Я вошел в парадную дверь, весь грязный, потому что провел целый день в гараже. Почувствовав запах свежеиспеченного печенья, я растянулся в улыбке. Белла любила баловать меня, когда я приходил с работы. Она постоянно что-то пекла или изобретала. Я завернул на кухню, и, выйдя из-за угла, увидел жену, которая висела, перегнувшись через раковину, ее ноги болтались в воздухе, словно она хотела что-то достать. Было бы гораздо легче просто обойти мойку с другой стороны и поискать то, что нужно, но, только не для моей Беллы, которая никогда не искала легких путей.
Я подошел сзади и положил руки ей на бедра. Она взвизгнула, подняла голову и оглянулась через плечо. Ее нос был испачкан в муке. Боже, какая она хорошенькая. Я сжал ее попку и почувствовал прилив возбуждения. Когда я прижался к жене, она прервала свое занятие и от удовольствия закрыла глаза.
— Снова печешь для меня печенье, милая?
Она улыбнулась
— Ты что, пытаешься сделать так, чтобы я не прошел в дверной проем?
Она захихикала и полностью развернулась ко мне, закидывая ноги на мою талию.
— Конечно. Я должна сделать все, чтобы ни одна женщина больше на тебя не посмотрела, иначе я не переживу.
Я самодовольно улыбнулся и прильнул к ней, страстная целуя. Она приподнялась и запустила пальцы в мои волосы. Ее никогда не смущало, что я грязный или в мазуте. Нет, Белла всегда принимала меня таким, какой я есть. Она говорила, что ее возбуждает мой «рабочий» запах, поэтому почти каждый день в обед мы занимаемся любовью. Страстно, облокотившись на раковину либо на диванчике.
— Я бы сейчас не отказалась от нашего обеденного перерывчика, — она улыбнулась. — Но я не могу.
Я прикусил ее нижнюю губу.
— Почему нет?
— Наступили красные дни календаря.
Я отклонил голову назад и заглянул в ее глаза.
— Белла, ты только что назвала менструацию «красные дни календаря»?
Она прищурилась.
— Ну, а почему нет? Неплохой способ.
Я прыснул от смеха.
— Тогда ты пойдешь в душ и там решишь свою проблему.
Я сверкнул глазами, и она взорвалась от смеха, обхватив мою шею руками и отталкивая меня назад.
— Я пошутила! Боже, видел бы ты свое лицо!
— Я лучше останусь голодным, чем воспользуюсь своей рукой, — буркнул я.
— А мне нравится, когда ты работаешь рукой, — сказала она, целуя меня в шею.
— Вот так?
— М-м-м-м-м…
— Если я воспользуюсь рукой, ты воспользуешься своим ротиком?
Она сделала шаг назад и игриво прижала палец к нижней губе, словно в раздумьях.
— Думаю, неплохой компромисс. Тебе лучше сделать так, чтобы оно стоило моих усилий, красавчик.
Я улыбнулся и стал отходить назад, пока не уперся в небольшой диван. Я, не теряя времени, освободился от штанов. Увидев мою эрекцию, Белла облизала губы. Ее глаза опустились ниже и, от ее взгляда я почувствовал еще большее напряжение. Ей безумно нравилось, когда я прикасался к себе. Я освободил пенис, взял его в руки и медленно начал делать поступательные движения.
— Медленнее, Макс, — томно сказала она, затем уселась на стол и начала наблюдать за мной.
— Насколько смогу, милая, — прохрипел я, продолжая скользящие движения вверх-вниз.
— Тебе хорошо? — спросила она грудным голосом.
— Не так, как с тобой, Колокольчик, но все равно чертовски здорово.
Из ее горла вырвался довольный возглас, и она не спускала глаз с моей руки. Боже, я уже был почти на краю…. Я стиснул зубы, и попытался бороться с накатывающим удовольствием.
— Может, поможешь мне, милая, иначе я уделаю твой диван.
Она спрыгнула со стола, опустилась на четвереньки, и в такой позе поползла ко мне. Накрыв мою руку своей, она начала двигаться в том же темпе. Я ритмично работал одной рукой, а вторую запустил Белле в волосы, нежно потягивая их. Какое-то время она продолжала ласкать меня рукой, затем опустилась вниз и плотно обхватила меня губами. Я запрокинул голову назад и застонал.
Она очень любила ласкать меня ртом.
И, черт возьми, для меня это было наивысшим удовольствием в жизни.
~*~*~*~
— Сынок, ты хорошо относишься к моей дочери?
Мы с отцом Беллы поедали бургеры. В конце лета я решил пожить немного с ее родителями. Я взял на себя клуб отца, которым он руководил еще с тех пор, когда я был ребенком. Четыре месяца назад его не стало, и пришла моя очередь занять свое место в бизнесе. Я всегда думал, что буду заниматься футболом, но после встречи с Беллой все изменилось. Я не жалел о том, что пошел по другой дороге. Однако я никогда не видел себя в развлекательном бизнесе.
— Всегда, сэр, — я улыбнулся и взглянул на Беллу, которая стояла рядом со своей мамой и хохотала, запрокинув голову назад. Она вся светилась.
— Как дела на работе?
— После летних каникул я займусь клубом. Пока что я использую те средства, что отец накопил для модернизации клуба и передачи мне его в собственность.
— По тебе не скажешь, что ты рад всему этому.
Я повернулся к нему, встав спиной к дамам.
— На самом деле это не совсем то, чем я хотел бы заниматься. Но это семейный бизнес, которым занималось несколько поколений. Не думаю, что будет правильно отказываться от этого.
— Но ты всегда хотел стать известным футболистом. Почему ты передумал? Ты ведь всегда знал, что у вас есть семейный бизнес, но тебе это не мешало мечтать о спортивной карьере.
Я пожал плечами, потягивая пиво.
— Я встретил Беллу, и понял, что живу не той жизнью, которой хотел бы жить.
— Сынок, у тебя есть талант. Должно быть, это нелегко отказаться от всего.
— Да. Но она стоит того, и даже больше.
— А не пожалеешь ли ты когда-нибудь об этом? – серьезно спросил отец.
— Пожалеть о том, что отказался от чего-то, чтобы приобрести что-то большее? Черт, конечно, нет. Никогда.
Отец Беллы улыбнулся.
— Расскажи мне о своих планах насчет клуба.
