Киб Орг был киборгом, кибернетическим организмом, созданным исключительно для войны, на каковой он и находился с самого момента сборки.
Дженни была маленькой девочкой, любопытной и жизнерадостной, как и большинство счастливых детей. Она, конечно, посещала школу. После того, как в сражении за Третье Тау Кита Киб Орг получил тяжёлые повреждения, он был, после частичного восстановления управляющих механизмов, переведён охранником третьего ранга на Землю, в общегалактическую школу № 2050, где училась Дженни.
Так они и встретились. Киб Орг принял решение установить контакт с аборигеном с целью сбора необходимой для успешного выполнения служебных обязанностей информации. Дженни прикололась. На переменках она обращала внимание Киб Орга на марсианских сусликов и венерианских тушканчиков, резвящихся возле своих норок на школьном дворе, на гладиолусы и астры, цветущие круглый год в гидропонной теплице юных натурофилов 4-го «Z» класса. Киб Орг делился с Дженни тактикой действий диверсионных групп в тылу противника, с механической точностью воспроизводил перед ней ожесточённые машинные сражения за Первый, Второй и Третий Тау Кета, где машинное масло лилось рекой, а запчасти не успевали подвозить вовремя, где интеллектуальная матрица командиров глючила и сгорала через два-три дня боевых действий.
Дженни слушала, затаив дыхание, и перед ней вставали картины беспримерной стойкости стальных защитников человечества. Дело в том, что люди вот уже пять столетий не воевали сами, поручив отстаивать свои многочисленные политические и территориальные интересы искусственно созданной для этого механической жизни. И эта жизнь приняла на себя нелёгкую ношу, не жалуясь и не задумываясь, ибо была именно таким образом спроектирована. Каждый месяц тысячи киборгов и роботов, сходя со сборочных конвейеров по всему Земному Альянсу Галактик, садились за штурвалы межпланетных перехватчиков, навинчивали на все свои конечности лазер-перфораторы и атомарные вибробуры, вставали к штурвалам быстрых крейсеров и гигантских линкоров. Ни один не спрашивал, зачем всё это нужно.
Управляющая программа не допускала моральных хитросплетений и философских измышлений. Затем киборги и роботы шли в безнадёжные лобовые атаки на неприступные позиции древних Инсектов, сгорали в истребителях и штурмоботах над нежно-голубыми планетами Гомосов, дрались в рукопашную с могучими ракообрами с мрачного Зорракса. Выживали единицы. Но каждый месяц армии Земного Альянса принимали в свои ряды невозмутимых, не рассуждающих и великолепно подготовленных бойцов. Одним из которых до своего повреждения и был Киб Орг.
Дженни было очень его жалко. Дома на комби комбайне она сшила ему удобную пластиковую жилетку с большими карманами, куда удобно помещались и корм для тушканчиков, и электро шокер, и карманный фотонный фонарик, и ультразвуковой свисток.
Киб Орг принял решение перевести Дженни в список объектов, подлежащих усиленной охране, наряду с вольерами диких дробер-пинчеров и кабинетом, где хранились файлы учебной успеваемости.
Время шло незаметно. Повзрослевшая Дженни сдавала выпускные экзамены, проходила торжественную профориентацию, как это и положено, в присутствии близких друзей, биологических родителей и псих-наставницы. Киб Орг носил жилетку и охранял школу от хулиганистых зелёных змееящеров, чрезвычайно плодовитых, непонятливых и вредных.
А ещё Киб Орг писал стихи. Как это получилось? Просто один раз Киб Оргу попался отрывок школьного сочинения, написанный, как это и положено, пятистопным ямбом, с выдержанными цезурами и притом довольно осмысленный. Киб Орг усвоил новую информацию, а поскольку после боевого повреждения некоторые электронные контуры в его металло-пластиковой голове вели себя временами весьма неадекватно, решил переработать и дополнить имеющиеся данные с целью не допустить холостого простаивания интеллектуальной матрицы.
Вот так киборг стал поэтом. Гекзаметр и пентаметр дались ему легко, первые же сонеты, отформатированные во время кормёжки Зоррокских хруп-хрупов в школьном зоопарке, будучи посланы в ближайший литературный журнал, вызвали там шок, переходящий в овацию. Отточенные, резкие двустишия полузабытой виршевой поэзии покоряли сердца на всех земных континентах. В них пылал первозданный огонь, и шли на смерть батальоны, выполнялся приказ «ни болта – врагу» и неуклонно расширялось пространство Земного Альянса. Люди, изрядно забывшие, что такое война, полюбили острое блюдо. Киб Орг был с помпой принят в Союз Всегалактических Поэтов, удостоился аудиенции Герра Императора, на которой вёл себя достойно и сдержанно. Растроганный творчеством пластикового гения, Герр Император предложил ему самому выбрать себе награду. И Киб Орг немедленно выбрал…
«- Кибби, ну сколько можно валяться в своём металлокресле на самом солнцепёке? Ты давно уже все свои батарейки на три раза зарядил, я же знаю! Не перебирай с солнечной энергией, меньше всего мне тут нужны подвыпившие киборги. Учти на будущее! Предупреждаю! Скоро мама с папой приедут, неудобно же! Опять будешь показывать, шатаясь и грубя, как в атаку ходил? Не смешно уже и - надоело! И вообще - наведи порядок, а то кроме своих стихов ничего не делаешь! Друг, называется… Чурка металлическая!»
