Приказ о списании №34. Объект: Мягколапка.

Мне даже не нужно было читать его, чтобы понять, что он означает. Приказ был датирован этим утром, тремя часами ранее. Если предположить, что охранники здесь не были расторопнее, чем выглядели, то это означало, что Боевой Коготь Мягколапка всё ещё была жива. И что Анклав собирался казнить её. В конце концов, их устройства контроля адских гончих успешно прошли полевые и боевые испытания. В ней они больше не нуждались.

С чувством справедливости, граничащим с удовольствием, я открыла дверь её камеры, а спустя мгновение уже скакала мимо, левитировав подарок сквозь завесу из облаков, ограждавшую небольшую металлическую платформу, на которой она была заключена.

— Подарок от друга, — крикнула я, одновременно с этим утрачивая свою невидимость. Часть меня хотела задержаться, просто чтобы увидеть, что Мягколапка открыла его, и убедиться, что она поняла, что должна делать дальше. К подарку прилагалась записка, но я не была уверена, что Мягколапка умела читать.

Но я не могла себе этого позволить. Нужно было бежать вперёд. И не оглядываться. Я могла только надеяться, что я что-то изменила. Что я открыла ей путь, который был для неё лучше, чем тот, что ей пророчили раньше.

Я хотела всё сделать правильно.

* * *

Прошлой ночью:

Впереди меня ждал тяжёлый день, а разговор с Хомэйдж лишил меня последних остатков сил. Всё, чего сейчас я хотела — это спать.

Вечеринка же, продолжавшаяся в главной пещере, нисколько этому не способствовала. Я больше чувствовала, нежели слышала тяжёлые удары барабанов, сопровождающиеся песнями, которые Вельвет Ремеди исполняла своим бархатным голосом.

Сегодняшняя ночь была затишьем перед большой битвой. Битвой, что определит будущее Эквестрии. И многие из тех пони в зале не вернутся, когда она закончится. Вечеринка была идеей Сильвер Белл, но все её поддержали — никто не хотел провести свою, возможно, последнюю ночь за чтением книги.

— Поднимите копыта! — крикнула Вельвет Ремеди несколько раз эту часть знаменитого дуэта Винил Скретч и Пинки Пай.

Я попыталась спрятать голову под подушкой. К счастью, у Спайка была целая гора подушек.

— Эгей, Литлпип! — Спайк просунул голову в дверной проём комнаты с Садами Эквестрии, в которой я пыталась укрыться от шума вечеринки. — Мы сейчас будем играть в «Приколи-пони-Хвост». Не хочешь с нами?

Я застонала.

— Ого. Дежа-вю, — сказал Спайк. — Тебе действительно стоит пойти. Это последняя ночь перед… ну, ты знаешь. И тебе нужно провести её со своими друзьями.

Издав ещё один стон, я отбросила подушку и села. Возможно, Спайк был прав.

Вопреки своим настоящим желаниям, я последовала за ним обратно в очень светлую и шумную главную комнату.

И быстро была втянута в игры и веселье.

Мы играли в «Приколи-пони-Хвост», бились подушками и даже разбивали пиньяту. А ещё мы устраивали игрушечные гонки и играли в настольный теннис. Потом, перевернув книжный шкаф, мы приспособили его вместо чайного столика, на котором было множество всяких одобренных Министерством Морали вкусностей, включая даже целую гору аппетитнейших кексов. Вельвет Ремеди была в центре внимания. Она исполняла один зажигательный танец за другим, своим рогом создавая себе музыкальное сопровождение и ослепительное световое шоу.

Я танцевала со столькими зебрами, пони и грифонами, сколько за жизнь не могла себе представить. А маленькая извращенка в моей голове могла честно пялиться на бёдра, пока мы танцевали конго.

А ещё были подарки. Особенные подарки, сделанные Лайфблумом, который большую часть дня провёл, изучая Заклинание в Коробке. Подарки для хождения по облакам.

Но главное — было весело.

Эта ночь, эта вечеринка... Мне кажется, это было самое чистое веселье, что я испытывала за свою жизнь.

Спайк был прав. Это было лучше и куда важнее сна. Это были моменты радости с друзьями.

В конце вечеринки Лайфблум передал мне последний подарок, обёрнутый красивым бантом.

— Это то, о чём ты просила, — сказал он. — Мне надо возвращаться. Я полечу с Дитзи Ду и Лаенхартом. Если я собираюсь попасть в Башню Тенпони вовремя, чтобы успеть произнести небольшую заготовленную мной речь, мне надо идти.

Я левитировала красочно завёрнутую коробку себе на спину.

— Спасибо.

