Далеко не только любительский юмор становится частью фольклора. Независимо от профессионализации смех ума становится фактом народной культуры, т.е. сохраняется и распространяется в народе, в силу хотя бы одного из двух условий:
1) удачности формы – прежде всего, острословия,
2) глубины содержания, т.е. остроумия. Поясним это.
Первое условие (удачная форма) включает набор определенных средств:
а) лаконизм (греч.lakonismos) – краткость и четкость речи;
б) лапидарность (от лат.lapidarius - каменный) – сжатость и выразительность, доведенные до формы крылатого выражения;
в) игра слов (двусмысленность; близость звучания слов; перефразирование известных выражений). Так, Б.Шоу говорил: «Не поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой, ибо вкусы-то у всех разные». Иногда достаточно лишь вдуматься в слова рекламы – и ничего не надо переиначивать:
- Ваш мотор будет великолепно работать на наших маслах.
- Нестарит подбирается к каждому индивидуально.
- Ты можешь спать спокойно: "Терминатор Хит-Уэйв" тебя согреет.
- Какой приз твой – вскрытие покажет!
Реклама часто не воспринимается в силу полной произвольности привязки сюжета к рекламируемому товару: Мы видим, как десантник выпрыгивает из самолета, и слышим голос диктора: «Сначала ты напряжен до предела, даже дыхание перехватывает. Потом – невероятное облегчение! И рядом, как всегда, – туалетная бумага «Зева плюс». Жаль парня, лучше бы в сумке оказался парашют.
г) изысканность лексики (ее приспособленность под персонажей; подтекст; замаскированность главной идеи и иносказание в виде всех приемов эзопова языка: флер (нем.Flor; пелена, покров таинственности) намеков, аллюзий, эвфемизмов (от греч.euphemismos) – более мягких выражений вместо грубых, прямых или непристойных);
д) ритм (соразмерное чередование звуковых и речевых компонентов с определенной последовательностью и частотой, включая повтор деталей и слов, усиливающих выразительность изложения, при полном отсутствии ненужных повторов и отвлекающих подробностей, сконцентрированность на главном);
е) гротеск (франц.grotesque - причудливый, комичный) – образ, обобщающий и заостряющий жизненные отношения путем причудливого и контрастного сочетания реального и фантастического, трагического и комического, прекрасного и безобразного; или как вариант гротеска – карикатура (итал.caricatura, от caricare - нагружать, преувеличивать) – утрировка величия предметов путем соединения реального и фантастического, неожиданного сопоставления и уподобления;
ж) острота (сближение далеких понятий) и др.
Второе из этих условий (остроумие) требует раскрытия насущного, существенного социального противоречия путем показа определенного несоответствия, чаще всего фантастического сочетания (гротеска):
а) человека в неожиданной ситуации;
б) неожиданной реакции персонажа;
в) непривычного сочетания персонажей;
г) неожиданного ракурса проблемы или сопоставления малосовместимых аспектов и др. (причем, в случае эмоционального, психологического или нравственного «снижения» юмор получается грустным или даже горьким). Приведем пример:
Раньше, при тоталитаризме, пропаганда в СССР носила более социальный и духовный характер – ведь говорили: «Поэт в России больше, чем поэт!» А теперь все более утилитарно и материально: «Чай "Липтон" больше, чем чай!» Прежде писали: «Все лучшее – детям!» Ныне: «Все лучшее в тебе, "Марс"!». Раньше открывали на небе звезды для человечества и для любимых, а сейчас, когда обсерватории закрываются, открывают для общества – новые порнозвезды, а для себя – новые прокладки и средства от перхоти и кариеса. Помню, прежде говорили: «Моя милиция меня бережет», а теперь, когда обрушились все прежние ориентиры и пропала вера в защитника с пистолетом, восклицают: «Ничто не защитит меня лучше, чем тампоны "Тампекс"!». Раньше гордо пели хором: «Лучше гор могут быть только горы!», а теперь уныло держим транспаранты: «Лучше льгот могут быть только деньги».
