Прогресс — тип (направление) развития сложных систем, для которого характерен переход от низшего к высшему, от простого к сложному, от менее совершенного к более совершенному 3 страница

История — это продукт взаимодействия факторов, в котором причина и следствие меняются местами: следствие оказывает обратное влияние на причину и в свою очередь становится причиной чего-то нового. Следовательно, не монокаузальность, а многофакторный подход к истории является единственно рациональным способом ее изучения.

ТЕМА 6. Проблема объективности исторического познания.

1. Принцип историзма.

2. Возникновение и развитие представлений о соотношении субъекта и объекта в историческом познании.

3. Проблема критерия объективности исторического познания.

В структуре исторического познания фундаментальное значение имеет принцип историзма. Он выражает коренные особенности исторического познания, порождаемые своеобразием его объекта – исторической действительности.

Принцип историзма требуетрассмотрения исследуемого явления с учетом конкретных хронологических рамок и конкретной исторической обстановки. При этом нужно рассматривать явление в развитии, т.е. учитывать, какие причины породили его, как оно сформировалось и как видоизменялось со временем. Необходимо также исследовать каждое явление в совокупности с другими явлениями, имевшими место в тот период и развивавшимися во времени, в их взаимосвязи и взаимообусловленности (принцип единства исторического процесса). Принцип историзмаявляетсяосновным методологическим принципом изучения истории.

Становление историзма как интеллектуального течения было связано с переходом от представлений о циклическом характере исторического развития и неизменности человеческой природы, характерных для периода Античности, к пониманию необратимости процесса развития и качественного различия его этапов и эпох. Средневековое историческое мышление отошло от концепции цикличности, содержало идею поступательно – прогрессивного развития, движения к «царству Божьему».

Историзм как «правильный» метод изучения прошлого появился в Германии в рамках идеалистического мировоззрения в первой половине XIX века. Его представители акцентировали внимание на индивидуальности и неповторимости культурно-исторической реальности. При этом они призывали изучать историю в ее самобытности в связи с интересом к современности. Наряду с идеалистическим историзмом в XIX веке возник историзм материалистический, представители которого исходили из объективной закономерности исторического процесса. Они также считали, что существует тесная связь прошлого с настоящим. В рамках материалистического мировоззрения принцип историзма понимается как требование рассматривать каждое явление истории с точки зрения того, как оно возникло, какие главные этапы в своем развитии прошло и чем стало теперь, а также в связи с другими явлениями и конкретным опытом истории.

Принцип историзма, как установка научного исторического познания, был подвергнут критике во второй половине XX века в рамках постмодернистской исторической эпистемологии. Постмодернисты считают, что историческая реальность - это то, что мы о ней думаем, прошлое выступает в качестве субъективной презентации настоящего. Поэтому они объявили, что историзм мертв и его нельзя больше считать серьезным интеллектуальным течением.

Установки постмодернистской эпистемологии, в свою очередь, были подвергнуты критике в рамках неоклассической модели исторического исследования, в которой при реализации его научной стратегии особое значение придается принципу историзма. Разработка принципа историзма в неоклассической науке связана также с критикой классического, или «строгого историзма». Согласно принципу «строгого историзма», историческая реальность - это то, что было в прошлом «на самом деле». Поэтому историк должен, с одной стороны, отказаться от любых стандартов и приоритетов, лежащих вне пределов изучаемой им эпохи, а с другой - проникнуться ее ценностями и попытаться увидеть события с точки зрения их участников. Задача историка - интерпретировать прошлое в его собственных критериях. Неоклассики также подразумевают под исторической реальностью то, что было в прошлом, которое можно реконструировать, соблюдая принцип историзма, фундаментальной предпосылкой которого является признание независимости и уважение прошлого. Но при этом они считают, что попытки «говорить голосом прошлого» не выдерживают проверки реальностью. В связи с этим они подчеркивают, что мы, в отличие от людей прошлого, знаем, что произошло потом, и значение, которое мы придаем тому или иному историческому событию, неизбежно обусловлено этим знанием. Хотим мы того или нет, историк глядит на прошлое «с высоты» - он уже знает, чем все это кончилось. Кроме того, положение историка во времени относительно объекта исследования позволяет, как отмечают неоклассики, осмысливая прошлое, выделять предпосылки, о которых современники и не подозревали, и увидеть подлинные, а не желательные с точки зрения участников событий последствия. Поэтому неоклассики считают, что соблюдение принципа «строгого историзма», или «истории ради истории» ведет к отказу от многого из того, что придает самой истории притягательность, без достижения при этом желаемой цели - полной отстраненности от современности.