— Кому это? — спросил Каламити, подбежав ко мне, как только Лайфблум ушёл прочь, быстро переместившись туда, где Дитзи Ду в который раз говорила "пока" Сильвер Белл. Несколько часов в кратере должно было вполне хватить ей для набора заряда, да и к тому же уходить с вечеринки Сильвер Белл ей совсем не хотелось.

— Это подарок для Мягколапки.

— Лил'пип, ты ж знаешь, у нас нет времени на это.

Каламити был прав. У нас и так было достаточно дел в Нейварро, и мы планировали нашу атаку, избегая казарм. Мы должны были двигаться быстро. Не было времени для на экскурсию. Но...

— Хотя бы в этот раз, — ответила я ему, — я хочу поступить правильно по отношению хоть к одной из них.

Каламити нахмурился, встряхнув оранжевой гривой. Маленькие цветные клочки посыпались вниз.

— Те не спасти её, Лил'пип. Ты выпустишь этого монстра на свободу, и она прикончит любого пони, прежде чем её саму кокнут. — Он показал на коробку. — Эт не вернёт ей её жизнь.

— Я знаю, — призналась я. — Но если она ещё жива, то это — именно то, что она хочет. — Он была Боевым Когтем. Она не предпочтёт закончить жизнь в тюрьме и быть измученной до смерти. А кто бы предпочёл?

— А когда в твоём плане появился пункт про исполнение желаний адских гончих?

Я посмотрела в глаза Каламити.

— Когда я увидела, как Отэм Лиф обращался с ними.

— Кхм, ой, — он вздрогнул, а затем, скрипнув зубами, произнёс: — Это был удар ниже пояса, Лил'пип. Да, я знаю, что он был ублюдком, который убил целую кучу пони, и я понимаю, что его просто нельзя было оставлять в живых. Но он всё ещё мой брат, и я скорблю о том, что потерял его.

Я знала, что Каламити переживает из-за смерти брата, но мне даже в голову не приходило, что он может быть в трауре.

— Прости, — произнесла я с сожалением.

— Ладно уж, — ответил он, приняв мои извинения, — сам спросил.

— У тебя в гриве конфетти.

— И у тя.

* * *

Сегодня:

— А ну замри, где стоишь, ты, вороватый отморозок! Пока мы отбиваемся от неприятеля, ты решил, что это охренительно классное время, чтоб поживиться чужим добром? Ты ведь воруешь у АНКЛАВА, дерьма кусок. НИКТО не смеет воровать у Анклава!

Каламити едва закончил набивать седельные сумки, когда этот громкий голос разорвал воздух позади него.

— Привет, батя, — произнёс Каламити, поворачиваясь лицом к своему отцу.

Строевой сержант застыл на месте, уставившись на сына.

Каламити, встретившись взглядом с отцом, молча смотрел в ответ.

Затем вздохнул.

— Знаешь, я всегда считал, что у меня накопилось достаточно всего, чё я смогу высказать тебе, если когда-нибудь предоставится такая возможность, — устало произнёс Каламити. — Но вот я стою перед тобой и понимаю, что сказать мне нечего.

Старший жеребец выпучил глаза.

— Каламити? — Он впал в ярость. — Ты?! Нападаешь на родную страну? На себе подобных? Да ещё и с грёбаным ДРАКОНОМ? ТЫ?!

Каламити покачал головой в ответ.

— Ты не прав в стольких вещах, что я даже не знаю, с чего начать.

— А для чего ты шёл сюда, убивая пони? Просто поворовать?

Каламити бросил взгляд на свои седельные сумки, прежде чем ответить.

— Я пришёл сюда, чтобы спасти пони, отец. А это? Это просто небольшая страховка. Моим друзьям лучше покинуть это место живыми, если Анклав захочет получить свою собственность обратно. — Он протолкнулся мимо отца, направляясь к выходу.

— НИ С МЕСТА, ты, предательский кусок ОТБРОСОВ! — заревел строевой сержант.

— А не то что? — спросил Каламити. — Ты же не станешь стрелять в меня. При всех твоих недостатках, ты всё же не Отем Лиф.

— Я буду ДРАТЬ ТВОЙ ЗАД, пока ты не начнешь МОЛИТЬ ОБ ЭТОМ!

Каламити обернулся к отцу, оценивая это заявление.

— Э, не-а. Я думаю, что ты не более чем очень шумный старый жеребец, много лаешь, но никогда не кусаешь. Но ты волен попытаться доказать, что я ошибаюсь, — предложил Каламити. — Но держу пари, что скорее эт я надеру те зад. И это, вероятно, лишит тя того уважения, которое сохраняют к тебе солдаты.

Он повернулся, направляясь к двери.

— Прощай, отец.