Целый час я рассказывал ему о том, что планирую сделать с «Домом Обсидиана».
Единственное, чего я не сказал ему, так это то, что планы на его дочь у меня куда более грандиозные.
Жизнь одна. И я хочу провести ее с ней. И мы обязательно будем счастливы.
ГЛАВА ДВЕННАДЦАТАЯ
СЕЙЧАС - АНАБЕЛЛА
Я спустилась в подвальное помещение «Дома Обсидиана», мое сердце бешено стучало. Вокруг кричали и топали зрители, разбрасывая повсюду деньги. Мне не очень нравилось здесь находиться, но я должна была его увидеть. Бармен сказала, что Макс сегодня выступает на ринге. Я знала, что он принимает участие в боях, свидетелем которых я никогда не была. Одна только мысль об этом вселяла в меня адский ужас. Я не знала, смогу ли выдержать знакомство с этой стороной его жизни. Но назад дороги нет.
Я пробиралась сквозь толпу до тех пор, пока не увидела ринг. На нем пока никого не было, и я оглянулась по сторонам. Вглядываясь в лица людей, я расправила свое короткое платье. Вдруг у служебной двери я увидела Макса, который разговаривал с двумя мужчинами. Они открыли дверь, и зашли в какое-то помещение. Я понимала, что это мой единственный шанс. Миновав толпы пьяных и неистовствующих людей, я отправилась за Максом. Слегка дернув за ручку, я поняла, что дверь открыта, и вошла внутрь.
Передо мной предстала комната, похожая на раздевалку. Трое мужчин разговаривали друг с другом. Когда я открыла дверь и раздался шум зрителей, они повернули голову в мою сторону. Макс сразу меня заметил. Я выдавила из себя слабую дружелюбную улыбку. Его глаза сверкнули от злости, и он резко приказал парням покинуть комнату. Когда они ушли, он рьяно прошипел:
— Какого черта ты здесь делаешь, Анабелла?
Боже.
Это режет слух, потому что он очень редко называл меня полным именем. Я всегда была Анной, Беллой, либо Колокольчиком. Но Анабеллой – никогда. Я сцепила руки и уставилась в пол, не представляя, что ответить, чтобы не сделать еще хуже. Я столько хотела высказать ему, но не могла подобрать слова.
— Я хотела поговорить с тобой после той ночи, — сказала я.
— Мне нечего тебе сказать.
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Макс, у нас дочь. И ради ее блага нам нужно поговорить, тебе не кажется?
Он скрестил мускулистые руки на груди.
— Ты думаешь, что сейчас это возможно? Ты думаешь, что можешь просто так врываться и требовать, чтобы мы решили проблему ради благополучия дочери, о которой, кстати, ты даже не сказала мне?
— Да, я сделала ошибку. — Изо всех сил я пыталась взять себя в руки. — Я не утверждаю, что я была права, но мы ведь все еще можем….
— Можем что? Ходить вокруг да около? Ты даже не захотела говорить со мной, черт возьми, а теперь ждешь, что я через все переступлю и буду слушать тебя? Нет, так не будет! И теперь ты от меня ничего не дождешься. До тех пор, пока я сам не захочу.
— Боже, Макс, — взывала я, — я же признала, что была не права, но эта дурацкая игра совсем не к месту, когда речь идет маленьком ребенке! Я думала, что ты выше всего этого.
Он начал подходить ко мне, и уткнулся прямо в мое лицо.
— Ты не знаешь меня, Анабелла. Тебя не было в моей жизни пять лет. А сейчас уходи отсюда, или я вышвырну тебя сам.
— Нет, — сказала я, скрестив руки. — Я не уйду до тех пор, пока ты не выслушаешь меня.
— Ну, смотри, ты сама захотела.
Он достал из штанов телефон. Я сделала шаг к нему, чтобы помешать, но дверь открылась и я замерла на месте. Передо мной предстала очаровательная, грудастая блондинка. Ее ничуть не смутил тот факт, что я стою напротив Макса. Она просто заглянула и крикнула:
— А, вот ты где, милый. Я тебе звонила несколько раз.
Я тяжело задышала от боли.
Боже, это больнее, чем можно было представить.
— Я занят, — прошипел он в сторону девушки, все еще глядя на меня.
Я отвернулась. Я не могла больше здесь находиться и слушать, как эта девушка общается с Максом, словно является неотъемлемой частью его жизни. Я даже думать не хотела о том, что она была в его постели. В груди все обожгло, и я стремительно бросилась к двери. Самое худшее, что Макс даже не сделал попытки остановить меня.
~*~*~*~
Я стояла, прислонившись к стене, и внимательно смотрела на ринг. Мне хотелось уйти. Просто развернуться и уйти. Но я не могла отвести глаз от ринга, на который только что вызвали Макса. Сейчас он будет драться. Я не хотела на это смотреть, но просто не могла заставить себя отвернуться. Я сконцентрировала взгляд на том месте, где через считанные минуты должен был сражаться Макс.
Внезапно толпа просто одичала; открылась дверь, и Макс вышел на ринг. На нем были надеты только спортивные шорты. Кулаки перемотаны, он был похож на дикое животное: зубы сжаты, а на лице выражение жуткой озлобленности. Животное, которое как будто ранили перед выходом на ринг. А, может, это я сделала ему больно, и теперь его поведением управляет самая настоящая ярость?
Когда на ринг пригласили соперника Макса, я, сцепив ладони, наклонилась вперед. Оцепенев от ужаса, я увидела, как на ринг выходит огромный мужчина. Его звали Рейд. Боже! Он был гораздо крупнее Макса. А это о чем-то говорит, потому что Макс еще тот здоровяк. Его оппонент словно сошел с мифической картины, живое воплощение Геркулеса: высокий, невероятно мускулистый, с такими же темными волосами до плеч, завивающимися на концах.
Когда бойцы начали ходить вокруг друг друга с жутким и свирепым выражением лица, мою грудь пронзил страх, словно тысяча мелких иголок. Прозвучал свисток, но соперники продолжили ходить кругами – никто не делал первый шаг. Они оба хитры, находчивы, и ждут подходящего момента, чтобы наброситься на соперника.