В рамках неоклассической модели исторического исследования в принципе историзма выделяют три аспекта.

Во-первых, это - признание того, что каждая эпоха представляет собой уникальное проявление человеческого духа с присущими ей культурой и ценностями, что между нашей эпохой и всеми предыдущими существуют серьезные различия. Поэтому принцип историзма требует учета различий между прошлым и настоящим, преодоления представлений о том, что люди прошлого вели себя и мыслили так же, как мы.

Во-вторых, это - понимание того, что задача историка состоит не просто в том, чтобы раскрыть подобные различия, но и объяснить их, погружая в исторический контекст. Историзма принцип в этом аспекте предполагает, что предмет исторического исследования нельзя вырывать из окружающей обстановки.

В-третьих, это - требование не рассматривать исторические события в изоляции, а представлять историю как процесс и связь между событиями во времени. Кроме того, в рамках неоклассической модели исторического исследования историзма принцип распространяется не только на познаваемый объект - историческую реальность, но и на познающего субъекта – историка.

На наш взгляд принцип историзма был наиболее четко сформулирован В.И. Лениным: «Весь дух марксизма, … требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь (а) исторически: (в) лишь в связи с другими; (с) лишь в связи с конкретным опытом истории». Самое важное, по его мнению «не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и стоки зрения этого развития смотреть, чем данное явление стало теперь».

В этой связи встаёт вопрос об оценке исторического события. Безусловно, изучение прошлого невозможно без анализа его ошибок и просчётов. Но что считать ошибкой? То, что признали за ошибку современники, или то, ошибочность чего нам стала ясна сегодня? Но меняются исторические условия, объём знаний. Есть опасность, что углубление наших знаний об обществе будет сопровождаться бесконечным открытием всё новых и новых ошибок в прошлом и в конце концов вся история превратится в цепь ошибок, заблуждений и преступлений. Видимо оценивать те или иные исторические события нужно не с позиций современного знания, и уже тем более не с позиций поиска виновных. Критерий должен быть другим – в какой мере в пределах понятий и представлений того времени, его возможностей и средств можно было найти другое, более оптимальное решение, способствовало ли данное решение разрешению сложившихся в то время проблем, являлось ли адекватным ответом на «вызов», поставленный перед обществом. Каждое поколение решает свои проблемы теми средствами, которые имеет, и давать оценку деятельности предков с точки зрения опыта последующих поколений некорректно. Говорим ли мы об Иване Грозном или Петре, о Распутине или Сталине – все они должны изучаться как часть единой русской истории, как деятели, хотевшие добра и величия своей Родине, а не немецкие шпионы или сумасшедшие детоубийцы. Да, как и все, они ошибались, зачастую преступали моральные нормы (хотя эти нормы менялись, были различными в разные исторические периоды), но не должно быть взгляда сверху вниз, из нашего «продвинутого» настоящего в их «темное» прошлое. Потому что это самая большая ложь и иллюзия, свойственная человеку, – судить о мотивах действий своих предков, исходя из чувства собственной непогрешимости и «прогрессивности» своего времени. Все мы стоим на плечах предшественников, только не надо вытирать о них ноги.

Проблема объективности исторического познания одна из самых фундаментальных теоретических проблем. Она заключается в том, насколько наши знания о прошлом действительно соответствуют тем событиям, которые происходили. Это есть проблема смысла самой истории как науки, то есть проблема научности истории. Но здесь есть и определенные сложности. Дело в том, что история, в отличие от других наук, лишена возможности непосредственно наблюдать за предметом своего изучения. Историческая наука изучает то, чего уже нет. Как известно, объектом ее исследования является прошлое, которое уже ушло и не может быть объектом прямого наблюдения. Это обстоятельство, без всяких сомнений, затрудняет процесс познания. Правда, прошлое не исчезает бесследно. Следы, которые оно оставляет после себя, называются историческими источниками. Они содержат разнообразные свидетельства о прошлом и сами являются многообразными. Следовательно, проблема заключается в том, насколько историческая наука способна овладеть этими источниками и на их основе восстановить прошлое в его существенных чертах и проявлениях.