Мы уходим и от общечеловеческих норм, даже от тех, что господствуют на Западе. Если в американском фильме «Спартак» на требование «Скажите, кто из вас Спартак, и остальным будет легче!» все пленные повстанцы встают по одному и заявляют «Это я!», то у нас в рекламе на вопрос «Кто принес в класс напиток?» все ученики встают по одному и гнусненько тычут на однокашника: «Это он!». Глупость, грубость и подлость вместо благородства активно пропагандируются: в качестве паттерна для молодежи навязывается инструментальный, а не ценностный подход:
к друзьям (та же реклама: Это он!);
к родителям (умирающему отцу, последнюю просьбу которого – глоток пива «Стела Артуа» - не выполняет сын, сам выпивший это пиво);
к женщине («Лучше пиво в руке, чем девица вдалеке»; или: Девушка засыпает, не дождавшись любимого, а тот: «Забудьте обо всем – майонез «Обжорка»; или: «Сибирской Короны осталась одна бутылка! – 94 цены! – 100!, – И оплата пива украшением, снятым с любимой женщины»; или: «Раздельное питание – это когда завтрак с Леной, а ужин – со Светой»; или совсем пошлая реклама: А.Семенович лежит на пляже неглиже, ест мороженое, подходит кавказец и интересуется: - НастоящЕе? Семенович обиженно смотрит на свое главное и единственное достоинство и язвительно отвечает: - НастоящИе! Кавказец просит: - Можно попробовать? – Оказывается, он хотел всего лишь мороженого); или: Парень, чтобы не делиться чипсами с любимой, отпускает девушку, и та падает с корабля в воду (Чипсы «Эстрэлла»: «Слишком вкусно, чтобы делиться»), или: Двое мужчин хорошо проводят время на кухне, один рассказывает другому, как хорошо устроен его быт: и тостер-то у него "Поларис", и еще черт-те что. Тут входит жена, про которую друг ничтоже сумняшеся спрашивает: дескать, тоже "Поларис"? Мол, и эта у тебя - техника для комфортной жизни? Складывается ощущение, что всю рекламу делают люди, которые глубоко ненавидят женщин и хотят, чтобы кухонные комбайны и суррогатные матери вытеснили их навсегда;
к мужчинам (Девушка: «Я давно хочу изменить» - Парень: «Я дизайнер. И помогу это сделать красиво. И бесплатно»);
к погибающим («Помогите! – Мы спасатели, и самое главное для нас после еды – это спасение. Спасение зубов от кариеса!» (и спасатель пошел есть жвачку, отвернувшись от тонущей девушки. «Алладин, где джинн? – «Меринда» – оттянись со вкусом», а джинн не спасает, он просто отдыхает – и это, оказывается, «здорово». Или: «Извините, капитан, у нас все в порядке? – А капитан, пряча парашют за спиной и пробираясь к выходу, кивает пассажиру: мол, у вас еще есть время скушать ириску, «есть Меллер»).
Эти же низкие качества рекламируются в передачах «Последний герой», «Слабое звено», «Розыгрыш», «Дом-1-2» и др., когда честная борьба заменяется издевательством, унижением достоинства личности, нескрываемыми интригами, предательством и скрытым подсиживанием.
Остроумие также дифференцируется по уровням вскрываемых в юморе противоречий:
- низший уровень – формулирование внешних софизмов, раскрывающих логические противоречия (хотя чаще это – просто острословие, о котором речь пойдет ниже), у Н.Фоменко и Е.Петросяна, в «Аншлаге», в ряде передач с участием Д.Нагиева и др.;
- средний уровень – схватывание отдельных, весьма поверхностных парадоксов и коллизий – творчество М.Жванецкого последних лет, М.Галкина;
- высший уровень – раскрытие глубинных социальных противоречий-парадоксов в творчестве М.Задорнова (в компаративной форме, будто бы в виде сравнения сознания и поведения россиян и иных народов-наций), часто – у бардов Л.Сергеева, Т.Шаова.