Именно Макс нанес первый удар, четко зарядив Рейду прямо между глаз. Сопернику потребовалось какое-то время, чтобы собраться. На долю секунды он даже потерялся в реальности. Именно это и было нужно Максу. Он ударил Рейда кулаком в живот, и отбросил его в сторону. Толпа сходила с ума: все резко закричали и затопали ногами. Я протиснулась немного левее, в сторону небольшого ложа, которое было заполнено девушками, наблюдающими за соревнованием. Я нашла свободное местечко и не спускала глаз с Макса, довольная короткой передышкой.
Казалось, что Рейд как-то спокойно воспринимает атаку Макса, и я сделала предположение, что судя по всему, не такой уж он и исключительный боец. Но я ошибалась. Рейд взял себя в руки, резко подскочил и ударил кулаком в ребро Макса. Тот отшатнулся назад, но смог удержаться от падения. Воспользовавшись ситуацией, Рейд нанес удар локтем прямо в нос. По залу прокатился ужасный хруст, и из открытой раны ручьем полилась кровь.
Я почувствовала спазм в области живота.
Слезы обжигали мое лицо, и меня затошнило.
Но все происходящее не остановило Макса. Он продолжал наносить удар за ударом. Вся его сила была наполнена такой бешенной яростью и отчаянием, что тяжело было отвести взгляд. Проблема в том, что и Рейд был не хуже. Он отвечал такими же тяжелыми и смертоносными ударами. Нескончаемый бой двух равноценно сильных и решительных боксеров. Я смотрела на свои трясущиеся руки и пыталась контролировать эмоции.
— Какой же все-таки Макс горячий парень! — я услышала, как рядом какая-то девушка разговаривает со своей подругой.
— О, я знаю. Обожаю смотреть, как он борется, но еще больше я люблю, как он трахается после боя. Он просто животное.
Слезы потекли ручьем из моих глаз. Как же это больно слышать, Боже!
— Второй парень тоже задал жару. Но никто не может обставить Макса.
— Да, ты права. Макс – легенда. Все дело в том, что он идет в бой не только в порыве ярости. На ринге он выпускает всю свою боль.
О чем она говорит, черт возьми?! Я развернулась и мельком взглянула на эту девушку. Высокая привлекательная брюнетка. Она полностью во вкусе Макса. Когда он бывал не со мной, я всегда находила его как раз с такими девушками, как она.
— Ты и это знаешь, Тэм, — ответила подруга с издевкой.
— Да, знаю. Я как раз была здесь в ночь, когда у него произошел ужасный срыв.
Срыв? Я придвинулась ближе, не отводя взгляд от ринга, где все еще боролись Макс и Рейд. Проливалась кровь, и толпа все больше погружалась в дикое неистовство.
— Я знаю Макса, — сказала девушка. — Я видела его в самый тяжелый момент его жизни.
— Я слышала про срыв, — сказала подруга. — Но не видела. Что случилось?
— Это случилось пять лет назад, как раз после того, как он только начал управлять клубом. Он тогда еще был женат, помнишь?
— А, да. На той высокомерной сучке. Даже имени ее не помню, она даже ни разу не приходила сюда.
В сердце что-то екнуло. Они ведь правы – я никогда не появлялась здесь. Когда клуб перешел к Максу, я решила оставаться в стороне. Вот почему я понятия не имела, что он открывает бойцовский ринг. Не знаю, почему он не сказал мне. Неверное, просто потому, что я вполне была счастлива, находясь в неведении. Но так было недолго. Он изменился. Интересно, может, эта девица знает, почему?
— Я как раз была здесь в ту ночь, когда он пришел и избил человека до полусмерти, — рассказывала брюнетка своей подруге. — Он просто потерял рассудок, клянусь. Он был пьян и Бог знает под чем еще. Его охрана разогнала всю толпу, а я была в раздевалке, ждала, пока он закончит бой. Я безумно его хотела, и пыталась уложить его в постель, но он не горел желанием. В любом случае, ты же знаешь, я не привыкла просто так сдаваться.
— Вот шлюшка! — захихикала подруга. — Ну, а если серьезно, что случилось потом?
— Ну, они зашли в раздевалку. Макс был просто в прострации, мне даже пришлось спрятаться. Он разгромил все вокруг, затем начал рассказывать охраннику о том, что с ним произошло. Он что-то рассказывал об аварии, которую видел однажды ночью по дороге с работы домой. Он сказал, что там был ребенок, которого выбросило из машины, и, этот ребенок умер у него прямо на руках или что-то вроде этого.
Меня словно ударили под дых. Внутри все сжалось в безжалостной агонии. Я знала, что была какая-то авария, и Макс рассказывал, что давал показания в качестве свидетеля. Но он никогда не говорил о том, что видел или что пережил тогда. Он говорил, что все было нормально. Он все скрыл от меня. Тогда я не смогла сопоставить все факты в одну картину. Ведь, когда он начал слетать с катушек, уже прошел целый месяц после аварии. Как раз через месяц после случившегося он ушел из дома однажды вечером, и клянусь, вернулся уже совсем другим человеком.
Об этой ли ночи говорит девушка? Потерял ли он тогда рассудок? Страдал ли все время до того момента, как все начало рушиться? После аварии он работал на износ, и казался вполне нормальным…но потом…он был очень сильно загружен и я не думала, что что-то не так, поэтому и не обращала особого внимания. Я целый месяц жила бок о бок с мужем, и не знала, что он безумно страдал все это время! Если бы я знала, возможно, все не закончилось бы так печально. Возможно, он бы не шагнул в пропасть.
Макс.
О, Боже.
По моим щекам потекли слезы. Я рванула вперед, пытаясь выйти на улицу. Мне срочно нужен был воздух. Боже, я просто не могла дышать. Почва уходила из-под ног, и я дрожащими руками расталкивала людей, пытаясь вырваться из бесконечного потока. Я не понимала, куда иду, потоку людей просто не было конца и края. Меня толкали со всех сторон, в глазах помутнело, и я начала задыхаться.
Но толпа все ревела. Обезумевшие люди топали ногами, и я просто утонула в этом океане. Ничего не замечая вокруг, они как сумасшедшие махали руками, сносили друг друга с ног, чтобы пролезть поближе к рингу. Я лихорадочно металась, пытаясь понять, где нахожусь, но было тщетно. Слезы текли ручьем, и я лишь неуклюже крутилась на месте. Люди закричали еще громче, я подняла голову и увидела, как Рейд наносит последний удар в лицо Макса.
