К тому времени как патристическая эра подошла к своему закату, хилиазм приобретал всё более и более дурную славу. Большинство верили, что его истоки были сомнительными – эта вера в буквальное тысячелетие имела своё начало в иудейских апокрифических писаниях, писаниях гностика Керинфа или неизвестного церковного отца Папия. Другие выражали осуждение, говоря, что хилиастические надежды были сфокусированы в неверном направлении, на тело и земной мир, а не на небо и мир грядущий. Они видели хилиазм, который придерживался мнения, что в тысячелетнем царстве люди будут также есть, пить, жениться, рожать детей, в противоположность учению Иисуса, что «в воскресении не будут жениться» (Мф. 22,30), и утверждению Павла, что «Царство Божие не пища и питие». До тех пор остальные верили, что хилиазм, с его идеей будущего царства в Иерусалиме с совершением жертвоприношений, был возрождением практики Ветхого Завета, тени того, что уже было выполнено во Христе.
В начале средневековья некоторые христианские писатели связывали хилиазм с ересью. Тем не менее, надежда тысячелетнего царства переживалась на Востоке в определённых Сирийских кругах, и на Западе в вере, что будет время отдыха для святых после смерти Антихриста. Хилиазм был восстановлен в позднейшее средневековье благодаря влиянию творений аббата Иоакима Фиорского и его последователей. Позже некоторые протестантские экзегеты XVII века популяризировали это учение в своих уважаемых сообществах веры.
Если говорить о ранних соборах, то не видно ясной веры в земное тысячелетнее царство. Это уже было показано на примерах Константинопольского I собора 381 года и Ефесского собора 430 года. Второй Константинопольский собор 553 года анафематствовал всякого, кто проповедует, что Христово Царство будет иметь конец, но, подобно ранней вставке из Лк. 1,33 в Символ веры, это утверждение не было направлено против хилиастических чаяний. В данном случае это использовалось против Оригенистической циклической концепции времени и веры в конечное поглощение всех вещей в Бога. Оригенисты верили, что Бог от вечности создал последовательность веков, и в результате этой последовательности и возвращения новых миров в конце явится единый мир «разумов». Тогда Бог будет «всё во всех», и все люди, ангелы и даже Сатана перестанут быть врагами Бога. Противники оригенистов верили, что такое учение подразумевало, что однажды Христову Царству настанет конец, и отсюда следовало, что Сын подчинён Отцу. Поэтому они и включили вышеупомянутую анафему. В соответствии с исследованиями оригенистских споров, проведенными Елизабет Кларк, антиоригенисты утверждали, что «если бы Христову Царству надлежал конец, то таким же было бы и его Божество, и он перестал бы быть одной из Ипостасей Бога». Подобно 1 канону Константинопольского собора 381 года целью анафемы была ложная христология.
В VIII веке в период иконоборческих споров в 754 году в Иерии состоялся церковный собор. Созванный иконоборцами, которые противостояли Византийской практике изображения святых на фресках и в статуях, собор издал 18-е постановление. Оно звучит следующим образом: «Если кто-то не признаёт воскресения мертвых, Страшный суд и воздаяние, в соответствии с заслугами каждого, осуждённого по справедливости Бога, и (не признаёт), что ни наказание не имеет конца, ни Царство Небесное, которое есть наслаждение Богом, в Царстве Небесном нет пищи и пития, но справедливость, мир и радость о Духе Святом, в соответствии с учением святых апостолов, - АНАФЕМА».
Истолковывая цель данной анафемы, Стефен Геро относил это к иконоборцам, практика их оппонентов устанавливать безжизненные изображения святых имела негативные последствия для эсхатологии. Например, если один должен был думать, что святые со всеми их добродетелями могли быть изображены на картинах и в статуях, такая вера равна отвержению славы святых в очах Божиих, в воскресении и в Небесном Христовом Царстве. Как и в случае с упомянутыми ранее соборами, хилиастические верования не были объектом атаки на соборе в Иерии. Тем не менее, из всех постановлений церковных соборов, в 18 каноне его описание царства как бесконечного духовного наслаждения Бога, нежели как тысячелетнего земного царства, является, вероятно, наиболее близким к тем, которые придерживаются амилленаристической позиции. Но здесь, конечно же, нет порицания хилиазма. Собор в Иерии в итоге был опровергнут иконопочитательным собором в Никее в 787 году, и, как следствие, его каноны имели минимальные последствия в последующей христианской истории.
Как пишет историк и богослов Ярослав Пеликан, хилиастические верования избежали официальной анафемы всех ранних соборов, поскольку они не отвергали Символ веры. Моё исследование канонов ранних соборов, подобным образом, не обнаружило осуждения ими хилиазма.
Христианские учёные, которые пытаются использовать исторические Символы веры и соборы, чтобы принизить современную веру буквальное тысячелетнее царство смогут найти более многообещающий источник обвинительных заметок в протестантских символах веры XVI века, например, во Втором Швейцарском Исповедании Кальвинизма и в ранней версии «Статей вероисповедания» Церкви в Англии. Резкие заявления против хилиазма были также произнесены в прошлом столетии в нескольких официальных публикациях Римо-Католической Церкви. Но ни Константинопольский собор 381 года, ни какой-либо другой Вселенский собор Древней Церкви прямо не осудил хилиазм.
