, англичане в Англо-бурской войне 1899 года, русские в Маньчжурии в 1904 году, немецкие юноши на полях Фландрии в 1914 году — все они полагались на свои штыки. И каков результат? Неужели нам необходимо пройти через это еще раз?
Невероятно, но тот, кто осмелится напасть на эту «священную корову» — идею пехотной штыковой атаки — до сих пор считается еретиком. Пора напомнить, что более восьмидесяти лет назад писал и говорил по этому вопросу генерал-фельдмаршал фон Мольтке: «Поскольку обороняющиеся имеют явственное тактическое преимущество в огнестрельном сражении, и, поскольку прусские капсюльные ружья лучше, чем вооружение пехоты в других странах, целесообразнее для прусской армии сражаться в обороне» (Moltkes taktisch-strategische Aufsatze, Предисловие, xii). Он учил: «Даже когда вы атакуете, вы должны поколебать противника, направив на него огонь, прежде чем довершите дело штыком». Он предупреждал: «На практике, скорее всего, именно так происходило во время атаки, и именно этот метод рекомендовал и использовал [346] Фридрих Великий; тем не менее в наши дни очень любят описывать «вонзающиеся штыки» (Мольтке, 56). Он описал бой под Хагельсбергом в 1813 году, в тот великий день, когда ландвер произвел свой знаменитый штыковой удар, при котором противник потерял общим числом от 30 до 35 человек убитыми, и заключил: «Статистика показывает, что не штыковая атака определила результат битвы под Хагельсбергом, все как раз наоборот — штыковая атака удалась, потому что исход боя был уже предопределен» (Мольтке, 57).
В эпоху пулеметов и ручных гранат штык еще более утратил свое значение. Уже в 1914 году ударная мощь заключалась в огнестрельном оружии, что для пехоты означало пулеметы и другое тяжелое вооружение, а на более высоком дивизионном уровне — артиллерию. Если эта ударная мощь была адекватной, как на Восточном фронте, а также в Румынии, Сербии и Италии, атаки завершались успешно. Если неадекватной, как на Западном фронте, атаки терпели провал.
Ударная мощь, выраженная в силе огня, достигла в мировую войну гигантских размеров, измерять ли ее количеством боеприпасов, калибром артиллерии или продолжительностью бомбардировок. И все же общей закономерностью являлась неспособность сломить сопротивление противника достаточно быстро или достаточно полно, чтобы добиться большего, чем глубокое вклинение в оборонительную систему; по крайней мере, так было на Западном фронте, который являлся решающим театром войны. Наоборот, длительная артиллерийская подготовка, которая считалась необходимой для достижения победы, давала обороняющимся время для принятия [347]контрмер — подтягивания резервов или при необходимости для отступления. Очень часто первых признаков надвигающегося наступления было достаточно, чтобы возникло решение отвести часть войск в тыл; такие контрмеры подготовлялись тщательно, чтобы в решающий момент удар противника был нанесен в пустоту или наступающие просто отказались от попытки атаковать. Лучшими примерами являются отвод немецких войск на линию Гинденбурга в 1917 году и французское отступление под Реймсом в 1918 году.
Мировая война показала, что ударную мощь составляет не только огневая мощь, каким бы яростным и продолжительным ни было ее воздействие. Нет смысла превращать твердую землю в лунный ландшафт неприцельной бомбардировкой по площадям; мы должны направить огонь на врага, подойдя на близкую дистанцию, определяя цели, составляющие наибольшую помеху для атаки, и уничтожая их прямой наводкой.
Во времена Фридриха Великого было еще возможно бросаться на врага, вооружившись холодным оружием в виде пехотного штыка и кавалерийской сабли и полагаясь на мускульную силу людей и лошадей. Те дни давно канули в Лету, и даже во время Семилетней войны генерал фон Винтерфельдт мог писать королю: «Мы просто ничего не добьемся, если будем наступать, неся мушкеты на плече и не открывая огня». Непременным условием успеха штыкового удара являлось то, что противник фактически уже был ошеломлен огнем. Даже знаменитые атаки драгун Байройта под Гогенфридбергом (1745 г.) и Зейдлица под Россбахом (1757 г.) имели целью пехоту, которая уже была разбита. [348] Атаки против несломленной пехоты не дают решающего результата, как показала битва при Цорндорфе (1758 г.).
