Такие беспорядки наверняка привели бы, в тогдашней накаленной обстановке, к вмешательству римского гарнизона и гибели многих иудеев.
18:16-17: «другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел, и сказал сторожу, и ввел Петра. Тут женщина говорит Петру: ‘И ты не из учеников ли этого человека?’ Он сказал: ‘Нет’».
Чего же опасался Петр, если другой ученик свободно заходил в дом, и ввел туда же Петра?
«Знаком первосвященнику»: но они были не у первосвященника, а у его тестя, 18:13. Иоанн некритично компилирует прототексты.
18:18-19: «рабы и стража развели огонь, потому что было холодно, стояли и грелись… Первосвященник же задавал вопросы Иисусу…»
Прежде всего, там был Анна (Ониас), тесть первосвященника. К Каиафе Иисуса отправляют позднее, 18:24. Деян4:5 упоминают, что первосвященником был Анна, а не Каиафа. Едва ли это можно объяснить продажей римлянами места первосвященника на один или два года.
Сцена очень сомнительная: Ониас перед Пасхой, вместо того, чтобы находиться в Храме, сидит у себя дома. И не просто находится дома, но проводит время во дворе с рабами, вероятно язычниками – то есть, оскверняется. Аналогично пренебрегают ритуальной чистотой Каиафа и другие священники.
В 18:28 они отказываются войти в преторию, чтобы не оскверниться. Иоанн, будучи незнаком с иудейской традицией, не понимает, что священники так же опасались бы ходить перед праздником по улице и в толпе, вероятно включающей рабов – язычников.
18:20: «Я всегда учил в синагоге и в храме».
Если в синоптиках Иисус – галилейский проповедник, попавший в Храм незадолго до казни, то у Иоанна (в поздней традиции) он уже превращается в известного учителя.
18:21-23: «Что спрашиваешь Меня? Спроси слышавших… один из служителей ударил Иисуса по щеке, сказав: ‘Так отвечаешь Ты первосвященнику?’ Иисус сказал ему: ‘если Я сказал худо, покажи, что худо, а если хорошо, что ты бьешь Меня?’»
В синоптиках этого эпизода нет, зато имеется аналогичное описание в суде над Павлом в Деян23:2-5. Здесь вероятный след поздней традиции.
Интересно, что в 18:29-30 иудеи точно также же ведут себя с Пилатом, не отвечая на его вопрос о вине Иисуса. Явно Иоанн просто не заметил противоречия.
18:25: «Петр стоял и грелся».
Представим сцену: сначала все во дворе. Потом Иисуса – на глазах Петра – уводят, а Петр стоит себе и греется. Причем, он остается без всякого смысла у костра и после того, как в 18:16 его стали подозревать в связи с Иисусом.
18:28-29: «От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро… Пилат вышел к ним…»
Иоанн не упоминает суда над Иисусом: ни у Ониаса, ни у Каиафы. Вполне похоже, что никакого суда и не было, а Иосифа Каиафу привязали к этой истории, поскольку иудеи, авторы прототекстов, ненавидели его как сторонника римлян. Или же автор этого эпизода у Матфея решил продемонстрировать свое знание иудейского судопроизводства.
18:29-33: «Пилат… сказал: в чем вы обвиняете этого человека? Они сказали… если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе… Пилат… сказал Ему: Ты Царь Иудейский?»
Но откуда Пилат узнал, что Иисус называл себя царем?
Невозможно предположить, что священники, приведя Иисуса к Пилату для суда, вместо формального обвинения отказались даже отвечать Пилату по существу.
18:29-38: Пилат беседует с Иисусом в претории. Там не могло быть ни иудеев, ни учеников Иисуса, в частности. Иоанн мог только выдумать знаменитый текст и употребить саркастический эллинизм: «Что есть истина?»
18:38: «Пилат… сказал им: ‘Я никакой вины не нахожу в Нем…’»
Пилат никак не мог после таких слов согласиться на распятие Иисуса. Это бы элементарно нарушало законы Римской империи.
Действительно, иудеи могли судить Иисуса по Закону. Но ему не вменялись конкретные действия, за которые его, по Закону, надлежало предать смерти. Пилат, чтобы осудить Иисуса на распятие, должен был лично убедиться в вине Иисуса – по Закону или по законам Римской Империи.
