Глава XXV. К Сверхразумному Видению Времени

В СЕ бытие, сознание, знание движется тайно для нашего теперешнего поверхностного осознания и открыто для той его стадии, когда мы поднимаемся, превышаем поверхностное осознание и переходим к духовным и сверхразумным уровням между двумя состояниями и силами существования, между вневременной Бесконечностью и Бесконечностью, развертывающей в себе и организующей в себе все явления и объекты во времени. Эти два состояния противоположны и несовместимы друг с другом только для нашей умственной логики, постоянно спотыкающейся о ложную концепцию противоречий и противостояния вечных противоположностей. В реальности, как мы это обнаруживаем, когда видим вещи со знанием, основанном на сверхразумной тождественности и видении, и когда думаем с широкой, глубокой и гибкой логикой, свойственной этому знанию, эти два состояния существования всего лишь являют сосуществующий и совпадающий статус и движение той же самой истины Бесконечного. Вневременная Бесконечность несет в себе, в своей вечной истине бытия, превыше этого проявления, все, что она проявляет во Времени. Ее сознание времени также само бесконечно и содержится в самом себе сразу в видении всеобщности и частностей, подвижной непрерывности и мгновенного ракурса, в устойчивом видении или постоянном целостном поле зрения то, что представляется нам как прошлое вещей, их настоящее и их будущее.

Сознание вневременной Бесконечности может быть доведено до нашего понимания и прочувствовано нами различными способами; наиболее обычно оно бывает наложено на наше умственное сознание посредством отражения и мощного впечатления, или еще, вызовом ощущения некоего присутствия над нашим умом, присутствия чего-то, что ум осознает, к чему он поднимается, но во что он не может войти, потому что сам живет только во временном чувстве и в последовательности мгновений. Если наш теперешний ум, непреобразованный сверхразумным влиянием, пытается войти во вневременное, он должен или исчезнуть и потеряться в трансе Самадхи, или, оставаясь сознающим, он чувствует себя растворенным в Бесконечном, где, возможно, есть чувство сверхфизического пространства, громадности, беспредельной протяженности сознания, но нет самого времени, движения времени или порядка времени. И если тогда умственное существо все еще механически осознает вещи во времени, оно уже не способно обращаться с ними в своей собственной манере, не способно установить правильное отношение между вневременным и объектами во времени, не способно действовать и проявлять волю из своей бесконечной Беспредельности. Действие, которое тогда остается возможным для умственного Пуруши – это механическое действие инструментов Пракрити, продолжаемое силой старого побуждения, привычки или непрерванным введением прошлой энергии, prarabdha, или еще действие, имеющее характер хаотического, нерегулируемого, нескоординированного, беспорядочного низвержения из энергии, в которой уже нет более сознающего центра.

Сверхразумное сознание, с другой стороны, основано на верховном сознании вневременной Бесконечности, но владеет также секретом развертывания бесконечной Энергии во времени. Оно может занять свое место в сознании времени и сохранять в осознании вневременную бесконечность как задний фон верховного и первичного бытия, от которого оно получает все свое организующее знание, волю и действие; или оно может, будучи сосредоточенным в своем сущностном бытие, жить в безвременном, но жить также и в проявлении во времени, которое оно чувствует и видит как бесконечное и как ту же саму Бесконечность, и может выявлять, поддерживать и развивать в одном то, что оно божественно содержит в другом. Его сознание времени поэтому будет отличаться от сознания времени умственного существа, не будет беспомощно нестись в потоке мгновений и хвататься за каждый миг, как за отсрочку, за остановку быстро исчезающего приюта, но будет основано, во-первых, на своей вечной тождественности, пребывающей за пределами изменений во времени; во-вторых, на одновременной вечности Времени, в которой прошлое, настоящее и будущее существуют всегда вместе в самознании и в самосиле Вечности; в-третьих, на всеохватном видении трех времен как одного движения, воспринимаемого единым и неделимым даже в последовательности их стадий, периодов, циклов; и последнее,– и это только в инструментальном сознании,– на постепенной эволюции моментов. Оно, следовательно, будет иметь знание трех времен, trikaladrsti,–владение прошлым должно быть высшим знаком провидца и Риши,– не как анормальную силу, но как свой обычный способ знания времени.