Необходимость предварительного обстрела перед атакой росла пропорционально увеличению дальнобойности, скорострельности и пробивной силы оружия. От этих усовершенствований выигрывала главным образом оборона, а кульминации они достигали в битвах на истощение или в артиллерийских сражениях мировой войны. И все-таки в настоящее время даже сильнейшая огневая мощь более не является достаточной, чтобы позволить нам быстро продвинуться вперед и «направить огонь на противника». Оказалось, что единственным боевым средством, которое может принести в данном случае хоть какую-то пользу, является древнейшее — мы имеем в виду броню. В былые времена броня вышла из употребления не потому, что ее невозможно было сделать достаточно толстой, чтобы обеспечить защиту против огнестрельного оружия, а потому, что ни люди, ни лошади просто не обладали достаточной силой, чтобы таскать на себе броню таких размеров! Требуемая мощность появилась впоследствии с изобретением двигателя внутреннего сгорания. Именно теперь бронированные машины вместе с экипажами получили возможность передвигаться невредимыми под огнем стрелкового оружия, чтобы приблизиться к противнику, направить на него огонь прямой наводкой и уничтожить. Самоходные бронированные машины обладают также сокрушительной мощью, позволяющей преодолевать и разрушать наводящие ужас заградительные полосы из колючей проволоки, а также способностью преодолевать препятствия, пересекать окопы и другие помехи. Следовательно, в конце [349] 1917-го и в 1918 году, после того как «неприступная» линия Гинденбурга за одно утро была прорвана под Камбре, подлинная ударная мощь союзных армий стала принадлежать танкам.
Так что же все-таки является ударной мощью? Это мощь, которая позволяет сражающимся сторонам подойти достаточно близко к противнику, чтобы уничтожить его своим оружием. Только о тех войсках, у которых есть такая способность, можно сказать, что они обладают подлинной ударной мощью, иными словами, обладают подлинной наступательной способностью. Имея за плечами опыт последней войны, мы без преувеличения можем заявить, что из всех видов оружия в наземной войне танк в наибольшей степени обладает такой ударной мощью. Послевоенное развитие не предоставило нетерпеливому военному сообществу ничего лучшего. К добру или к худу, но солдаты должны будут приучиться иметь дело с танками, как бы трудно ни было отдельным людям менять свои привычки.
Когда величайшая ударная мощь наступления заключается в одном особенном оружии, это оружие вправе заявить права на то, чтобы его использовали в соответствии с его же собственными правилами. Где бы оно ни появилось на поле боя, оно станет решающим условием победы, и применение других видов оружия должно согласовываться с его нуждами. Таким образом, вопрос не в том, чтобы помочь отдельному роду войск, пусть и освященному традицией, достичь некоторого успеха, но в том, чтобы выиграть будущие сражения, и выиграть их настолько полно, быстро и всесторонне, что они приведут всю войну к скорому завершению. Все виды оружия должны объединиться ради этого исхода, сверяя свои действия и свои потребности [350] с тем оружием, которое обладает наибольшей ударной мощью.
Танковые войска — самый молодой род войск, и вместе с тем они обладают ударной мощью в наивысшей степени. Поэтому они должны заявить свои права, поскольку ни в одной стране мира другие войска не уступят их по собственной воле. Чем более эффективно развивается противотанковая оборона, тем труднее будет атаковать бронетанковым войскам и тем настойчивей и громче танкисты должны предъявлять свои требования.
Нынче, как и прежде, тактические необходимые условия сводятся к трем пунктам: внезапность; массированное развертывание; подходящая местность.
Это три непременные предпосылки успеха любой танковой атаки, и они будут определять организацию бронетанковых сил в военное и мирное время, их вооружение и развитие и в конечном счете подбор командиров и личного состава.
Внезапность может быть достигнута с помощью соответствующей подготовки к осуществлению атаки с помощью быстроты и скрытности передвижения и с помощью нового оружия, имеющего беспрецедентные возможности. Скоростная бронетанковая атака имеет решающее значение для исхода сражения; войска поддержки, которые предназначены для постоянного взаимодействия с танками, должны соответственно быть такими же быстроходными, как и сами танки, а также должны объединяться с танками в единые армейские формирования и в мирное время. Другое дело, когда танки не имеют подобных войск прикрытия. Им приходится идти в атаку вместе с частями, которые никогда не составляли с ними единой команды, которые медленно передвигаются, а потому лишают [351] танки возможности стремительно и глубоко врываться в расположение противника. Другими словами, им приходится отказываться от своего самого ценного преимущества.