«- Вас понял, объект постоянной пожизненной охраны высшего приоритета, женщина, мать, жена, художник Дженни. Кухня: зафиксирован контакт вашего мужа с пивной бутылкой за номером четыре. Директива: привести в себя. Выполняю. Детская: дети: зафиксирована умеренная активность по типу вашей классификации: драка подушками до первого пуха. Директива: прибрать в детской, починить подушки, успокоить биообьекты. Расчётное время до прибытия называемых «мать» и «отец» – одна целая пятьдесят три сотых минуты. Директива – накормить и поговорить спокойно, показав ваши последние работы, спокойных детей и трезвого мужа. Есть! Выполняю постадийно! Разрешите в процессе попробовать сочинить называемое стансы?»
новогодняя сказка
Он сидел дома и ждал. Знал, чего, естественно. Всё-таки один раз в году бывает Новогодняя ночь. И одна эта ночь и была, вот уже много лет, самой главной для него.
К этой ночи он, не жалея глаз, ушей и мозга собирал, впитывал, пропускал через себя море информации, собранной по крупицам, крохам, вагонами и маленькими тележками отовсюду.
Разговоры в очередях, реклама на улицах и по телевизору, книги по статистике, газетные статьи, модные шлягеры… Чего в нём только не было.
Тем временем в комнате всё уже было готово. Было чисто (чисто по его личным меркам), неярко горела одна настольная лампа. Плотно задёрнутые шторы не пускали внутрь ни звук, ни свет взрывающихся за окном петард. Комп с так и не подключенным по лености и безденежью инетом добросовестно жевал вступительный ролик той самой игрушки, с которой всё давным-давно и началось, телевизор по России (государственный телеканал – это серьёзно!) с отключенным на фиг звуком демонстрировал что-то яркое, праздничное. Краем зрения фиксировалось аляпистое буйство красок, перехлёстывающее через экран на стол, в меру уставленный салатами и бутылками. Поднимался парок над горшочком с пельменями под майонезом, только что вынутыми из духовки. Магнитофон тихонько похрипывал Высоцким. Он курил одну за другой, время собирать камни, время их разбрасывать….
Из бутылки с недорогим бренди с гордой надписью «коньяк» на этикетке было уже немного отпито, да большего ему и не требовалось, по настоящему, никогда. Он сидел, слегка развалившись в старом удобном кресле, прихлёбывал густой, растворимый, сладкий - сладкий кофе и ждал. Ждал, не отрывая взгляда от стрелки старых настенных часов. И вот изображение на экране телевизора поменялось, куранты пробили положенное, камера сфокусировалась на Очередном Президенте…
На экране старенького настольного компа тоже произошли кое-какие перемены – вступительный ролик игрушки без вмешательства извне исчез, сменившись интерфейсом какого-то вовсе уж допотопного текстового редактора…
Он затянулся поглубже, допил кофе и пересел за машину.
На 14-ти дюймовом экране электронная пушка выплюнула долгожданные строчки: «Привет. Как сам? Это Я. С новым годом. Думаю, этот, наконец, будет нашим. Но не обещаю. Просто не могу. У нас там… Сам понимаешь. Чего тебе-то рассказывать, знаешь сам всё. Давай, порадуй хоть ты меня, выкладывай, хмырина, чего здесь, тут ещё и как у вас вообще…»
Он поправил очки, привычно ухмыльнулся на грубоватое, но странным образом ласкательное к себе обращение, ставшее за эти годы вполне себе привычным, и начал аккуратно набирать развёрнутый ответ на избитой, не раз и не два залитой чаем, кофе, пивом клавиатуре…
Вместо эпилога
Больше мне и сказать вам нечего. Всё, что смог. За всё это время. С уважением и надеждой к возможным читателям этого всего, оба мы, литературный герой данного безобразия и прячущийся за евонной маской (а всё равно уши торчат) хитрюга - автор, заканчиваем наше представление, которое может быть и даст кому-нибудь какое-нибудь представление о том, какая, в сущности, там за всем этим скрывается пустота и что, чёрт побери, всё таки можно с этим со всем здесь сделать и даже не очень задорого если даже не будут помогать, а хотя бы просто - не мешать.
И горько мне думать, но, хватит. Всё.
ИЗВИНИТЕ, но…
Ну а так-то конец это. Конец. КОНЕЦ. Форменный, абсолютный, окончательный, бесповоротный. И всё равно восходит солнце.
Даже странно это как-то. Опять комета мимо пролетела.
Пристреливаются, наверное. Неаккуратные какие-то эти…
