Толковый словарь имён и терминов.. 446 3 страница

«Путешествие Бхагавана» относится к V книге МБх-ы. Основное действие уже развернулось и близится великая битва на поле Куру. Эпизод повествует о последней попытке Шри Кришны сохранить мир.

Существует единый род Бхаратов, ведущий свой род от Солнца через Пуррураву и Урваши, прекрасную апсару, играющую такую видную роль в «Путешествии на небо Индры». Род этот к моменту действия поэмы разделился на две большие ветви потомков двух братьев, Дхритараштры и Панду. Хотя, широко говоря, всё это — бхараты, но в поэме принято под именем Бхаратов подразумевать потомков Панду, а под именем Кауравов — потомков Дхритараштры. Впрочем, этот принцип выдерживается не очень строго и в ту и в другую сторону.

После смерти раджи Панду, по различным сложным мотивам, достаточно подробно изложенным в «Путешествии Бхагавана», законным претендентом на престол является Юдхиштхира, а с ним остальные четыре его брата. Но старший сын Дхритараштры, Дурйодхана, решил всеми правдами и неправдами отбить у них вотчину. Во второй книге поэмы подробно повествуется, как он с помощью своих приспешников, в особенности Шакуни, и Карны, затянул Юдхиштхиру в игру в кости, которую вел бесчестно. Обманом он приводит Юдхиштхиру к полному проигрышу не только царства, но и собственной свободы и свободы своих братьев, которыми он распоряжается по праву старшего брата, заменяющего умершего отца, свободы их общей их жены Драупади. Победители с восторгом и издёвками притаскивают её в собрание и даже пытаются обнажить. Об этом моменте, как особенно оскорбительном, многократно упоминается в «Путешествии Бхагавана». Благодаря вмешательству Бхишмы, старшего в роде, рабство заменяется для всех братьев Пандавов и для их общей жены изгнанием в лес сроком на 12 лет с условием, что если их местопребывание будет открыто за это время, кауравы имеют право убить их, причём Пандавы не имеют права сопротивляться. По истечении 12 лет Пандавы могут жить в населенных местах, но ещё год они должны жить тайно: открытие их местонахождения влечет за собой продление изгнания еще на 12 лет. Только по прошествии 13 лет они получают право вернуть свою вотчину силой оружия.

Этот срок миновал и Пандавы, при деятельном участии их двоюродного брата со стороны матери, Кришны, собирают войско и готовятся к войне, но раньше, чем начать военные действия, они решают ещё раз попробовать уладить спор мирным путём, добровольно ограничивая свои требования, идя на крайние уступки. Вести переговоры они поручают Кришне. История этих переговоров и повествуется в предлагаемом эпизоде. В нем есть 4 крупных вставочных эпизода. Повесть о Наре и Нараяне не нуждается в особых комментариях; этот рассказ включен в МБх-у в нескольких вариантах, так как он важен для развития учения о Вишну‑Нараяне и о соотношении Космического Духа и индивидуальной души, чем уже занималась ранняя Санкхья, а позднее всё течение относительного монизма, основанное одним из крупнейших философов Индии — Рамануджей (XI в. н. э.). Этот вопрос освещён в предыдущем выпуске и в комментариях к «Санатсуджатапарван», помещённых в настоящем выпуске.

Вторая вставка, «Наставление Видулы», тоже не требует особых комментариев. О том, что она резко отличается по языку и содержанию от других текстов, помещаемых в этом выпуске, уже было сказано. Это — образчик «древнего макиавеллизма», перекликающийся с речью Дашаратхи о произволе феодального князя. В «Наставлении» ярко отражена постоянная и напряженная борьба феодалов.

Больше нуждаются в комментариях странные для европейского уха рассказы о Галаве и сватовстве Матали. На первый взгляд это просто довольно скучная фантастика. К этим сказкам нужно приглядеться, чтобы понять их смысл, как изложения космогонического учения древних арийцев. Более тщательный анализ этих эпизодов даёт возможность получить некоторые, далеко небезынтересные сведения о состоянии тогдашнего научного мышления.

