Легенда о благородном рыцарстве 6 страница

Джунгли Южной Азии были особым миром, где природа предъявляла человеку и обществу жесткие требования – и одним из этих требований был коллективизм. Одиночка не мог расчистить участок тропического леса: для этого требовались объединенные усилия сплоченной общины. Община могла соорудить плотину на маленькой речке и отвести от пруда оросительные канавы. Этим маленьким ирригационным системам соответствовала определенная человеческая общность, деревня или пура, сотни людей, созываемых на оросительные работы вождями‑жрецами. Девараджа Индраварман был первым, кто объединил во имя одной цели не сотни, а десятки тысяч кхмеров; он мобилизовал почти всю страну и создал огромное, невиданное доселе водохранилище, барай Лолей.

Это было удивительное техническое сооружение: прямоугольник площадью в 300 гектаров был окружен возвышавшимися на несколько метров над равниной дамбами. В период дождей этот бассейн наполнялся водой, которую затем постепенно спускали через шлюзы в каналы, орошавшие 5 тысяч гектаров рисовых полей, на которых собирали по 3 урожая в год. На этих полях выращивали рис по новой, недавно появившейся в этих местах технологии: в специальных питомниках с регулируемым микроклиматом выхаживали рассаду, затем высаживали ее на затопленные поля и в течение периода вызревания особым образом регулировали водный режим. Новая технология позволяла увеличить урожайность во много раз и собирать три урожая в год. Это была грандиозная, невиданная агротехническая революция: продуктивность гектара увеличилась в десятки раз! На сравнительно небольшой площади оросительная система Лолей могла прокормить до ста тысяч человек – и это была лишь первая система такого рода, первая победа человека над природой тропиков.

Создание барая Лолей свидетельствовало о рождении нового общества, способного для достижения цели объединить усилия огромных людских масс – новой великой Империи, впоследствии названной Империей Ангкора. Так же, как в Индии, в Камбодже не было традиций летописания, и всё, что мы знаем о ее истории – это отрывочные надписи из развалин древних городов. Надписи умалчивают об обстоятельствах рождения Империи и о том, каким образом деварадже Индраварману удалось мобилизовать едва ли не всё население страны. Известно, что, в конечном счёте, пуры были подчинены государством и превратились в административные округа, их вожди‑жрецы стали правительственными чиновниками; чиновники‑писцы были распределены по рангам и отличались числом ярусов на своих зонтах, одеждой и величиной домов. В качестве оплаты чиновники получали участки вновь орошённых земель и рабов из числа пленных; они устраивались на этих землях со своими родами – строили храм и создавали родовое хозяйство. Высшие сановники обычно принадлежали к царскому роду: у кхмерских царей были тысячи жен и сыновей, поэтому в большинстве случаев на высшие должности назначались принцы. От более поздних времен сохранились сведения об экзаменах, которым иногда подвергались кандидаты в чиновники, о системе школ, о буддийских монастырях‑училищах, "ашрамах", где получали образование дети знати. Наука управления базировалась на традициях Древней Индии; царь выступал как символ общественного порядка, "кармы", обеспечивавшего жизнь всем членам общества. Девараджа Индраварман придал этому символу зримое воплощение: на вершине воздвигнутой посреди столицы пирамиды он построил первый храм царской линги; огромный золотой фаллос вознёсся над городом, олицетворяя мощь царской власти. На фаллосе была вырезана надпись: "Господин мира, каковым является царское могущество", – и в этом не было ни грана преувеличения; цари, совершившие грандиозную ирригационную революцию, были действительно господами мира.

Со времён Индравармана цари стали настоящими богами кхмеров; пирамида посреди столицы отождествлялась с горой Меру, обителью богов "Ригведы". По преданию, раз в год царь восходил на гору, чтобы вступить в священный брак с богиней Камбоджи, 9‑головой змеёй‑нагой, представавшей перед царём в образе женщины. Это был древний шумерский обычай, пришедший в страну кхмеров через посредство Южной Индии; эта страна на краю Обетованного Мира выступала в роли хранителя традиций Великого Прошлого; как из глубин прошлого здесь встают перед нашими глазами древние храмовые общины, вожди‑жрецы, "энси", огромные зиккураты, божественная царственность, "нам‑лугала" и, в конце концов, – боги‑цари, "девараджи".