Это объединенное и бесконечное сознание времени, это видение и знание составляют достояние сверхразумного существа в его собственном верховном регионе света и становятся полными только на высочайших уровнях сверхразумной природы. Но при восхождении человеческого сознания через возвышающий и преображающий эволюционный процесс Йоги,– процесс, так сказать, саморазвуалирования, саморазвития, поступательного самосовершенствования,– мы должны принимать в расчет три следующих один за другим состояния, из которых все должны быть преодолены прежде, чем мы сможем продвигаться на высочайших уровнях. Первое состояние нашего сознания, то, в котором мы действуем сейчас, есть этот ум невежества, поднявшийся из несознания и неведения материальной Природы,– невежественный, но способный искать знание и находить его, по крайней мере, в серии умственных представлений, которые могут быть сделаны ключами к подлинной истине и, все более и более очищенные, облагороженные и просветленные через посредство влияния, проникновения и опускания света свыше, они подготавливают интеллект к раскрытию для вмещения подлинного знания. Вся истина для этого ума есть объект, которого у него первоначально не было, и которым он должен был завладеть, или еще должен завладеть, объект внешний по отношению к нему, который нужно приобрести с помощью опыта или путем следования определенным, установленным методам и правилам исследования, обдумывания, применения обнаруженного закона, истолкования символов и обозначений. Само его знание заключает в себе предыдущее неведение; этот ум – инструмент Авидьи.

Второе состояние сознания возможно только для человеческого существа и приобретается внутренним просвещением и преобразованием ума неведения; это то состояние, в котором ум предпочитает искать свой источник знания внутри, а не снаружи, и становится, любым каким-то способом, для своего собственного чувства и самопереживания, уже не умом первоначального неведения, но умом знания, позабывшим себя. Этот ум сознает, что знание всех вещей было спрятано внутри него или, по крайней мере, где-то в существе, и будучи завуалированным и позабытым, знание приходит к нему не как нечто приобретенное снаружи, но оно всегда тайно здесь, а сейчас сразу оно вспомнилось и узналось как истинное,– каждая вещь на своем собственном месте, в своем образе действий, в своем измерении и степени. Таково его отношение к знанию, даже когда поводом познания служит некоторое внешнее переживание, знак или указание, потому что они для него только случай, а его уверенность в истине знания исходит не от внешнего указателя или очевидности, но из внутренне подтверждаемого свидетельства. Подлинный ум внутри нас есть ум вселенский, а ум индивидуальный – это только его испускание наружу, и следовательно, это второе состояние сознания мы получаем тогда, когда индивидуальный ум идет все более и более внутрь и всегда сознательно или подсознательно близок и чувствителен к прикосновениям вселенского умственного сознания, в котором все содержится, принимается, все способно быть проявленным; или еще более мощно, мы получаем его тогда, когда живем в сознании вселенского ума, а личный интеллект является только проекцией на поверхности, доской для пометок или переключателем связи.

Третье состояние сознания есть состояние ума знания, в котором все объекты и все истины воспринимаются и переживаются как уже присутствующие, известные и непосредственно доступные осознанию простым направлением на них внутреннего света, подобно тому, как человек обращает взгляд на вещи в комнате, уже известные и хорошо знакомые,– хотя и не всегда воспринимаемые зрением, потому что оно не внимательно,– и тогда он замечает их как объекты предсуществовавшего знания. Отличие от самозабытого знания во втором состоянии сознания состоит в том, что здесь нет усилий или поисков нужных данных, но просто включение и поворот внутреннего света на любое поле знания, и поэтому оно – не воспоминание о вещах забытых и самоспрятанных от ума, но светлое представление сознанию объектов уже присутствующих, готовых и имеющихся в распоряжении. Это последнее состояние возможно только при частичной пронизанности сверхразумом интуитивного интеллекта и при его полном раскрытии к любому и всякому общению со сверхразумными уровнями. Этот ум знания по своей сущности есть сила потенциального всемогущества, но в текущей работе на уровне ума она ограничена в своем диапазоне и охвате. Характер ограничения относится к самому сверхразуму, когда он опускается в умственный уровень и работает в меньшей субстанции интеллекта, хотя и в своей собственной манере, силе, в своем свете, и ограничения продолжают существовать даже в действии сверхразумного рассудка. Это только воля и знание высочайшей сверхразумной Шакти, действующей в своих собственных сферах, работают всегда в беспредельном свете, со свободной способностью неограниченного расширения знания, подчиненные только таким ограничениям, какими являются ограничения, самоналоженные духом в его собственных целях и по его собственной воле.