Повествование о фантастическом полёте Галавы на Гаруде и путешествие Матали в сопровождении мудреца Нарады в подземное царство, помимо назидательных целей, является предлогом для изложения космологии древних арийцев. Она показывает их большую наблюдательность, силу логического мышления и богатой фантазии, дополняющей то, что в ту эпоху ещё было недоступно исследовательскому познанию. В «Повести о Галаве» Гаруда раскрывает ему тайны каждой стороны света. Он начинает с Востока. Отсюда начинается закономерное движение светил, непреложно-закономерная смена суток и времён года. Ещё в ведические времена астрономические наблюдения породили у древних арийцев идею о непреложной закономерности всего миропроявления; они выразили эту идею в почти не персонифицированном образе Риты, непреложного Закона.

Гаруда так и начинает своё поучение. Он говорит, что на Востоке находится колесо закона миропроявления, здесь «врата дня», возле которых Савитар (Спаситель), Солнце совершает подвиг создания теплоты (тапас), как принципа миротворящей Энергии.

Каждое утро можно наблюдать зарево жертвенного костра, разгорающегося на небе. А это значит, что и всё миропроявление есть Великое Делание Жертвоприношения.

Здесь, где начинается мир, возникла его Матерь, дочь Дакши, деятельной и Благой Силы, космической Воли к миропроявлению. Здесь — начало богов, древних хранителей мира. Оттого эта сторона и зовется Первой или Древней. Миросозерцание древних арийцев было светлым. Для них Начало не представлялось слепой и неумолимой Мойрой, перед которой трепещет сам владыка богов Зевес (эллинская религия), оно представлялось как Счастье и Надежда (V, 107, 7–8). Здесь, в стране рождения Света, Брама пропел Веды, являющиеся принципом миротворения; их 4, по числу сторон света. Здесь древнее Небо (Варуна) спускается под землю и получает владычество над водами, его отражением. С Востока же исходит великое творческое Слово (АУМ), выражающее всю сущность миропроявления — Начало, Середину и Конец (V,107, 15). Вот почему древние арийцы, совершая обряды, обращались лицом к Востоку, как источнику Света, Закона и Знания.

Гаруда, продолжая свое обозрение, после Востока говорит о Юге. Объяснение слова «Дакшина» (юг) даётся, конечно, мифологическое, а не филологическое. Филологически «дакша» значит «правый, спорый» и как название стороны света происходит от того, что при обращении на Восток, Юг остаётся справа; мифологическое объяснение пришло позднее. Юг, полдень определяет время; в южных странах солнце в полдень находится в зените или близко к нему; вертикальные лучи не дают тени, по которой в древности определяли время. Говоря о Юге, Гаруда и начинает с вопроса о времени; на юг от жителей Пенджаба находились выжженные солнцем мертвые пространства Деканского плоскогорья, а потому Юг считается обителью Калы (Времени), царством владыки мертвых, Ямы, его «вторыми вратами», тогда, как Запад, где умирают светила и уходят в землю — первые врата Смерти. Смерть есть неизменный закон для всего живущего, яркое выражение непреодолимости Закона. Смерть всегда «суд», подведение жизненных итогов, по которым можно судить о ценности индивидуальной жизни, а потому смерть для древнего арийца представлялась в образе судьи и хранителя Закона, в образе Дхармы-Ямы. Он — первый умерший человек, объединяющий мужское и женское начало, поэтому он и называется Яма — Близнец (под «близнецами» в санскрите разумеются прежде всего разнополые близнецы, «пара», лишь позже слово приобрело более широкое значение). Решением суда Ямы умершие направляются в места воздаяния за благие или злые дела. Эти места только до известной степени аналогичны христианскому раю и аду, так как и тот и другой, по представлениям древних арийцев, лишь временное местопребывание, пока не исчерпается сила добрых и злых дел, так что душа может получить сперва наказание за злое, а потом награду за доброе, а затем снова воплощается, чтобы продолжать опыт земной жизни, пока не настанет время полностью освободиться, познав То, Атмана. Тогда, отбросив добро и зло, удовольствие и страдание, дух сознает себя Абсолютным, неподверженным переменам, Безусловным Субъектом.