Пилат же еще несколько раз повторяет свое убеждение в невиновности Иисуса – а потом приказывает распять его. С другой стороны, такое выгораживание Пилата выглядит весьма естественно для христиан, которые пытались показать изначальную лояльность своей религии к римлянам. Другой пример демонстрированной лояльности – мнение Иисуса о податях: «кесарю кесарево…»
18:39: «Но у вас есть обычай, чтобы я отпускал вам одного узника на Песах. Хотите ли, чтобы я отпустил Царя Иудейского?»
Но Пилат же считал Иисуса невиновным. Зачем же спрашивать согласия иудеев на его освобождение?
19:4: «Пилат вновь вышел и сказал им: ‘… я не нашел вины Его’».
Это после того, как в 19:1 он отдал Иисуса на избиение солдатам?
Поэтому так же не вяжется с контекстом убеждение Пилата в 19:6: «Когда же увидели Его главные священники и охранники, то закричали: ‘Распни, распни Его!’»
19:9: «и сказал Иисусу: ‘Откуда Ты?’ Но Иисус не дал ему ответа».
Здесь явная попытка натянуть на Ис53:7: «Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст своих…» Иисус же отвечал Пилату в 18:34,36-37, 19:11.
19:11: «Иисус отвечал {Пилату}: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе».
Здесь мы видим характерный для христианства односторонний анализ детерминированности. Если Пилату власть над Иисусом была дана свыше, то и взявшим его иудеям такая власть тоже должна была быть дана только свыше. Тогда, если греха не было на Пилате, то его не должно было быть и на иудеях. А, строго говоря, предать Иисуса в руки Пилата мог только Б. – неужели же на Нем грех?
19:12: «Иудеи же кричали: если отпустишь этого человека, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю».
Вопрос совершенно не мог так стоять в тогдашней Иудее, только что потерявшей собственного царя, и когда рядом был тетрарх Ирод. Последний не стал царем, но в стремлении к этому титулу отнюдь не усматривалось нарушение лояльности к императору.
19:14: Пилат судил Иисуса, когда «была пятница пред Пасхою, пополудни».
Суд тогда происходил на стадионе, перед толпой. Маловероятно, что иудеи могли массово собраться в канун праздника, особенно священники. Тем более что они должны были находиться в Храме, где вскоре начались жертвоприношения.
Версия Иоанна сомнительна и в другом аспекте. M.Pesah4:5: школа Шаммая запрещала работу в ночь перед праздником, и даже школа Гиллеля разрешала работу только до рассвета. Евангелисты, похоже, знали об этой проблеме: поэтому Иисуса схватили ночью, и судили до рассвета (Петр отрекся до того, как пропел петух). Но полностью решить проблему не удалось: ведь и после рассвета даже священники активно занимались делом Иисуса, ходили к Пилату и т.п.
И, более того, перед праздниками, когда в Иерусалим стекалась масса народа, избегали давать населению повод для возмущения. При наличии у Иисуса множества последователей, его бы казнили в другое время.
Сам Пилат тоже не стал бы заниматься судопроизводством в праздничный день. Суд над Иисусом требовал формального процесса, и Пилат вряд ли мог осудить его просто «на ходу».
Отсюда нарушается христианская (Иоанна) хронология распятия: в тот же вечер, когда приносили в жертву пасхальных овец. Рассыпается и аллегорическое отождествление Иисуса с пасхальным агнцем.
Впрочем, хронология здесь относится к области предположений. Синоптики относят Песах к четвергу, Иоанн – к субботе. Традиция добавляет дату воскрешения 25 марта. Астрономы тут же заявляют о несовместимости этих условий с обычной датировкой 30-35г.
Неизвестно даже, была ли суббота, упоминаемая Иоанном, днем недели или днем праздника (который часто тоже называли субботой). Вероятно, это была суббота в обычном понимании, потому что синоптики описывают, как женщины пришли намазать тело Иисуса в первый день недели.
История о вопросе, на который ответил только Гиллель (в результате чего он был избран ha-Nasi) гласит, что никто не помнил, что делать, если Песах выпадет на субботу. Возможно, как предполагает Jaubert, иудеи пользовались иным календарем (его могли сохранить ессены) – это не меняет дела. Такая датировка праздника была редким событием, и хронология Иоанна маловероятна.