Чтобы стать богом, каждый царь должен был построить свою "гору Меру" и водрузить на неё свой золотой фаллос. Яшоварман I (889‑900) построил огромный Восточный Барай, начал строительство новой столицы, великого Ангкора, и возвел посреди неё огромную пирамиду с храмом на вершине. Джаяварман IV (928‑941) перенёс столицу на север и, согнав массы людей на новую грандиозную стройку, соорудил ещё одну "гору Меру" – семиэтажный зиккурат Прасат Тхом. Бессмысленные "фараоновы стройки" довели страну до изнеможения; после смерти Джаявармана начались смуты и строительство прекратилось; Ранджендраварман II (944‑68) вернул столицу в Ангкор. Однако прекращение мобилизаций вместе с тем означало прекращение строительства новых бараев; с середины X века стала ощущаться нехватка земель. Началось борьба за землю между общинами; крестьяне продавали свои наделы храмам и становились арендаторами – всё более чётко проявлялись признаки нарастающего Сжатия. В начале XI века Сжатие привело к восстаниям, смутам и захвату власти узурпатором Сурьяварманом.

Сурьяварман I (1006‑50) был первым буддистом на троне Ангкора, и, в соответствии с буддийской традицией, он выступал, как царь, милостивый к беднякам. "Щедрый к бедным, он лишал имущества и превращал в бедняков, как преступников, тех, кто нажил большие богатства, будь то через наследство или верную службу ему самому", – говорит древняя надпись. Чтобы дать землю народу, Сурьяварман создал новую ирригационную систему, основной частью которой был колоссальный Западный Барай – бассейн площадью в 16 квадратных километров. Обширная долина Ангкора превратилась в "шахматную доску" из бассейнов, пересекавшихся под прямыми углами каналов и дамб. В сезон дождей она покрывалась водой, над которой возвышались лишь деревни с храмами и дамбы, по которым проходили дороги. В сухой сезон она превращалась в цветущий сад; здесь собирали по 3‑4 урожая в год, а урожайность достигала 30 центнеров с гектара. Посреди равнины возвышался огромный город Ангкор, или Яшодрапура, с "горой Меру", великолепными храмами и многолюдными ремесленными кварталами. Здесь проживало до полумиллиона горожан, и это был один из крупнейших и красивейших городов мира.

Мощь Империи Ангкора базировалась на всеобщей трудовой повинности граждан, "раджакарье". В порядке отбывания повинности крестьяне обрабатывали царские земли, строили дороги, дворцы, храмы. С помощью раджакарьи осваивались обширные массивы новых земель, где создавались государственные храмовые хозяйства и куда переселялись крестьяне из перенаселенных районов. Хозяйство государственных храмов было организовано примерно так же, как хозяйство храмов Двуречья. Земли храма обрабатывали рабочие отряды, получавшие продовольственные пайки (правда, в отличие от шумерских храмов, эти отряды состояли из рабов‑кхнюм). Имелись также отряды свободных ремесленников, слуг, танцовщиц. Многочисленный жреческий и чиновничий персонал получал на земле храма служебные наделы, также обрабатываемые рабами. В храме Та Прохм имелось 6 тысяч рабов, около трех тысяч священников, полтысячи ученых‑аскетов и около тысячи учеников. Вокруг храма располагались сотни подчиненных ему деревень, где жили свободные крестьяне‑анаки, обязанные храму повинностями; в этих деревнях имелись свои маленькие родовые храмы. Со временем крестьяне стали страдать от малоземелья и продавать свои земли храму, таким образом, они превращались в наследственных арендаторов. С другой стороны, храмовых рабов садили на землю и переводили на оброк; экономическое положение рабов и свободных постепенно сближалось, хотя юридически свободные оставались свободными, а рабы – рабами.