Интересны астрономические сведения, сообщаемые в этой главе. На Юге Солнцу определён предел, за который оно не может перешагнуть, положил этот предел Саварна, что значит «равный, одинаковый» (чем-нибудь); в астрономическом смысле само собой подсказывается понятие — «равноденствие»; грань, положенная Солнцу равноденствием, это — солнцестояние. Упоминание текста о Раване в связи с Югом подтверждает высказанное выше толкование образа Раваны как символа палящего Юга. «Умерщвление плоти», о котором говорится в тексте, перевод по необходимости неточный: в тексте стоит «тапас», о значении этого слова («нагревание», «накаливание») уже шла речь выше. Таким образом шлоки 108, 11—12 можно понимать как намёк на солнцестояние с его накаливанием земли. В следующей шлоке говорится, что здесь, на Юге, Солнце поворачивает назад, «выпив бодрящий напиток». Солнцестояние происходит в созвездии Рака, и значит «предел», о котором говорится выше, есть тропик Рака. Созвездие Рака в астрологическом смысле есть «дом Луны», Сомы, которая астрологически связывается с влагой: Сома, прежде всего, есть священный, укрепляющий богов напиток, приносимый богам при жертвоприношении. Солнце, достигнув «страны Васиштхи», опять «выпускает зиму», то есть направляется к зимним знакам зодиака. На Юге живет и мудрец Капила (Красный — зной), который «теснит рожденных морем», то есть тучи. Символ Капилы очень сложен и мы здесь берём только один и не главный из его аспектов.

Образы шлоки 16 довольно неясны. Гаруда говорит о себе, что на Юге он был «погружен в размышления», а Гаруда — крылатое Солнце*, значит дело идёт о том же солнцестоянии. В июне, самом жарком месяце в Индии, солнце особенно палит, зной «пожирающий» выражается голодом Гаруды, но образы слона и черепахи не совсем ясны. Если сопоставить эту шлоку с V, 90, 7, где говорится, что «благодетель мира Айравата» перекачивает воду из подземного мира и она превращается в тучи, то напрашивается образ поглощения воды (туч) зноем. Ещё затруднительней расшифровывается образ черепахи. Обычно это символ Земли, выходящей из Океана. Вишну поддерживал в виде черепахи гору Меру во время пахтанья богов. Возможно, что шлока говорит о прожорливом зное, поглощающем не только воду, но и пожирающем землю. Известно, что Гаруда — пожиратель змей, а образы змеи и слона часто заменяются один другим (см. также прим. V, 119). Чакрадхану, о котором говорит следующая шлока — созвездие Стрельца, кульминирующее в полночь во время солнцестояния; Чакрадхану потому «сын солнца», что астрологически Стрелец — последний знак «тригона огня», то есть Солнца.

Далее идет описание подземной части южной стороны, где явления обратны явлениям наземной части: здесь непроглядная тьма, которую и Солнце не может рассеять, обитель мертвых.

Покончив с описанием Юга, Гаруда обращается к Западу, называя эту страну «тыловой», так как она находится стылу при традиционном обращении на Восток. Для жителей северо-западной части полуострова это — страна Океана (Персидский залив), а потому и обитель «повелителя вод Варуны», отсюда идут тучи, когда начинаются дожди.

