Стефан Баторий после своего избрания в короли, думая, что по заключении мира извне и по установлении дружественных отношений со своими соседями легче будет прекратить и внутри раздоры, возникшие вследствие избирательной борьбы, и тем доставить государству полное спокойствие, написал к большой части соседних князей грамоты, в которых по обычаю, принятому между государями, объявлял о том, что королевство вручено ему, и, заявляя о своих добрых чувствах к ним, выражал желание хранить со всеми мир. Между прочим он послал также и к великому князю Московскому Ивану Васильевичу поляка Георгия Груденского и литовца Льва Буховецкого с грамотою о том, что призванный на королевство божественным провидением и желанием сейма, он решился вести дела так, чтобы быть в мире и дружбе со всеми христианскими государями, и что к нему, как к соседнему и христианскому государю, он питает такие же добрые чувства. Если же между ним, великим князем, с одной стороны, королевством Польским и великим княжеством Литовским с другой и существуют какие несогласия, наследованные от предшественников обоих их, то их можно уладить дружелюбными переговорами согласно с справедливостью. На это царь Московский отвечал, что хотя он и слышал об избрании в короли Максимилиана, тем не менее, однако не отказывается быть в дружбе и доброй приязни и с ним самим. Ему желательно, чтобы по обычаю предков были посланы великие послы, а в ожидании послов с обеих сторон пусть будут прекращены незаконные и враждебные действия. Получив такой ответ, король всецело предавшись заботе о внутреннем успокоении и в особенности о прекращении бунта жителей Гданьска, созвал сейм в Торне и на нем же порешил с одобрения рады послать в Москву послов для переговоров о мире. Послами были избраны Станислав Крыский, воевода Мазовецкий, — Николай Сапега, воевода Минский, — Федор Скумин, литовский надворный подскарбий. Так как королю после этого приходилось приводить к покорности город Гданьск оружием, то Московский царь, полагая, что теперь для него настало самое удобное время занять Ливонию, к насилию и военным действиям прибавил еще и лукавство. В то время Ливония находилась под управлением Ивана Ходкевича с титулом администратора; в крепостях было мало поляков, большая часть начальников была с литовской стороны. Туземцы подвергаясь от них дурному обращению и вместе с тем, видя, что они не располагают достаточными средствами против московского могущества, расположены были в пользу какой бы то ни было перемены. Хорошо зная об этом, Московский князь послал в Ливонию Магнуса, Голштинского герцога, которого он держал при себе, связав обещаниями и родственными узами. Царь распространил слух, что если Ливонцы предадутся принцу, то он передаст последнему для управления Ливонию на местном праве, по примеру Пруссии, с тем, чтобы все управление и власть сосредотачивались в руках Магнуса, а за ним оставалось бы верховное господство и соответствующий тому титул. Жители края, побуждаемые, с одной стороны, нерасположением и ненавистью к чужеземной власти, с другой — надеждою и горячим деланием иметь начальников того же языка и происхождения, вместе с тем, под влиянием некоторых беспокойных и мятежных людей, прогнали почти из всех городов польские гарнизоны, и сами собрались в Венден, где в то время находился Магнус, возложили на него здесь титул и знаки королевской власти и присягнули на его имя. Между тем, Московский князь, собрав огромнейшее войско, проник в Ливонию без всякого препятствия, так как изгнаны были все гарнизоны и большая часть крепостей были заняты Магнусом. Приняв под власть сдавшиеся Мариенгаузен, Режицу, Люцин, Динабург, Кокенгаузен до самого Ашерадена, и не делая им никакого вреда для того, чтобы слух о его милосердии распространился при самом начале управления, Иоанн отправился дальше. В Ашерадене собралось огромное множество людей обоего пола и всякого сословия, в особенности же много женщин и девиц; там же находился ландмаршал, человек почтенный и по летам и по тем высшим должностям, которые некогда он занимал. Московский князь, перебив всех без разбора, способных носить оружие, не воинственный пол, женщин и девиц, отдал Татарам на поругание; затем прямо отправился в Венден. Находившиеся там жители, перепуганные слухом о таком жестоком поступке Московского князя, заперли ворота. Магнус, вышедший за них просителям с униженным видом и умолявший на коленях о помиловании, ползая у его ног, был обруган князем, который даже ударил его в лицо. Убедившись, что влияние Магнуса нисколько не может послужить к их спасению, так как даже ему самому угрожает опасность, и видя себя со всех сторон окруженным и обманутым вероломным неприятелем, жители под влиянием гнева, страха и отчаяния подложили под здания порох, и от этого взрыва погибло огромное множество людей обоего пола, всякого возраста и сословия, и почти весь цвет знати ливонской, сколько ее еще оставалось до сих пор. Овладев таким образом Венденом и в то же время сдавшимся Роннебургом, соседним с Венденом, Московский царь уже имел под своею властью всю Ливонию, за исключением Ревеля, Риги и немногих пограничных с ними крепостей. После отъезда Генриха, во время бескоролевья, он захватил Пернов, от шведов взял славную, искусственно и естественно очень укрепленную крепость Вейссенштейн, Нарву же и Дерпт, Феллин и Мариенбург и некоторые другие уже гораздо раньше он отнял отчасти у епископа Рижского, частию у Ливонского ордена св. Марии. Положив такое начало, Московский князь делал затем постоянные вторжения в Ливонию, нанося ее жителям множество вреда, и тем заставил их отдаться под власть и покровительство Сигизмунда Августа и польских королей. И вот это обстоятельство, вместе с прежними спорами и притязаниями по отношению к великим князьям Литовским из-за некоторых русских местностей, служило затем постоянным предлогом враждебных действий между ним и Польскими королями.