Очень многое может зависеть от боевой техники современного типа — к примеру, от крепости брони, возможностей нового оружия или скоростных характеристик танка. Когда приготовления происходят в мирное время, именно поэтому чрезвычайно важно сохранять величайшую секретность в области военных технологий. Как уже упоминалось, превосходным примером соблюдения тайны и полученных от этого преимуществ служит «Большая Берта», 420-миллиметровое орудие, которое в 1914 году уничтожило укрепления в Бельгии и на севере Франции.
Принцип массированного развертывания — концентрация сил там, где мы хотим добиться решительной победы, — на самом деле действителен для всех родов войск. И все же в Германии и в других местах многие утверждают, что для танков верно обратное. Это грубое нарушение одного из первейших принципов боевых действий, и мы не можем пассивно соглашаться с этим в мирное время, если хотим избежать заслуженного наказания в случае войны. Если уж мы приняли принцип развертывания en masse — концентрации сил в решающем пункте, — мы должны извлечь необходимые выводы с точки зрения организации. Развертывание en masse может быть осуществлено в реальном бою только в том случае, если танковые части и их командование уже научились действовать в составе крупных формирований в мирное время. Там, где дело касается мобильных бронетанковых войск и их руководства, гораздо труднее импровизировать с нуля, чем если бы дело касалось пехоты. [352]
Что до местности, танковые войска могут вводиться в бой только там, где нет препятствий, превосходящих возможности этих машин, иначе атака бронетехники на такой местности захлебнется. К примеру, никуда не ведущий путь — на учениях копать рвы, которые не может преодолеть определенного вида танк, затем заставлять машину выполнить эту задачу, обязав приказом, и в конечном счете заявить, что данная машина потерпела «неудачу» — а то и танковые войска в целом. Не меньший абсурд — ожидать от легких, вооруженных пулеметами танков, чтобы они штурмовали крепость или крупный город. Этого нельзя требовать даже от легкой артиллерии — для выполнения серьезных задач предусмотрены орудия тяжелого калибра. Танки имеют определенные возможности, точно так же, как люди или животные; если требовать от них действий, превышающих их возможности, они потерпят провал.
Поскольку мы не можем рассчитывать, что подходящая для танков местность найдется где угодно, мы должны стремиться использовать их там, где они могут передвигаться и проявить свою ударную мощь с наибольшей выгодой или, по крайней мере, с достаточной силой, на достаточную ширину и глубину и с элементом внезапности. Речь идет также о том, чтобы организовать танки в смешанные формирования, способные выполнить поставленные перед ними задачи, и о том, чтобы соответствующим образом обучить их командиров.
В последней войне танки неизменно проваливали свою задачу, когда вводились в бой малыми партиями, — и это тогда, когда немцы едва ли могли организовать против них хоть какую-то оборону. Однако к будущей войне у обеих [353] сторон будет возможность приспособиться к участию танков в сражении и разработать соответствующие меры противотанковой защиты еще в мирное время. В такой ситуации любые последствия ошибочного использования танков будут ужасны. В чем может быть причина таких ошибок? Наиболее вероятно, что они могут произойти при неверной оценке соответственно эффективности обороны и наступательной способности бронетанковых сил. Неправильная организация танковых частей может дать такой же результат.
Мы считаем, что при наземном сражении наибольшая вероятность успешного наступления с использованием современных видов оружия заключается в развертывании танков en masse, на подходящей местности и с преимуществом внезапности. Мы подчеркиваем, что любой успех, достигнутый атакой, должен быть немедленно закреплен другими частями войск, иначе за короткое время пропадет весь ее эффект. Но мы также убеждены, что на боевые действия в воздухе точно так же, как и на земле, существование танковых сил должно оказать значительное влияние.
3. Авиация и танки
Мы часто упоминали о роли воздушной разведки и тактической авиации для поддержки танковых атак. Но это работает и в обратную сторону, когда операции танковых сил способствуют результативности боевых действий в воздухе. Можно представить, как в начале войны бронетанковые части наносят удар по жизненно важным аэродромам противника и другим объектам того же рода, расположенным близко [354] к границе; а затем, после успешных наземных боев, на последующем этапе войны тактическую авиацию, воздушно-десантные части и танковые войска можно направить совместно на объекты глубоко в тылу врага с целью сломить волю противника к сопротивлению с наименьшими потерями в живой силе. К этой концепции боевых действий до сих пор относились с недостаточным вниманием — ученые мужи были слишком озабочены вопросами поддержки пехоты и первоначальными тактическими достижениями в наземных боях. Но мы не обязаны быть безоговорочными приверженцами доктрины Дуэ, чтобы убедиться в огромном значении авиации для будущей войны. Успехи в воздухе могут помочь наземным боевым действиям, которые, в свою очередь, закрепляют победу воздушных сил. И опять все сводится к тому, чтобы все усилия прилагались для общей победы, которая важнее интересов отдельных родов войск.