Человеческий ум, развивающийся в сверхразум, должен пройти через все эти стадии, и в своем восхождении и расширении он может переживать многие изменения и различные приготовления сил и возможностей своего сознания и знания времени. Сначала человек в уме неведения не может ни жить в бесконечном сознании времени, ни управлять любой прямой и реальной силой тройного знания времени. Ум незнания живет не в неделимой непрерывности времени, а последовательно в каждый момент. У него есть смутное чувство непрерывности своего я и сущностной непрерывности бытия, чувство, источником которого является более глубокое я внутри нас, но поскольку ум не живет в этом я, так же он не живет и в тройной временной непрерывности, а только использует это смутное, но все же выделяющееся осознание, как задний план, поддержку и уверенность в том, что иначе было бы для него безостановочно несущимся, бездонным потоком его существования. В практическом действии его единственная поддержка, иная чем его место в настоящем времени, это граница, оставленная сзади прошлым и сохраненная в памяти, множество впечатлений, отложенных предыдущими переживаниями и, для будущего, уверенность в правильности опыта и сила предположения точно не известного, основанная частично на повторном опыте и хорошо проработанном выводе, частично на образном истолковании и догадке. Ум незнания полагается на надежный фундамент и основы обусловленных или моральных аксиом, но в остальном его главный способ вести дело – это рассматривать вероятности и возможности.

Это происходит потому, что ум в Неведении живет мгновением и двигается от часа к часу, подобно путешественнику, который видит только то, что близко и различимо в его прямом обзоре и вспоминает неясно, через что он прошел перед этим, но все, что впереди, за пределами его ближайшего поля зрения невидимо и неизвестно ему, и об этом он еще должен узнать. Поэтому, человек в своем самоневедении, двигаясь во времени, существует, по буддистской поговорке, только в последовательности мыслей и ощущений, в последовательности внешних форм, представленных его уму и чувству. Его теперешнее преходящее я единственно реально для него, его прошлое я умерло или исчезает, или представляет собой только сохраненный в памяти результат и впечатление, его будущее я полностью не существует или только пребывает в процессе созидания и подготовки рождения. И мир вокруг него подчинен тому же самому правилу восприятия. Только современная форма мира, сумма случайностей и проявлений присутствует и совершенно реальна для человека; прошлое более не существует или настолько живет в памяти, в записи, насколько сохранилось во всем том, что оставило свои мертвые памятники или еще уцелело в настоящем; будущее еще совсем не вошло в существование.

Должно заметить, однако, что если бы наше знание настоящего не было ограничено нашей зависимостью от физического ума и чувства, такой разрыв времен не был бы целиком неизбежен. Если бы мы могли осознавать все настоящее, все действие физической, виталической, умственной энергий, работающих в данную минуту, то возможно, что мы смогли бы видеть также их прошлое, вовлеченное в них, и их скрытое будущее, или по крайней мере, исходя из знания настоящего перейти к прошлому и будущему знанию. И при определенных условиях это могло бы создать чувство реальной и всегда присутствующей непрерывности времени, жизни сзади и спереди так же, как посредине, и еще шаг дальше мог бы унести нас во всегда присутствующее чувство нашего существования в бесконечном времени и в нашем временном я, и его проявление в вечном времени могло бы затем стать действительностью для нас, и также могли бы мы чувствовать вневременное Я за мирами и подлинную сущность его вечного мирового проявления. Во всяком случае, вероятность иного, чем мы имеем в настоящем, сознания времени и знания трех времен покоится на возможности развития иного сознания, чем то, что свойственно физическому уму и чувству, на возможности взломать нашу заключенность в текущем мгновении, в уме неведения с его ограниченностью восприятия и памяти, с его выводами и предположениями.

В настоящее время человек не довольствуется одной лишь жизнью в настоящем, хотя именно в этом он наиболее настойчив, и именно это в нем ярко преобладает; им движет побуждение смотреть вперед и назад, знать так много, насколько возможно, о прошлом, пытаться проникнуть так далеко, насколько сможет, в будущее, как бы ни было оно неясно и скрыто. И у него есть определенные помощники в этой попытке, из которых некоторые зависят от его внешнего ума, а другие открыты к сообщениям из иного засознательного или сверхсознательного я, владеющего большим, более тонким и более надежным знанием. Его первая помощь – это помощь разума, который отправляется вперед от причины к следствию, назад от следствия к причине, обнаруживает закон энергий с их обеспеченным механическим процессом, допускает вечное единообразие движений Природы, устанавливает ее измерение времени, и таким образом рассчитывает на основе науки об общих направлениях и уверенных результатах прошлое и будущее. Определенная доля ограниченного, но достаточно впечатляющего успеха была достигнута этим методом в области физической Природы, и казалось бы, что тот же самый процесс может, в конечном счете, быть применен к движениям ума и жизни, и что он один, по меньшей мере, представляет для человека единственное надежное средство в любой сфере смотреть назад и вперед с определенной точностью. Но на самом деле, события виталической и еще более умственной природы не поддаются в очень большой степени методу расчета и вывода того гарантированного закона, который применяется в области физических знаний; он может прилагаться здесь только к ограниченному ряду упорядоченных событий и феноменов, а во всем остальном оставляет нас там же, где мы были, посреди перепутанной мешанины относительной несомненности, неопределенной вероятности и несчетных возможностей.

