То, что Собор в Константинополе осудил аполлинариан, очевидно из первого канона Собора, но осуждал ли когда-либо Собор хилиастические воззрения Аполлинария? Собор, действительно, вставил фразу «Егоже Царствию не будет конца» в Никейский Символ веры, но была ли эта фраза вставлена, чтобы прекратить распространение милленаризма, является вопросом, достойным изучения. Установление цели, ради которой был созван Собор, поможет получить ответы на озвученные вопросы.
Собор в Константинополе был созван по вопросам, относящимся к триадологии, христологии и пневматологии. В 325 году собор в Никее осудил арианство, которое отвергало, что Сын – той же Сущности, что и Отец. Но большую часть середины IV века ариане занимали кафедру в Константинополе, особенно в царствование императора Валента. После смерти последнего в 378 году ситуация стала меняться в пользу сторонников Никейской веры, т.е. веры в полноценное Божество Христа. В следующем году новый император Грациан сделал своего бывшего полководца Феодосия соправителем. Одно из первых деяний Феодосия, поборника Никейской веры, имело место в 380 году. Он собрал епископов из различных частей Востока в Константинополь. Целью этого Собора, известного сейчас как Второй Вселенский собор 381 года, была защита торжества Никейской веры над арианством и его ответвлениями, включая некоторых, отвергавших Божество Святаго Духа. Первый канон собора показывает, что сто пятьдесят присутствовавших епископов приняли Никейский Символ веры и анафематствовали различные ереси, чьи христологические взгляды не соответствовали Никейской вере. Под эту анафему попадали и аполлинариане. Она звучит: «Вера святых отцов, которые собрались в Никее Вифинской да не отменяется, но остаётся в силе. Все ереси должны быть анафематствованы в отдельности, такие как евномиане или аномеи, ариане или евдоксиане, полуариане или духоборы, савеллиане, маркеллиане, фотиниане и аполлинариане».
Собор в Константинополе осудил и отверг учение Аполлинария. Однако все еретики, упомянутые в 1 каноне, в определенной мере противоречили Никейскому Символу веры в учении о Боге, а точнее, о природе и взаимоотношениях Сына и Святого Духа внутри Божества. Аполлинариане не были исключением, поскольку они также проповедовали учение в противоположность Никейскому Символу веры.
По мнению Кэлли, ересь Аполлинария «состояла в его отказе принять полноту человечества Бога». Кэлли продолжает: «Прежде всего, Аполлинарий основывался на дихотомистской антропологии и учил, что человеческая природа Христа состояла просто из тела, место души было занято Словом. Позже, став трихотомистом, признал, что Христос имеет животную душу вместе с телом, но отрицал в нём человеческую мыслящую душу».
В ответ на эту повреждённую христологию Аполлинария, Собор решил сделать вставку в свой Символ, более пространную версию Никейского Символа иногда называют Никео-Цареградским Символом веры. Различие этого и более короткого Символов, особенно значимое в рассматриваемом вопросе, – это увеличенная часть Символа о Лице Христа. Чтобы опровергнуть учение Аполлинариан, собор вставил не слова «Егоже Царствию не будет конца», он дополнил Символ иначе: «Сшедшаго с небес и Воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы». С помощью этой фразы Собор передавал мысль, что Сын был совершенен не просто по Божеству, но и по Человечеству. Это учение Аполлинариане отвергали.
Послание, составленное Константинопольским собором, показывает, что объектом анафемы против Аполлинария была его христология. Это послание, подписанное ста пятьюдесятью отцами собора, было отправлено в Рим. После осуждения богохульства Евномиан, Ариан и Пневматомахов за разделение Сущности Божией, епископы вставили спорный вопрос относительно писаний Аполлинариан: «А мы защищаем неповреждёнными мнения о восприятии Господом человечества, в частности, что строение Его тела не было ни бездушным, ни безумным, ни несовершенным». Собор в Константинополе отверг учение Аполлинария, что Христос нуждался в разумной человеческой душе. И, как видно, собор отверг христологию, а не эсхатологию.
Касательно эсхатологии Аполлинария, выявление его взглядов затруднительно, поскольку большинство его литературных трудов утрачены. Если Аполлинарий всё-таки учил о хилиазме, то эти его взгляды могли быть записаны в его комментариях на пророчества, но эти работы не сохранились. Источники, внешние по отношению к его собственным трудам, тем не менее, указывают, что он, вероятно, придерживался хилиастической чувственности. Сюда можно отнести современников Аполлинария – святителей Василия Кесарийского и Григория Назианзина, которые обвиняли его в «воскрешении “второго иудаизма” своей поддержкой хилиастической надежды». С другой стороны, как минимум один из современников Аполлинария, Епифаний Саламисский, не верил, что тот проповедовал хилиазм.
Не задумываясь, был ли Аполлинарий хилиастом или нет, из записей Константинопольского собора нет ясности относительности того, обсуждалась ли на Соборе эсхатология Аполлинария. Поэтому мало шансов с достоверностью утверждать, что хилиазм был предметом осуждения. Фактом остаётся следующее: Константинопольский собор отверг учение Аполлинария, и, вероятно, Аполлинарий был хилиастом. Но собор в Константинополе отверг христологию Аполлинария, а не его хилиазм.
«Егоже Царствию не будет конца»
Была ли собором вставлена фраза «Егоже Царствию не будет конца», чтобы предотвратить распространение Аполлинарстических хилиастических верований – это другой вопрос, который заслуживает разбора. Константинопольский собор вставил эту фразу в Символ веры, но, согласно ведущим патристическим исследованиям, это не имело ничего общего с учением Аполлинария о тысячелетии. Скорее это была реакция на неправославное учение Маркела, учителя IV века из Анкиры Галатийской. Последователи его учения были названы маркеллианами в 1 каноне собора.