№ 7. Гентское умиротворение (1576 г.)
Штаты Брабанта, Фландрии, Артуа, Геннегау, Валансьена, Лилля, Дуэ, Орхии, Намюра, Турнэ, Утрехта и Малина, с одной стороны, и принц Оранский со штатами Голландии, Зеландии и их конфедератами, с другой, обещают поддерживать между собою прочный мир и взаимную связь, объединить их силы для того, чтобы изгнать из Нидерландов иностранцев, а именно испанцев, созвать затем генеральные штаты, дабы покончить с беспорядком, установить правительство, урегулировать вопросы религии, в частности в Голландии, Зеландии, в Боммеле и у других их союзников; восстановить свободу торговли между всеми провинциями; обеспечить отправление религиозного культа в том виде, в каком оно установилось в каждом городе до созыва генеральных штатов; обеспечить принце Оранскому его титулы, привилегии и достоинства, следить за исполнением данных постановлений в отношении тех городов, которые не пожелают их принять; возвратить свободу заключенным … аннулировать осуждения и приговоры судов, постановленные правительством герцога Альбы; восстановить в правах владения имуществом всех тех, которые его потеряли в то время … возвратить духовенству его имущества, за исключением тех, которые расположены в Голландии, Зеландии, причем нынешние владельцы этих имений в упомянутых двух провинциях будут обязаны платить пожизненные пенсии бывшим владельцам церковных бенефиций, потерявшим их в результате конфискации; объявить ничтожными и не имеющими силы все лишения наследства и дарения или какие-либо иные акты лишения имущества, совершенные в результате партийной ненависти.
Так как необходимость покрывать издержки войны привела к повышению номинальной стоимости денег в сравнении с их реальной стоимостью, таковая будет понижена до уровня, на котором она стоит в других провинциях, дабы предупредить зло, проистекающее от дурной монеты.
Всякий, кто останется на стороне испанцев, будет лишен преимуществ, вытекающих из данного договора, и сможет ими воспользоваться, только примкнув к договаривающимся сторонам.
Города и провинции в лице своих депутатов должны поклясться, что они будут соблюдать данные условия и все, что будет указано генеральными штатами.
Трофеи и монументы, воздвигнутые герцогом Альбой, будут срыты до основания.
Генеральные штаты должны рассмотреть, следует ли произвести раскладку расходов по последним двум кампаниям на всех участников договора.
№ 8. Утрехтская уния (1579 г.)
Как то стало ясно после Гентского соглашения, в котором почти все нидерландские провинции обязались стоять друг за друга жизнью и имуществом и изгнать испанцев и других чужестранцев с их сторонниками из этих провинций, эти испанцы, во главе с доном Хуаном Австрийским и другими своими вождями и полководцами, применяли все средства и постоянно делали попытки привести названные провинции в целом и в частях к подчинению тираническому правлению и рабству не столько оружием, сколько интригами, разделить эти провинции и расчленить их, привести к нулю и разрыву союз, заключенный вышеупомянутым соглашением, для совершенной гибели и разорения вышеназванных земель и провинций, так как ясно, что, упорствуя в этих планах, они еще недавно думали склонить письмами на свою сторону известные города и области и путем вооруженного нападения овладели некоторыми местами в Гельдерне.