Это происходит потому, что ум и жизнь порождают чрезвычайную тонкость и сложность движения, каждое осуществленное движение несет в себе комплекс сил, и даже если бы мы могли отделить все те, что так сказать просто действовали на или около поверхности, нам все еще мешало бы все остальное, что затемнено или скрыто,– спрятанные и все же мощные содействующие причины, скрытые движения и побудительные силы, неразвернутые возможности, неучтенные и не поддающиеся исчислению случайности изменения. Здесь становится практически невозможно для нашего ограниченного интеллекта осуществить аккуратный и уверенный расчет, как он проводится в физической сфере, от определенной причины к точному следствию, иначе сказать, от данного очевидного направления существующих условий к неизбежному суммарному результату последующего, или к необходимому предшествованию предыдущих условий. Именно по этой причине предсказания и предвидения человеческого рассудка постоянно опрокидываются и опровергаются исходом событий, даже когда собран максимум данных в их точке зрения и достигнута наибольшая точность в их обзоре вероятных последствий. Жизнь и ум –это постоянный поток возможностей, текущий между духом и материей, и на каждом шагу они вносят, если не бесконечные, то, по крайней мере, неограниченные возможности, и этого было бы достаточно, чтобы сделать всякое логическое исчисление неопределенным и относительным. Но в добавление к этому, пребывая за ними, господствует верховный фактор, вовсе не поддающийся учету человеческим умом, воля души и тайного духа, первая – неопределенно изменчивая, текучая и неуловимая, вторая – неограниченный, непостижимо настоятельный и обязывающий, принуждаемый, если вообще это бывает, только самим собой и Волей в Бесконечном. Итак, только возвращение назад от поверхностного физического ума к душевному и духовному сознанию может дать полную возможность видения и знания трех времен, выхождения за пределы нашей ограниченности точкой зрения и кругозором одного момента.

Между тем, есть надежные врата, открывающиеся из внутреннего во внешнее сознание, которые делают редкую и недостаточную силу прямого обращенного назад видения прошлого, цельного видения настоящего, предвидения будущего даже в физическом уме, по меньшей мере, потенциально возможной. Первое, есть определенные движения умственного чувства и виталического сознания, которые имеют этот характер,– из них один вид, сильнее всех поражавший наше понимание, был назван предчувствием. Эти движения представляют собой инстинктивные ощущения, неясные интуиции чувствующего ума и виталического существа, и подобно всему инстинктивному в человеке, они были подавлены всепоглощающей активностью умственного интеллекта, сделались редкими, необычными, дискредитированы как ненадежные. Если бы им была разрешена полная свобода действий, они могли бы развиться и снабжать данными, недоступными для обычного рассудка и чувства. Но все же, они не были бы сами по себе полезны, не стали бы совершенно надежными указателями, если их темнота не была бы просвещена истолкованием и руководством, которые обычный интеллект не может дать, но более высокая интуиция могла бы обеспечить. Интуиция, следовательно, есть второе и более важное возможное средство, доступное для нас, и действительно интуиция может и фактически иногда дает нам в этой трудной сфере мерцающий свет и путеводное направление. Но работая в нашем теперешнем мышлении, она подвергается таким помехам, что становится неуверенной и несовершенной в исполнении своего назначения, затемняется ложными подражательными движениями воображения, искажается ошибками умственного суждения, непрерывно захватывается обычным действием ума, который пользуется ею и смешивает ее со своими постоянными заблуждениями. Формирование организованного интуитивного ума, очищенного от этих недостатков, потребовало бы расширить и обеспечить эту возможность функционирования более высокого просветленного интеллекта.

Человек, поставленный перед этой неспособностью интеллекта и все же жадно желающий знать будущее, прибегает к другим, внешним средствам, предзнаменованиям, волховству, снам, астрологии и многим другим утверждаемым без основания данным о прошлом и будущем, знания которых были в менее скептические времена оформлены как правдивые науки. Подвергнутые сомнению и опозоренные недоверчивым рассудком, они еще продолжают существовать и привлекать наши умы, они упорно держатся своего, подкрепленные не только нашим желанием, легковерием и предрассудками, но также и частой, хотя и неполной очевидностью истины, которую до определенной степени мы получаем из их притязаний на знание. Более высокое душевное знание показывает нам, что мир, фактически, наполнен множеством систем соответствий и указателей, и что эти вещи, как бы ими не злоупотреблял человеческий интеллект, могут на своем месте и при правильных условиях дать нам подлинные данные о сверхфизическом знании. Очевидно, однако, что только одно интуитивное знание может раскрывать и выражать их,– фактически, именно душевный и интуитивный ум первоначально сформулировал эти способы правдивого знания,– и будет заложено в практику, что только интуитивное знание, а не просто использование, не просто традиционное или случайное объяснение или механическое правило и формула, может обеспечить правильное применение этих указателей. В противном случае, истолкованные поверхностным интеллектом, они могут превратиться в непролазные дебри ошибок.