Вероятно, что в синоптиках правильно указана датировка Пасхи пятницей (вечер четверга в традиционном календаре). Иоанн же, который писал значительно (возможно, даже на 100-150 лет) позднее, привел расчетную дату, которая потому и отличается от упоминаемой у других евангелистов.
Отметим, что хронология Jaubert все равно не согласуется с евангельскими текстами. В солнечном календаре ессенов, пасхальный ужин всегда приходится на вечер со вторника на среду. Тогда Иисус был бы распят в среду. Ряд авторов (например, Ruckstuhl) предлагают считать, что суд над Иисусом продолжался три дня. Это согласуется с B.Sanh. (среда – обвинение, четверг – приговор, утро пятницы[38] – казнь), но не находит серьезного подтверждения в Евангелиях. Впрочем, версия интересна и позволяет согласовать некоторые иначе противоречивые факты.
В частности, тогда восстанавливается хронология вечера. Ессены отмечали Песах раньше иудеев. Соответственно, они не шли в Храм, чтобы зарезать овцу (Лк22:7). Если они готовили мясо дома (по современным представлениям, тогда это было категорически запрещено в Торе), то у Иисуса оставалось достаточно времени для молитвы в Гефсимании. Можно тогда объяснить и присутствие первосвященника, который в традиционной версии датировки должен был бы находиться не на суде, а в Храме.
Здесь возникает масса вопросов: откуда взялся в четверг пасхальный (т.е., принесенный в Храме в жертву) агнец? Как могли соседи на это реагировать толерантно – ведь барана невозможно изжарить тайно? И, главное, зачем нужно было Иисусу обязательно отмечать именно Пасху, причем с грубейшими нарушениями Закона? Ведь доктрина пасхальной жертвы – агнца Исаии – появилась уже после его распятия.
Не исключено, что уже тогда в иудейском календаре 14 нисана не мог приходиться на воскресенье, вторник или четверг. 15 и 21 нисана всегда субботние дни (не путать с субботой как днем недели), а две субботы подряд вызвали бы технические проблемы: например, с похоронами.
Возможность различной датировки праздников подтверждается, например, M.R. ha-Sh.2:1: «Раньше они принимали свидетельства полнолуния от любого. Когда сектанты начали обманывать, они постановили не принимать свидетельство, кроме как от известных им людей». Вряд ли сектанты именно обманывали – ведь они тоже отмечали праздник. Скорее, они подгоняли информацию о полнолунии под свой календарь или набор условий. Отметим, что, действуя таким образом, сектанты всегда должны были объявлять новолуния раньше реальных – ведь иначе иудеи бы объявили новолуние первыми, а сектанты уже не смогли привязать праздник к среде (ессены) или воскресенью (христиане).
Более того, R. ha-Sh.24:5 приводит аналогичный спор уже между двумя вполне ортодоксальными иудеями, патриархом Гамлиилом и р.Иосией (Joshua). Характерно, р.Гамлиил говорит «твой календарь». Такое расхождение понятно, если учитывать низкую точность тогдашних астрономических датировок даже фаз луны, и еще более низкую (но отличную от первой) точность визуального восприятия.
Аналогичную историю попытки установления иного календаря (праздничных дней) в Вавилоне приводит Ber63. Возможно, различие связано с изменением широты, хотя это изменение в данном случае слишком мало для существенной погрешности. Однако не исключено, что такое «географическое» различие календарей могло проявляться на больших расстояниях.
Если, как мы допускаем, события, связанные с Иисусом, на самом деле относятся к 68-70г.г., то тогда уже точно были попытки использовать астрономические расчеты новолуния вместо визуального обнаружения. Учитывая неизвестность точности тогдашних расчетов, и не зная, принимали их официально или нет, непонятно, как можно связать дни античных праздников с современной реконструкцией лунных фаз.
Отсюда понятно, что невозможно пытаться датировать евангельские события, не зная различных методик определения полнолуния. Даже если предположить, что практика иудеев нам доподлинно известна, Песах может упоминаться в Евангелиях по календарю сектантов. В любом случае, нам неизвестны вставки месяца, осуществлявшиеся по решению суда (M.Sanh1:2). В этой ситуации, невозможно определить, на какой современный месяц приходилось в том году первое весенние полнолуние. Видимо, осуществлялись вставки также и дней, что вообще лишает возможности привязать тогдашний календарь к современному.