— И ЭТО ВСЁ?! — Отец Каламити проскочил мимо него, чтобы заблокировать собой дверь. — Разве тебе нечего сказать в своё оправдание, ты...

Каламити прервал его, прежде чем тот сумел подобрать для него новое более унизительное прозвище:

— Не-а. — Но затем, подумав, добавил: — Мне жаль, что мама умерла. Я мог бы сказать что-нибудь о том, как плохо ты справлялся с этим, но, думаю, ты и сам об этом прекрасно знаешь.

Мой лучший друг протолкнулся мимо своего отца и открыл дверь.

— Знаешь, у тебя её грива, — произнёс его отец с неожиданной мягкостью, позволяя сыну пройти. — Мне очень нравилась её грива.

Каламити расправил крылья и молча полетел прочь.

* * *

Этим Утром:

— Ну как, Баркин Соу, готов прокатиться на драконе? — спросила я.

— Если честно, эта штука очень неудобная, — повторил Спайк, спустившись достаточно низко для того, чтобы адский пёс-снайпер смог забраться в самодельное седло, сконструированное Каламити, пока я разговаривала с Хомэйдж наедине.

Несколько минут спустя мы уже летели над облаками. Спайк держал меня в своих лапах, а я левитировала Вельвет и Каламити позади. Мой друг-пегас уже мог летать сам, но плохо и недостаточно быстро, чтобы поспевать за взрослым драконом.

Мир за облачной завесой захватывал дух. Воздух был чистым, свежим и тёплым благодаря солнечному свету. Солнечный свет отражался от облаков, катился по яркому, чисто-белому покрывалу. Я чувствовала себя скверно, ведь я несла сюда войну.

Пролетая над очередными горными вершинами, я заметила одну гору, которая была распотрошена. От неё остался только поблескивающий на солнце костяк. Гора была словно тушка животного, чьи кости обглодали. Я позвала Каламити и указала на неё.

— Эт то, чё от Стойла Девяносто Восемь осталось, — объяснил он нам. — Мало было Стойл для пегасов. Большинство, как и вот это, строили внутри гор. Облака были не самой лучшей защитой от мегазаклинаний, да и пегасам, в отличие от других пони, нужны были обширные помещения для полётов, что вело к изменениям в проектировании Стойл.

Обнажённый остов остался позади.

— Анклав уже давным-давно разобрал до последнего листа металла все такие Стойла, что нашёл, — добавил Каламити. — Да и сейчас продолжает разбирать остатки их каркасов по мере необходимости.

Несколько минут спустя показался город пегасов. Резкий контраст между его зданиями — величественными памятниками прошлому — и руинами внизу больно ранил сердце. Этот город, словно шар памяти, был подобен окну в прекрасное залитое солнечным светом прошлое Эквестрии.

Но всё-таки что-то было не так. Город при всём своём великолепии выглядел до боли пусто. Огромные размеры и величие старинных устремлявшихся в небо зданий и переливавшихся радужных водопадов превращали и без того малочисленное население просто в карликов.

Граждане-пегасы походили на термитов на дереве. Или на мышей, прогрызавших проходики в свои жилища внутри куда большего дома.

Совсем не похоже на процветающую цивилизацию из моих представлений.

Спайк опустился в облака, и образы сохранённого мира сразу же пропали, сменённые серой с белым дымкой. Её влага уже вскоре прилепила броню к моей шкуре и подкорректировала мне причёску. Остаток пути мы проведём, скрытые покрывалом облаков, пока не окажемся фактически под самой базой.

* * *

Десять минут назад:

Ослепительно яркий свет залил солнечное небо над Филлидельфией. Лучи чистейшего солнечного света, тонкие, не толще стволов деревьев, ударили с чистого неба, как раскалённые копья, сжигая всё, с чем соприкасались.

Общество Сумерек распорядилось силой мегазаклинания весьма разумно. Вместо того, чтобы обрушить всю его мощь на город и сравнять его с землёй, они нанесли удар с поистине хирургической точностью. Селестия Один поразила только самое худшее, самое опасное по обе стороны противостояния. Ведь целью было не выиграть битву, а остановить её. Чтобы спасти как можно больше невинных и беспомощных.

В конце концов пони в ритуальной камере решили, что поступили правильно. Да, это было неприятно. Да, в здравом уме они никогда бы не стали повторять такого снова. Да, это ещё долго не позволит им спокойно спать по ночам. Но это было правильно.

* * *

Прямо сейчас:

Моё копыто ударило по толстому красному щиту, выбив из него несколько энергетических искр. Щит был твёрд, как стальная стена.

Я встала на дыбы и ещё раз вдарила копытами по окружавшему центральный узел П.О.П. щиту и, отскочив от него, шлёпнулась на круп.