Конкретные формы юмористических произведений многообразны: сатира, ирония, гротеск, карикатура, пародия, насмешка. Форм пролонгации существования юмора в массовом сознании также весьма много: языковая игра, афоризм и иные стандартные шутливые реплики, пародии, анекдоты.
Необходимо выделить следующие функции юмора:
1-й класс охватывает общесоциальные функции, такие как:
1) Гносеологическая функция юмора.
Профессор из Нью-Йорка Луис Муньиз (С.79) призывает к перестройке изучения социологии, политологии и философии на волне юмора, ибо официальная серьезность предписана господствующей официальной культурой человеку и ведет к ограниченности, а комизм реальности он может понять лишь сам, хотя именно юмористическая интерпретация происходящего позволяет изучать общество и политику на основе реалистического, парадоксального понимания опыта жизни. А пока положение иное. Английский мыслитель Олдос Хаксли (1894-1963) утверждал, что мир специализированного знания образует упорядоченные ряды безбрачия. Муньиз добавляет, что отсутствие чувства юмора означает бесплодие интеллекта. Отчуждение от комических сторон жизни ведет к отрицанию сложности и многообразия интерпретации реальности. Хаксли пояснял: "Чтобы понимать, мы должны сначала нагрузить себя основательно интеллектуальным и эмоциональным языком, выступающим помехой понимания". Тем самым мы вначале должны получить знания, но вместе с ними мы получаем уже готовые шаблоны, стереотипы, структуры мысли и поведения, растет наша зависимость от предыдущих мыслителей, от учителей, может потеряться наша способность взглянуть на вещи по-новому. Потому мы должны иметь способность не только к обучению, но и к отучению, отчуждению, отстранению от предыдущих знаний. Конечно, прав был Ленин, требовавший от соратников "обогатить свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество". Но этого мало и, более того, в этом есть и определенная проблема, схваченная еще Гераклитом из Эфеса (Греция, V век до н.э.), заявлявшим: "Многознание уму не научает". Неслучайно и в Евангелии подмечено: «Многое знание – многое печали». Больше знаний не всегда означает больше понимания и способности осмысления, генерирования нового знания, особенно при появлении новых явлений. Именно эту проблему решает юмор, позволяющий человеку стать над многознанием и по-новому взглянуть на привычный ход вещей. Юмор – это способ отучения от очевидности, проверки инертных знаний и официальной культуры на тривиальность и глубину. Как пишет Муньиз (С.81), юмор подталкивает к открытию, которое не дается логикой, ибо юмор участвует в социальном конструировании и изменении реальности. Неожиданное изменение значений возможно лишь благодаря игре с ними. Человек, лишенный чувства юмора, относится к нему не серьезно, а как к ненужной забаве. Конечно, юмор, пишет Муньиз, это удовольствие, получаемое от понимания человеческой глупости. Но это не главная функция юмора.
Из двух способов воззрения на мир: серьезного и юмористического, – последний выделяется тем, что помогает воспринимать реальность в противоположностях, контрастах, видеть полярности, несовместимости, парадоксы, противоречивость ситуаций, критически осмысливать имеющийся опыт, тем самым активизировать мысль путем сталкивания идеального и реального.
В этом и заключается гносеологическая функция юмора, проявляющаяся, по Муньизу (С.82-83), в трех взаимодополняемых процессах:
- творческом,
- критическом,
- карнавальном.
Первый из них, отрицая догматизм и заданную идеологию, развивает воображение, открытость взгляда человека, создает пространство новых значений, тем самым позволяя приблизиться к наиболее полному восприятию реальности, рассмотрению ее с разных точек зрения, создавая кратчайший путь к решению проблем, т.е. комический элемент культуры является средством совершенствования мира.