Во – первых, познаваемый образ должен быть по возможности адекватным изучаемому объекту, исторической действительности. Но нельзя подходить к историческому источнику как к чему-то, содержащему готовые ответы. Как известно, источники крайне неравномерно освещают события прошлого. Причины этого могут быть очень разными - от случайных до преднамеренных. Дело в том, что источники - это отнюдь не зеркальное отражение прошлого, особенно когда речь идет о письменных источниках. Следовательно, источники не надо обожествлять. Поэтому весьма важным представляется вопрос об отношении между познающим субъектом и познаваемым объектом, то есть между субъектом и предметом познания. Здесь на первый план выдвигается проблема личности автора, его субъективного отношения к излагаемым событиям и фактам.

Но этим не ограничивается сущность проблемы. Существует и проблема интерпретации источника, так как спецификой исторического познания является особый характер отношений между историком и предметом его исследования. Они, без сомнения, носят личностный характер. Историческая наука служит самопознанию общества, которое не только предполагает, но и с необходимостью требует личностного момента. Ученый выступает в качестве представителя определенного класса, определенной нации, религии, партии и так далее. Следовательно, в истории через личность историка преломляются их сущностные интересы. В тоже время нельзя не учитывать проблему собственно личности историка, ибо историческое познание всегда затрагивает чьи-либо интересы. И здесь свою роль должны сыграть такие качества ученого, как гражданское мужество, честность, смелость и т.д. Поэтому можно утверждать, что история - это наука, в которой личность историка является социально активной. И тогда на первый план выступает проблема интерпретации источников. Историк не может просто использовать источниковый материал, он должен его истолковывать. Таким образом, историческая интерпретация является промежуточным звеном между источником и полученным результатом. В свою очередь, сам процесс интерпретации предполагает наличие определенных принципов научного познания прошлого. Основными из них традиционно принято считать принцип партийности и принцип историзма.

Впервые проблему исторической истины попытался разрешить древнегреческий историк Фукидид (ок.460 – 400 гг. до н. э.).Он первым применил метод критического анализа источников – выявления подлинности сообщаемых сведений. Это первая попытка постановки вопроса об объективности исторического познания. Истинность знания отождествлялась с его фактической точностью, достоверностью. Фукидид отмечал, что очевидцы передают одно и то же событие по – разному, и пытался понять, почему это происходит. По его мнению, это связано не столько с ограниченными возможностями познания, сколько с позициями и пристрастиями людей. Недостоверные сведения являются результатом вмешательства автора в ход событий. Иными словами впервые была выдвинута проблема соотношения субъекта и объекта познания.

Поиски истины продолжали историки Древнего Рима. С именем Тацита (ок.58 – ок.117 г.) связывается возникновение тезиса: «Без гнева и пристрастия». Это по существу идеал деятельности историка. «Тем, кто решил непоколебимо держаться истины, следует вести повествование, не поддаваясь любви и не зная ненависти». Задача исторического исследования и критерий его объективности у Тацита – соответствие нормам морали и нравственности. «Я считаю главнейшей обязанностью анналов, - писал он, - сохранить память о проявлении добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве».

Историки Античности поставили проблему объективности исторического познания, но разрешить ее не могли. Представления о времени, которые господствовали в эпоху Античности, исключали более позднюю постановку коренной проблемы гносеологии – как понять ушедшую действительность с позиций и на основе представлений другой эпохи, современником которой он является. Античное понимание времени было лишено представления о качественном различии эпох. Историки Античности исходили из понимания реалий эпохи на основе существующей действительности.

