Лейбниц требует сведения бесконечного множества мыслей к немногим понятиям, возможность которых либо постулируется, либо дается опытом Так, в геометрии пути всех движущихся точек сводятся всего лишь к двум движениям — к движению по прямой и к движению по кругу. Ибо если предпослать эти две линии, то можно доказать, что возможны все другие линии, как-то: парабола, гипербола, конхоида, спираль.
Лейбниц говорит, что синтетическое конструктивное построение научного познания становится возможным лишь после того, как совершен анализ понятий на их простые элементы, но такой анализ, говорит он, сопряжен с огромными трудностями.
Во главу угла всего научного познания Лейбниц ставит понятие истины. Этому вопросу он посвятил сочинения «Размышления о познании, истине и идеях» («Meditationes de cognitione, veritate et ideis», 1684 г). Лейбниц говорит, что нужно ясно и недвусмысленно ответить на вопрос, что такое «истина» и какие предпосылки кроются в этом понятии. «Как всякому, кто задумал построить здание на песчаной почве, необходимо копать, пока он не дойдет до каменистой и твердой земли; как всякий, кто хочет развязать запутанный узел, должен сперва искать место, с которого он мог бы начать, и подобно тому как Архимед требовал одно единственное неподвижное место для того, чтобы
привести в движение самую большую тяжесть, так для того, чтобы обосновать элементы человеческого знания, требуется твердый пункт, на который мы могли бы опираться и от которого мы могли бы надежно идти дальше. А это начало следует искать в общей природе истин [in ipsa general! natura veritatum]'. За исходную точку Лейбниц берет не факт самосознания, а дефиницию истины.
По мнению Лейбница, надо начать не с анализа вещей, а с анализа суждений. А общий критерий для значимости и надежности любого суждения у Лейбница таков: в субъекте должен «содержаться» предикат. Суждение не должно вводить в содержание понятия субъекта ничего ему чуждого. Лейбниц критикует обычный эмпирический взгляд на суждение, согласно которому суждение рассматривается как сопоставление двух различных, чуждых друг другу элементов. В таком случае, заявляет Лейбниц, высказываемое положение может быть только простой ассоциативной связью представлений. Подлинное же логическое суждение, по Лейбницу, должно обладать безусловной значимостью и необходимостью.
Лейбниц критикует взгляд на образование суждений из эмпирического сравнения единичных предметов, и равным образом он критикует взгляд на понятие как на суммирование многих единичных наблюдавшихся фактов, обозначаемых одним общим именем. Он указывает, что при таком взгляде на понятие оно не есть средство и инструмент исследования, а является лишь сосудом для хранения знаний, получаемых из других источников и в них имеющих свое обоснование. При такой концепции и дедукция не дает никакого нового знания и ход мысли в дедуктивном выводе идет от целого к тому знанию, которым мы уже обладаем. В таком случае дедукция не обогащает нашего знания, но лишь суживает объем его, говоря лишь о части того, о чем в целом говорилось в исходном положении.
Этому взгляду Лейбниц противопоставляет свое новое понимание общего суждения. Если бы общность понятия вытекала исключительно из суммирования отдельных единичных случаев, тогда дедукция из общего положения представляла бы ссбой petitio principii. В противоположность этому Лейбниц учит, что общность суждений и понятий основана не на количестве наблюдавшихся случаев, а на качественной стороне суждений и понятий.
По Лейбницу, дело тут именно в дефиниции понятия, которая совершенно независима от того, сколько единичных предметов в природе подходит под данное определение, и даже независима от того, имеются ли вообще в природе такие единичные
1 Цит. поЕ Kassirer. Das Erkenntnisproblem in der Philosophic und Wissenschaft der neiieren Zeit, Bd. II. 1927, S 132
предметы. Понятие надо рассматривать не как результат арифметического суммирования, а как единство логического целого. Для понятия^ по учению Лейбница, существенно единство генетической конструкции, посредством которой оно образовано, а не множество единичных экземпляров в мире. Здесь Лейбниц выступает как идеалист, не признающий понятия отражением объективной реальности.
Лейбниц развивает учение о рациональной основе индукции. Сущность индукции заключается в том, что из небольшого числа непосредственно наблюдавшихся случаев выводится заключение о бесчисленном множестве других случаев, которые никогда не наблюдались. Лейбниц ставит вопрос, что дает нам право переносить то, что установлено для наблюдавшихся случаев, на новые не наблюдавшиеся случаи, где гарантия, что и для этих новых случаев будет значимо то же самое. Индуктивные умозаключения от данного к не данному, от прошлого к будущему, по учению Лейбница, основываются на логическом постулате закономерности всего происходящего. По Лейбницу, необходимой предпосылкой индукции является рациональное понятие истины. Основание индукции лежит в самом разуме.