Второй процесс касается изменения сути взаимодействия людей, перехода от монолога к диалогу. Монологическая личность – это личность, как правило, нетворческая, ибо знает лишь саму себя и не заинтересована в других. Допуская только согласие с собой, она практикует паразитическое общение, питаясь от щедрот чужих, воспринимаемых в качестве слуг. Но люди – изначально диалогические существа. Благодаря юмору нарушаются границы монолога, люди спускаются на землю, к противоречиям реальности, а вертикальный, иерархический, авторитарный характер их взаимодействия сменяется горизонтальной связью, основанной на равенстве людей и поиске консенсуса или компромисса. При этом противоречия между людьми признаются не помехой, а необходимым элементом общения, допускаются конфликтные и вместе с тем взаимозависимые понятия, позиции, подходы, т.е., по Муньизу, диалог строится на диалектических принципах. Такое открытие и понимание человеческих проблем отрицает взгляд на мир через единственные очки, неизбежно искажающие восприятие. Юмористическое избавление от устаревших терминов и понятий пробуждает творческий дух, интеллектуальную спонтанность, доверие вместо слепой веры, т.е. качества, без которых невозможны ни полноценная мыслительная работа, ни развитие умственных способностей. В противном случае мы имели бы дело с мертвым знанием, а не с людьми, овладевающими знаниями и обогащающими их значимым собственным опытом и опытом других. Смех появляется тогда, когда люди начинают не только запоминать, но и думать, и исчезает, когда они перестают мыслить.
Третий процесс противостоит официальной культуре, защищенной своей непогрешимостью и отвергающей все иные культурные страты как вредные, ограничивая тем самым человека в выражении мыслей и чувств. Юмор помогает осознать нелепицу человеческой жизни, испуганный или злобный человек не может смеяться над собой, в отличие от человека здравомыслящего, несущего мир и добрую волю и не боящегося признаться в своих слабостях. Следовательно, юмор – величайшая цивилизующая сила, поднимающая человека на новую ступень понимания себя и других. Юмор всегда демократичен, он подразумевает парадокс диалогического вышучивания невежества и глупости, догматизма и нетерпимости. Выстраивая новую, потешную структуру знания, игрового понимания, интеллектуального изумления, он способствует соревнованию воображений, познавательной игре с представлениями и значениями, т.е. карнавализации сознания и самого общества. Это избавляет культуру от псевдознания, корректирует ошибки и глупость, отвергает ситуации, принимаемые на веру, когда человек заявляет: "Я знаю, как плавать, хотя никогда не плавал". Поэтому, если некто игнорирует юмор, он ставит себя в глупое положение. Или человек играет с элементами реальности, или они – с ним. Иного не дано. Суть юмора – открытие и устранение абсурда, блокирующего изучение мира, заключает Муньиз (С.84).
Добавим, что юмор, как и в целом искусство (и прежде всего такие его жанры, как детектив, триллер и фантастика), создает новые, четко сконструированные модели общества, взаимоотношений людей, что является необходимым для осознания и изменения мира: всегда лучше сначала не экспериментировать на живых людях и функционирующих общественных системах, а проиграть модели в воображении, оценить все возможные последствия тех или иных допущений.
2) Функция интеграции общества, вторичных и первичных социальных групп, включающая разнообразные аспекты:
- восприятие юмора как формы искусства и предоставление ему соответствующего социального и профессионального статуса,
- юмор как канал поиска согласия, компромисса и стабилизации,
- юмор как способ приспособления к внутригрупповым и общественным ограничениям,
- юмор как замена ненависти к дуракам и подлецам осознанием своего превосходства над ними и форма объединения порядочных и интеллигентных людей, отвергающих подлость и вражду,
- юмор как фактор профилактики и разрешения конфликтов и споров, форма взаимного узнавания, проявления дружелюбия и доброжелательности,
- юмор как форма поиска объединяющей (общенациональной) идеи.