Далее следуют опять астрономические сведения. Здесь, на Западе нарождается новый Месяц, как бы выходя из моря после заката Солнца, склоняясь к Западу, он «уподобляется Варуне и пьёт влагу моря». С Запада поднимаются тучи; гонимые ветром, они гремя проливают дождь на землю, а потому «истощаются в странах». На Западе, Солнце, уходя, «разбрасывает веер своих лучей по всем направлениям; отсюда выходит Ночь, обнимающая половину горы Меру, вокруг которой вращаются светила (так представляли древние арийцы Землю). Ночь как бы «уносит половину живущих»: сон уподобляется смерти. Здесь из водной Ограниченности (Дити), противопоставляемой Неограниченности, возникают духи грозы и ветра, стремящиеся из Океана на приморские области полуострова.

Хребет Химавата (Гималайский) на Западе переходит в хребет Сафедкох и ещё дальше — в Копет-Даг. До самого Каспия тянется «хвост Хималая», а на юго-запад он через Сулеймановы горы доходит до Океана, так что можно сказать, что Хималая, как чудовище, выходит из Закатного Моря (V, 109, 9). Но и сам Химават только корень горы, «доходящей до неба» — Мандары. В Западный Молочный Океан стремятся реки северо-западной части полуострова.

Затмение Солнца всегда бывает перед тем, как появится новый месяц — Сома, «выходящий из Океана», значит отсюда же и вылезает чудовище, «пожирающее Солнце» и тем производящее затмение. Девушка, останавливающая всякого, кто направляется на Запад, это препятствие, чинимое морем тому, кто дошел до морского берега. На Западе, когда после заката появляются созвездия, можно проследить, как Солнце постепенно переходит из знака в знак по зодиаку, то есть движется «по звериной тропе» (греческое слово «зодиак» тоже означает «звериный», подразумевается «круг»). Созвездия «вступают в диск Солнца» и остаются там невидимыми целый месяц (текст говорит о лунном, 28-дневном месяце); значит они следуют полному циклу Луны, Сомы, то есть «сочетаются с его дорогой».

Древние арийцы отмечали разливы рек в период дождей, а потому текст и говорит, что дожди рождаются от Океана и являются «источниками рек».

На Западе Солнце-Вишну завершает свои «три шага» (ступая на восток, зенит и запад). Но раз оно «завершило путь», то значит «вернулось в свою обитель», вот почему здесь «стан безначального Вишну», покоющегося на змие Шеше в Молочном Море (Вечности). Грозы идут с океана, а потому здесь обитает и Маричи (вспышка молнии). Но Маричи значит также метеор, болид. Из двух основных потоков метеоров, идущих из созвездия Дракона (Север) и созвездия Скорпиона, второй поток больше. Земля пересекает этот поток в тот период, когда Солнце находится в средних градусах Девы, а значит созвездие Скорпиона на западном небосклоне. Возможно, что текст намекает и на это астрономическое наблюдение.

Гаруда, птица Солнца, Крылатое Солнце, заканчивает свой обзор Севером. Север находится слева при ориентировке на Восток, а потому называется «левой стороной». В Пенджабе к Северу земля всё повышается, достигая уходящих в небо Гималаев, а потому Север называется также «вознесенной, верхней стороной». Здесь неотлучно ходит «Золотой Ковш» (7 звезд Б. Медведицы); горы, восходящие к небу — исконная обитель богов, поэтому здесь обитает «Водитель народов», Нараяна-Джишну. Очень возможно, что в гл. 110, 4, где говорится о Нараяне, сказывается воспоминание о том, как арийцы, возглавляемые вождями (нараяна), пришли в Индию.

Хималая давно считался обителью Гириши-Рудры и его жены, «Горы, Земли» — Парвати. Когда произошло отождествление Рудры с Махэшварой-Шивой, то Парвати-Земля стала пониматься, как Природа вообще (Пракрити), как сила (шакти) своего супруга, Шивы, Пуруши (Духа), того, что греческая философия называла Усиа, Бытье, Сущность. Вот почему текст говорит о пребывании на Севере Махэшвары-Пуруши со своей шакти, Пракрити или о пребывании на Севере Вишну с женой Майей, потому Север и доступен только для Нары-Нараяны. Это одни и те же образы, но выраженные в вишнуитской символике. Шлоки 110, 5–6 нужно отметить, как попытку объединить концепции шиваизма и вишнуизма.