Щит не пускал!

Но... Но я же была так уверена! Я была на три пятых аликорном. И более того, со мной было кое-что, чего не было ни у кого, пытавшегося проделать это до меня: у меня была точная копия души Рэйнбоу Дэш!

Копии душ всех Кобыл Министерств, точнее. Прямо тут, в моей седельной сумке. Если костей Луны было недостаточно, если попытка Анклава пройти сквозь щит, используя отрубленную голову Рэйнбоу Дэш, провалилась, то само собой разумеется, что обход щита был разработан среагировать на нечто гораздо большее, чем просто генетика.

Я должна была быть той, кто сядет за руль. Мне это было обещано! И всё напрасно!

Это была моя цель. Моя судьба!

Я начала плакать. Прямо сейчас столь многие боролись и, вероятно, гибли, потому что верили в мой план. Верили в меня.

Как могла я оказаться неправа? Опять?

Солнце и радуги, она обещала это. Я услышала звук взрыва и массивный выброс энергии из оставшихся Хищников. Мой плач превратился в рыдания.

Я так много вложила, столь многим рискнула... и ради чего?

Не слушай её! — настаивало растение в горшочке. — Она просто хочет твоего провала.

О Богини! Что же я наделала?

Голос Пинки Пай всплыл в моей голове: Всё закончится солнцем и радугами! — объявила она радостно. — Если, конечно, ты готова пройти сквозь огонь.

Пройти сквозь огонь?

Я посмотрела на небо, бесконечно глубокое, ярко-голубое небо.

— Какой ещё огонь? — проскулила я. Я уже прошла через Вечнодикий лес, через Кантерлот, через Анклав и через многое другое. — Разве я недостаточно сделала? Разве я не могу, ну, просто выиграть сейчас? Ну, пожалуйста?

Тёмная тень захлестнула меня.

Если, конечно, ты готова пройти сквозь огонь.

— Спайк! — закричала я, отчаянно замахав ему копытами. — Ты мне нужен!

Огромный фиолетовый дракон заложил вираж и опустился рядом со мной. Я хотела подбежать к нему, хотела спросить, доверяет ли он Пинки Пай, доверяет ли он её предчувствию и её совету.

Но я этого не сделала. Не имело значения, доверял он ей или нет. Смысл был не в его вере.

Смысл был в вере моей.

— Что такое, Литлпип? Что тебе нужно? — спросил Спайк. Он плохо выглядел. Хищникам удалось несколько раз хорошенько по нему вдарить. Его чешуя была обожжена или оплавлена почти по всему телу. Он с большим трудом сидел прямо. В нескольких местах он полностью потерял свою чешую, вместо его правого глаза была кровоточащая и покрытая волдырями яма.

Я подошла к щиту и повернулась к раненому дракону, снова упершись в стену красной трескучей энергии.

— Мне нужно, чтобы ты дыхнул на меня, — сказала я наотрез.

— ЧТО?! — взревел Спайк.

— Пожалуйста. Просто сделай это. Быстро.

— Нет! — Спайк попятился. — Ты умрёшь! Я не хочу убивать тебя!

— Пожалуйста. Ты должен.

— Нет!

О Богини. Ну почему ты вынуждаешь меня сделать это?

— Я солгала.

— Что? — Он выглядел смущённым, мучимым болью и глубоко обеспокоенным. И в центре всего этого...

— Я солгала насчёт Твайлайт Спаркл, — с разрывающимся на части сердцем призналась я.

И я рассказала ему правду. Всю правду. Каждую ужасную, душераздирающую подробность.

— Всё... — пробормотал Спайк наконец, его голос был не громче шёпота. —...Всё это время...

На его лице бушевала апокалиптическая буря эмоций. Он возненавидел меня. И он возненавидел меня за то, что я заставила его меня возненавидеть. В конце концов он сделал единственное, что мог сделать.

Он взревел.

Я была ослеплена взрывом зеленоватого пламени. Боль была за пределами невыносимой. Я закричала, мои лёгкие наполнились огнём. Я чувствовала, как моя кожа пузырится и, сгорая, пеплом уносится прочь.

Я попыталась удержать в голове свои самые драгоценные воспоминания — воспоминания о Хомэйдж. Но одно за другим эти воспоминания сгорали, как и моя плоть, пожираемые пламенной агонией. Пока не осталась всего лишь одна мысль. Память о последних словах Хомэйдж, как диджей Пон3 через пустошь обращавшейся ко мне.

Ты моё послание.

А потом исчезла и она. И вообще всё. Даже боль.

Заметка: Максимальный Уровень.

<<< ^^^ >>>