3) Функция дезинтеграции всех видов социальных общностей, включающая:
- использование юмора для дискредитации и разложения сплоченности социальных субъектов, для борьбы за социальные изменения и даже подготовки революции,
- переключение социальных конфликтов в юмор, что снижает вероятность использования ожесточенных форм конфликтов и перерастания их в антагонистические противоречия,
- форму критической социальной рефлексии как идейную предтечу реформирования общества или его отдельных структур;
4) Функция сублимации, защитного механизма, включаемого, по Фрейду, для нейтрализации конфликта между человеком и обществом, а конкретнее – между биологической основой (подсознанием) человека и навязываемыми ему обществом социальными нормами (сознанием). В этом плане функция юмора сходна с функцией алкоголя, искусства, спорта, науки и иных форм замещения биологических потребностей. Эта функция выражается:
- в социальном "принижении", очеловечивании сакрального (например, шутки про Ленина, Чапаева, Штирлица и Войну; в то же время в этом важна мера, отграничивающая очеловечивание от опошления, хотя эта граница неустойчива и то, что вчера казалось пошлым, сегодня может, наоборот, стать хотя бы информацией об исторических фактах),
- в неуместном замещении социальных норм биологическими потребностями, известном "оскотинивании" человека (мы увидим ниже очищающую от инструментального и антисексуального подхода к женщине и сексу роль таких шуток),
- в обратном процессе обычной сублимации, только сильно утрированной, когда человек соглашается со всеми социальными ограничениями в ущерб своей биологической природе. Эта функция юмора аналогична функции альтруистического суицида. Приведем в качестве примера такой "политический" анекдот: На партбюро принимаемого в КПСС спрашивают:
- Ты пьешь?
- Пью.
- Партия требует отказа от выпивки. Согласен?
- Согласен.
- Куришь?
- Да.
- Партии нужны некурящие.
- Ладно, брошу.
- С женщинами кувыркаешься?
- Бывает.
- Партия разврата не терпит.
- Хорошо, не буду.
- А жизнь за Партию отдашь?
- Отдам: на черта она мне, такая!
В условиях тоталитаризма, когда государство вмешивалось во все сферы частной жизни, юмористическое отношение к действительности облегчало жизнь, давало отдушину, позволяло не сойти с ума.
5) Функция социального контроля и борьбы с девиантностью. Культура юмора является частью культуры вины и стыда.
2-й класс функций вбирает в себя функции социальной дифференциации, благодаря которым человек идентифицировал себя лишь с отдельными, конкретными группами и институтами, четко противопоставляя их иным. В условиях атомизации людей при тоталитаризме юмор помогал нахождению социальных связей, сплочению людей в группы, приобретавшие значимость, обычно не присущую индустриальному обществу (этнические, религиозные, соседские кланы и др.). В результате складывался юмор отдельных социальных слоев, непонятный или даже обидный для других социальных общностей. Более того, надо сказать, что это была не просто функция идентификации отдельных социальных групп, ибо различались сами основы, содержание, ориентация, формы и функции этих видов юмора. Так, среди "слоевых" функций юмора можно назвать:
1) функцию этнической комплиментарности как форму этноцентризма, противопоставления своего этноса или метаэтноса "чужому" этносу,
2) функцию борьбы с тоталитаризмом и произволом, реализованную в политическом анекдоте интеллигенции (своеобразная форма протеста и борьбы за права человека, вскрытия пороков и развенчания сакрального в обществе, предложения новых ценностей, отдушины при чрезмерном давлении государства, утечки информации и "открытия" для гласности зон, скрытых от публичной критики),
3) сатисфакционную функцию (возмещения реальных горестей, утешения и снятия страхов), выполняемую "черным юмором" социально униженных слоев. Соединение смешного и ужасного в "юморе висельников" есть одновременно выражение смешения этих противоположных начал в жизни и протест против последнего. Перефразируя Маркса, скажем, что "черный юмор" – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, опиум самого народа,
4) функцию адаптации обитателей тотальных институтов, прежде всего военнослужащих, выражавшуюся в армейском юморе – юморе абсурда, нацеленном на высмеивание (но не нарушение) общепринятого порядка,
5) функцию реверсивной сублимации в форме эротического анекдота с различиями между мужским и женским анекдотом (так, анекдоты про поручика Ржевского в своем большинстве "не звучат" в женской компании),
6) функцию социализации и самоидентификации детей (как форму познания мира и самопознания ребенка), реализуемую в детском юморе, в частности в "страшилках", и иные функции.