В Средние века понятие «истина» приобретает другое содержание. В это время утвердилась идея «провиденциализма», которая изначально давала ответ на коренные вопросы о движении истории (о ее целях, этапах, смысле). Истина в провиденциализме – это откровение. «Не мудрствуй лукаво и ты постигнешь истину». Ссылки на Священное писание рассматривались как верх доказательств истинности представлений о событиях. Такая постановка вопроса вела к тому, что вопрос о критериях истинности познания вообще снимался с повестки дня.

Важным этапом явилась постановка вопроса гуманистами. Происходит секуляризация исторического мышления. История из науки о «божественном знании» превращается в «науку о человеке». Любое историческое представление считалось заслуживающим доверия только если оно было основано на доводах разума. Ссылки на Священное писание теряли значение аргументов. Гуманисты ввели в обиход критический анализ источников, систему сносок, которая обязывала автора обнародовать источники и препятствовала анонимному и неограниченному заимствованию материала, как это было в предшествующей историографии. Решение проблемы достоверности гуманистами подразумевало вывод за рамки достоверного всего, что было связано с вмешательством субъекта в изложение хода событий в соответствие с той ли иной позицией субъекта, его взглядами. Задача познания сводилась к получению представлений, адекватных изображаемым событиям. Адекватность сводилась к фактически достоверному знанию. Постановки вопроса о позиции историка в ходе изложения критически проверенного материала у гуманистов нет.

Аналогично решалась эта проблема историками первой половины XIX века. Они исходили из того, что источники содержат исторические факты, и задача историка - в том, чтобы овладеть правилами критики и беспристрастно и бесстрастно эти сведения изложить так, чтобы политическая позиция автора не была бы явной. Возникает такое направление научного познания, как позитивизм. Общей основой позитивистской методологии являлось представление о принципиальном единстве задач и исследовательского инструментария всех отраслей научного знания. Историографию позитивисты пытались подвести под стандарты естественных наук, полагая, что она должна превратиться в точную науку. Среди специфических черт исторического знания признавался лишь факт получения информации косвенным путем – через исторический источник. Усилия методологов-позитивистов в значительной мере были направлены на разработку таких принципов извлечения фактов из источников, которые бы позволили получить «точные» и «объективные» свидетельства о прошлом, не искаженные авторскими интерпретациями. Один из видных представителей позитивизма Фюстель де Куланж (1830 - 1889) в связи с этим призывал историков отказаться «от духа всяких теорий и синтезов». Как утверждал Фюстель де Куланж, «голос историка - это голос Бога». История, подчеркивал он, это не наука рассуждений, а наука наблюдений, наука о фактах. Задача историка сводилась лишь к «здравому» толкованию источников. При условии доказанности подлинности документа, считал он, обнаруженные в нем факты представляли фрагменты самой исторической действительности. Типичным для позитивистов являлось убеждение, что подобные факты-фрагменты должны составить основу исследования в целях реконструкции прошлого. Под истинностью исследования понималась, в первую очередь, его фактическая полнота. Главное для позитивиста-историка – собрать как можно больше фактов, а они «говорят сами за себя». В подобном ключе представили суть научного метода истории Шарль Виктор Ланглуа и Шарль Сеньобос, совместный труд которых «Введение в историческую науку» (1898) подводил определенный итог развития позитивистской методологии истории к началу XX в. Авторы продолжали настаивать на том, что историк должен следовать установке точного описания и классификации фактов. Интерпретационно -оценочные суждения историков, выходящие за пределы этих процедур, они считали неприемлемыми для научного труда.

Наиболее рельефно эта позиция была выражена другим крупным историком XIX столетия Людвигом фон Ранке (1830 – 1889). Он полагал, что дело историка не судить прошлое, а рассказывать, как это собственно было. «Важнейшее требование к историческому труду заключается в том, чтобы он соответствовал истине; каким был ход событий, Таким должно быть его изображение». Такое направление в науке получило название «объективизм». Эта позиция выглядит привлекательно, в ней есть рациональное зерно. Действительно, историк не должен быть судьей. Его задача состоит в том, чтобы воссоздавать объективную картину происходившего в прошлом. Другое дело, насколько ему это удается. Нельзя писать историю, изгоняя из нее личность историка. С другой стороны, формула «писать объективно» представляется очень простой, но в тоже время выглядит несколько претенциозной, так как невозможно описать все, что было. История - это наука избирательная. Нельзя подходить к историческому источнику как к чему-то, содержащему готовые ответы. Как уже отмечалось, источники крайне неравномерно освещают события прошлого. Поэтому весьма важным представляется вопрос об отношении между познающим субъектом и познаваемым объектом, то есть между историком и предметом познания. Здесь на первый план выдвигается проблема личности историка и проблема интерпретации источника, так как спецификой исторического познания является особый характер отношений между историком и предметом его исследования. Они, без сомнения, носят личностный характер. Ученый выступает в качестве представителя определенного класса, определенной нации, религии, партии и так далее. Следовательно, в истории через личность историка преломляются их сущностные интересы.