Вследствие этого жители княжества Гельдерн и графства Цюфтен и жители провинций и земель Голландии, Зеландии, Утрехта и Фрисландии между реками Эмсом и Банверсом сочли благоразумным особо и более тесным образом вступить в союз друг с другом не для того, чтобы отделиться от общего союза, заключенного Гентским соглашением, но чтобы укрепить его и оградить себя от всяких затруднений, которые могут в нем возникнуть вследствие каких-либо интриг, посягательств или насилия врагов, чтобы знать, как и каким образом они должны вести себя в подобных обстоятельствах и иметь возможность защищаться против враждебных сил.
Хотя общий союз и Гентская пасификация остаются в силе, но чтобы объявить об отделении упомянутых провинций и отдельных земель, уполномоченными на то депутатами этих провинций были установлены и утверждены следующие пункты и статьи, и во всяком случае они желают таким образом отделиться от Священной Римской империи.
Названные провинции будут соединены и связаны друг с другом и все вместе и всегда будут помогать друг другу всякими путями и способами, как если бы они составляли одну провинцию; никогда они не будут иметь права отделиться, позволить отделиться или уступить в чужое владение по завещанию, обмену, продаже, мирному договору, брачному договору или каким бы то ни было иным способом.
Все это, однако, без ущерба для какой-либо из отдельных провинций, фьевов и их жителей, а также для их специальных и частных привилегий, вольностей, льгот, законов, статутов, добрых старых кутюмов, обычаев и всех других каких бы то ни было прав, в чем они [провинции] не только не будут чинить друг другу никакого ущерба, препятствия или помехи, но скорее будут помогать поддерживать и укреплять это всеми справедливыми и всевозможными средствами и даже, если понадобится, жизнью и имуществом, а также защищать как бы то ни было и где бы то ни было против всех и каждого, кто пожелает посягнуть на них или овладеть ими. Само собой разумеется, что если какая-либо из вышеупомянутых провинций, фьевов или городов, принадлежащих к союзу, имеет или будет иметь по отношению к другим провинциям какой-либо вопрос, касающийся частных и специальных привилегий, вольностей, льгот, законов, статутов, добрых старых кутюмов, обычаев и других прав, то такие вопросы будут решаться обыкновенной юстицией, третейским судом или дружеским соглашением.
Также [постановлено], что упомянутые провинции, согласно заключенному соглашению и лиге, должны будут помогать друг другу жизнью, имуществом и кровью против всяких насилий, какие кто-либо может причинить и под прикрытием имени его величества короля или в его пользу по причине Гентского мирного договора, или же потому, что они приняли в качестве губернатора эрцгерцога Матвея со всем, что было связано с этим или последовало вследствие этого, или со временем может последовать; или же под знаменем и предлогом католической религии, чтобы ввести и утвердить ее силой оружия; или же по поводу некоторых из названных провинций, городов или подвластных им землях с 1558 г., или по поводу настоящего союза и конфедерации; или по какому-либо иному поводу или причине, как в том случае, когда эти насилия и посягательства будут применяться и совершаться по отношению к отдельным провинциям, штатам, городам и зависимым от них землям, так и по отношению ко всем им вообще.
Также [постановлено], что без общего единодушного совета и согласия упомянутых провинций не будет заключено никакое соглашение, никакой мирный договор, не будет начата война, не будут взиматься никакие подати и налоги, касающиеся всего союза; но другие дела, имеющие отношение к конфедерации, или дела, зависящие от этих вопросов, будут регулироваться, обсуждаться и решаться большинством голосов провинций, составляющих эту конфедерацию; эти голоса будут подаваться или собираться по способу, обычно соблюдаемому в общем собрании штатов, но при условии, что это будет постановлено общим советом союзников. Постановлено навсегда, что если провинции не будут в состоянии столковаться друг с другом в делах, касающихся существования государства, мира, войны или подати, то всякое несогласие во мнениях будет передано и представлено будущим штатгальтерам названных провинций, которые придут к соглашению или решат дело по справедливости.
Постановлено, что упомянутые провинции должны будут согласиться друг с другом относительно чеканки монеты, т. е. относительно обращения денег, что, согласно предписаниям, будет сделано сразу, и одна провинция не сможет изменить монету без согласия других.
В отношении религии жители Голландии и Зеландии будут держаться своего мнения; остальные провинции союза будут руководствоваться статьями религиозного мира, уже выработанного эрцгерцогом Матвеем, губернатором и главным военачальником всех этих земель, и его советом с согласия Генеральных штатов; относительно этого они, вообще и в частности, установят все правила, какие они сочтут содействующими благу и справедливости провинций и земель и всех духовных и светских лиц, без каких бы то ни было препятствий, чтобы каждая личность была свободна в своей религии и чтобы никто не терпел никаких несчастий из-за своей религии, сообразно Гентскому соглашению.