Мой муж упал. Из его многочисленных ран хлынула кровь, и мой живот скрутило. Он повернул голову и посмотрел прямо на меня. Слезы застилали глаза, но я смогла увидеть его проницательный взгляд. Ему больно. Боже, ему очень больно! Я изо всех сил рванула к нему, с твердой уверенностью помочь ему на этот раз. Люди сходили с ума. Рейда объявили победителем, но я не сводила глаз с Макса. Он сплюнул кровь прямо на пол и принял сидячее положение, отчаянно выкрикивая мое имя.
Однако у меня ничего не вышло, потому что чей-то локоть ударил меня прямо в глаз, и я провалилась в темноту.
ГЛАВА ТРИННАДЦАТАЯ
ТОГДА – МАКС – АВАРИЯ
Была туманная ночь. Прохладная погода окутала все легкой изморозью. В темноте на дороге ничего не было видно, кроме ускользающей белой линии. Я ехал медленно, из всех сил стараясь следовать дорожной разметке, и внимательно смотрел, нет ли встречных машин. Я был уже не далеко от дома, мне оставалось минут пять или даже десять при таких дорожных условиях.
В последнее время я практически не вылезал из клуба. Удивительно, но мне даже это нравилось. Воспользовавшись услугами дизайнера, я его модернизировал. Вместе с дизайнером мы выбрали новые яркие цвета, и в результате вместо старого захудалого клуба у нас получилось новое и очень современное заведение. Мне предстояло сделать еще очень много, но это был хороший старт. На ремонт у нас ушло полтора месяца, однако, теперь клуб снова открылся и успешно процветал. Люди любили это место. Они приезжали со всех уголков, чтобы выпить и потанцевать именно здесь.
Участие Беллы во всем этом ограничивалось лишь вопросом: «все ли в порядке?». Она не приходила в клуб, и я не винил ее за это. Это вовсе не ее поприще, и, в принципе, на меня это никак не влияло. Я не ждал, что она будет проводить время в клубе. Более того, когда у нас появятся дети, я бы не хотел, чтобы они стали частью этого бизнеса. В нашей жизни складывалось все просто замечательно и гармонично. Единственная сложность заключалось в том, что сейчас я был занят усиленным поиском персонала, и в клубе мне приходилось проводить гораздо больше времени, чем хотелось бы.
Кроме того, в цокольном помещении я открыл бойцовский клуб. Я не поставил Беллу в известность потому, что не был уверен, что она одобрит все это. Бои представляли собой лишь боксерские поединки и не несли никакой опасности, но, тем не менее, это все-таки бои, а Белла всегда была против насилия. Помимо бойцовского ринга я организовал спортзал, который работал в дневное время, пока ночной клуб закрыт. Каждую субботу мои боксеры соревновались за деньги, и люди с удовольствием увлекались этим. Им, определенно, нравилось делать ставки и наслаждаться сложившейся атмосферой.
Мои ночные доходы увеличивались в три раза, так что, это более чем стоящее мероприятие.
От мыслей меня отвлек резкий звук визжащих шин. На противоположной стороне дороги я увидел машину, стремительно летящую в кювет. Несмотря на то, что мы находились на центральном шоссе, в темное время суток здесь было довольно безлюдно. Это была первая машина, которую я встретил на своем пути. Когда исчез свет ее фар, я резко ударил по тормозам, и выскочил из машины. Было очень темно. Я достал из бардачка фонарик и побежал к месту аварии.
Может быть, машину занесло, а может кто-то внезапно выскочил на дорогу? Я не понимал, почему машину так выкинуло с дороги. Я подошел к обочине на противоположной стороне, и мое сердце бешено застучало. Я приглушил фонарик, пытаясь разглядеть машину. Среди деревьев, которые стояли вдоль дороги, было чертовски темно, хоть глаз выколи. Чувствуя прилив адреналина по всему телу, я быстро начал спускаться в кювет, слегка притормаживая во время скольжения по склону. Очень крутой склон, и это совсем не хорошо.
Я увернулся от деревьев и направил свет фонарика на тропу, которую, судя по всему, оставила за собой машина. Наконец, в луче света передо мной предстала груда серебристого металла. Мое сердце остановилось, когда я увидел разбитую машину. Она была смята вокруг дерева, и из нее шел дым. К горлу подкатил комок дикого страха и я быстро побежал, как только мог, набирая на ходу номер скорой помощи. Если пострадавшие все еще живы, то явно находятся в тяжелом состоянии.
Через пару секунд мне удалось дозвониться, и я во весь голос прокричал в трубку о том, что случилось, и где предположительно находится машина. Я пытался направить фонарик в окна машины, но было совсем ничего не видно. Женщина на другом конце провода сообщила, что скорая сейчас приедет и попросила никого не трогать и не двигать. Я убрал телефон, затем стал тянуть за ручку двери. Я все тянул и тянул. Наконец, я ее выломал и дверь открылась.
— Эй, — позвал я, прислушиваясь к каждому звуку.
Я направил фонарик в салон машины и из моего горла вырвался болезненный крик. Я увидел человека, вдавленного в переднее кресло. Он был уже мертв, и сцена, которая предстала передо мной, заставила мое тело оцепенеть от ужаса. Я заставил себя продолжить осмотр машины. Кто-то мог быть живым. Нельзя их пропустить. Я направлял фонарик по кругу, но машина была согнута напополам, и я не мог увидеть вторую сторону.
Лобовое стекло было выбито, и весь капот был в крови. Я обежал машину с другой стороны, и попытался заглянуть внутрь через пассажирскую дверь. Она была вся искорежена, но я был уверен, что там еще кто-то есть. Чертовски сложно вымолвить хотя бы слово при виде того, что осталось от машины. Я снова и снова пытался кого-то позвать, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
Я отошел от пассажирской двери и решил проверить задние кресла. Там ничего не было кроме разбросанных игрушек, которые вгоняли меня в оцепенение. Я подбежал к передней части машины, и увидел стекающую вниз кровь. Я изо всех сил заставлял свои ноги двигаться дальше, пока не увидел еще одно тело возле кустов. Не похоже, чтобы это было тело взрослого человека, скорее ребенка, лет десяти. Я подбежал к нему, бросился на колени и взял маленькое тельце на руки.