Учение о том, как Дух поддерживает низвергающийся поток Материи, выражено в образах Шивы, поддерживающего низвергающуюся с небес священную реку Гангу; истоки Ганги находятся в Гималаях, то есть по отношению к Пенджабу на севере (110, 8—9).

Далее — опять астрономические сведенья о Семи Риши, семи крупных звездах Большой Медведицы, о созвездии Супруги Арундхати (созвездие Кассиопеи, находящееся приблизительно на той же широте, что и Семь Риши, но на противоположном конце диаметра). Созвездие Свати отождествить трудней. БПС даёт это слово, как «название 13 или 18 созвездия индийской астрономии». Фош отождествляет Свати с Арктуром (Северный), звездой из созвездия Волопаса, но возможно, что это более блестящая, а поэтому привлекающая больше внимания Медуза из сверкающего созвездия Персея. Во всяком случае, это одна из звезд или одно из созвездий высоких северных широт.

Текст, точно описав эти созвездия, как ближайшие звезды к Северной или Полярной звезде, уже прямо называет её, как неподвижную звезду, с которой Брама начал построение мира или по образному выражению текста, здесь он «нисходил к жертве». Древние арийцы понимали весь процесс мироздания, как жертвоприношение Духа, который есть и жертвователь и жертва (ср. Бхагавадгита, гл. VIII и IV, 24).

Большой исторический интерес для решения вопроса о родине арийцев представляют дальнейшие сообщения текста о том, что ближайшие к Полярной звезде созвездия описывают круги, центр которых — Полярная звезда. Пояс незаходящих созвездий указан определенно: Большая Медведица, Кассиопея и даже находящиеся на ещё более низких градусах северной широты: созвездия Волопаса и, может быть, Персея. Эти созвездия не заходят за горизонт, то есть описывают круг, который можно проследить почти весь в течение одной ночи, особенно зимой только в странах, расположенных не южнее приблизительно 55–56° с. ш. Текст говорит об опасности арктических путешествий и прямо указывает: как только человек проникает дальше на север, он погибает.

Такие точнейшие указания МБх-ы нельзя не учитывать историкам древне-арийской культуры, занимающимся вопросом о происхождении древних арийцев. Дорога на Север доступна лишь Нараяне (Вождю народа). Шлока 110, 21 очень точно указывает: «здесь (на Севере) зенит». Полярная звезда находится в зените только на Северном полюсе. Откуда могли древние арийцы получить такие точные астрономические сведения, как могли получить они такой точный опыт, остаётся вопросом, но пренебрегать многочисленными и точными указаниями текста нельзя. Он толкует знаменитые шаги Вишну как проникновение Солнца (Вишну) на Север, где живут 10 апсар с очень знаменательным именем «Видьюта-прабха», то есть «происходящие от молнии» (или радуги). Апсары, водяницы ясно связаны с водой, их блистающая красота пленяет даже мудрецов. Славянский фольклор называет радугу девицей; это сближение может быть полезным для выяснения несколько неясного образа апсар. Если апсара есть олицетворение радуги (число 10, возможно, намекает на число цветов радуги, которых при желании можно насчитать больше традиционных семи), то «апсары, живущие на Севере» трудно толковать иначе, как северное сияние. Радуга никак не связана со стороной света. В Северо-Западной Индии радугу чаще можно наблюдать на западной стороне неба, так как там преобладает движение туч с юго-запада или запада. Об этом разбираемый текст упоминает выше (109, 5).