Ин2:13; 6:4; 11:55 упоминают три Песаха во время миссии Иисуса. Ин4:35 упоминает также весенний урожай между первыми двумя праздниками Песах и в Ин5:1 какой-то (по-видимому, другой) праздник. Итого миссия Иисуса продолжалась минимум 4 года. Крестившись не ранее 29г. (начало проповеди Иоанна Крестителя по Лк3:1-2), Иисус был распят после 33г. Более вероятно, что Иисус крестился не сразу, поскольку Иоанн был популярен. Тогда, его миссию можно датировать 30-34 или 31-35г.г.
Однако после заключения Иоанна в темницу (не ранее 31 - 34г.г.), в синоптиках Иисус еще долго проповедует. Учитывая правление одновременно Пилата и Каиафы до 36г., вероятна датировка казни Иисуса 34 - 36г.г. Примерно в этот период в 30 и 33г.г., а, при плохой погоде, 34 г. (если вставили месяц, чтобы успел созреть ячмень для жертвы) соблюдались пасхальные условия (датировка воскрешения). На холодную погоду (и 34г.) указывает и 18:18: присутствующие во дворе Ониаса грелись у костра.
А не могло ли на каком-то этапе иметь место отождествление Иисуса с Иоанном Крестителем? Тогда распятие в 30 - 34г. выглядело бы натурально.
19:15: «Главные священники отвечали: ‘Нет у нас царя, кроме кесаря’».
Они абсолютно не могли так ответить! Требование о признании абсолютной власти императора было причиной бунтов, например, восстания Иуды Галилеянина. Иудеи признавали власть только Б. Иудейский царь рассматривался как получивший власть от Б. (помазанный).
Иудеи отказывались чествовать императора как Б., как верховного владыку, и допустить установку в Иерусалиме его изображений – как раз при Пилате.
19:16: «Тогда он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели».
Во-первых, иудеи не могли казнить сами. Во-вторых, иудеи не казнили распятием. В-третьих, иудеи не могли казнить перед наступлением Пасхи (хотя бы из-за нарушения ритуальной чистоты).
19:19-20: «Пилат же написал и надпись и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский… написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски».
Пилат писал по-еврейски?
Пилат бы не стал интересоваться, назорей (монах) Иисус или нет. Вместо «Назаретянин» (происхождения), скорее использовали бы имя отца или прозвище Иисуса.
19:21: «Главные священники иудейские сказали Пилату: ‘Не пиши, что Он “Царь Иудейский”, но что Он говорил: “Я Царь Иудейский”’».
Вечером перед Пасхой священники не могли присутствовать при распятии. Они бы потом просто не пробились через толпу в Храм. И вряд ли они стали бы спорить с префектом.
Интересно, что автор, возможно, угадал. Пилат действительно не мог написать, что Иисус только говорил, что он царь. Это бы не образовывало состав государственного преступления, необходимого, чтобы казнить Иисуса. Таким преступлением могло быть то, что он действовал, как царь.
19:23-24: «хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху… {солдаты} сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий…»
Неужели солдаты стали бы рвать хитон, будь он сшитым? Что могли стоить обрывки одежды бедного проповедника?
Здесь автор пытается объяснить, почему нужно было только бросать жребий (для корреляции с пророчеством), а другие варианты были точно неприемлемы.
19:25: «При кресте Иисуса стояли мать Его…»
Прийти без мужа в Иерусалим на Пасху – невероятно. За один день узнать о распятии и прийти из Назарета – невозможно. Впрочем, возможно, что Иосифа в то время уже не было: «И с этого времени ученик сей взял Ее к себе», 19:27. Впрочем, проживание матери в чужой семье стало бы позором для братьев Иисуса, и поэтому сомнительно. Кстати, здесь картина семейных отношений Иисуса принципиально отличается от описанной Матфеем, где Иисус отказывается встретиться с матерью и братьями.
19:27: «Потом говорит ученику: се, мать твоя!» 7:5: братья не верят в Иисуса. Могли ли они тогда согласиться с его указанием, чтобы их мать жила в чужом доме? И могли ли они позволить ей путешествовать с Иисусом?