Это была маленькая девочка. И она была все еще жива.
Девочка была вся изранена. На ней не было живого места, я даже не мог понять, какая из ран кровоточила больше. Она дышала, но была без сознания. Боже, ее тело превратилось в какое-то кровавое месиво. Я держал ее на руках в полной растерянности, и когда я опускал свой взгляд на нее, мою грудь пронзала невыносимая боль. Я думал, что моя душа просто превратится в пепел. Ну почему она не пристегнулась? Я не мог понять. Она ведь еще ребенок.
— Все будет хорошо, малышка, - прохрипел я несмотря на то, что она могла вовсе
меня и не слышать. – Сейчас тебе помогут.
Я продолжал держать девочку на руках, и постепенно ее дыхание ослабевало. Когда я посмотрел на ее лицо, то почувствовал, как горячие слезы обжигают меня. У нее были черные волосы, очень густые и красивые. Такой прекрасный подарок природы. Она не должна сейчас лежать здесь раненая, в грязи. Она же еще ребенок! О чем думали ее родители?! Какого черта они не надели на нее ремень безопасности?! Или она сама сняла его?
— Ну почему же ты была без ремня? — заплакал я. — Почему, милая?
Я прижал ее ближе к себе, пытаясь не шевелить ее, чтобы не навредить.
— Потерпи, помощь уже близко.
Звук приближающейся сирены нарушил весь происходящий ужас, и я увидел свет фар, направленный в нашу сторону.
— Эй, — позвал кто-то.
— Я здесь, — прохрипел я, крепче прижимая девочку.
Раздались шаги, и место происшествия полностью залилось светом, так как полицейские вызвали подкрепление. Теперь я мог полностью видеть машину. Оказалось, что она разбита еще сильнее, чем мне показалось изначально. Я отвернулся, почувствовав рвотный рефлекс. Я просто продолжал держать девочку, согревая ее в своих руках, и умоляя ее еще немножко продержаться.
— Сэр, — сказал сотрудник скорой помощи. — Можете рассказать, что произошло?
Я поднял на него глаза и увидел еще четырех человек вместе с ним. Двое из них опустились на колени и начали забирать девочку из моих рук.
— Я просто…. — я начал говорить низким и разбитым голосом. — Я ехал домой и услышал резкий звук тормозов. Я повернулся, и увидел, как они просто улетели с дороги. На дороге больше никого не было, я не понимаю, почему так получилось.
— Получается, что вы не видели больше никаких машин поблизости?
Я кивнул головой.
— Нам нужно осмотреть девочку. Скажите, это вы вытащили ее из машины?
— Она была… — мой голос срывался, и сердце пронзала боль. Тысячи кинжалов вонзались в мою грудь снова и снова. — Ее выбросило из машины. Я нашел ее здесь. Она была еще жива... она дышала. Я даже чувствовал ее пульс на запястье.
Доктор взглянул на своих коллег, и один из них нерешительно кивнул.
— Она скончалась.
Я стремительно начал вертеть головой, когда они забирали ее из моих рук.
— Но она была жива! — закричал я, крепко сжимая кулаки. — Жива!
— Мне очень жаль, сэр, но ее больше нет. Дело не в вас. Ее травмы были несовместимы с жизнью.
— Но она была жива! — заорал я.
Я убил ее. Я ее двигал, хотя этого, возможно, было нельзя делать. Мне нельзя было прикасаться к ней. Я не сделал искусственное дыхание. Я не достаточно быстро позвонил в скорую. Черт! Почему я не позвонил им сразу, как только вышел из своей машины? Почему я ждал? Ведь эти несколько минут могли спасти ее!
— Уже ничего нельзя было сделать, поверьте. Позвольте мне помочь вам. Вы в состоянии шока.
Чьи-то руки обхватили меня и повели наверх по склону.
Я не помню, что случилось потом, потому что я просто выключился.
Я подвел ее. Я мог спасти девочку.
Я практически убил ее.
~*~*~*~
— Мисс, сюда, пожалуйста.
Я услышал звук быстрых шагов и поднял голову. Я сидел в приемном покое больницы и был готов идти домой. Полицейские сказали, что я сделал все, что мог. Что я не мог спасти пострадавших и ту маленькую девочку. Но это не так. Я мог спасти ее. Я не должен был трогать ее. Нужно было перевязать ее раны. Я должен был добраться до нее быстрее. И это моя вина, что я не сделал этого.
Мне сказали, что отец девочки находился в состоянии алкогольного опьянения. Он был пьян. Пьян! С маленьким ребенком в машине! С женой! Они назвали это «сложная, неблагополучная семья», чтобы хоть как-то облегчить ситуацию. Да, будучи пьяным, посадить с собой в машину жену и ребенка – это очень успокаивает, твою мать!
Они сказали, что мужчина уже четыре месяца создавал проблемы для полиции. Мерзавец, опасный человек.
Но он все-таки посадил свою дочь в машину.
И она была не пристегнута.
— Макс?
Я вздрогнул и увидел, как заходит Белла. Побледневшая, с глазами полными слез. Она подбежала и бросилась мне на шею.
— Господи, слава богу, ты в порядке, мой милый Макс.
Но я не в порядке.
— Что произошло? — прошептала она, отстраняясь от меня и взяв в свои ладони мое лицо. — Мне сказали, что ты видел, как произошла авария. Ты не пострадал, Макс?
Я пристально посмотрел на нее. Я вглядывался. Глядя в ее красивые голубые глаза, я видел страх. Я видел, как ей тяжело. В ее глазах еще никогда не было столько ужаса. Если я расскажу ей о том, что видел, она будет пропускать всю мою боль через себя. Это ее убьет. Боже, а если она тоже посчитает меня виноватым? Вдруг она подумает, что я не достаточно сделал?
Что если она подумает, что я сделал ошибку?
— Нет, я не пострадал, — хрипло ответил я.
— Мне очень жаль, Макс. Они сказали мне очень мало, только то, что все погибли. Ты в порядке? Ты…. Видел что-нибудь, Макс?
Снова эти глаза: широко раскрытые, полные слез и отчаяния, с надеждой, что я скажу, что все хорошо. У нее панический страх за меня. Она всегда очень переживает. Ее глаза просто умоляли меня сказать, что я в порядке. Что все в порядке. Что я никак не пострадал, что наша жизнь не погрязнет в безысходности от всего случившегося, что мы будем в-гребанном-порядке.