4. Вопросы поддержки и транспорта
Экстенсивная механизация армии подняла два важных вопроса: как снабжать армию горючим, запчастями и резервным транспортом? И как мы сможем перемещать наши огромные механизированные формирования, в особенности те, что привязаны к дорогам? Конструктивный ответ на два этих требования является непременным условием развертывания крупных танковых формирований и в не меньшей степени их применения в оперативных масштабах.
Что касается горючего, потребление Германии в 1935 году составило 1 миллион 920 тысяч метрических тонн. Цифры для 1936 года составляют: [355] 1 382 620 тонн импортируемого моторного топлива и нефти; 444 600 (приблизительно) тонн синтетического горючего; 210 тысяч тонн спирта.
Это означает, что в 1936 году две трети потребностей Германии мирного времени все еще должны были удовлетворяться за счет импорта. Однако четырехлетний план в полном объеме обеспечил производство синтетического горючего, что существенно меняет всю картину и в ближайшем будущем освободит нас от необходимости закупать бензин и нефть за границей.
Кроме того, потребности в горючем можно уменьшить за счет использования альтернативных источников энергии, которые найдут свое основное применение в гражданской жизни; здесь мы имеем в виду разнообразные виды двигателей, приводимых в действие газом или электроэнергией.
Точно так же пройдет немного времени, и Германия перестанет зависеть от закупок импортной резины.
Развитая автомобильная и машиностроительная промышленность является предпосылкой постоянного пополнения резервов военного транспорта и запасных частей. Следующие цифры дадут общее представление о том, какое место мы занимаем по сравнению с ведущими индустриальными странами.
ПРОИЗВОДСТВО МОТОРНОГО ТРАНСПОРТА
| Соединенные Штаты | 74,1% | Соединенные Штаты | 77,2% |
| Англия | 9,1% | Англия | 7,8% |
| Франция | 5,3% | Германия | 4,8% |
| Германия | 4,7% | Франция | 3,5% |
| Канада | 3,1% | Канада | 3,4% |
| Италия | 1,2% | Италия | 0,9% |
| Другие | 2,5% | Другие | 2,4% |
[356]
Соединенные Штаты, Канада и Германия, таким образом, сумели увеличить свою долю в мировой продукции, причем Германия поднялась с четвертого на третье место — благоприятное положение, которое означает, что в случае войны мы сможем поддерживать на должном уровне снабжение наших моторизованных боевых частей и моторизованных тыловых служб.
В этой связи важно разместить наибольшее количество наших производственных центров в районах, где они будут в безопасности и недосягаемы при прямой атаке с земли или с воздуха. Продукция также должна рационально распределяться между различными конечными потребителями — армией, флотом, люфтваффе и отечественной экономикой. Кроме того, нужно обеспечить производительность заводов, гарантируя, чтобы в случае войны они могли опираться на свой коллектив квалифицированных рабочих, инженеров и механиков.
Для передвижения моторизованных войск имеет фундаментальное значение сеть шоссе и автомобильных дорог, особенно в самом начале войны, когда большое количество гражданских транспортных средств, зависящих от наличия дорог, будет реквизировано и присоединено к полевым формированиям. Сооружение автострад в Германии много десятилетий находилось в жалком состоянии. Причина была в том, что федеральное правительство Германии, как ответственный орган, уделяло наибольшее внимание строительству железных дорог и сваливало ответственность за состояние автострад на местные органы власти — провинции, округа и местную администрацию, а это означало, что за поддержание состояния дорог отвечали сотни, а то и тысячи людей. Возникновение автомобильного [357] сообщения не произвело немедленного воздействия на эти традиционные структуры, и «автономные права» провинций оставались священными даже тогда, когда превратились по большей части в пустой звук.