19:29: «Они, наполнивши вином губку, положили ее на ветку иссопа, и поднесли к Его рту».
Вероятно, автор решил продолжить историю с терновым венцом и багряницей, и добавил еще и иссоп – также, по-видимому, использовавшийся в иудейских ритуалах. Но не рассчитал: ветка иссопа настолько тонкая, что на ней невозможно укрепить губку с вином.
19:31: «Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу… просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять».
Ошибка фальсификатора: дело происходило поздно вечером в пятницу. Это уже считалось началом субботы.
Более того, суббота тут ни при чем. Втор21:22-23: повешенного на дереве необходимо похоронить в тот же день. Поэтому тело Иисуса должны были снять с креста вечером, независимо от субботы.
Похоже, евангелисты действительно упустили Втор21:23. Ведь там написано: «проклят пред Б. всякий, повешенный на дереве». А Деяния упоминают, что Иисус был именно повешен, а не распят.
Обнаружить под наслоениями оригинальную традицию невозможно. Но не невероятно, что первоначально традиция состояла в том, что Иисус был повешен на дереве (тогда, действительно, иудеями, а не римлянами). Потом вспомнили про Втор21:23, и повешение пришлось чем-то заменять. История была уже известной, сильно искажать ее нельзя было. Заменили на распятие.
19:34: «Но один из воинов копьем пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».
Кровь текла быстро – то есть, Иисус был жив, сердце работало. Поражение же копьем не обязательно смертельно. И вряд ли Иисус умер так быстро – буквально за несколько часов, в прохладный вечер (18:18: Петр грелся у костра).
Ударил копьем под ребра – вероятно, попал бы в легкие. Излияние воды, возможно, является аллегорией святого духа («из чрева потекут потоки воды живой»). Истечение крови должно было показать, что Иисус жив, как тело. Это концепция, скорее, не Иоанна, а автора эпизода неверуюшего Фомы, потребовавшего вложить пальцы в раны Иисуса. Вряд ли здесь подтверждение гипотезы о скоплении (необычайного) объема жидкости в плевре в результате избиения.
Солдат не стал перебивать голени потому, что обнаружил Иисуса умершим. Но тогда зачем было протыкать его копьем? Если были сомнения в том, что Иисус умер, то нужно было как раз перебить голени, как и остальных распятых.
Здесь может быть след несколько иной формы распятия, известной Иоанну. Не исключено, что в Азии (где, по-видимому, жил Иоанн), осужденных на распятие не прибивали к кресту (как это, похоже, делали в Риме), а привязывали. Максимум, как известно по находке останков в Givhat ha-Mivtar, прибивали голени.
Тогда у Иоанна возникла проблема с Ис53:5: «Но он был ранен за наши прегрешения» (синодальная редакция ошибочно переводит «проткнут») – ведь у Иисуса не было ран от гвоздей. Для связи с пророчеством Иоанну понадобилось, чтобы Иисуса проткнули копьем. Перебивать голени было нежелательно в рамках доктрины телесного воскрешения.
20:25-27 описывает Фому, требующего потрогать раны воскресшего Иисуса от гвоздей. Однако этот текст, вероятно, добавлен позднее.
19:36: «да сбудется Писание: ‘Кость Его да не сокрушится’».
Во-первых, такой ссылки в Торе нет. Обычные ссылки: Исх12:43,46: «вот устав Пасхи… В одном доме должно есть ее, не выносите мяса вон из дома, и костей ее не сокрушайте», Числ9:12: «И пусть не оставляют от нее до утра, и костей ее не сокрушают…» Речь идет о пасхальной жертве. Если предположить, вслед за христианскими теологами, что пасхальной жертвой явился Иисус, то придется объяснить, как его есть в одном доме, и его мяса не выносить из дома. Во-вторых, Иоанн сказал, что Иисусу проткнули ребра – то есть, как раз сокрушили кости. В-третьих, пасхальной жертве не ломали кости не в силу каких-то соображений морали или ритуальной чистоты, а как аллегория поспешности исхода, когда у иудеев не было времени даже полностью съесть изжаренных баранов, GFP3:46. В-четвертых, описание «несокрушенной кости» может противоречить очень важной для христиан главе Ис53. Так, Ис53:5: «Но он был ранен за грехи наши, и сокрушен за беззакония наши…» Похоже, из всех евангелистов только Иоанн не знает Исаии. В синоптиках тезиса о поломанных костях нет.