Нет, так уже не будет.
Но ей не обязательно об этом знать.
И я закрыл дверь в свою душу, спрятав воспоминания о маленькой девочке в самых дальних глубинах своего сознания. Я справлюсь. Я найду способ сделать так, чтобы в прекрасных голубых глазах моей жены никогда не было страдания. Я обязательно найду способ избежать того, чтобы ее взгляд стал потухшим. Сделать так, чтобы она спокойно спала по ночам, так как она того заслуживает…без всего этого ужаса.
Так что я нашел единственный выход.
Я солгал.
— Все хорошо, Колокольчик. Просто небольшой шок. Я ничего не видел, так что я в порядке.
Но я больше никогда уже не буду в порядке.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
СЕЙЧАС – АНАБЕЛЛА
— Эй, — кто-то позвал меня и слегка похлопал по щекам. — Очнитесь.
Я открыла глаза и часто заморгала, почувствовав тупую боль в голове при попытке рассмотреть объект, склонившийся надо мной. Это был мужчина, лицо которого было все в швах и лейкопластыре. Это не Макс. Когда ко мне вернулось зрение я осознала, что передо мной Рейд. Человек, с которым боролся Макс. Я быстро уселась, почувствовав приступ бешенства, но он мягко положил руки мне на плечи и опустил меня вниз.
— Не вставайте так быстро, иначе вам будет плохо.
Я открыла рот и хотела потребовать, чтобы он дал мне уйти, но он меня опередил.
— Не злитесь на меня. Это был честный поединок, и он сражался так сильно, как мог. Я здесь не для того, чтобы обидеть вас, я присматриваю за вами пока Макса зашивают. А теперь успокойтесь и постарайтесь не суетиться. Вы прилично пострадали.
— Он…. — я сглотнула. — С ним все хорошо?
Рейд широко улыбнулся. Черт, а он симпатичный.
— С ним все в порядке. Макс настоящий воин.
— Надеюсь, что сегодняшнюю ночь ты проведешь в болезненных муках, — пробурчала я.
Он сдавленно усмехнулся.
— Справедливо. А теперь давайте, вставайте потихоньку.
Он помог мне подняться, и я заставила себя схватиться за его руки, чтобы удержать равновесие. В голове все гудело. Я освободила одну руку и потерла висок.
— Ох, — пробубнила я себе под нос.
— Вас не слабо стукнули. Ваш мужчина, заволновавшись, сразу бросился к вам на помощь.
— Макс? — спросила я, оглядывая помещение. Мы находились в раздевалке, и мне показалось, что кроме нас двоих больше никого не было.
— Да. Он аж подскочил и перепрыгнул через чертов ринг, словно шарик для пинг-понга. Все уделал своей кровью.
— Ого, — промолвила я.
— Вас ударили локтем в висок, так что нужно за вами следить.
— Подожди, — сказала я, давая ему возможность все объяснить. — А почему ты занимаешься мной?
Он пожал плечами.
— Я неплохо знаю Макса. Он помогает мне, и он попросил присмотреть за вами.
Я рассматривала его лицо. Боже, да он весьма привлекателен. Только, конечно, в некой брутальной манере. Его глаза были насыщенного янтарного цвета и производили невероятное впечатление. Темные волосы, смуглая кожа и некоторые недостатки на лице, например, искривленный нос, являлись всего лишь дополнением к его нехарактерному совершенству.
— Никогда не слышала, чтобы он говорил о тебе.
На его лице сверкнула самодовольная улыбка.
— Это потому, что обычно обо мне не упоминают.
— Да кто ты такой? — простонала я, отодвигаясь от него. — Уголовник или что-то вроде того?
Он запустил пальцы в свои волосы и наклонился к аптечке, находящейся на полу возле кушетки, на которой я лежала.
— Ну, можно и так сказать.
Я подмигнула.
— Да ладно, я пошутила.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Нет, это не была шутка.
Верно.
— Ладно, не хочу ничего знать. Подумаешь, ты дружишь с Максом, но вы чуть не поубивали друг друга, а теперь ты говоришь, что ты таинственный преступник.
Он издал сдавленный смешок и взял спиртовую салфетку.
— Мы оба знали, что делаем. Наш поединок никогда бы не привел к смерти. И, да, я не плохой.
—Вообще-то, считается, что все преступники - злодеи, разве нет?
Он сверкнул глазами.
— Вы действительно верите в то, что говорите?
Я вздохнула.
— Нет, — пробубнила я.
— Вот именно. А теперь сидите спокойно, я обработаю небольшую ссадину над бровью. По-моему, немного разошлись ткани.
Он наклонился вперед и начал протирать мою рану. Я почувствовала жжение и стиснула зубы. Затем поймала себя на мысли, что с чувством волнения я уставилась на его грудь.
— Так, это… — я попыталась отвернуться, но он был слишком большим и стоял как раз у меня перед лицом. — Вы с Максом друзья и он тебе помогает?
— Мы не так давно знакомы, но да, сейчас он оказывает мне помощь. Макс знает многих людей. Людей, которых я ищу.
— Даже не хочу знать, — роптала я. — И для чего вообще был ваш бой?
Он пожал плечами.
— С ним всегда здорово находиться в одном ринге.
— То есть, ты хочешь сказать, что приходишь на ринг, чтобы тебя отколошматили ради удовольствия? — ахнула я.
— Ну, это великолепная разгрузка.
— Н-да, кажется у тебя проблемы с головой.
Он засмеялся. Его хохот получился хриплым и низким.
— Я не отрицаю этого.
Он немного отстранился от меня и оценил свою работу. Затем собрал мусор и поднялся с кушетки.
— Хотите пить?
— Да, пожалуйста, — согласилась я осипшим голосом.
Он подошел к кулеру, набрал воды в пластиковый стаканчик и принес его мне. Я сделала маленький глоток, а он присел рядом со мной в ожидании…только я не знала, чего. Может, он ждал возвращения Макса?
— Когда вернется Макс?
— Как только его лицо зашьют.
Я внимательно посмотрела на его избитое лицо, покрытое синяками.
— А тебе кто накладывал швы?
— Макс.
Я покачала головой.
— Точно ненормальный.
— Итак, вы и он… Вы женаты?