Истинное и прямое знание или видение прошлого, настоящего и будущего начинается с открытия душевного сознания и душевных способностей. Душевное сознание – это сознание того я, которое теперь часто называют засознательным ¹⁶, или это тонкое, призрачное я в индийской психологии, и его сфера потенциального знания, почти бесконечная, как было указано в предыдущей главе, содержит в себе очень большую силу и много форм проникновения как в возможности, так и в определенные фактические реальности прошлого, настоящего и будущего. Его первая способность, та, которая быстрее всего привлекает внимание, это его сила видения душевным чувством образов всех вещей во времени и пространстве. В том виде, как она была проявлена ясновидящими, медиумами и другими, она часто, а может быть обычно, представляет собой специализированную способность, ограниченную, хотя нередко точную и аккуратную в действии, и она не означает развития внутренней души, или духовного существа, или более высокого интеллекта. Эта дверь, открытая случайно, или благодаря природному дару, или действием некоторого вида напряжения между бодрствующим и засознательным умом, из-за чего стали доступны поверхности или окраины последнего, и только. Все вещи в некоторой силе и действии тайного вселенского ума представлены образами,– не одними визуальными, но и звуковыми, если можно воспользоваться таким названием, и другими образами,– и при надежном развитии тонких или душевных чувств становится возможным,– если нет вмешательства умственных истолкований и воображений, если, так сказать, искусственные или поддельные умственные образы не вторгаются, если душевное чувство свободно, искренно и пассивно,– получать эти изображения или записи с совершенной точностью и не столько предсказывать, сколько видеть за пределами физического чувства в их верных образах настоящее, прошлое и будущее. Точность этого видения зависит от его скованности изложением увиденной вещи, и попытка делать заключения, истолковывать или иначе выходить за визуальное знание, может вести ко множеству ошибок, если здесь одновременно не присутствует сильная душевная интуиция, светоносная, тонкая и чистая, или же здесь уже не достигнуто высокое развитие просветленного интуитивного интеллекта.

Более полное раскрытие душевного сознания ведет нас далеко за эту способность видения через посредство образов и подводит, если не к самому новому сознанию времени, то ко многим путям знания тройного времени. Засознательное или душевное я может возвращаться или переноситься в прошлые состояния сознания и опыта и предупреждать или предвидеть, или даже оно, хотя это менее распространено, имеет силу перекинуть себя в будущее состояние сознания и опыта. Оно проделывает это временным вхождением или отождествлением своего существа или своей силы переживания знания с неизменными изображениями прошлого и будущего, которые хранятся в вечном сознании времени за нашей умственной зоной, или заброшены вечностью сверхразума в неделимую непрерывность видения времени. Или оно может получить впечатление этих явлений и воссоздать записанное переживание их в тонком эфире душевного существа. Или душевное я может призвать прошлое из засознательной памяти, где оно всегда сокрыто, и придать ему в себе живую форму и своего вида обновленное, повторенное существование, и также оно может вызвать будущее из глубин скрытого состояния, где оно уже сформировано в существе, и подобным же образом сформировать его в себе и пережить будущее. Оно может посредством своего рода душевного мыслевидения или душевной интуиции,– это не то же самое, что более тонкое и менее конкретное мыслевидение просвещенного интуитивного интеллекта,– предвидеть или знать заранее будущее, или озарить сверкнувшей вспышкой этой душевной интуиции завуалированное прошлое и возвратить его для теперешнего знания. Оно может развить символическое видение, которое передает прошлое и будущее посредством видения сил и значений, принадлежащих к сверхфизическим планам, но способных к созиданию в материальной вселенной. Оно может чувствовать напряжение Божественного, ум богов, все явления и объекты, их значения и указатели, что опускаются на душу свыше и определяют сложное движение сил. Оно может чувствовать также движение энергий, которые представляют или соответствуют давлению,– так же, как оно может воспринимать присутствие и действие,– существ умственного, виталического и других миров, касательных к нашим жизням. Оно может собирать со всех сторон все виды указаний о происшествиях в прошлом, настоящем и будущем времени. Оно может получить, прежде своего видения, эзотерическое тайное письмо, akasa-lipi, которое хранит регистрацию всех фактов прошлого, записывает все, что находится в действии, набрасывает эскизы будущего.

