Раздел 2.6. Культурные процессы в современном обществе
Георг Зиммель. Кризис культуры. С. 491.
Вся гонка, ненасытность и жажда наслаждений нашего времени – лишь следствия и проявления реакции, вызванные тем, что личных ценностей ищут в той сфере, в которой их вообще не бывает: то, что успехи в технике прямо оцениваются как успехи в области культуры, что в области духа методы часто рассматриваются как нечто священное и считаются более важными, чем содержания и их результаты, что жажда денег значительно превосходит жажду вещей, способом приобретения которых они являются, – всё это свидетельствует о постепенном вытеснении целей средствами и путями <…> В этом состоит, вероятно, трагедия культуры, неразрывно связанная с её сущностью; ибо поскольку она означает, что развитие субъектов идёт через развитие мира объектов, поскольку последний способен к безграничному совершенствованию, ускорению и распространению, тогда как способность субъектов неизбежно остаётся односторонней и ограниченной…
Раздел 3.4. Культурная деятельность как вид человеческой деятельности
Георг Зиммель. Понятие и трагедия культуры. С. 470 – 473.
Всякий может внести свой вклад в банк объективированных культурных содержаний, нисколько не принимая во внимание прочих вкладчиков. В отдельные культурные эпохи для хранилища этого характерна определённая окраска, так что изнутри намеченной для неё оказывается качественная граница, но не граница количественная. Ведь у этого хранилища нет совершенно никаких оснований для того, чтобы не умножаться до бесконечности, не ставить рядом с книгой другую книгу, с произведение искусства – другое произведение, с изобретением – другое изобретение: форма объективности как таковая обладает возможностью безграничного наполнения. Однако в силу этой способности, так сказать, неорганического накопления форма объективности становится глубочайшим образом несоизмеримой с формой личностной жизни <…> Так возникает типичная для современного человека двусмысленность положения: чувство того, что он окружён бесчисленным количеством культурных элементов, не вовсе для него лишённых значениях, однако, по большому счёту, этим значением и не наполненных. Между тем в массе своей они производят гнетущее впечатление, потому что субъект не в состоянии внутренним образом ассимилировать каждое из них по отдельности, но и не в состоянии просто от них отказаться, поскольку они, так сказать, потенциально принадлежат к сфере его культурного развития. Данную ситуацию можно охарактеризовать при помощи переиначивания в обратном смысле того положения, которым описывались первые францисканцы с их блаженной нищетой, с их абсолютной освобождённостью от всех тех вещей, которые каким-то образом желали увлечь к себе душу человека, сделать её путь непрямым: Nihil habentes, omnia possidentes *. Вместо этого люди гораздо более богатых и перегруженных культур – omnia habentes, Nihil possidentes <…> Разделение труда совершенно отделяет продукт как таковой от каждого отдельного участвующего в его производстве человека, он предстаёт в своей совершенно независимой объективности, делающей его, правда, способным на то, чтобы оказаться включённым в порядок вещей или же служить конкретно определённой единичной цели. Однако при этом продукт лишается той внутренней одухотворённости, которую может сообщить только целостный человек целостному же произведению <…> …господство объекта над субъектом, осуществояемое, вообще говоря всем ходом вещей в мире, а внутри культуры возвышающееся до блаженного между ними равновесия, вновь ощущается теперь внутри неё же вследствие безграничности объективного духа. То, на что принято ныне сетовать как на чрезмерную заставленность и перегруженность нашей жизни тысячами излишеств, от которых мы тем не менее не в состоянии избавиться, как на постоянную “возбуждённость” культурного человека, которого всё это побуждает вовсе не к собственному творчеству, но только к простому познанию и наслаждению тысячью вещей, которые не в состоянии освоить наше собственное развитие и которые остаются в нём лежать в качестве балласта, – все эти часто отмечаемые специфические культурные недуги есть нечто иное, как проявления эмансипации объективированного духа.