— Были, – закряхтела я, изменив положение моего ноющего тела. Оказаться в толпе сумасшедших — совсем не весело. – Точнее, мы все еще официально женаты, но не вместе.
— Черт, это печально. Он смотрит на вас так, словно вы - единственная причина, по которой он все еще жив.
Я дернулась.
— Мне кажется, что ты не правильно все понимаешь.
— Нет, мадам. Это вы все не так понимаете. Я знаю мужиков. Я видел множество влюбленных самцов. Но никто не смотрел на свою женщину так, как Макс смотрит на вас. Думаю, вся проблема в том, что просто вы разучились это видеть.
Я отвернулась, мои руки задрожали.
— Я была плохой женой.
Он сел рядом со мной, вытягивая ноги.
— С чего это?
— Я не осознавала, что ему было больно. Он страдал. Я позволила ему оттолкнуть меня, а потом я родила ребенка, и он даже не знал об этом.
Парень продолжительно молчал. Я тяжело вздохнула.
— Давай, скажи это. Что я дерьмовый человек.
— Не мне судить кого-либо. Я в жизни повидал много дерьма. Достаточно для того, чтобы перестать делать вид, что я понимаю, почему люди совершают те или иные поступки. Все, что я знаю, так это то, что если вам кажется, что это неправильно, и ранит его – просто исправьте это.
— Если бы я только знала, как…
— Копайте глубже. Там всегда есть ответ.
Я осмотрела его с ног до головы, и он слегка улыбнулся.
— Теперь я забираю свои слова обратно. Ты не такой уж плохиш.
Он растянулся в самодовольной улыбке.
Кажется, Рейд мне понравился.
~*~*~*~
Макс вернулся десять минут спустя. В тот момент, когда он шагнул через дверь, мое сердце сжалось и из глаз брызнули слезы. Он выставил всех из раздевалки. Рейд поднялся, послал мне свою улыбку, затем ушел, пожав перед этим руку Макса. Мы остались одни. Я не знала, что сказать. Я даже не представляла, с чего начать разговор. Я заглянула в его карие глаза, и увидела в них такую невыносимую боль, что невольно спросила себя: как же, черт возьми, я могла не замечать этого?
— Ты защищал меня, — первые слова робко слетели с моих губ.
За прошедший час я обдумывала это миллион раз, но высказанная вслух мысль стала совсем реальной.
— Я не позволил бы какому-то уроду ударить тебя и просто бросить тебя там, Анна.
— Я имела в виду совсем другое, — сказала я, пытаясь сдерживать боль в интонации. — Я говорю о том времени, когда мы еще были женаты.
Он отшатнулся, и я знала, что была права.
Какая же я была дура. Он оттолкнул меня, чтобы защитить. Чтобы просто не впустить боль в мой мир. Если бы я только была более внимательной! Если бы я только дала ему то, что должна была, я бы заметила! Той ночью в больнице я бы поняла, что он говорит неправду. Скорее всего, какая-то часть меня просто хотела верить, что все нормально потому, что сама только мысль об этом повергала меня в ужас. Как же эгоистично.
— Почему, Макс? — спросила я, вставая на трясущиеся ноги. — Почему ты не смог довериться мне?
Он опустил взгляд. Скулы сжаты, руки в кулаки.
Я подошла на шаг ближе и взяла его лицо в свои ладони.
— Почему?
— Потому, что если бы твои глаза потеряли блеск, я бы не справился, – сказал он хриплым и потускневшим голосом.
Я ничего не понимала.
— Ты ничего не рассказал мне только потому, что боялся опечалить меня? Чтобы я не плакала из-за тебя?
Он подошел и рукой приподнял мой подбородок.
— Твои глаза – единственное, что у меня было среди всего этого. Когда ты посмотрела на меня в тот день в больнице, твои глаза были полны ужаса. Страх того, что все прекрасное, созданное нами, может разрушиться, чтобы я не сказал.
— Макс, нет, — возразила я, чувствуя немыслимую боль, отчаяние и опустошенность.
— Я бы не вынес этого. Я бы не смог смотреть тебе в глаза и видеть причиненную мною боль.
— Если все дело было только в этом, почему тогда ты оттолкнул меня? — слезы обжигали, но я продолжала смотреть ему в глаза.
— То, что было внутри, медленно и безжалостно съедало меня, пока не осталось совсем ничего, черт возьми. Я стал бесчувственным. Я думал, что справлюсь, что смогу оградить тебя от всего этого и вернуться к моей нормальной жизни. Но я не смог.
— Что тогда произошло?
Он дал мне пройти и отвернулся. Все его тело напряглось. Я подошла ближе и положила руку ему на спину.
— Пожалуйста.
Продолжая стоять ко мне спиной, он начал говорить отрешенным голосом, лишенным всяческих эмоций. Меня это пугало, но я дала ему возможность говорить. Мне очень нужно было, чтобы он заговорил, но больше всего это нужно было ему.
— Я ехал домой, весь в своих мыслях. Я услышал резкий визг колес и увидел, как на моих глазах машина улетает в кювет. Я сразу остановился, взял фонарик и поспешил на помощь. Когда я увидел в каком состоянии была машина, я вызвал скорую помощь. Машина просто впечаталась в дерево, так сильно... Проклятье…
Он замер, но я ничего не сказала. Я просто дала ему возможность продолжить, как только он будет готов.
— Я подошел к машине со стороны водителя, и человек, который там сидел, был…. абсолютно мертв, это так страшно. На другой стороне машины никого не было. Я заметил кровь на капоте, и пошел туда.
Внутри меня все сжалось, я едва могла дышать, но я продолжала внимательно слушать его.
— Там был ребенок, — его голос дрогнул, и по моему телу прошла болезненная дрожь. – Ей было около десяти лет, может чуть больше. Она была…. Ее выбросило из машины. Она была в ужасном состоянии, но все еще живая.
О, нет.
Нет, пожалуйста.
— Я взял ее на руки и начал разговаривать с ней, несмотря на то, что она была без сознания. На ней просто не было живого места, черт возьми. — В его голосе прозвучала злость. — Ее родители не пристегнули ее. Они просто не….
Когда я поняла, через какую боль он прошел, мое сердце разбилось на части и по щекам потекли слезы.
— Почему они не надели на нее чертов ремень?! — взревел он, ударив кулаком об стену.