Все эти и множество других сил сокрыты в нашем засознательном существе, и с пробуждением душевного сознания они могут быть вынесены на поверхность. Знание наших прошлых жизней,– то ли прошлых душевных состояний, то ли личностей, то ли сцен и мест действия, происшествий, отношений с другими людьми,– прошлых жизней других людей, прошлого мира, будущего, знание фактов из настоящего, находящихся вне сферы наших физических чувств или за пределами досягаемости любых средств знания, доступных поверхностному интеллекту, предчувствия и впечатления не только от

физических объектов, но и от действия прошлого, настоящего и будущего ума, жизни и души в нас самих и в других, знание не только этого мира, но и других миров или планов сознания, их проявлений во времени, их вторжений, воздействий и результатов их работ на земле, о ее воплощенных душах и их судьбах,– все это открыто лежит перед нашим душевным существом, поскольку оно внутренне близко ко вселенским указаниям и сообщениям, не поглощено только или главным образом непосредственно происходящим и не заключено в узкий круг чисто личного и физического переживания.

В то же самое время, эти силы подчинены тому неудобству, что они ни в коей мере не свободны от возможности заблуждений, путаницы и ошибок, и особенно самые низкие уровни и самые внешние работы душевного сознания подвержены опасным влияниям, сильным обманам чувств, замешательству, искажающим и извращающим внушениям и представлениям. Очищенный ум и сердце, сильная и прекрасная душевная интуиция могут сделать многое, чтобы защититься от погрешностей и ошибок, но даже наиболее высоко развитое душевное сознание не может быть абсолютно надежным до тех пор, пока психика не будет освещена и поднята более высокой силой, чем она сама, пока не будет окрашена и усилена освещающим интуитивным умом, и все это снова не будет поднято к сверхразумной энергии духа. Душевное сознание не получает свое знание времени от постоянного проживания в неделимой длительности духа, которому вследствие этого не представляется возможность направлять ему совершенную интуитивную проницательность или абсолютный свет более высокого истины-сознания. Оно получает свои восприятия времени, подобно уму, только по частям и деталям, оно открыто ко всем видам внушений, и так же как его последовательный обзор истины шире, так же и более разнообразны источники его ошибок. К нему из прошлого приходит не только то, что было, но и то, что могло бы быть, что пыталось осуществиться и не сбылось; не только то, что есть в настоящем времени, но и то, что может быть или желает быть теперь, толпится вокруг него; не только события и явления, предназначенные быть, но внушения, догадки, видения и образы многочисленных возможностей посещают его из будущего. И всегда вероятно также присутствие умственных конструкций и умственных образов, вмешивающихся в истинную истину вещей, представленных душевному опыту.

Выходы сообщений засознательного я на поверхность и активность душевного сознания ведут, с возрастанием, хотя и не совершенно, к превращению ума неведения, с которого мы начинаем, в ум самозабытого знания, постоянно освещенного указаниями, поднимающимися из внутреннего существа, antaratman, проблесками из все еще скрытого сознания своего полного я и его сокровенного содержания и из осознания,– представляющего себя здесь как вид памяти, воспоминания или выявления,– об неотъемлемом и постоянном, но сокрытом знании прошлого, настоящего и будущего, которое всегда несет в себе вечный дух. Но воплощенный в нас и основанный на физическом сознании ум неведения все еще упорно продолжает существовать как обусловливающее окружение, вторгающаяся энергия и ограничивающая привычная сила, вызывающая затруднения и смешивающаяся с новой формацией, даже в мгновения мощного озарения он тут же встает, как пограничная стена, он, как шаткий фундамент, передает свои слабости и просчеты следующим этажам. Представляется, что для исправления этой его настоятельности, первая необходимость состоит в развитии силы светлого интуитивного интеллекта, различающего истину времени и его события так же хорошо, как всякую другую истину, средствами интуитивной мысли, чувства и видения, обнаруживающий и выталкивающий своим природным светом проницательности вторжения путаницы и ошибок.