Лейбниц признает два вида суждений, различных по происхождению, — эмпирические и рациональные. Но, с точки зрения обоснования, все суждения одинаковы, ибо связь между объектом и предикатом суждения должна быть логической. Различие между необходимыми и случайными истинами есть лишь различие по степени выполнения этого требования: в необходимых истинах логический анализ доведен до конца, тогда как в случайных истинах имеется лишь большее или меньше приближение к этому. Путь к этому всегда лежит через общие рациональные методы Задача науки в том, чтобы всякую истину факта, даваемую наблюдением, все более и более разлагать для того, чтобы все более и более вскрывать априорные основы суждения, выражающего эту истину.
Лейбниц учит, что сам дух есть творец всех своих понятий и мыслей, он черпает их из своих собственных недр даже в тех случаях, когда кажется, что мы чисто пассивно воспринимаем чю-либо. То, что мы называем природой вещей, есть, по учению Лейбница, природа самого духа. Ведь, по Лейбницу, дуйа как монада «не имеет окон», ничто не приходит к ней извне, все в ней возникает из ее собственной самодеятельности. Из общих принципов разума возникают истина частная и истина факта.
Кассирер говорит, что в связи с этим взглядом Лейбница на природу истины логика у него приобретает новый смысл и перед ней ставится новая задача: при этой новой концепции задача логики не может ограничиваться описанием формальной связи мышления и приведением его в систему, но она должна сделать предметом своего изучения и самое содержание знания. Вслед-
ствие этого у Лейбница логика находится во внутренней связи с «комбинаторикой». Лейбниц делает набросок «общей науки» (scientia generalis). Обосновывая идею этой науки, он считает, что такое обоснование должно быть дано априори. По его мнению, материал любой науки лежит в нас самих, а «общая наука» только указывает путь, коим мы можем достигнуть освоения этого материала, находящегося в нашем обладании, посредством применения к нему строгого метода.
Дело в том, что всякий материал сперва дается нам в хаотическом, смутном виде. Мышление постепенно этот материал проясняет и придает ему все более определенные и отчетливые формы. О ступенях познания, проходимых при этом, Лейбниц говорит в небольшом сочинении «Размышления о познании, истине и идеях» (1684 г.). Первая ступень — переход нашего представления о предмете из темного в ясное. Наше знание о предмете бывает темным, если мы не в состоянии узнать этот предмет при новом его появлении и не в состоянии отличить от других предметов его, и наше представление о предмете бывает ясным, когда мы безошибочно узнаем его вторично и не смешиваем его с другими предметами. Но ясное представление может быть смутным или отчетливым, и вторая ступень познания состоит в превращении нашего знания из смутного в отчетливое. Представления о вещах бывают смутными, когда мы в состоянии узнавать предмет как целое, но не различаем еще его частей и качеств в отдельности. Они бывают отчетливыми, если мы четко распознаем признаки предмета, отдельные его стороны и части.
Следующая ступень познания, по Лейбницу, состоит в переходе наших представлений из неадекватных в адекватные. Представление, которое уже является ясным и отчетливым, может быть неадекватным или адекватным. Оно бывает неадекватным, если наше познание частей не доходит до конца, т. е. если познание признаков, сторон, частей предмета не является полным, доведенным до конца. Адекватное же представление характеризуется полнотой знания о предмете. Но, разумеется, так как анализ предмета может углубляться до бесконечности, то вполне адекватное, абсолютно законченное понятие о предмете является лишь целью, к которой стремится наше знание и к которой оно все более приближается.
Искусство комбинаторики (ars combinatoria) имеет своей задачей представить все возможные связи данных элементов и тем самым содержит в себе готовую схему для любых вопросов, которые нам может поставить действительность. Поскольку большое составляется из малого (большое тело из атомов или молекул), метод, указываемый комбинаторикой, является единственным путем для того, чтобы проникнуть в тайны природы. Мы тем глубже познаем вещи, чем больше познаем их части и части их частей. Всякое бытие состоит из простых элементов, и значе-
ние атомистики заключается в том, что она представляет собой воплощение этой мысли.
Год выхода в свет сочинения Лейбница «О комбинаторном искусстве»—1666 г.— современная символическая (математическая) логика считает годом своего рождения. Это сочинение было лишь наброском абстрактной схемы всеобщей науки. В дальнейшем у Лейбница эта схема конкретизируется и преобразуется, центр тяжести переносится с определения элементов, из сочетания которых состоит сложное содержание, на формы их связи.