Фюрер — человек дальновидный. Он оценил чрезвычайное значение для моторизованного транспорта программы строительства дорог, грандиозной по масштабу и последовательно претворяемой в жизнь. Рейх взял под свой контроль магистральные трассы и обеспечил сооружение уникальных шоссейных дорог, наших автобанов. На первом этапе планируется построить 7 тысяч километров автобанов, которые должны связать между собой главные города нашей страны. Эти магистрали широки, движение на них одностороннее, перекрестки отсутствуют, и потому они позволят поддерживать высокую и постоянную скорость на всем их протяжении, — другими словами, впервые позволят нам в полную силу использовать мощные транспортные средства.
Значение хороших дорог для передвижения мощных машин самоочевидно. Но сеть дорог мирного времени, не важно, насколько она густа, никогда не будет удовлетворять всем неожиданным тактическим и оперативным требованиям военной поры. В прежние времена солдаты обычно должны были обходиться теми дорогами, которые существовали в мирное время и строились по экономическим соображениям. Но война 1914–1918 годов продемонстрировала необходимость строительства дорог в массовом порядке; стоит только вспомнить бездорожье под Верденом, на Сомме, во Фландрии, бесконечные дороги восточного фронта с дощатым настилом и трудности, с которыми столкнулись войска на дорогах Месопотамии и Палестины. [358]
Достижения итальянцев в строительстве дорог в Абиссинии особенно впечатляют, и в целом только существование этих дорог позволило им широко использовать свои моторизованные силы.
В этой связи мы можем сделать следующие выводы, имея в виду Итальянскую кампанию против Абиссинии.
1. Сеть дорог мирного времени оказывает неоспоримое влияние на военные операции и действия армии на тактическом уровне; этой сетью обычно пользуются обе стороны, поскольку она общеизвестна и нанесена на карту.
2. Однако сеть дорог мирного времени способна развиваться; во время войны ее можно и нужно приспособить к операциям, которые мы задумываем, и соответственно расширить.
3. Некоторые дополнительные дороги можно сделать постоянными, но их строительство потребует много времени и труда, и воздушная разведка противника их обнаружит. Часто будет достаточно построить трассы с мягким покрытием, которые вполне подойдут для гусеничного и вездеходного транспорта. Дороги такого рода можно провести довольно быстро, и при благоприятных обстоятельствах они останутся необнаруженными значительное время.
4. Быстрота, с которой можно построить дороги с мягким покрытием, не только помогает вторжению моторизованных сил, но и является подспорьем для продвижения других родов войск.
5. Мобильные армии будущего должны таким образом включать в себя достаточное количество дорожно-строительных подразделений, обеспеченных современными машинами и инструментами. [359]
5. Примеры военных действий последнего времени
Наиболее свежие примеры развертывания танковых сил представляют Итальянская кампания в Абиссинии, которую мы уже упоминали, и бои, которые еще продолжаются в Испании.
В Абиссинии итальянцы выставили на поле боя около 300 танков «фиат-ансальдо». Машины были вооружены только пулеметами и не имели вращающейся орудийной башни. Фиксированное крепление пулеметов ставило итальянцев в невыгодное положение, особенно в тех случаях, когда танки использовались поодиночке, что давало туземцам возможность забираться на машины и убивать экипаж через смотровые щели, которые были недостаточно защищены. С другой стороны, действия танков, как правило, приносили хорошие результаты, несмотря на трудности, создаваемые местностью и климатом, — оказалось, что ни песчаные пустыни, ни высокие горы не являются непреодолимыми препятствиями. Однако этим и ограничиваются уроки, которые можно извлечь отсюда для военных действий на европейских полях, поскольку у абиссинцев отсутствовали средства противотанковой защиты и не было собственной бронетехники.
Если рассмотреть классы итальянских танков, мы увидим, что они хорошо справлялись со своими задачами, будь то бронированные машины разведки, производившие рекогносцировку, или танки, взаимодействовавшие с моторизованной пехотой в процессе многих атак. В целом бронетанковые войска помогли Италии закончить кампанию настолько быстро, насколько это было возможно. [360]
Война в Испании представляет более обширный опыт. Насколько нам известно, красные используют шеститонные танки «виккерс» русского производства, вооруженные 4-миллиметровой пушкой и 1 или 2 пулеметами. С полным снаряжением танк весит 8 тонн, и его наиболее важные зоны непроницаемы для бронебойного стрелкового оружия. Националисты пока применяли только танки, вооруженные 2 пулеметами, установленными на вращающейся бронированной башне. Эти танки также непроницаемы для пулеметного огня. За исключением нескольких захваченных машин, войска генерала Франко, очевидно, не имеют танков, вооруженных пушками, хотя у них имеется множество 37-миллиметровых противотанковых орудий.
