Из чистилища в преисподнюю. 6 страница

Один из таких гигантов сейчас поедал кости и бросал голодные взгляды по сторонам в поисках добавки.

Грэм слез с дерева и осторожно выглянул: людоед уже закончил с лошадиными останками и кидался из стороны в сторону в неуклюжей попытке изловить крысу. Бросив пустое занятие, он ринулся к соседней куче мусора.

Самое время уходить. Панголин поспешил к опушке леса, подальше от гостеприимной свалки. Тут далеко не безопасно. Сюда наведываются и волки, и бродячие муравьи, и ящеры всех мастей, и черные храки, и химеры, и гарпии, и еще черт знает какие лесные твари. Ветер дул в спину и далеко вперед уносил смрад, но Грэм не боялся, что кто-нибудь учует его: звери давно привыкли к запаху свалки.

Лишь отойдя на несколько километров вглубь, панголин остановился. Напряжение разом спало, и он почувствовал валящую с ног усталость. Требовался немедленный отдых. Изможденный беглец буквально рухнул в траву.

Запах!.. Запах сочной травы, земли, леса. Как этого не хватало. Грэм набрал полную грудь весеннего аромата, потянулся всем телом, изворачиваясь как змея на солнце, закрыл глаза и забылся коротким минутным сном.

Перед глазами всплывали знакомые лица. Они появлялись из ниоткуда, приближались и бесследно растворялись. Им на смену приходили все новые и новые: улыбающийся Поланий, хохочущий Визор, молчаливый отец Иаков, подмигивающий еретик, застывшее лицо Филиппа, изуродованная морда мутанта в клетке, последний выдох красного головастика… Грэм выдохнул вместе с ним и замер. Всевозрастающее чувство неудобства пинком вытолкнуло из забытья – он проснулся, жадно глотнул воздуха, и какое-то время еще лежал, не двигаясь и вслушиваясь в звуки леса. А лес пел весеннюю песню, восхвалял рождение нового дня, травинки, жучка, птички – всего живого. Мелодию задавал соловей, где-то далеко ему помогал второй певец. Неумолимо стрекотали насекомые.

Лес – родной дом панголина, здесь он провел половину всей жизни. В основном в хатках – маленьких домиках, которые выстраивают охотники за слезой для длительных стоянок. В них всегда есть еда и кое-какое снаряжение. До ближайшей известной хатки в направлении Подгора два дня пути. Туда-то и следовало направиться в первую очередь.

Грэм поднялся и поморщился: мокрая скользкая одежда неприятно холодила. Не мешало бы отмыться от ароматов свалки. Если вблизи это маскировало, то за ее пределами такое «благоухание» создавало проблему. Надо было найти воду. Панголин быстро сориентировался и зашагал на восток.

Несмотря на то, что летнее изобилие было только впереди, весна уже подавала на стол истинные деликатесы. Грэм отыскал молодые побеги хвоща. Съел вяжущие верхушки и закусил сладковатыми орешками, растущими на корнях. Заметив заросли лопуха, выкопал длинный корнеплод. Пожевал кисло-сладких листьев первоцвета. Нашел кипрей и щавель.

Вскоре панголин спустился в лощину. Тут, среди прошлогодних листьев, неспешно бежал тоненький ручеек – то, что надо. Грэм плюхнулся в чистую прохладную воду.

Вымывшись, он развесил одежду на ветках и уселся на пригорке. Сквозь редкую листву пробивались лучи жаркого весеннего солнца, согревая и убаюкивая. Грэм прямо чувствовал, как божественная всеобъемлющая любовь льется с небес на землю.

- Спасибо, Господи, за то, что вижу свет твой, за то, что ты не оставил меня в трудный час. – Панголин трижды перекрестился. – И прости меня грешного за содеянное. Прими в царствие твое убиенного мной раба твоего. Верю, что твоя рука ведет меня. Ибо если это не так, то нет мне прощения во веки вечные.

Он достал из ножен кинжал, осмотрел и покачал головой: оружие должно быть всегда заточенным и готовым в любую минуту прийти на помощь своему владельцу. Грэм зачерпнул горсть желтого песка и принялся чистить клинок. Затем промыл водой, подхватил камень и заточил.