— Мой мальчик! — ответил ему вконец измученный старик. — Ты-то просишь меня просто прийти… А я за тебя готов был бы на коленях ползти куда угодно! Погляди, — он повел рукой в сторону поляны, где еще оставался народ, и перевел ее вниз на гору, по которой извилистой лентой растекались огоньки факелов спускавшихся паломников. — Если сказать правду, не будь прошлую зиму тебя и твоих друзей, ни меня, ни этих огней сейчас уже никто не увидел бы.
— Ну что ты, Эльмурза! Ты перехваливаешь нас! — возразил Калой.
Но Эльмурза, задрав голову, замотал кудлатой бородой.
— Ты этого мне не говори! Я сам видел и пережил все! Я знаю все! Все!
Калой собрался уезжать, когда к нему подбежал Орци.
— Можно остаться до утра? Все мальчишки остаются! — попросил он.
— Ну что ж, оставайся, только завтра пораньше домой!
Зайдат с дочерью провожал ее брат Хусейн из соседнего аула. У них он и остался ночевать. Ужинать не стали, все измучились за день и хотели как можно скорее улечься. Дали постелила Хусейну постель. Это был пожилой и очень жизнерадостный мужчина. Он брил бороду и подкрашивал седеющие усы.
— Ну-ка расскажи, как ты ночевала с этим великаном? — докучал он Дали. — Что он тебе говорил?
Дали только отмахивалась от него.
— Вот бы тебе такого мужа! — продолжал он свое, снимая черкеску. — Такому бы, наверно, не отказала? А? А то все не по ней! Избаловали мы тебя!
— Да что тебе, мамин брат, не о чем больше говорить? — злилась Дали.
— Нет, — не унимался Хусейн, — не те мужчины теперь! Да я бы на месте этого Калоя, хоть бы солнце никогда не взошло, не привел такую обратно!
— Брось ты ее изводить! — вступилась за дочь Зайдат. — Ложись наконец, а то вторую ночь просидим!
Она вышла. Дали стянула с дяди ноговицы. И когда он снова хотел сказать что-то, перебила его:
— Ты все шутишь, мамин брат. А ты вот ответь мне на один серьезный вопрос, над которым я думаю, чтоб я знала, как мне поступить.
— Давай, говори! — согласился дядя.
— Что мне сделать? То, что можно сделать и не сделать, или сделать то, чего не сделать нельзя?
— Какой же это вопрос? — рассмеялся дядя, вытягиваясь под одеялом. — Ну, конечно же, надо сделать то, чего не сделать нельзя! А к чему ты это? О чем? — стал допытываться он.
— О! Это секрет! — засмеялась Дали. — Ты о нем узнаешь только завтра. А я даю тебе слово, что поступлю по-твоему. Пожелав дяде Хусейну доброй ночи, Дали ушла. Когда она вернулась в общую комнату, мать спала на нарах, не раздеваясь. Дали постелила ей постель, помогла раздеться, дала воды, и когда та снова уснула, села рядом с ней и задумалась.
Здесь она родилась, здесь выросла. Здесь ее любили родители, и теперь в этой башне наступила для нее последняя ночь. Ночь, с которой она должна проститься. Здесь останутся все ее девичьи сны…
В стороне от тропы, убегавшей на хутор, где жила Дали, пасся Быстрый. Его хозяина не было видно. Он полулежал на возвышенности, подстелив под себя бурку, и из-за камня наблюдал за башней. Там в окнах еще горел свет. Иногда его заслоняли люди, и тогда она терялась в ночи.
Но вот совсем погасло одно окно. Какое-то время спустя не стало света в другом.
Калой встал, накинул на одно плечо бурку и пошел к хутору. Быстрый продолжал пастись.
У каменного забора Калой остановился, подождал. Скрипнула дверь. Кто-то, одетый в темное, появился на терраске. Заскрипели деревянные ступеньки… Человек направился к калитке. Калой двинулся вдоль забора навстречу… Собаки он не боялся, потому что заранее бросил ей бычий рог, заполненный курдючным салом, и она, стараясь вылизать его, наверно, теперь уткнулась в какой-нибудь угол, позабыв обо всем на свете.
Не заметив Калоя, Дали вышла за калитку, остановилась. Неожиданно на плечо ее легла рука. Она вздрогнула. Калой повел ее вниз, свистнул. Быстрый вырос перед ними словно из-под земли. Вскочив в седло, Калой перегнулся, взял Дали и посадил перед собой. Быстрый устремился вперед.
Когда они уже подъезжали к башне, Калой почувствовал, что тело Дали расслабло, руки обвисли.
— Что с тобой? Что с тобой? — испуганно зашептал он, встряхивая ее. Но она не отвечала. Быстрый повернул во двор. Калой направил его к лестнице. Не выпуская Дали из рук, он сошел на ступеньку, поднялся к себе и, положив ее на нары, раздул огонь. Смолистые щепки загорелись ярким пламенем. Отшвырнув бурку, Калой подбежал к Дали.
Розовый шарф с серебристыми нитями — свадебный подарок Зору… Бледное, как неживое, лицо…
— Дали! Дали! Что с тобой?
Он стал тормошить ее. Кинулся за водой. Но, когда вернулся, Дали сидела.
— Что с тобой? Да говори же! Почему ты не отвечаешь?
— А что со мной? Я не знаю… — виновато ответила Дали. — Я дрожала… Наверно, замерзла…
Калой закутал ее в свою шубу, напоил чаем. Дали быстро пришла в себя.
Успокоившись, он вышел во двор, расседлал Быстрого, задал ему корму и вернулся в дом.
Дали, как ни в чем не бывало, приводила в порядок комнату.
— Ты что делаешь? — удивился он.
— Живу, — ответила Дали. — Разве не для этого ты привез меня сюда?
— Не для этого! Для себя привез! — сказал Калой и обнял ее. Стон вырвался из груди девушки. Калой испугался, отпустил. Дали улыбнулась.
— Руки… — тихо сказала она.
Калой расхохотался и снова обнял жену… В окно осторожно пробирался рассвет.