До сих пор на поле боя не появлялось одновременно более 50 танков, что заставляет нас предположить, что ни одна сторона не располагает особенно большим количеством машин или вообще не имеет тяжелых танков с толстой броней и мощными орудиями в дополнение к уже упоминавшимся легким танкам. Если учесть число наличных танков и их типы, похоже, мало надежды на то, что танки будут способны привести данный конфликт к скорому и успешному разрешению.
Ничего удивительного, что националисты не торопятся посылать свои танки в чистое поле навстречу огню дальнобойных пушек русских танков; противник выказывает ту же самую робость в отношении противотанковых орудий Франко.
Местность на западном участке фронта надо признать в высшей степени сложной.
Из трех условий успешного танкового сражения — внезапности, массированного развертывания [361] и подходящей местности — только первое вообще достижимо, и то при условии, что воюющие стороны достаточно опытны. Пока что ни одна из сторон не пыталась привести в движение одновременно все свои силы; а что до выбора местности, мы можем только констатировать, что такой большой город, как Мадрид, не совсем та территория, на которой следует проводить танковые атаки.
Сообщения о боях носят отрывочный характер, но похоже, что танки участвуют во всех крупных акциях и что пехота, как правило, не продвигается вперед, пока бронетехника не выполнит свою работу. При этом танки неизбежно несут потери, но эту участь они разделяют со всеми родами войск.
Что касается технической стороны, несомненно, что с течением времени опыт будет накапливаться, даже если сейчас оценивать его объем преждевременно.
А если говорить о подборе экипажей и командиров, война еще раз подчеркнула необходимость долгой подготовки и профессионального обучения — нескольких недель попросту недостаточно, чтобы испанские солдаты могли полностью освоить управление современной военной техникой. По некоторым признакам, высшее командование все еще не имеет опыта грамотного использования танков.
Вот и все выводы, какие мы можем сделать на основании доступных нам сообщений о том, что происходит в Испании.
По нашему мнению, ни война в Абиссинии, ни гражданская война в Испании не могут служить «генеральной проверкой» эффективности бронетанковых войск — количество самих танков и их типов слишком мало, их боевые действия [362] слишком односторонние и мелкие. Однако оба этих боевых конфликта могут указать несколько направлений технического и тактического совершенствования бронетехники, и мы должны внимательно их изучить и извлечь из них все уроки, какие только сможем. В любом случае они по большому счету не дали нам повода отказываться от тех принципов, которые мы здесь сформулировали.
Заключение
Немногим более двадцати лет прошло с тех пор, как в кровопролитной битве на Сомме впервые появились на поле боя танки; по историческим меркам это лишь малый срок. Но современный технический прогресс развивается с ураганной скоростью — он увлекает за собой экономику и все быстрее изменяет человечество. Вся жизнь народов сегодня пришла в бурное движение.
Поэтому было бы ошибкой ограничиваться исключительно техническими соображениями, когда на карту поставлен гораздо более широкий круг вопросов.
Мировую войну вызвали беспорядки в экономике и социальные условия, и наиболее развитые нации мира были втянуты в этот водоворот. Многие ожидали, что после войны во всем мире и в отдельных странах наступит некоторое улучшение, но они были разочарованы. Напротив, есть все причины опасаться, что идеологические, политические и религиозные противоречия стали такими же острыми, как и экономические. У нас нет возможности указать, куда приведет этот путь. Но мы должны осознать, что только сильные нации могут жить долго; стремление к самосохранению [364] может воплотиться в жизнь лишь тогда, когда за ним стоит реальная мощь.
Консолидация германской мощи является задачей политики, техники, экономики и вермахта.
Чем сильнее будет вермахт, то есть его оружие, снаряжение и профессионализм командования, тем более безопасным станет поддержание мира. Танки — это наиболее современное оружие наземного боя, и мы надеемся, что описание того, как оно возникло, обеспечит лучшее понимание его развития в будущем.
По многим вопросам еще существуют различия мнений, иногда принципиальные. Только время покажет, кто прав. Но неоспоримо то, что новое оружие, как правило, требует новых способов ведения боя и соответствующих тактических и организационных форм. Нельзя вливать новое вино в старые мехи.
Дела говорят громче слов. Придет день, и богиня Победы увенчает лаврами лишь того, кто готов проявить отвагу.