Текст уточняет имя апсар (Видьютапрабха), подчеркивая этим, что дело идёт об особых апсарах. Закончив описание неба, Гаруда возвращается к земле. Он описывает Химават, как страну сокровищ, царство владыки Куверы. Текст сближает золото, находящееся в пещерах, с золотом туч: тучи открывают сияющие золотом хранилища (молния). Слово «джимута» значит и гора, и туча. Объяснение происхождения золота из грозовых туч встречается нередко в фольклоре, в частности славянском (ср. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу»).

Описанием Севера заканчивается это любопытная космология, толкование которой мы наметили лишь в общих чертах. Отметим только, что шлоки 109, 10—13 являются, по-видимому, интерполяцией, совершенно не согласованной с остальным текстом главы. Здесь упоминается Кайласа и лес Сугандхива наряду с Хималаей и истоками Ганги. Как видно из «Сказания о Раме», Кайласа и Сугандхика находятся на юге Индии, в Эллоре.

В главах 111–112 описан полёт Галавы с исключительно живой и реалистической передачей ощущения от этого необычного способа передвижения. Эпизод с браминкой Шандили довольно загадочен. Судя по участию в нём Гаруды, Крылатого Солнца, это должен быть какой-то солнечный миф о «болезни Солнца» (ср. египетский миф о болезни Ра и роль в этом мифе Изиды). Анализ имён Галава, Шандилья не даёт руководящих нитей. Личность Галавы характеризована слабо, значение его имени можно связать только с названием особого сорта черного (эбенового) дерева. Ещё меньше можно сказать о браминке Шандилье, её имя родовое; это имя носили многие учителя. Название хребта — «бычий» тоже не наводит на какие-либо ассоциации. Странно, что местом действия эпизода является Восток, тогда как мифы о болезни Солнца, утрате им лучей (оперенья Гаруды) связаны с Западом или с Зимой.

О горе Ришабха упоминается в I кн. МБх-ы (I, 8152), но как о горе в глубине материка, тогда как здесь говорится о приморской горе. Это обстоятельство ещё больше запутывает положение, приморская гора на востоке должна была бы быть какой-то горой или хребтом в прибрежной полосе Тихого океана, но в то время арийцы были знакомы лишь с северо-восточным побережьем полуострова, они знали, например, что Ганга впадает в море, а это побережье не гористо. Все эти соображения позволяют допустить здесь скорее символическое толкование, вне географических реальных отношений: гора Ришабха есть грозовая туча (которая ревёт как бык — образ встречающийся нередко в фольклоре); в таком случае под океаном нужно понимать небо, что тоже является частой метафорой. Весь эпизод получает тогда характер просто поучительного рассказа: вот де, как опасно быть непочтительным с брамином, за такую непочтительность сам Гаруда, крылатое Солнце, поплатился лишением оперения (лучей). Если это так, то эпизод любопытно связывается и по такой линии с египетским мифом о том, как владычица чар Изида, напустив на Ра болезнь, подчинила его своей воле. Махабхарата вкладывает рассказ в уста брамину, что также говорит за правильность приведенного толкования.

Довольно неясно значение рассказа о требовании Вишвамитры, чтобы Галава доставил ему 800 лунно-белых коней. Цвет коней неоднократно подчеркивается в повести, что позволяет искать расшифровки в области лунных мифов. Такое толкование подтверждается и приобретеньем Галавой заданного числа коней по четвертям, в чём можно видеть намёк на лунные фазы. Недостача коней последней четверти истолковывается в таком случае как исчезновение луны в период новолуния. Но число 200 не поддаётся анализу. Нужно отметить, что Икшваку непосредственно связан с Луной, Сомой, так что весь рассказ имеет значение мифологической истории лунной династии.

К разбору космологического текста в истории Галавы удобно присоединить разбор сна Карны и аналогично ему сна Авиндхьи (III, 280,62 и сл.). Эти сны — образцы древней мантики, искусства гадания, с довольно прозрачной символикой.