В ХI‑ХII веках Империя Ангкора достигла своего наивысшего могущества. Ее владения простирались от низовий Меконга до Иравади, а на севере – до района нынешнего Вьентьяна. Могущественные девараджи совершали походы на восток, север и запад, приводя из них многие тысячи рабов‑пленных. У Империи не было достойных противников, она граничила на суше с варварскими племенами, и лишь индийские и арабские мореплаватели приносили в Ангкор вести из цивилизованного мира – и в свою очередь, рассказывали этому миру об удивительной стране на востоке. Особенно удивляли путешественников порядки при дворе "царей‑богов": это было царство женщин, куда запрещалось входить мужчинам. В огромном дворце жили пять тысяч жен "бога", охраняемые "женской гвардией", вооруженной копьями и щитами. В ХII веке Империя еще раз удивила мир созданием невиданного по размерам и красоте храма, Ангкор Вата. Это был настоящий водопад покрытых золотом сверкающих башен, увлекающих взгляд пришельца высоко вверх – к возносящемуся на 65 метров центральному святилищу. Стены храма были сплошь покрыты барельефами, тысячами фигур, пересказывавших сюжеты индийского эпоса "Махабхарата" и эпизоды из жизни строителя Ангкора – девараджи Сурьявармана II. Сурьявармана изображали в виде бога, и он был настоящим богом своей страны, девараджей, "богом‑царем", и Чакравартином, "монархом вселенной". Однако строительство Ангкор Вата, так же, как строительство пирамид, довело народ до истощения; социальный кризис был усугублен начавшимся в это время сокращением урожайности в результате заиления оросительных систем. После смерти Сурьявармана (1150) начались восстания и смуты; в 1177 году Ангкор был захвачен и разграблен флотом Тямпы. Восстановителем Империи стал девараджа Джаяварман VII (1181‑1218), изгнавший тямов и покоривший их государство в теперешнем центральном Вьетнаме. Однако новый властитель шел тем же путем, что и его предшественник, огромные массы людей были мобилизованы на строительство храма Байон – еще одного чуда света, призванного затмить Ангкор Ват. Пятьдесят четыре "устремившихся на штурм неба" башни Байона были украшены колоссальными ликами Джаявармана, изобразившего себя в виде бодхисаттвы Локешвары, бога милосердия. Девараджа действительно был милосердным буддистом; он создал сеть бесплатных больниц и странноприимных домов для простого народа. "Он страдает от болезней своих подданных больше. чем от своих собственных, ибо страдание народа есть страдание королей", – говорила надпись той эпохи. Трудно сказать, каким образом это милосердие сочеталось с изнурявшими народ "фараоновыми стройками", во всяком случае после смерти Джаявармана снова начались смуты, лики "милосердного бодхисаттвы" были разбиты, и, в конечном счете, народ пришел к "дешевой" религии – обходившемуся без храмов буддизму "малой колесницы", хинаяны. Надписи не сохранили подробностей этих событий – известно лишь, что это было время социальных потрясений во всем буддийском мире. На Яве измученные трудовой повинностью крестьяне поднялись на восстание; в 1222 году они свергли раджу Картаджайю и провозгласили пастуха Кен Ангрока царем и воплощением Шивы. Кен Ангрок – "тот, кто ниспровергает всё" – захватил земли и богатства храмов и, по‑видимому, уменьшил повинности; он основал мощное государство Сангасари, просуществовавшее до монгольского нашествия в конце ХIII века. Так же как во всей Азии, монгольское нашествие стало рубежом двух эпох в истории Индокитая. В середине ХIII века непобедимая монгольская конница достигла юго‑восточного Китая и вынудила к бегству жившие здесь тайские племена. Сотни тысяч воинственных варваров неудержимой лавиной двинулись на юг – на Ангкор. В 1280 году они отняли у Империи долину Менама – теперешний Таиланд: начался долгий период войн и варварских нашествий. В 1353 году тайцы овладели Ангкором и, разграбив его, увели с собой 90 тысяч пленных. Через тридцать лет последовал повторный разгром. Наконец, в 1431 году Ангкор был взят в третий раз, тайцы увели жителей и разрушили все, что можно разрушить. Драгоценные статуи и украшения богов, золотые линги деварадж были увезены в "Страну тай". Остатки населения разбежались, ирригационная система была выведена из строя, и джунгли начали наступление на великий город. За какие‑нибудь полвека тропический лес поглотил столицу погибшей Империи; проникшие в расщелины лианы разорвали каменную кладку, опрокинули статуи и фронтоны. Лишь в конце XIX века пришедший из другого мира натуралист Анри Муо снова обнаружил этот город, и его руины открылись перед поражёнными исследователями. "В хаосе колючего кустарника и свисающих лиан мы пробрались к храму, – писал один из них. – Лес тесно подступает к нему со всех сторон, душит и разрушает; громадные смоковницы выросли на развалинах и, завершив их разрушение, пустили корни всюду, вплоть до вершин башен, которые служат им основанием. Вот двери: они еле видны за бахромой свисающих сверху корней, подобных выцветшим прядям волос… Я поднимаю голову к башням, которые возвышаются надо мной, утопая в зелени, и невольно вздрагиваю: некто глядит на меня сверху, губы раздвинуты в улыбке… Вот еще одна такая улыбка на другой стене, вот третья, пятая, десятая… Эти улыбающиеся лики повсюду следят за мной…"

