Поднеантичный идеал мудреца: эпикуреизм, стоицизм

Аристотель завершает классический период в развитии греческой философии. В эпоху эллинизма (4 в. до н.э. – 5 в. н.э.) в период сначала македонского завоевания Греции, а затем римского, резко возросла нестабильность общества, государство не могло гарантировать гражданам не только благополучной жизни, но даже и безопасности. В связи с этим меняется мировоззренческая ориентация философии: её интерес всё более сосредоточивается на жизни отдельного человека, философия начинает становиться средством решения личных проблем человека. В это время философов стал больше интересовать не столько вопрос о том, что есть и как существует мир, сколько вопрос о том, как надо жить в этом мире, чтобы избежать угрожающих со всех сторон бедствий.

Если Платон и Аристотель главное средство совершенствования человека видели в его включённости в общественное целое, то теперь, напротив, философы считают условием добродетельной и благополучной жизни освобождение человека от власти внешнего мира и, прежде всего, от политической сферы. Такова, в частности, установка Эпикура (341-270 до н.э.) и его последователей – эпикурейцев, а также и стоиков Сенеки (ок.5 до н.э.- 65 н.э.), Эпиктета (ок.50-140), Марка Аврелия (121-180) и других. Философия понимается ими как наука мудрой жизни, как учение о том, как правильно жить. Однако при одинаковом понимании предназначения философии решение проблемы правильной жизни у этих двух направлений было различным.

Учение Эпикура направлено на обоснование идеи о возможности и необходимости достижения человеком счастливой жизни. Методологической предпосылкой в эпикуреизме служит атомистическая трактовка бытия. Эпикур принимает учение Демокрита о бытии и Космосе, но вносит в него одно существенное новшество: атомы движутся не только строго прямолинейно, но могут самопроизвольно отклоняться от прямолинейного направления. Это допущение позволяло Эпикуру признать наличие случайности в атомном мире, а на уровне поведения человека – свободной воли, которые не признавались Демокритом. Признание свободы было направлено против идеи господства судьбы, рока в человеческой жизни. Оно имело цель освободить людей от чувства обречённости, показать наличие возможности поступать в соответствии со своими желаниями и достигать своих собственных целей, а не поставленных кем-то свыше.

Эпикур полагал, что достижению человеческого счастья мешают две причины: страх перед богами и страх перед смертью. Оба эти страха необоснованны. Боги, по мнению, Эпикура, существуют, но не оказывают влияния на жизнь людей. Они находятся в межмировых пространствах и совершенно не интересуются процессами природы и жизнью людей. «Пребывая в блаженном покое, они не слышат никакой мольбы ни о нас, ни о мире», - говорил Эпикур. Он полагал, что Боги не вмешиваются в жизнь людей потому, что в противном случае пришлось бы признать, что допускающие зло на Земле Боги либо не всемогущи, либо не всеблаги.

Не следует бояться и смерти, - учил Эпикур, - ибо «всё хорошее и дурное заключается в ощущениях, а смерть есть лишение ощущения… когда мы существуем, смерть ещё не присутствует; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем».

Целью человеческой жизни Эпикур справедливо считал счастье, понимаемое как удовольствие. Оно состоит в удовлетворении естественных потребностей человека. Однако подлинное удовольствие Эпикур видел вовсе не в том, чтобы безудержно предаваться грубым чувственным наслаждениям. Как и большинство греческих мудрецов, Эпикур был привержен идеалу меры. Поэтому неверно широко распространённое мнение об эпикурейцах как о людях, предающихся исключительно чувственным наслаждениям и ставящим их превыше всего. Учение Эпикура вульгаризировали богатые выходцы из высших кругов римского общества. Поведение этих богатых сибаритов и послужило впоследствии объектом критики со стороны христианских философов. Сам же Эпикур и его непосредственные ученики полагали, что действительно длительными и прочными могут быть только духовные наслаждения и блага: познание, искусство, дружба. Важным для достижения счастья Эпикур считал умение избегать страданий, а средство для этого – самоустранение от тревог и опасностей, от общественных дел и государственных забот. «Блажен тот, кто удаляется от мира без ненависти, прижимает к груди друга и наслаждается с ним», - говорил Эпикур.

Призыв к самоустранению от общественной жизни был слабым местом эпикуреизма, что объяснялось отсутствием гарантий безопасности личности со стороны государства в то время. Замкнутость в частный жизни была проявлением индивидуализма, к которому прибегали философы эллинистического периода, уходя от жгучих проблем современной им жизни. Высшее блаженство, по Эпикуру, - это состояние полного душевного покоя, невозмутимости, отрешённости от всех проблем этого мира – атараксия. Бога, кстати, Эпикур тоже мыслил по этому подобию: Бог – это мудрец, живущий вдали от мира в своё удовольствие. Некоторые полагают, что идеал мудреца в эпикуреизме родственен буддийскому идеалу, а атараксия Эпикура близка нирване буддистов. Это неверно. Нирвана как успокоение предполагает отказ от потребностей в то время как атараксия означает радостное спокойное состояние, вызванное удовлетворением разумных потребностей человека и чувством безопасности.