В данный момент нас не интересует высокая художественная ценность беседы Шри Кришны и Карны, достигающая изумительных трагических высот, но только астрономические сведения, которые под видом астрономических примет введены в рассказы о снах (III, 280, 62 и V, 142).

Карна говорит, что Медлитель (Сатурн) «поражает» звезду Праджапати. Отсюда мы узнаём, что древним арийцам уже известен был Сатурн, самая тусклая из видимых планет, что они различали среди неподвижных звезд его медленное движение и даже тонко подметили колебания его яркости (зависящей от относительного положения Солнца, Земли и Сатурна). Астрологическое выражение «Сатурн поражает Праджапати» значит, что Сатурн находится на 3 зодиакальных знака (90°) к западу или востоку от этой звезды. Праджапати — это альфа Возничего (Капелла), долгота которой соответствует приблизительно 17° Тельца. Таким образом, Карна видит Сатурн или в 17° Водолея, или в 17° Льва (приблизительно). Карна определяет очень точно и положение Марса (Анчарака). Он говорит, что Марс «входит со стороны друзей», то есть с востока, «в лучший дом Луны». Луна каждые сутки проходит приблизительно по 13° среди звезд, этот отрезок эклиптики в астрологии и называется «лунным домом». Значит, «лунных домов» 28; счёт их ведётся от 1° Овна. «Лучшим домом Луны» или «домом Индры» считается в индийской астрологии 13-й дом, начинающийся с 4° Девы. Итак, Карна говорит, что Марс, описав петлю и окончив попятное движение, возвращается вновь к прямому движению в 1– 3° Девы, так как он ещё только готовится войти в «дом Индры», то есть в 4° Девы. Сома-Луна «отвращает свой лик» — подразумевается от Солнца; Раху «подбирается к Солнцу», то есть кончается последняя четверть и в период новолуния возможно затмение. Солнце приближается к восточному лунному узлу или, выражаясь языком астрологии, «к голове Дракона (Раху)», который и проглатывает Солнце. Из слов Кришны (141, 16) видно, что действие происходит в весенний месяц, в начале которого назначена битва. В это время «нет мух, деревья покрыты плодами и воды прохладны». Хотя Кришна и не называет точно месяца, но по указанным признакам позволительно думать, что это время после окончания периода дождей. БПС, ссылающийся на данную шлоку МБх-ы, не определяет точно, когда бывает «звездный день новолуния, посвященный Индре». Возможно, что это месяц Магха, соответствующий декабрю-январю. Он начинается со дня зимнего солнцестояния. Если это так, то Солнце в период тех событий должно находиться в последних градусах Стрельца, следовательно, Луна в его первых градусах или в последних градусах Скорпиона.

Такие определённые астрономические данные могли бы помочь датировке войны на поле Куру, несомненно исторического события, подобно Троянской войне.

Мы не будем подробно останавливаться на повести о сватовстве Матали. Фабула повести даёт предлог описать «подземный мир» (Паталу). В описании много мифологического материала, который может быть весьма интересен специалисту.