К этому описанию трудно что‑либо добавить – да, наверное, и не стоит.

 

ИСТОРИЯ ИНКОВ

 

Речь пойдет о Новом Свете, или о

его лучшей части, именуемой Перу…

Инка Гарсиа де ла Вега.

 

Н екогда, в незапамятные времена каменного века, когда первые люди расселялись по просторам Азии и Европы, часть охотничьих племен, потерпев поражение в борьбе за угодья, была оттеснена на северо‑восток Азии и перешла по льду Берингова пролива в Америку. Двигаясь на юг в поисках теплых и богатых добычей стран, охотники заселили прерии Северной Америки и, в конце концов, перейдя Панамский перешеек, достигли «рыболовного рая» – Перуанского побережья. Побережье было пустынным, и лишь в устьях сбегавших с гор рек располагались небольшие тропические оазисы – но море вдоль берега буквально кишело рыбой, а на песчаных пляжах располагались огромные лежбища тюленей и морских львов. В IV тысячелетии в прибрежных оазисах выросли деревни рыболовов; индейские женщины выращивали хлопок и плели сети, а мужчины с небольших тростниковых лодок ловили сетями рыбу. В III тысячелетии на побережье стали выращивать батат и кукурузу и деревни превратились в большие поселки; во II тысячелетии в оазисах стали строить пирамиды и прокладывать каналы – так родилась еще одна великая цивилизация древности, цивилизация Перу.

Перуанская цивилизация существовала три тысячелетия и пережила немало взлетов и падений. Первые города Перу населяли люди с искусственно деформированными черепами – по‑видимому, головы детей стягивали повязками, так что они вздувались наподобие высоких шапок. Эти города погибли в V веке до н.э. в результате нашествия варваров – но через некоторое время цивилизация возродилась. В начале нашей эры на побережье снова выросли города и храмы, потом, в VIII веке, последовало новое нашествие, а затем новое возрождение, ознаменованное строительством огромных пирамид близ озера Титикака. Государство, оставившее после себя эти пирамиды, без сомнения, было могущественной Империей – ибо только Империя могла мобилизовать многие тысячи людей на создание столь грандиозных сооружений. Наследниками этой империи стали инки – небольшое племя, объединившее вокруг себя Перу в период варварских нашествий в начале ХV века. Инки переняли существовавшие до них традиции и порядки, но некоторые элементы культуры были безвозвратно утеряны – и в том числе древняя письменность; по легенде, она была запрещена жрецами, заявившими, что "всё зло и вся порча идут от письма". Поэтому всё, что мы знаем об инках – это записки индейцев, обученных грамоте первыми испанскими миссионерами. Они описывают Империю Инков такой, какой она была в ХV веке, и ничего не говорят о предшествовавших ей империях и государствах, о тысячелетней истории перуанской цивилизации и о её истоках. Историки до сих пор спорят об этих истоках, и, если одни настаивают на самобытности общества инков, то другие подчеркивают его удивительное сходство с древними обществами Ближнего Востока и средневековыми цивилизациями Юго‑Восточной Азии.