Главным предметом исследования становятся различные способы этой связи. Различные формы этой связи изучаются Лейбницем сами по себе, в отвлечении от материального содержания. Этим путем он открывает многие способы понятийного исчисления, являющиеся способами дедуктивного движения вперед от понятия к новому понятию и от истины к новой истине. Само число теперь Лейбниц понимает по-иному: если вначале он рассматривал число как сумму единиц, то позже он смотрит на него как на отношение величин.
В числе Лейбниц видит теперь простейший случай отношения вообще. Теперь он говорит о сочинениях по логике, которые следуют Аристотелю, что они дали лишь начатки этой науки. Логические формы, имеющиеся в различных науках, суть отчасти аристотелевские, отчасти новые, отличные от аристотелевских. Лейбниц указывает на математику как на материал, в котором воплощены многообразные формы дедукции.
При выяснении взгляда Лейбница на природу символического сознания надо иметь в виду, что Лейбниц «с порога» отвергает теорию отражения, согласно которой познание есть верное отражение того, что существует вне нашего сознания. По мнению Лейбница, идеи суть не образы, а символы реальности: нет сходства между идеями и тем содержанием, которое они выражают. По учению Лейбница, идеи не отражают объективного бытия во всех его чертах и признаках, они лишь дают нам полное знание о тех отношениях, которые существуют между элементами этого бытия, и они как бы переводят это на свой собственный язык.
По Лейбницу, дело обстоит таким образом: «Один предмет выражает другой предмет, если существует постоянное закономерное отношение между тем, что можно сказать об одном, и тем, что можно сказать о другом» 2. Так, модель машины выражает самую машину, плоский перспективный рисунок — тело трех измерений, предложение выражает мысль, цифра — число, алгебраическое уравнение — круг или какую-либо другую геометрическую фигуру. Отсюда вытекает, что «ет необходимости, чтобы выражение предмета и самый предмет были сходными;
2 Е. Kassirer. Указ, соч, стр. 167.
требуется только точная аналогия всех отношений. Далее оказывается, что одни выражения имеют предметный фундамент (fundamentum in nature), а другие, как, например, слова речи или какие-либо знаки, по крайней мере, отчасти основываются на произвольном соглашении.
По Лейбницу, существует некоторое соответствие между нашими идеями о предметах и самими этими предметами, ио это соответствие, по мнению Лейбница, не есть отображение предметов в нашем сознании.
Человеческий дух силой своего мышления сам создает свои идеи, причем он способен делать такие выводы, которые вполне соответствуют тому, что есть в объективном мире. Так, Лейбниц говорит, что, хотя идея круга не сходна с кругом в природе, однако из нее геометрия выводит истины, которые подтверждаются опытом относительно действительных кругов, существующих в природе. Но на чем же покоится это соответствие? Лейбниц не находит другого объяснения, кроме допущения «предусмотренной гармонии» в мире, т. е. постоянного чуда, творимого богом. Так, идеалистические предпосылки философии Лейбница заводят ее в тупик, из которого нет разумного выхода, и Лейбницу остается ссылаться на бога и чудо.
Идеалисты восхваляют учение Лейбница о символическом познании. Так, Э. Кассирер считает заслугой Лейбница то, что тот сделал первый и решительный шаг к преодолению теории отражения3.
В отличие от агностиков, Лейбниц признает полное, строгое соответствие между нашими идеями и объективным миром (их параллелизм). Таким образом, в своей критике теории отражения он останавливается на полдороге, делает лишь первый шаг. Он не только не делает из этого агностических выводов, но даже выступает как догматик, признающий существование абсолютных вечных истин. Но вечные истины, по Лейбницу, говорят не о фактах, не о существовании тех или иных предметов, а о необходимых общих условиях существования и 6 том, что из них необходимо следует.
К вечным необходимым истинам, по учению Лейбница, относятся рациональные принципы и математики, и естествознания, и логики, и этики, и права. Эти истины, по учению Лейбница, имеют значимость сами по себе, независимо от того, имеются ли в самой действительности факты, вполне им соответствующие. Так, устанавливаемые математикой отношения между числами оставались бы истинными, если бы даже не было человека, который производил бы счет, и не было бы вещей для счета. Лейбниц далек от того субъектидного идеализма, который истину ставит в зависимость от познающего субъекта и потому признает ее всецело субъективной и релятивной.