В XIX веке стала осознаваться роль позиции историка, воспринимаемая как продукт влияния на него окружающей среды, качественно отличной от изучаемого времени. Условием формирования этой позиции стало утвердившееся восприятие развития истории как неразрывной и последовательной временной цепи. При этом осознавалась зависимость каждого последующего звена от предыдущего и. одновременно, качественное отличие и неповторимость каждого из них. Подобные представления обусловили необходимость рассмотрения проблемы познания реальности прошлого (объекта) с учетом принадлежности ученого (субъекта) к качественно иной реальности.

На этом этапе встает вопрос – что такое «истина», каково содержание этого понятия? Эта проблема стояла в центре внимания историка Античности Б.Г.Нибура (1776 – 1831). Понятие «истины» не сводится лишь к фактической достоверности, когда объект рассматривался в качестве предмета чувственного восприятия или мышления. Истиной является то, что соответствует действительности - это правильное понимание вещей. Но историк не ограничивается непосредственным восприятием. Нибур был убежден в возможности достижения объективно – истинного знания о прошлом. «… Если бы не существовало истины, то не было бы никакого исследования». Но в природе исторического источника Нибур различал две стороны: он знак, вещественное или письменное свидетельство об ушедшей действительности, но в то же время и ее часть. Вывод о двойственном характере исторических источников имеет фундаментальное значение. Нибур одним из первых связал свое представление о механизме исторического познания, соотношения в нем объекта и субъекта с происхождением и природой исторических источников. В основе его представлений лежал реальный историзм, утверждавший идею качественного своеобразия отдельных событий и целых эпох. Как историку понять прошлое, которое качественно отличается от современной ему среды? У Нибура есть четкое понимание недопустимости изображения и оценки прошлого с позиций современности. Прошлое надо изучать на основе и с позиций самого прошлого. В одном из своих писем он писал: «… я написал историю Рима с позиций современника и по – другому писать историю прошлого нельзя». Прошлое надо изучать на основе и с позиций самого прошлого. Однако, способ достижения истины, предлагаемый историком, - через позицию современников изучаемых событий практически нереализуем.

Постепенно формируется принцип партийности в историческом познании. Нередко в научной, а тем более в публицистической, литературе можно встретить взгляд, который сводит принцип партийности к принципу марксистского истолкования истории. Однако, этот взгляд неверен, ибо принцип партийности такой же древний, как и сама историческая наука. Естественно, что в то время он не был еще теоретически разработан, обоснован и сформулирован, но уже существовал как определенный подход к прошлому с позиций какого-либо класса. Например, «История» Геродота насквозь пронизана партийным подходом, так как события в ней излагаются с позиций гражданина Афин и демократа.

Партийность - это подход ученого к исследованию исторической действительности с позиций определенного класса, проявляющийся в проведении в научных исследованиях интересов, взглядов, настроений этого класса. Поэтому можно сказать, что принцип партийности имманентно присущ историческому познанию. Без него история теряет свою социальную роль. Значение принципа партийности в том, что он, выступая в качестве принципа исторического познания, открывает возможность глубже понять существующие между историческими фактами взаимосвязи и позволяет их объективно исследовать. Через принцип партийности осуществляется связь настоящего с прошлым. Партийность аккумулирует крупнейшие достижения в осмыслении настоящего и использует их для познания прошлого, обнаруживая тем самым новые подходы в исследовательской практике ученого. В этом смысле стоит подчеркнуть, что партийность неотделима от высокого профессионализма историка. Поэтому она не имеет ничего общего с конъюнктурным подходом к истории, что, к сожалению, также зачастую можно встретить. Когда это все же происходит, историческая наука превращается в служанку, обслуживающую сиюминутные политические и идеологические лозунги, как это было нередко в прошлом да и имеет место сейчас. Принцип партийности только тогда может эффективно действовать, когда он сочетается с высоким профессионализмом историка, который способен широко и результативно использовать основные достижения исторической науки. Но наиболее успешно принцип партийности в практике научного познания может осуществляться лишь в сочетании с принципом историзма.