Я подошла ближе и обняла его, чувствуя его тяжелое дыхание. Я прижалась щекой к его спине. Конечно, это не то, чем я могла бы его успокоить сейчас, но я просто хотела, чтобы он знал, что я рядом. Всегда. Я дам ему все, что не смогла дать тогда, когда была просто слепой.
— К тому моменту, как прибыла скорая, она уже умерла. Они сказали мне, что я сделал все возможное, но это не так, Колокольчик.
Его голос…Боже, в его голосе столько боли. Я заплакала еще сильнее.
— Я не должен был трогать ее! Я должен был раньше вызвать скорую! Я должен был сразу догадаться…..!
Нет. Господи, нет!
Он не виноват!
— И она просто умерла. И все. Ее маленькая жизнь оборвалась просто из-за легкомысленности ее родителей.
— Это не твоя вина, — смогла вымолвить я. — Макс, ты должен понять, что это не твоя вина.
— Я не должен был трогать ее.
— Это, возможно, все равно ничего бы не изменило. Милый мой, ты сделал все, что мог.
Он отбросил мои руки и устремился вперед. Он начал измерять помещение шагами, его трясло.
— Не пытайся сгладить ситуацию, Анабелла, потому что ее невозможно сгладить, твою мать. Все это время я живу с осознанием того, что сделал. Я смирился с этим. Но только не пытайся все облегчить. А теперь, будь что будет.
— Я подвела тебя, — сказала я, стоя неподвижно.
Он остановился и повернулся, устремив на меня глаза, налитые кровью.
— Я позволила тебе страдать в одиночку потому, не разглядела, что тебе больно. Я просто не увидела, что произошло что-то ужасное. Я думала... Я даже не связала одно с другим.
— А почему ты должна была? — спросил он ледяным голосом. — Я же сказал тебе, что со мной все в порядке.
— Но ты не был в порядке! — закричала я. — И я должна была это понять, Макс!
Теперь и я с трудом могла дышать.
— Я должна была догадаться, что человек, которого я люблю, просто сломался на части. Я должна была….
— Хватит, — рявкнул он. — Не занимайся самобичеванием из-за того, что было тебе не подвластно.
Я опустила глаза вниз и с кончика моего носа закапали слезы.
— Вот почему ты сбежал от нее тогда, не так ли? Когда увидел нас в магазине.
Я не поднимала глаз, но услышала, как он сделал резкий вдох. Я много раз думала о том, что тогда произошло в магазине. Я спрашивала себя, почему он ушел, и почему смотрел на нее с такой болью в глазах. А теперь, когда он рассказал мне свою историю, все обрело свой смысл. Он увидел маленькую девочку, и в его душе возникла старая боль. Боже, он, наверное, думает, что не может быть тем, кто нужен Имми из-за той страшной трагедии, которая произошла в его жизни.
— Я не знал, как справиться… ее волосы…
Я посмотрела на него, и тоска в его глазах просто разрывала мою душу на части.
— Они точно такого же цвета…
О, Боже.
— Я не могу разрушить еще одну жизнь, Анабелла. Я не смогу стать отцом. Я... просто не достоин этого...
Я сделала шаг навстречу к нему.
— Ты ошибаешься. И я точно знаю это, ведь то, что ты сделал - героический поступок. Ты попытался спасти жизнь человека, Макс, и это было не просто, учитывая какие были последствия от аварии. Ты более чем достоин быть ее отцом.
Его глаза заблестели и он уставился на меня.
— А что если я не хочу им быть?
Его слова причиняли мне боль. Но я понимала, почему он так говорит. Он уставился в одну точку с холодным выражением лица. Я должна все уладить. Теперь это зависело от меня: сломать стену, которую он воздвиг вокруг себя и дать ему понять, что он может быть тем, кем нужно. Я понимала, почему он не верил во все это. Но зато я верила. И этого было достаточно. Совершенно не думая, я начала говорить.
— Когда она родилась, то весила всего лишь 2,3 килограмма, — робко сказала я, и мой голос потеплел, когда я заговорила о дочери. — Она была такая крошечная, и, тем не менее, она пришла в этот мир с жутким криком, показав всем, что у нее есть свое место.
Он вздрогнул всем телом, но не посмотрел на меня.
— Когда ей исполнился год, она уже умела сделать так, что все вращались вокруг ее пальца. Она была сильной, авторитарной, и при этом, настолько жизнерадостной, что ее невозможно не любить.
Его дыхание участилось.
— Когда ей исполнилось три, она ударила соседского ребенка потому, что он назвал ее мерзкой, — я засмеялась, вспомнив, как она тогда врезала маленькому мальчишке. Конечно, ей это не сошло с рук, но я очень гордилась ей. — И, знаешь, что она заявила ему?
Теперь Макс взглянул на меня.
— Она сказала: «только мерзкий человек может такое сказать».
Губы Макса вздрогнули.
— Я с ранних лет всегда говорю ей, что люди, которые так ужасно себя ведут – вот они по настоящему мерзкие. И до этого самого дня, я никогда не думала, что это как-то отложилось в ее голове.
Он внимательно смотрел на меня.
— Она гораздо больше похожа на тебя, чем ты можешь представить. Она боевая, сильная, эмоциональная и чертовски хорошенькая.
Он тяжело сглотнул.
— И она заслуживает того, чтобы ты присутствовал в ее жизни, Макс. Я не имела права лишать тебя этого.
— Ты уже сделала выбор. И, возможно, самый правильный.
Я пристально посмотрела на него, изучая каждый изгиб его лица.
— Если ты действительно не хочешь принимать участие в ее жизни, я уйду, Макс. Когда мамы не станет, я просто вернусь к нашей прежней жизни. Но я хочу, чтобы ты был уверен в том, что делаешь, потому что пока ты упиваешься своей болью, эта маленькая девочка интересуется, кто же ее папа. Решай сам, есть ли у нее шанс узнать тебя.
На этом я развернулась и пошла к двери.
— И, да, Макс, — сказала я, стоя в дверях.
Он посмотрел на меня, глазами полными отчаяния.
— Тебе никогда не нужно было бояться, что огонь в моих глазах потухнет, потому что, если ты не знал,… только ты всегда был причиной этого огня.
И я ушла под звук его болезненного стона.
Он меня услышал.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