По вопросу о Троице Маркелл учил, что различие в Божественной Природе – Отец, Сын и Святой Дух – было не вечным, а только временным. В современных исследованиях Маркелла Джозеф Линхард описал стандарт (образец) понимания его тринитарианизма: «Большинство стандартных изложений богословия Маркелла следуют одному образцу. Бог – это Монада. Ради цели творения Он расширяется в Двоицу, и становится Отцом и Логосом. В определённый момент истории Логос стал воплощённым от Девы Марии и, таким образом, также стал “Сыном”. В Пасхальную ночь Христос ниспослал Духа, и Бог стал Троицей. В конце времён Христос передаст Царство Отцу, и Бог будет всё во всём, снова станет Монадой. Другими словами, Монаду, которая постепенно расширяется в Троицу и затем снова сокращается в Монаду, принято считать определяющим элементом богословия Маркелла». Подводя итог, можно заключить: Маркелл веровал, что ради цели творения и спасения Единый Бог расширялся в Двоицу, Отца и Сына. Позже Бог стал Троицей. В конце мира, после того, как Сын передаст всё в руки Отцу, Сын будет поглощён обратно в Божественную Природу, и к тому времени Бог снова будет строго Один. Маркелл основывал свою ошибочную веру во временную Троицу на 1 Кор. 15,24-28, где говорится, что Сын передаст Царство Отцу, и Бог будет всё во всём.
Несколько Поместных соборов IV столетия отвергли это учение Маркелла как противоречащее Евангелию и вставили в свои Символы веры утверждения, обличающие его богословие. Утверждая, что Сын был рождён Отцом прежде всех веков, эти местные Символы веры уже свидетельствовали, что Сын был вечен в смысле постоянного существования в вечности прошлого. Тем не менее, чтобы оградиться от учения Маркелла, Церковь посчитала необходимым ввести утверждение, что Сын Божий также будет пребывать вечно и останется Богом и Царем в вечности. Именно в этом контексте Константинопольский собор ввёл в Символ фразу «Егоже Царствию не будет конца».
Историческое развитие этой вставки может быть прослежено от первого до третьего Символа веры, предложенных на Соборе в Антиохии в 341 году, за 40 лет до Константинопольского собора. В первом Символе говорилось: «(Мы веруем,) что Он пострадал, воскрес из мертвых и вернулся на небеса, что Он сидит одесную Отца, и снова придёт судить живущих и умерших, и остаётся Богом и Царём вечно». Третий Символ веры дополнительно заявил, что Единородный Сын «придёт снова со славой и силой судить живых и мёртвых, и пребывает вечно». В этих утверждениях Символов веры центром антимаркеллианских фраз является личность Христа и крепкая вера, что Он пребывает вечно.
Чтобы противостоять учению Маркелла, патриарх Иерусалимской Церкви по имени Кирилл в середине IV века стал использовать фразу из Лк. 1,33 – «Егоже Царствию не будет конца». 15-я «Огласительная беседа» святителя Кирилла ясно показывает, что введение этой фразы не имеет ничего общего с учением Аполлинария и относится к неправославной христологии Маркелла. Кирилл писал: «Должно быть, ты мог слышать мнение, что Царство Христово будет иметь конец, возненавидь эту ересь, это другая голова змея (дракона), недавно появившегося в Галатии. Кто-то дерзнул утверждать, что после конца мира Христос не будет больше царствовать, он также дерзнул сказать, что Слово, Вышедшее от Отца, снова вернётся в Отца, и не будет больше существовать, т.о. произносит богохульство к своей погибели. Потому что не слушал Господа, говорящего: “Сын пребывает вечно”. Он не слушал и Гавриила, сказавшего: “И воцарится Он над домом Иакова во веки, и Его Царствию не будет конца”. Давид тоже единожды говорит: “Престол Твой, Боже, во век”».
Кирилл не упомянул по имени человека, который проповедовал ересь, но говорит, что он был с Галатии, района, где жил Маркелл. Чтобы противостоять учению Маркелла о временной Троице, в которой Сын в конце мира поглощается Отцом, Кирилл цитирует несколько отрывков из Священного Писания, подтверждающих, что Сын пребывает вечно. Одним из этих отрывков является Лк. 1,33. Несколько десятилетий спустя Вселенский собор в Константинополе, обращаясь к этим местным традициям, также вставил фразу из Лк. 1,33: «Егоже Царствию не будет конца» в расширенный Никейский Символ веры.
Несколько современных учёных патрологов подтверждают, что вставка была сделана в ответ на богословие Маркелла, а не Аполлинария. Джон Волкер писал, что это именно Маркелл навсегда стал тем, из-за кого в 381 году в Никео-Цареградский Символ веры была вставлена фраза «Егоже Царствию не будет конца». Подобным образом Ребекка Лиман заметила, что фраза «была вставлена в Символ, чтобы доказать ложность толкования Маркеллом 1 Кор. 15,24-28».
Подводя итог, скажем, что Константинопольский собор вставил фразу «Егоже Царствию не будет конца» в Символ веры. Тем не менее, это не было сделано, чтобы остановить распространение хилиазма Аполлинария. Это не имело ничего общего ни с Аполлинарием, ни с тысячелетием. Фраза была вставлена как письменное отвержение неправославной христологии Маркелла, который учил, что после эсхатона Сын перестанет существовать.