Ведущим направлением в немецкой исторической науке 50 – 80-х годов XIX столетия стала так называемая «малогерманская школа историков». Своё название школа получила из-за того, что её представители активно пропагандировали объединение Германии под эгидой Пруссии в противовес великогерманскому направлению под эгидой Австрии. Крупнейшими представителями малогерманской школы были Генрих фон Зибель (1817 – 1895) – её идейный вдохновитель, Иоганн Густав Дройзен (1808 – 1884), Генрих фон Трейчке (1834 – 1896). К малогерманской школе также примыкал выдающейся историк античности Теодор Моммзен. Малогерманцы отказались от объективного метода Л. Ранке и признали партийность исторической науки. Они также признавали закономерный и прогрессивный характер развития общественного развития. Они уделяли внимание экономическому фактору в истории, отказывались рассматривать религиозные идеи в качестве решающего фактора исторического процесса. Однако, в целом, теоретико-методологические воззрения малогерманцев не выходили за рамки немецкого идеалистического историзма. Основными историческими категориями в их трудах оставались: государство, нация, политика, а политическая история была главным предметом их научных исследований.

Малогерманцы критиковали позитивистские методы в истории. Так, например, ведущий методолог малогерманцев Дройзен в своём известном «Очерке историки» (1867) подверг резкой критике позитивистскую теорию истории, которая, по его мнению, не учитывала три важнейших фактора исторического развития – случайность, свободу воли, идеи и представления людей. Дройзен положил начало новому направлению в гносеологии – субъективизму, суть которого – положение о плюрализме равноценных конкурирующих интерпретаций прошлого. Задача историка – «понимание» или интерпретация источника. Содержание процесса исторического познания состоит не в отражении в сознании историка объективной действительности, способном давать адекватные ей результаты. Такое отражение невозможно. Мышление по своей природе не способно дать объективный образ действительности, который ей соответствует, но лишь субъективное его восприятие. Историк имеет дело не с прошлым как таковым, так как его больше не существует, а с тем, что от него сохранилось в виде источников. Он подчеркивал субъективную сторону источников, в противоположность объективному их содержанию. «Все источники, будь они плохими или хорошими, являются определенным восприятием событий независимо от того, непосредственно это восприятие или же оно составлено на основе таких непосредственных и первоначальных восприятий …». По мнению Дройзена все материалы неполны, случайны, фрагментарны и не могут служить объективной основой познания.

Важнейшая теоретическая предпосылка Дройзена – отрыв исторического источника от исторической действительности, их противопоставление. Но даже самое субъективное изложение имеет в основе реальное историческое событие. Однако для Дройзена важна именно субъективная сторона восприятия действительности в источнике. Речь идетне о доказательстве истинности или неистинности, а о том, с какой точки зрения факты являются истинными. Вопрос соответствия исторических знаний действительности предопределяется не действительностью, а позицией исследователя. Научный факт – совокупность представлений, создаваемых исследователем.

Действительно, восприятие факта исследователем может быть и чаще всего бывает неоднозначным, однако это не продукт субъективного творчества историков, а следствие особенности самих событий. Сами события многогранны, неоднозначны для восприятия. Отсюда и точка зрения: «Сколько историков, столько и истин. Каждый историк по – своему прав». Творцом истории является сам историк. По мнению известного английского историка XX века М. Оукшотта, история «… не делается никем, кроме самого историка; писать историю – единственный путь делать ее». Таким образом, понятие «историческая реальность» изымается из механизма исторического мышления. Прошлое – это ничто, все дело заключается не в прошлом, а только и исключительно в самом историке, как субъекте познания, а точнее в его позиции.