Все интуитивное знание приходит, более или менее прямо, из проникающего в ум света самосознающего духа, из света духа, скрытого за умом и ощущающего все в себе, во всех своих я, всеведущего и способного на освещение невежественного или самопозабывшего ума то ли редкими проблесками, то ли постоянными вспышками, или же равномерным идущим из его всеведения сиянием. Это знание включает в себя все, что было, есть или будет во времени, и это всеведение не имеет ограничений, препятствий или помех из-за нашего умственного разделения трех времен, из-за нашего представления и переживания умершего и более не существующего, смутно припоминаемого или позабытого прошлого и еще не существующего, а потому непознаваемого будущего, что так повелительно действует в уме неведения. Соответственно, рост интуитивного ума может принести с собой способность знания времени, которая приходит к нему не из внешних побуждений, но изнутри вселенской души вещей, ее вечной памяти прошлого, ее неограниченных владений фактами настоящего и из ее предвидения или, как это было парадоксально, но многозначительно названо, из ее воспоминаний о будущем. Однако, эта способность работает сначала от случая к случаю, неуверенно и неорганизованно. По мере того как сила интуитивного знания растет, она получает большую возможность управлять использованием своей способности и регулировать до определенной степени выполнение ее функций и различных движений. Приобретенная сила может быть обоснована и упрочена тем, что она имеет в своем распоряжении материалы, общее и детализированное знание явлений и объектов в тройном времени, но она обычно формирует себя как специальная или анормальная сила, и обычное действие интеллекта или большая его часть остается еще действием ума неведения. Это составляет очевидное несовершенство и ограниченность, и только когда эта сила займет положение нормального и природного действия ума, ставшего полностью интуитивным, только тогда можно будет сказать, что достигнуто совершенство способности знать тройное время, настолько глубокое, насколько это возможно в умственном существе.

Именно постоянным вытеснением обычного действия интеллекта, достижением уверенности полностью и всецело полагаться на интуитивное я, последовательным пронизывающим проникновением интуиции во все части умственного существа, именно всем этим ум неведения может быть достаточно успешно и в значительной степени, если не целиком, заменен умом самосодержащего знания. Однако,– и это особенно важно для этого вида знания,– требуется прекращение умственных построений, воздвигаемых на фундаменте ума неведения. Разница между обычным и интуитивным умом состоит в том, что обычный ум, проводя поиски в темноте или, по большей мере, при неустойчивом свете собственного факела, во-первых, видит вещи только так, как они представляются в этом зыбком свете и, во-вторых, там, где он не знает, ум неведения с помощью воображения, с помощью ненадежных умозаключений и других своих помощников и временных средств создает свои измышления и с готовностью принимает за истину эту игру теней, эти воздушные замки и призрачные перспективы, обманчивые ожидания, возможности и вероятности, которые делают свою работу ради поддержания уверенности. Интуитивный ум ничего не конструирует таким искусственным способом, но становится приемником света, позволяет истине проявляться в этом свете и организовывать ее собственные построения. Но пока есть смешанное действие, а умственным истолкованиям и воображению позволено действовать, эта пассивность интуитивного ума, раскрытая к более высокому свету, к свету истины, не может быть полной, не может уверенно преобладать и не может, поэтому, быть устойчивой организацией знания тройного времени. Именно из-за этого препятствия и смешения эта сила видения времени, сила способности оглянуться назад, сила кругового обзора и предвидения, которая иногда характеризует освещенный ум, представляет собой не только анормальную силу среди других, но чаще является не частью самой текстуры умственного действия, а скорее представляется как случайная, частичная и часто сочлененная с невыявленной примесью или подменяющим я ¹⁷ вмешательством ошибки.

Умственные конструкции, совершающие свое вмешательство, бывают главным образом двух видов, первые и наиболее сильно искажающие те, которые происходят из-за давления воли, требующей видеть и определять, вторгающейся в знание и не позволяющей интуиции быть пассивно раскрытой к истине-свету, мешающей ей быть беспристрастным и чистым каналом истины. Личная воля, то ли принимающая форму эмоций, сердечных желаний или виталических страстей, то ли сильных динамических волевых приказаний или упрямых предпочтений интеллекта, есть явственный источник искажения, когда эти ее формы пытаются, проделывая это с обычным успехом, наложить себя на знание и заставить нас принять то, чего мы желаем и хотим, за такое явление, которое было, есть или должно быть. Они или не допускают подлинное знание к действию, или, если оно вообще показало себя, они хватаются за него, перекраивают его форму и делают полученное искажение оправдательной основой всей массы волей созданной лжи. Личная воля или должна быть отложена в сторону, или ее внушения нужно сдерживать, не давая им хода до тех пор, пока не сделана полная и безраздельная передача их на рассмотрение высшему безличностному свету и затем не получено разрешение или отказ, согласно той истине, которая приходит из глубины более глубокой или высоты более высокой, чем ум. Но даже если личная воля удерживается во временном бездействии, а ум пассивен и открыт для восприятия, на нее могут наброситься и ей могут быть навязаны внушения, идущие ото всех видов сил и возможностей, которые борются в мире за реализацию и приходят представлять то, что брошено ими в поток их желания-быть, как истину прошлого, настоящего и будущего. И если ум отдаст себя этим обманным внушениям, признает их самооценки, если он не отложит их в сторону или не передаст их свету истины, тот же самый результат препятствия или искажения истины неизбежен. Есть возможность для воли быть полностью исключенной из действия, а для ума – быть тихим и пассивным регистратором более высокого светлого знания, и в этом случае становится вполне вероятным значительно более точное получение интуитивных восприятий времени. Однако интегральность существа требует волевого действия, а не только неактивного узнавания, и следовательно, большее и более совершенное средство состоит в том, чтобы постепенно заменить личную волю обобществленной волей, которая не настаивает ни на чем, что уверенно не прочувствовано ею как интуиция, вдохновение или откровение предстоящего, идущие от того более высокого свете, в котором воля едина со знанием.

