Тема I конституционное развитие и религиозно-идеологические основы Исламской Республики Иран

Подобно другим исламским реформаторским движениям, шиитское движение за обновление отличалось включением в комплекс своих воззрений политических и правовых элементов. Это придало данному старому движению динамику взаимодействия с потребностями современной эпохи. В результате возникли шиитские политические движения, чаще всего опиравшиеся на идейно-идеологическое наследие шиизма.

Особое место в этом процессе занимал Иран, особенно в свете того, что можно назвать сферой практической апробации конституционной модели, которая, в свою очередь, была одним из результатов шиитского движения за обновление. Если сходство позиций исламских движений в отношении необходимости правовых и конституционных реформ было следствием сложного этапа эволюции политической мысли и практики, то это не отрицает того, что политическая мысль в Иране, особенно на протяжении трех последних десятилетий Каджарской эпохи, существенно отличалась от идеологических воззрений - в Османской империи и в Египте. Эта специфическая черта - мощная и нарастающая поддержка шиитскими улемами движения за Конституцию, приведшего к революции 1906 г. За Конституцию выступали не только улемы - "обновители", но и ее отстаивали также многие традиционные религиозные деятели, не сомневавшиеся в преимуществах существования правового регулятора власти шаха и дворца - между тем как "внутри османского и египетского религиозных институтов имелось ограниченное число людей, исповедующих просвещенные идеи, которые занимали видное место и сыграли эффективную роль в национальной борьбе за верховенство закона". Исходя из этого, можно сказать, что шиитские улемы в Иране выступали за закрепление конституционных принципов, за ограничение власти законами и правовыми нормами, в противоположность утверждениям некоторых иранских и советских исследователей и историков о том, что шиитские улемы якобы "всегда выступают в оппозиции по отношению к любым понятиям о государстве и политической системе, так как признают легитимность лишь за правлением имамов".

Надо подчеркнуть, что влияние шиитских улемов на массы в плане склонения их к восприятию и усвоению конституционных идей было значительно более существенным, чем влияние мыслителей, проживавших в других странах и стремившихся привить европейские образцы. На наш взгляд, это объясняется тем, что идеи, выдвигавшиеся традиционными шиитскими улемами, были доступнее тех взглядов, терминов и понятий, которые излагались эмигрантами в их движении за перемены. Обращение к людям при опоре на исламское (в частности шиитское)идейное наследие находило больший отклик, чем идейные построения эмигрантов.

Однако это не означает, что шиитский религиозный институт в Иране полностью стоял на стороне движения за Конституцию. Там были и видные улемы, выступавшие против этого движения, например, шейх Фадлаллах. Такая оппозиционность строилась на основе простой критики Конституции с позиции шариата. В частности указывалось на "противоречие между превосходствами мусульманина, с одной стороны, и официальным признанием равенства всех граждан перед законом без различия религии, предоставлением свободы прессе и печатным изданиям, которые могут проложить путь западным атеистическим идеям и взглядам, неприемлемость обязательного обучения девочек".

В целом можно сказать, что движение за Конституцию проложило себе дорогу к сердцам большинства (если не всех) представителей общественных слоев и политических движений. Иными словами, оно получило почти всенародное признание - особенно в Иране - с начала нынешнего столетия. Шиитские религиозные деятели шли в авангарде тех, кто сформулировал принципиальные и общенациональные основы принятия Конституции, которая, как они утверждали, не противоречит Исламу по своей сути. Это можно наблюдать на примере конституционного опыта Ирана на протяжении всех десятилетий двадцатого века.

В своей "классической" формуле эта идея нашла свое воплощение в новой иранской Конституции (Конституция Исламской Республики Иран). Ее специфика состоит прежде всего в том, что она строится на основе исламских традиций. В Конституции говорится, что "основной особенностью этой революции по сравнению с остальными движениями за возрождение, имевшими место в Иране на протяжении последнего столетия, является ее религиозный, исламский характер". Вместе с тем в самой Конституции признается, что разработка подобного Основного Закона не является чем-то новым: почва для этого была подготовлена предыдущим опытом, в том числе движением " машрута " (движение за Конституцию), направленным против деспотизма и национализации нефти в ходе борьбы против колониализма. Иранский народ пришел к выводу о том, что "основной и явной причиной неуспеха этих движений является их нерелигиозный характер". Одновременно авторы Конституции считают, что секретом успеха исламского опыта в Иране является приверженность исламским идеалам и догматам, а также выдающаяся роль вождя этой революции имама Хомейни, который осознал "необходимость следования по пути религиозного, исконно исламского возрождения". На сей раз это дало толчок новому движению за перемены. Это, безусловно, подтверждает опору на исламское идейное наследие в ходе составления Конституции и введения "неошиитских" представлений в Основной Закон. Так, понятие "правления факиха", как модель исламской формы власти, занимает видное место в Конституции. В частности, здесь говорится о задаче "подготовки необходимых условий для обеспечения руководства со стороны факиха, отвечающего всем условиям и признающегося людьми в качестве их руководителя". Исходя из этого в Конституции утверждается, что включение в нее принципа "правления факиха " ведет к "удержанию различных систем от уклонений от своих исконно исламских функций". С другой стороны, авторы Основного Закона Исламской Республики Иран считают, что власть факихов, присутствующих на вершине властной пирамиды, обеспечивает подход к Корану и сунне как к основным источникам законодательства, на которые Конституция опирается в вопросах управления обществом. "Следовательно, необходим полный и детальный контроль со стороны мусульманских улемов, отличающихся справедливостью, богобоязненностью и чувством религиозного долга ("справедливых факихов"). Для того чтобы подчеркнуть значение Корана для Конституции, в ее текст включено много коранических аятов. Коран и сунна - это Основной Закон, а Конституция - лишь средство, инструмент, при помощи которого претворяются в жизнь "божественные" законы, которые уже присутствуют или "ниспосланы" с небес.