Иное решение проблемы правильной жизни предложил стоицизм. В отличие от Эпикура, признававшего возможность свободы в действиях людей, стоицизм исходил из представления о полной предопределённости всего существующего, в том числе и жизни людей. Эта предопределённость выступает как полная необходимость, т.е. как неотвратимость и неизбежность, исключающая свободный выбор и случайность. Такое учение именуется фатализмом (от лат. «фатум» – рок, судьба). Человек, по мнению стоиков, ничего не может изменить в порядке вещей. Фатализм приводит их к отказу от борьбы и к выводу о необходимости самому человеку добровольно подчиниться судьбе. «Разумный идёт сам, - говорили стоики, - неразумного судьба тащит».

Как же они пришли к выводу о необходимости подчиниться судьбе? Вот примерная логика их рассуждений. Исходное положение стоицизма: человек ничего не может изменить в порядке вещей. Но если он ничего не может сам добиться, не может удовлетворить свои желания, то он будет страдать и, следовательно, будет несчастным. Можно ли избежать несчастья? Да, полагали стоики. Хотя человек и не может воспрепятствовать ходу вещей и событий, но он в состоянии выработать надлежащее к ним отношение. Оценка вещей и событий всегда остаётся в нашей власти, а это самое главное. Не события смущают людей, а их мнение о событиях. Раз нельзя изменить события, то следует изменить мнение о них. И вот это то изменение мнения о событиях стоики считали внутренней свободой. То, что представлялось злом для тебя и чего нельзя избежать, надо заставить себя считать добром, и тогда ты не будешь страдать. Ты будешь в согласии с самим собой. Как отмечал Сенека, «несчастен не тот, кто делает по приказу, а тот, кто делает против воли. Научим же нашу душу хотеть того, чего требуют обстоятельства».

Ученик Сенеки, вольноотпущенник Эпиктет, говорил, что угнетённый раб, если он стойко, мужественно переносит невзгоды, относится к ним безразлично и равнодушно, может стать духовно свободнее своего господина, являющегося рабом собственности и своих страстей; истинная свобода заключается лишь во внутренней, духовной независимости человека, и, чтобы обрести такую свободу, человек не должен желать того, что не находится в его власти, в том числе и не должен требовать изменения сложившегося порядка вещей.

Конечно, «внутренняя свобода» стоиков – это иллюзия свободы, придуманная ими для сохранения самоуважения. Широко распространено мнение о стоиках как о мужественных людях. Это верно лишь отчасти: их мужество – это мужество терпения, но не мужество борьбы. Высшее мужество – не смирение с «судьбой», а вызов «ей» и борьба до конца. Рассуждения о рабе и господине – чистейшая софистика, бессознательно, из-за отсутствия настоящего мужества, призванная законсервировать самую дикую форму насилия одного человека над другим. Кстати, Сенека был одним из богатейших людей Рима, владел десятками тысяч рабов и постоянно выпрашивал у императора Нерона новые подачки. В этом отношении он был прямой противоположностью Сократа, жизнь которого полностью соответствовала его учению. У Сенеки же, наоборот: в учении проповедь скромности и бедности, а в жизни – роскошь и огромное политическое влияние.

Чтобы понять истинное лицо стоицизма, можно задать простой вопрос: кто благороднее – Спартак, бросивший вызов рабовладению и погибший в борьбе с ним, или раб, который пресмыкается перед своим господином и живёт до преклонных лет?

Ещё одна форма (помимо иллюзорного представления о свободе) самооправдания стоиками отсутствия настоящего мужества – их апелляция к разуму: необходимость, рок, судьба – это якобы проявление мирового разума, поэтому покоряться судьбе – значит следовать, по их мнению, велениям разума, поступать разумно. Соответственно выступление против «судьбы» – проявление неразумия. Стоики полагали, что человек должен отказаться от страстей, полностью подчиниться «разуму» и достичь состояния покоя, которое они называли апатией (бесстрастием). Отличие между апатией стоиков и атараксией эпикурейцев состоит в том, что апатия предполагает отказ от некоторых собственных потребностей и формирование других потребностей, диктуемых внешними обстоятельствами. Атараксия же, как отмечалось, возникает в результате удовлетворения собственных разумных потребностей человека. Напомним ещё, что нирвана буддистов предполагает отказ от потребностей вообще.

Заканчивая параграф, отметим, что философия эпикурейцев искренняя, в ней отсутствуют бессознательные иллюзорно-компенсаторные моменты, которые есть в стоицизме. Позиция эпикурейцев, их равнодушие и призыв изолироваться от общества, в большой степени оправданы в условиях неблагодарного государства, губящего своих граждан. Стоицизм же – бессознательно лицемерное учение, которое заставляет человека служить бесчеловечному государству, да ещё и внушает ему, что в этом и состоит якобы долг и чуть–ли не счастье человека. Именно поэтому в сущности верное положение эпикурейцев о счастье как удовлетворении естественных и разумных потребностей человека было в последующем отвергнуто христианством, а идеал стоицизма – терпение к страданиям, смирение перед судьбой – был им полностью принят. В стоицизме только не было учения о загробном существовании: душа, по мнению стоиков, хотя и «долговечная пневма», но всё-таки не бессмертна и после отрешения от тела по прошествии долгого времени рассеивается по миру. Дополнив стоицизм идеей загробного существования и воздаяния, христианство значительно усилило свои возможности влиять на умы людей.