Индейцы Перу жили родовыми общинами, айлью, в которых ежегодно проводились переделы земли и каждому мужчине полагался надел в один тупу (30 аров). Главой общины был наследственный курака ("сотник"), а ее центром – маленькое святилище, посвященное основателю рода, – иногда это был просто большой камень или холм, на котором совершались жертвоприношения. На земле общины для святилища было выделено специальное "поле Солнца"; другой участок, "поле Инки", обрабатывался в пользу царя. Общинники были прикреплены к месту жительства и обязаны трудовой повинностью, "митой"; три месяца в году они строили дороги, крепости, рыли каналы, террасировали горные склоны. Руками тысяч мобилизованных крестьян были возведены огромные украшенные барельефами пирамиды и построены великолепные храмы. Храмы обладали своим хозяйством и обширными землями, которые обрабатывали отряды храмовых работников, "янакона". Некоторые храмы были центрами разросшихся старинных общин, другие – так же, как в Египте, – заупокойными храмами владык, пирамидами, хранившими священные мумии. Пирамида символизировала священную гору, обитель богов; на пирамидах и горных вершинах приносились человеческие жертвы; в день коронации нового царя на горе Чукиканча убивали двести самых красивых детей страны инков.

Цари, "Инки" с большой буквы, были абсолютными монархами своей страны, "Сыновьями Солнца", похожими на египетских фараонов и ангкорских девараджей. Так же как в Египте и Ангкоре, они женились на своих сестрах и жили в окружении тысяч женщин, составлявших их гарем и свиту. Инки возглавляли иерархию чиновников, отличавшихся от простого народа великолепными одеждами из тонкой шерстяной ткани "кумби" и тяжелыми золотыми серьгами. Только чиновничья знать имела право пользоваться паланкинами, иметь наложниц, жить в домах из полированного камня и жевать листья коки – знаменитого наркотического растения. На высшие посты обычно назначались члены "царского" племени инков; однако путь наверх был открыт и простолюдинам‑иноплеменникам; выслужившийся чиновник или доблестный офицер получал звание "инка по привилегии" и право на золотые серьги. Для детей знати существовала специальная школа, "дом знаний", где обучали "солнечной религии", хранению информации с помощью узелков‑"кипу" и военному ремеслу.

Центром Империи Инков, "Тауатинсуйю", было Перуанское нагорье, обладавшее плодородными почвами и теплым здоровым климатом. Здесь, в долине Куско, инки построили свою столицу – большой город с великолепными храмами и дворцами из огромных тщательно пригнанных друг к другу шлифованных каменных монолитов. Вес этих каменных глыб достигал 350 тонн, и, по легенде, их тащили "упряжки" из многих тысяч мобилизованных по трудовой повинности крестьян; один их таких камней, сорвавшись во время перевозки, задавил 400 человек. Вокруг города были проложены оросительные каналы, а на склонах гор вырублены поля‑террасы – в горных долинах ощущался недостаток земли и, по‑видимому, демографическое давление было очень высоким. Инки осуществляли грандиозные переселения подвластных им племен на целинные земли; подобно древним ассирийцам, они стремились перемещать племена и народы и, завоевывая очередную страну, выводили из неё многие тысячи пленных. На новом месте переселенцам оказывалась помощь в обустройстве, и они создавали новые общины‑айлью, ничем не отличавшиеся от других общин.

Жизнь в айлью подчинялась строгому порядку, за которым следил чиновник‑курака; в 12 лет мальчики должны были пасти скот, а девочки ткать, в 18 лет юношу забирали в армию, и, когда через семь лет он возвращался, курака подбирал ему жену и выделял участок земли. С началом пахоты курака поднимался на дозорную вышку и, протрубив в раковину, объявлял, какой участок сегодня будет возделываться – начинали с наделов, принадлежавших немощным и больным, затем, помогая друг другу, обрабатывали свои участки и участок кураки. Последними возделывались поле Солнца и поле Инки, эта работа обставлялась как религиозный праздник индейцы надевали лучшие одежды и пели песни, а по окончании работ устраивалось угощение из мяса и кукурузного пива. Чиновники‑кураки трудились вместе со всеми, и сам Инка, окруженный своими сановниками, работал на священном поле в Куско.