Остановимся лишь на некоторой детали, дополняющей приведенные выше соображения о знакомстве арийцев с северными широтами. В 98 гл. Нарада, описывая Паталу и «Красочный мир» (Суварна), говорит, что здесь Солнце встаёт по полугодиям и озаряет этот мир. Такое замечание может относиться только к полярной стране, его может сделать лишь тот, кому ведомы эти страны. По ходу описания упоминается, что в мире Суварна ниспадающие воды принимают «красивые формы». Само название Суварна заставляет вспомнить о богатейшей многокрасочности северных зорь. Говорить о том, что вода, падая принимает красивые формы можно только о замерзшей воде. Так как речь идет о подземном мире, то под этими «красивыми формами» можно ещё понимать сталактиты, которые могли быть известны арийцам, знакомым с Гималаей. Но «сталактитовые дворцы» никак не сочетаются с полугодовым появлением солнца. Обычно, в описаниях подземного мира (например, египетских) говорится, что там солнце (Ра) светит в течение ночи, а не полгода. Доказательством тому, что текст говорит о замерзших водах, а не о сталактитах, является дальнейшее замечание, что из вод подземного мира черпает Айравата, один из слонов (восточный), поддерживающих землю; зачерпнутую воду он пускает в виде туч, которые проливаются дождём. Образ взят из повседневного опыта: слоны насасывают хоботом воду и потом пускают её фонтаном; такой опыт использован для образного описания подмеченного древними арийцами круговорота воды в природе: подземные воды перекачиваются, превращаются в тучи и, дождем, снова уходят в землю. Однако, как замечает следующая шлока, основной источник туч — Океан.

Эпизод «Путешествие Бхагавана», проникнутый высокой нравственной идеей, сам по себе прост и ясен, так что не требует комментариев. Однако беседа Шри Кришны с Карной настолько высоко художественна, что невольно привлекает к себе внимание. Трагическая завязка в этой беседе значительно выше, чем во многих греческих трагедиях, образцах высокого искусства. Основным моментом, привлекавшим греческих трагиков, особенно ранних (Эсхил, во многом Софокл), является трагическая коллизия воли человека с гнетущей её, неумолимой силой Рока. Рок попирает даже нравственное начало, так как делает человека виновным, и вопреки его стремлению к добру.

Особенно это ясно в трагедиях фиванского цикла (Эдип) и в трагедиях цикла Геракла (Трохинянки Софокла, Геракл Эврипида). Все эти трагедии — трагедии Рока. Даже Антигона Софокла, стоящая ближе к трагедии Долга, в большой степени находится под гнетом трагедии Рока, хотя по идее (не по форме) она наиболее приближается к концепции трагического в индийской литературе. Только конец микенского цикла Орестиады, под влиянием религии Аполлона и Диониса-Загрея, начинает освобождаться от непреодолимой Мойры, перед которой в бессилии склоняется Зевс. Нужно учесть, что культ Аполлона и тем более его хтонического (относящегося к загробному миру) двойника Диониса-Загрея, жертвенник которому стоял в Дельфийском храме, — не греческого происхождения, а восточного и в этих религиях сильно сказывается (через Парсов) влияние Индии. Аполлон, обладающий неотразимым луком и убивающий Пифона, носит некоторые черты Индры, убийцы Вритры и Балы. Дионис же Загрей есть один из вариантов зороастрианского Митры и Хомы, в свою очередь восходящим к индийским Митре и Соме. Это даёт право противопоставить исконное мрачное миросозерцание греков с их идеей непреложного Рока, миросозерцанию индийцев с их идеей Дхармы. Представление о жизнерадостной, светлой Элладе во многом — исторический миф, созданный гуманистами Возрождения. А за внешностью, казалось бы такой мрачной, аскетизма Индии, скрывается жизнеутверждающая сущность, особенно ярко проявляющаяся в вишнуизме.

Строго говоря, древняя Индия знает лишь одну трагическую коллизию: противоречие личности Дхарме, понимаемой не как нечто, навязанное извне (Мойра), но как сила, проистекающая из сути человека, как проявление его реального «Я», Атмана.

Знаменитое изречение на фронтоне Дельфийского храма («Познай самого себя и ты познаешь богов и вселенную»), в котором многие видели формулировку сущности эллинского миросозерцания, в действительности не греческая формула. Это — основа основ всей индийской философии, всего пафоса не только Упанишад и эпоса, но по существу и ведических гимнов (хотя там это выражено не так ясно). На тысячи ладов повторяется эта формула индийцами и образцом разработки её может служить помещенная во II выпуске Бхагавадгита, в которой, по общему признанию, сконцентрирована вся сущность индийского миросозерцания.