Вероятно, что история с копьем – фальсификация для связи с 19:37: «воззрят на Того, Которого пронзили».
Зах12:10: «на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать обо Мне…»
Далеко не однозначно, что при распятии вообще использовались гвозди. А если использовались, то прибивали руки или ноги (в версии Иоанна – руки). Отметим маловероятность такого распятия, связанную с ее практическим неудобством. Действительно, тогда ноги должны быть укреплены (иначе ткань рук порвется, не выдержав веса тела). Наиболее естественно для этого использовать выемку в дереве возле ступней. Но ведь распятый не стоит спокойно, а наверняка ворочается. Соответственно, он быстро соскользнет с упора для ног и упадет. Скорее, руки привязывали (вопреки версии Иоанна), а прибивали, в крайнем случае, ноги.
В истории с копьем (или гвоздями) пронзили Иисуса не жители Иерусалима, а один римский солдат. Зах12:6-7: «В тот день Я сделаю племена Иуды как раскаленную жаровню на груде дерева… и сокрушит направо и налево все окружающие народы, и Иерусалим опять будет полнолюден на своем месте… И Господь даст победу прежде шатрам Иуды, чтобы слава дома Давида и слава жителей Иерусалима не превзошла славу Иуды». То есть, Зах12:10 у Иоанна вырван из контекста. Связать другие описанные в Зах12 события с Иисусом невозможно.
19:38: «После сего Иосиф… просил Пилата, чтобы снять Тело Иисуса…»
Но ведь предыдущая просьба иудеев распространялась и на Иисуса – ему хотели перебить голени, но нашли умершим.
Если иудеи собирались перебить голени Иисусу, а не умертвить его, то зачем было ранее обращаться к Пилату? Осудить без предания смерти иудеи могли сами.
19:38-39: Иосиф и Никодим забирают тело Иисуса.
Иоанн ранее писал только о Никодиме, а Матфей указывал, что тело забрал только Иосиф. Вопрос оказался настолько важным для фальсификатора, что, для корреляции текстов, была сделана вставка – и у Иоанна тело забрали оба.
Тело казненного забирали члены семьи. Если мать Иисуса присутствовала при распятии, то почему она не упоминается при снятии тела?
19:39: «Пришел также и Никодим… и принес состав из смирны и алоэ, литр около ста» (NRSV: около ста фунтов мирра и алоэ. Синодальное издание не переводит греческую меру «литра», около 300 граммов). Откуда Никодим взял в пятницу ночью такое количество настойки? Если использование одного сосуда мирра показалось ученикам расточительным, то сколько же должны были стоить сто фунтов? И ведь проблематично втереть тридцать (современных) литров благовония.
11:3-5: «Мария же, взявши фунт дорогого благовония, сделанного из чистого нарда, помазала ноги Иисуса… Иуда… сказал… Для чего бы не продать это миро за триста динариев…» (Здесь синодальное издание почему-то использует традиционный английский перевод «фунт», те же 300 граммов). Не вдаваясь в подробности оценки мира по сравнению со смесью мира и алоэ, равно как и точность указанной Иоанном цены на миро, отметим, что стоимость ста фунтов составила бы тридцать тысяч динариев. Используя оценку NRSV, это примерно столетняя зарплата работника. Даже если бы Никодим мог ее уплатить, кто бы стал хранить для продажи миро на такую сумму?
Еще в те времена помазание маслом головы применялось как символ посвящения царей и первосвященников. Едва ли бы этот обычай мог сохраниться, если в лавке были доступны такие большие количества масла, то есть, если бы оно было общеупотребительным. Скорее, употребление масла было ограничено очень малыми объемами.
Видимо, такое чрезмерное использование масла, по мнению фальсификатора, должно было показать, что Иисус не только был Мессией (помазанником), но и был им в необычно большой мере. Иоанн мог описывать помазание ног, а не головы, или по незнанию, или чтобы показать значительность Иисуса, ноги которого – как голова царей.
19:41-42: «На том месте, где Он распят, был сад… Там положили Иисуса…» Распятие производилось явно на общественной земле. К тому же, распинали, вероятно, не на кладбище. Кстати, на месте, идентифицируемом как Голгофа, следы массовых захоронений отсутствуют. Собственно, это ведь небольшой холм, а не гора с пещерами.