Империя Инков была древним социалистическим государством, удивительно напоминающим государства Египта, Шумера и Ангкора. Историкам еще предстоит решить, чем объясняется это сходство, и, возможно, что они придут к тому же выводу, что и знаменитый этнограф Гейне‑Гелдерн: "Мы думали, что Тихий океан – непреодолимое препятствие, – писал Гейне‑Гелдерн. – Теперь мы видим, что он скорее проезжая дорога". Обитатели островов Тихого океана, полинезийцы, на своих больших парусных каноэ не раз достигали берегов Америки; возможно, что полинезийцы принесли с собой и некоторые черты общественной организации – черты, характерные для всех южноазиатских обществ.

Как бы то ни было, конец империи Инков был трагичен. В 1532 году в ставку Инки Атауальпы на севере страны прибыл отряд бледнолицых людей, одетых в железо и вооруженных невиданным оружием, пушками и мушкетами. Вождь завоевателей‑"конкистадоров" Франсиско Писарро внезапным нападением захватил Атауальпу; охваченная паникой армия инков разбежалась; конкистадоры огнем и мечом прошли по стране, выжигая и грабя города. Однако самым страшным оказались не мушкеты и пушки испанцев, а принесенные ими незнакомые индейцам болезни. Эпидемии опустошили страну, многие города и деревни были навсегда заброшены. Из десяти миллионов жителей Перу уцелело лишь один‑два миллиона.

В ХVI веке началась другая, Hовая История.

 

ИСТОРИЯ АЦТЕКОВ

 

Гордый собой возвышается город ‑

Мехико‑Теночтитлан.

Здесь никто не боится смерти в бою.

Это – наша слава!

Мексиканская песня.

 

Ц ивилизация Перу была древнейшей цивилизацией Америки, именно здесь была одомашнена кукуруза, были сооружены первые оросительные каналы и храмы‑пирамиды. Другая древняя цивилизация сложилась в I тысячелетии до н.э. в Мексике; здесь тоже возделывали кукурузу и возводили ступенчатые пирамиды – по преданию эти пирамиды и огромные высеченные из камня головы воинов принадлежали народу ольмеков. Ольмеки имели иероглифическую письменность и календарь, удивительно напоминавший древнеегипетский; их древняя цивилизация погибла в результате нашествия варваров, но часть ольмекских племен отступила на полуостров Юкатан и в начале нашей эры основала здесь города‑государства майя.

Государства майя напоминали уменьшенные копии Великой Инкской Империи, "Тауатинсуйю". Так же как у инков, государство возглавлялось неограниченным монархом, "халач‑виником" – "великим человеком". "Великих людей" хоронили в гробницах‑пирамидах; им подчинялись многочисленные чиновники и жрецы. Крестьяне, "низшие люди", жили общинами с равномерным распределением земли, возделывали поля правителя и поля храмов, исполняли трудовую повинность на строительстве дорог и дворцов. Майя сохранили письменность и другие знания ольмеков, но история их государств была историей тяжелой борьбы за существование. Земли Юкатана были малоплодородными и давали урожай лишь два‑три года, потом приходилось расчищать от леса новый участок – это был изнурительный труд, ведь индейцы не знали железа и рубили деревья каменными топорами. Кроме того, с материка городам майя постоянно угрожали воинственные варвары – сначала тольтеки, затем ацтеки. Полупустыни северной Мексики играли роль Великой Степи; они постоянно извергали волны воинственных варварских народов, которые двигались отсюда на юг – на благодатную долину Мехико и на побережье, откуда некогда бежали майя. В долине Мехико происходил социальный синтез, завоеватели усваивали цивилизацию покоренного народа, и через некоторое время здесь снова вырастали города и храмы. После ольмеков здесь жил неизвестный народ, построивший колоссальные пирамиды в Теотиуакане, а затем – тольтеки, освоившие ирригацию и новые сорта кукурузы. В ХIII веке на долину Мехико обрушилось новое нашествие. "В пятый год Тростника стали приближаться чичимеки, – говорит предание. – Они жили, как лучники (охотники), у них не было домов, не было земель, их одеждой не были тканые плащи – только шкуры животных и травы были их платьем". Чичимеки были дикими варварами, "собачьим народом", они разрушили города тольтеков и заставили уцелевших платить дань. В арьергарде этой варварской волны в долину Мехико пришло родственное чичимекам племя ацтеков; после долгих скитаний оно укрепилось на острове посреди озера Тескоко. Постепенно, в ходе длительных войн, ацтеки подчинили другие племена долины и создали обширный племенной союз, земли которого простирались от тихоокеанского до атлантического побережья Мексики.

