Сопоставительно-стилистический анализ стихотворений М. Лермонтова «Горные вершины», А. Фета «Чудная картина» и С. Есенина «Снежная равнина…».

Практическое занятие № 7

Тема: Сопоставительно-стилистический анализ текста. Интертекстуальность

Сопоставительно-стилистический анализ стихотворений М. Лермонтова «Горные вершины», А. Фета «Чудная картина» и С. Есенина «Снежная равнина…».

Задумав в последние месяцы жизни цикл стихов о русской зиме, Сергей Есенин следовал традициям русской классической поэзии, в том числе лирики: мотивы юности и старости, вос­поминания об отчем доме, образы гонимого странника и остывше­го сердца, тройки и дороги, бубенцов-колокольчиков, «плачет ме­тель» и «свищет ветер», лунные ночи и эпитет «серебряный», рифмы младость — радость, луна — окна, мороз — слёз. А в своей миниатюре «Снежная равнина, белая луна...» поэт опирался на два хрестоматийных образца «Из Гёте („Горные вершины...“)» Лермонтова и «Чудная картина» Фета, но превратил 3-стопный хорей в 6-стопный, то есть «удвоил» ритм трёхстопников, сделав его более замедленным и протяжным, сохранив при этом в цезуре женское окончание, как в нечётных строках лермонтовского и фетовского стихотворений: равнина/, покрыта/ и вершины — долины, картина — равнина,— и употребляя только мужские рифмы (луна — сторона, лесам — сам; ср. листы — ты у Лермон­това и родна — луна у Фета). Так 8-стишные стихи «сократились» до катрена — 4-стишия.

Лермонтов:

Горные вершины Спят во тьме ночной;

Тихие долины Полны свежей мглой;

Не пылит дорога,

Не дрожат листы...

Подожди немного,

Отдохнёшь и ты.

Фет:

Чудная картина.

Как ты мне родна:

Белая равнина,

Полная луна,

Свет небес высоких,

И блестящий снег,

И саней далёких Одинокий бег.

Есенин:

Снежная равнина, белая лупа,

Саваном покрыта наша сторона.

И берёзы в белом плачут по лесам.

Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?

Пейзажные зачины «Горные вершины» и «Чудная картина» у Есенина тоже «удваиваются», но группа подлежащего и обращение становится «назывным» перечислением: «Снежная равнина, белая луна» с тем же ритмическим рисунком и дактилическим словоразде­лом — горные, чудная, снежная, белая и сочетанием прилагательно­го с существительным.

Лермонтовское стихотворение (переложение «Ночной песни странника» Гёте) рисует ночь в горах (тьма ночная, свежая мгла), скорее всего летнюю (дорожная пыль, дрожание листьев), подчёркивает тишину вокруг, «спящую» природу и обещает покой путнику («Отдохнёшь и ты»), воспроизводя в самом звучании — глухие, шипящие, сонорные звуки — приглушённые ночные шорохи и сонную тишь.

В фетовской картине всё преображается: из лета мы пере­носимся в зиму, с гор — на равнину, «полная луна» заменяет «пол­ные свежей мглой» долины и «свет небес»—тьму, а вместо не­подвижности — бегущие сани. У Лермонтова стихотворение начинается с объективной зарисовки и заканчивается субъективной нотой — обращением во 2-м лице единственного числа (подожди, отдохнёшь) то ли к собеседнику, то ли к лирическому герою, а у Фета сначала даётся эмоциональный «заряд» (чудная, родна) и «расста­новка сил» — «я» и «ты», человек и природа, затем развёртывается её изображение, в конце же — неожиданное переключение: «И саней далёких/Одинокий бег». Это не просто упоминание одиночного, единственного экипажа, едущего по пустынной дороге, но выра­жение чувства сиротливости и бесприютности ездока в санях. Так происходит смена экспрессивной тональности (от восхищения и лю­бования к грусти) и субъектно-объектных и пространственных точек зрения: внутренних — внешних, ширь— высь, близь — даль (ср. у Лермонтова: высь — низ, даль — близь).

Тот же путь от «наблюдаемого мира к переживаемому» (М.Л. Гаспаров) совершает есенинский герой. Но природа у Есенина предстаёт более одушевлённой и очеловеченной, способной не толь­ко спать (вершины спят), но и страдать (берёзы плачут). Как у Лермонтова, это картина ночи и, как у Фета, снежная русская зима и на бескрайних российских просторах, и в лесах, но взамен лермон­товских «безликих» листов — любимые есенинские берёзки. Зачин «Снежная равнина, белая луна» перекликается с фетовскими «равниной» и «луной»—с изменением и перестановкой эпитетов: «Белая равнина,/Полная луна». Если для Фета важен свет, освещённость местности, и в дальнейшем последует усиление свето­вого излучения — «Свет небес высоких,/ И блестящий снег», то для Есенина главное — цвет, который нагнетается и осмысляется как символ смерти: «Саваном покрыта наша сторона». После спокойного перечислительного интонирования первой строки резкая инверсия во второй, несущая скрытую напряжённость и тревогу (ср.: наша сторона покрыта саваном). Слово саван, выдвинутое в начало стиха, становится ключевым и определяет звукопись первых двух строк — с, а, н. Третий стих развивает и усиливает (не случаен присо­единительный союз «и») мотив смерти, добавляя к цветовому симво­лу — звуковой (похоронный плач) и новый звукокомплекс «бл — /;./»: «И берёзы в белом плачут по лесам». (Любопытно сравнить со звуковыми доминантами у Лермонтова: ««», «н», «т» и Фета: «е», «//», «с».) Четвёртая строка — кульминационная: три вопроса пере­дают нарастание ужаса, которому нет ни разрешения, ни утешения: «Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?» Напряжение и взволно­ванность создаются трёхкратной, не спадающей вопросительной интонацией, многочисленными паузами-вздохами, короткими сло­вами и скоплением ударений: в трёх предыдущих стихах 4—6 слов и по 4 ударения, в последнем — 9 и 7, то есть кроме всех метрических ударений ещё одно сверхсхемное на слове здесь.

Итак, одна «чудная картина» вселяет в нас умиротворение и надежду на душевное успокоение, вторая — печаль, смешанную с восторгом перед красотой внешнего мира, третья — отчаяние, «разлитое» в душе человека и в природе, которая оплакивает и себя, и его.

Сознательно ли Сергей Есенин противопоставлял свою пейзаж­ную миниатюру русской классике? Вероятнее всего, нет. Но кто знает? Процесс творчества — тонкая материя. «Тайна сия велика есть».

Пользуясь методом сопоставительно-стилистического анализа, сделайте вывод о сходстве и различии образной системы в стихотворении А. Фета «Шепот, робкое дыханье…» и пародиях на данный фетовский текст

Шепот. Робкое дыханье...

Шепот, робкое дыханье.

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья.

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица,

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

 

Дм. Минаев

Холод, грязные селенья.

Лужи и туман,

Крепостное разрушенье,

Говор поселян.

От дворовых нет поклона,

Шапки набекрень,

И работника Семена

Плутовство и лень.

На полях чужие гуси,

Дерзость гусенят,—

Посрамлелье, гибель Руси,

И разврат, разврат!

 

Майор Бурбонов <Д. Д. Минаев>

Топот, радостное ржанье,

Стройный эскадрон,

Трель горниста, колыханье

Веющих знамен,

Пик блестящих и султанов;

Сабли наголо,

И гусаров и уланов

Гордое чело;

Амуниция в порядке,

Отблеск серебра,

— И марш-марш во все лопатки,

И ура, ура!..

<1863>