Одной из особенностей, отличающих Конституцию Исламской Республики Иран, является то, что этот Основной Закон был разработан не для одного только Ирана: его можно считать проектом Конституции, призванной обеспечить необходимые условия для установления всемирного исламского режима. В этой связи в Конституции говорится, что она "создает условия для продолжения этой революции внутри страны и за ее пределами, в особенности для расширения международных отношений; вместе со всеми остальными исламскими и народными движениями она стремится к построению единой нации во всем мире".

Шиитское движение в Иране воспользовалось предыдущими шиитскими традициями.

Религиозные деятели приобрели большой опыт борьбы за Конституцию путем действенного участия в движении "машрута" (движении за Конституцию) 1906 г., в результате которого была достигнута первая победа конституционного движения. Имел место прецедент, дающий мусульманским сторонникам Конституции преимущество перед остальными группировками и навыки ведения полемики, - это развитость науки о догматах веры и исследований теоретических основ исламской юриспруденции, которые с давних пор получили значительное развитие у шиитов и достигли своей кульминации в новой форме в девятнадцатом веке. Уже тогда исламские правоведы считали самостоятельное решение вопросов юридическо-богословского характера и опору на разум важнейшими факторами вынесения суждений и разработки законов, отвечающих новым условиям, которые выдвигаются жизнью и с которыми приходится сталкиваться обществу. Кроме того, они полагали, что всякое действие должно считаться разрешенным, коль скоро оно прямо не запрещается в шариате ("презумпция разрешенности"), между тем как ахбариты считали, что не следует избегать всякого действия, не упомянутого в шариате, во избежание совершения греха. Однако эти расхождения не могли помешать религиозным деятелям принимать активное, эффективное, а порой и руководящее участие в первой "конституционной революции" ("машрута") - в противоположность тому, что утверждают некоторые востоковеды. Так, З.А. Арабаджян говорит, что движущие силы революции состояли из двух группировок:

1. Демократически настроенная интеллигенция.

2. Выходцы из аристократических семей, исповедовавших либеральные воззрения:

· первые: более радикальные, были решительно настроены на борьбу с абсолютизмом за установление буржуазных прав и свобод, гарантированных Конституцией, и созыв меджлиса;

· вторые: в силу своего высокого образовательного ценза, приобщенности к европейской культуре и общественным достижениям".

Тот же автор ошибочно утверждает, что некоторые религиозные деятели выступили на стороне "конституционной революции" из-за того, что "...духовенство было серьезно обеспокоено предполагавшейся реформой судебной системы, предлагавшейся шаху англичанами, в результате которой значение шариатского суда могло оказаться существенно ослабленным".

Дело в том, что "двойственность судебной системы (т.е. сосуществование шариатских и гражданских судов) сохранялась в течение длительного времени, начиная с сефевидской эпохи, и, став частью традиционной системы, уже не могла являться двигателем перемен".

С другой стороны, поддержка Конституции не ограничивалась группой либерально настроенных религиозных деятелей вроде Абдаллаха аль-Бахбахани и Мухаммеда ат-Табатабаи (как утверждает Арабаджян). В Иране было, помимо этих людей, много представителей духовенства, не разделявших революционных настроений, во главе с шейхом Фадлаллахом Нури, которые отнюдь не сомневались в преимуществах существования правового регулятора власти шаха и его придворного окружения.

Если дискуссии (или расхождения) между самими религиозными деятелями ограничивались вопросами фикха и шариата, то в дальнейшем, в связи с попытками обновления в шиитской мысли, они переросли в полемику, носящую политический характер. Споры уже стали вестись вокруг таких вопросов, как: вправе ли духовное лицо занимать руководящие посты в государственной структуре, нужна ли вообще исламскому государству Конституция и т. п.

Эти и другие вопросы были поставлены в ходе подготовки и обсуждения проекта новой Конституции. Вопрос об Основном Законе стал источником множества расхождений не только между шиитским духовенством и секуляристскими либеральными и радикальными силами, но и между самими религиозными деятелями. Мощная оппозиция сформировалась после объявления о повторном голосовании по проекту Конституции на Конституционной ассамблее и передаче его на рассмотрение Конституционного меджлиса. Так, один из крупных религиозных деятелей, аятолла Шариатмадари, счел этот шаг "очень большой ошибкой", заявив, что "религиозный деятель, который станет Президентом Ирана, унизит свое достоинство: "Стать президентом не является повышением для служителя религии, фактически это понижение".

В то же время другой крупный религиозный деятель Ирана, аятолла Хальхали, заявил: "Никакого утверждения конституции вообще не нужно... поскольку "Конституцией Ирана является Коран", а вместо референдума или конституционного собрания достаточно утверждения основного закона страны имамом Хомейни".