19:42: «был иудейский день приготовления…»
Это может означать пятницу или день перед праздником. Не исключено, что именно из-за этой неоднозначности Иоанн сдвинул датировку Песаха по сравнению с синоптиками.
20:1: «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно…»
Вряд ли женщине пришло бы в голову ночью идти на кладбище, это было элементарно опасно.
Довольно сомнительно объяснение: Мария пришла, чтобы умастить тело Иисуса. В климате Иудеи (даже в марте – апреле) никому бы не пришло в голову надавливать (для втирания благовоний) на труп, пролежавший 2-3 дня.
20:9: «не знали из Писания, что ему надлежало воскреснуть…»
Вопреки христианской традиции, такой ссылки в Библии нет.
20:17: воскресший «Иисус сказал ей: не прикасайся ко Мне, потому что Я еще не вознесся к Отцу».
То есть, Иисус соблюдает ритуальную чистоту. Но в других местах он утверждал, что чист всегда (например, «не то, что входит, оскверняет человека»). Естественно предполагать, что божественная сущность всегда чиста.
Забавно предположить, что Иисус мог бы остаться на земле (не быть вознесен), если бы Мария к нему прикоснулась. И трудно согласовать этот эпизод с Фомой, который вложил пальцы в раны Иисуса. Учитывая гностическое происхождение перикопа, автор не должен считать женщину более оскверняющей, чем мужчина.
Раненый человек, аналогично инвалиду, не вполне чист сам по себе, независимо от прикосновений.
Возможно, здесь отпечаток гностического ритуала посвящения (воскресения), в котором посвящаемый должен был оставаться чист.
20:23: Иисус апостолам: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, останутся».
А как же «не судите…»? И как же обещание Иисуса самому творить суд? И где же мораль истории с ненаказанием грешницы, потому что и обвинители не без греха?
20:25-27: «Но он {Фома} сказал им: ‘Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны… не поверю…’ Иисус… говорит Фоме: ‘Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои…’»
Сразу отметим, что Фома явно не знает о гораздо более заметных ранах – перебитых голенях и проколотом копьем животе. Учитывая быстрое снятие с креста и отсутствие у апостолов информации о, возможно, смертельной ране: может быть, Иисус тогда и не умер?
Здесь вероятное противоречие с тогдашней процедурой распятия: прибивали не руки, а ноги. Руки привязывали (скорее всего, еще когда осужденный нес перекладину). И ран в них быть не могло.
Эпизод о ранах воскресшего Иисуса резко противоречит христианской доктрине о воскрешении мучеников в восстановленном теле. Именно этой доктриной христианские епископы до 4в. уговаривали своих собратьев принимать мученическую смерть. Видимо, этой же доктриной пользовались и при средневековом ауточленовредительстве.
Корпореальность воскресшего Иисуса в 20:25 контрастирует с его прохождением сквозь запертые двери в 20:26. Также 4:31-32: «Ученики просили Его, говоря: ‘Ребе, ешь’. Но Он сказал им: ‘У Меня есть пища, которой вы не знаете’».
По-видимому, Иоанн все же считал тело Иисуса иллюзией для обеспечения восприятия людьми. Он еще не дошел до абсурда церковной традиции, проповедующей воскрешение Иисуса в реальном теле.
20:29: Иисус Фоме: «Поверил ли ты, потому что увидел Меня? Блаженны те, кто не видел Меня, однако уверовал».
Понятно, здесь поздний текст для христиан, живущих после Иисуса. Интересно, то же самое говорит пророк Мохаммед, называя своих будущих последователей большими, чем ближайший из его учеников.
21:3: «Симон Петр говорит им: ‘Иду ловить рыбу’. Говорят ему: ‘Идем и мы с тобою’».
Сразу после воскрешения Иисуса, ученики вернулись к своим обычным занятиям. 20:21: «Иисус же сказал им вторично: ‘Мир вам! как послал Меня Отец, и Я посылаю вас’». Проповедовать и основывать церковь никто не собирался.
21:4: «Как занялся день, Иисус стоял на берегу, но ученики не знали, что это Иисус».
То есть, он явился в другом теле? Тогда почему был удовлетворен Фома, ощупав раны на ином теле?