К началу ХVI века островное поселение ацтеков разрослось в большой город Теночтитлан с сотнями тысяч жителей, огромными храмами и дворцами знати. В городе обитало двадцать ацтекских родов, каждый из которых имел свой храм и несколько выборных "вождей", один из которых – наиболее красноречивый "оратор" – представлял род в совете племени. Совет выбирал двух вождей племени – "вождя людей", ведавшего военными вопросами, и "женщину‑змею" (в действительности мужчину), ведавшего гражданскими и религиозными делами. Большую часть населения города составляли крестьяне, имевшие наделы земли в окрестностях; эти наделы принадлежали роду, но могли наследоваться – переделов уже не было. Поселившись в долине Мехико, ацтеки освоили земледелие, однако основным их занятием – как в прежние варварские времена – оставалась война. Каждый год ополчение ацтеков и их союзников уходило в поход на окрестные племена, и каждый из воинов мечтал захватить пленника, чтобы затем принести его в жертву у подножия родового храма‑пирамиды. Принеся несколько таких жертв, ацтек становился "текули", уважаемым воином; он мог вступить в один из двух "союзов воинов", "Союз Орла" или "Союз Тигра", и носить украшенный перьями шлем или ягуаровую шкуру. Воины‑"текули" не возделывали поля, их наделы обрабатывали крестьяне покоренных общин; за соблюдением этого порядка наблюдали гарнизоны ацтекских воинов. В годы, когда не было войн, "текули" состязались в воинском мастерстве с воинами союзных городов; эти маневры‑турниры заканчивались принесением проигравшей "команды" в жертву богам. В государстве ацтеков господствовали варварские законы, когда пленные враги сотнями и тысячами приносились в жертву; у подножия пирамид текли реки крови, и только в одном храме хранилось 130 тысяч черепов жертв. Лишь в конце ХV века ацтеки стали сохранять жизнь какой‑то части пленных; пленники обрабатывали земли, предназначенные для содержания вождей и храмов.

Ацтеки господствовали над четырьмя десятками индейских племен, плативших им тяжелую дань; их племенной союз держался лишь жестокостью и военной силой, поэтому его распад был неизбежен. В 1519 году на мексиканском побережье высадился испанский конкистадор Эрнандо Кортес с отрядом из четырехсот испанцев; к нему тут же примкнули страдавшие от дани индейские племена. Десятки, а потом сотни тысяч индейских воинов сражались вместе с войском Кортеса; в августе 1521 года Теночтитлан пал.

 

На улицах лежат сломанные дротики,

Валяются клочья волос.

Дома стоят покинутыми,

Сделались красными их стены…

На улицах и площадях кишат черви,

И стены забрызганы мозгами…

 

– так описывает предание последние дни ацтекской столицы. Войны и страшные эпидемии унесли 9/10 населения Мексики. В 1521 году начался новый период американской истории.

 

 

* * *

 

Подводя итоги истории средневековой Америки, нужно сказать о многообразии культур этого обширного континента. В ХV веке большая часть Америки ещё принадлежала племенам охотников и собирателей. В аргентинских пампасах жили племена теуэльчо, охотившиеся на страусов и антилоп с помощью каменных шаров на длинных ремнях – "боло". На бразильском плоскогорье обитали племена жес, собиравшие личинки насекомых, яйца черепах, орехи и коренья. В джунглях Амазонки жили племена рыболовов; на островах и побережьях Карибского моря обитали араваки, перенявшие у майя подсечное земледелие. В долине Миссисипи охотники тоже постепенно переходили к земледелию и здесь кое‑где имелись поселения с храмами и пирамидами. Полупустынная долина Рио‑Гранде была центром американской Великой Степи; здесь жили воинственные охотничьи племена и отсюда исходили волны нашествий.