Второй вид умственных построений принадлежит самой природе нашего ума и интеллекта и его поведению с объектами и обстоятельствами во времени. Все здесь видится умом как сумма осуществленных фактов с их предшественниками и естественными последствиями, как неопределенность вероятностей и, предположительно, хотя и не уверенно, чего-то, стоящего позади и определяющего, может быть, воли, судьбы или Силы, которое из многих возможностей одни отвергает, а другие санкционирует и принуждает осуществиться. Конструкции ума, следовательно, построены частично из выводов и заключений о фактически существующем, как в прошлом так и в настоящем, частично из волевого или воображаемого и предполагаемого выбора и сочетания возможностей, и частично из решающего рассуждения или предпочитающего мнения или настоятельной творческой воли-интеллекта, которая пытается закрепить среди массы фактически существующего и возможного окончательную истину и работает, чтобы обнаружить или определить ее. Все это, необходимое для нашей мысли или действия в уме, должно быть преобразовано или исключено, прежде чем интуитивное знание сможет получить возможность организовать себя на прочной основе. Преобразование возможно потому, что интуитивный ум должен делать ту же самую работу и трудиться на том же самом поле деятельности, но иначе управляя материалами и иначе освещая их значение. Исключение возможно потому, что все действительно содержится в истине-сознании, пребывающем над нами, а успокоение ума неведения, широкая и глубокая восприимчивость не находятся вне пределов наших достижений, в которых внушения, спускающиеся из истины-создания могут быть приняты с тончайшей или сильнейшей точностью, и все материалы знания могут быть увидены в их правильном месте и правильном соотношении. В практику будет заложено, что оба метода применимы попеременно или вместе для выполнения перехода от одного вида умственного сознания к другому.

Интуитивный ум, имеющий дело с тройным движением времени, вынужден понимать правильно в мысле-чувстве и видении три вещи: реальности, возможности и повеления. Есть первое основное интуитивное действие, которое, будучи развитым, видит, главным образом, поток последовательных фактов действительности во времени, так же как обычный ум, но с немедленной непосредственностью истины и спонтанной точностью, на что обычный ум не способен. Интуитивный ум видит их сначала через восприятие, мысль-действие, мысль-чувство, мысль-видение, которое сразу обнаруживает силы, воздействующие на личности и объекты, мысли, намерения, импульсы, энергии, влияния внутри и вокруг них, все это воспринимается или уже сформировавшимся в них, или в процессе формирования, а также воспринимается и то, что приходит или готово придти из окружения или их тайных источников, невидимых для обычного ума; интуитивный ум выделяет быстрым интуитивным анализом, свободным от поисков и усилия, или синтезирующим целостным взглядом комплекс этих сил, различает эффективное от неэффективного или частично эффективное, и видит также результат, который должен возникнуть. Это интегральный процесс интуитивного видения реальностей, но есть и другие, менее полные по своему характеру. Далее, может быть развита сила видения результата без какого-либо предыдущего или одновременного восприятия сил в работе, или они могут быть восприняты только впоследствии, а результат один, сразу и первым, появляется в знании. С другой стороны, может быть частичное или полное восприятие комплекса сил при неуверенности в окончательном результате или только при постепенном достижении относительной уверенности. Есть стадии в развитии способности цельного и объединенного видения реальностей.

Этот вид интуитивного знания не представляет собой полностью совершенного инструмента знания времени. Этот вид знания движется обычно в потоке настоящего и видит правильно от мгновения к мгновению только настоящее, ближайшее прошлое и ближайшее будущее. Оно может, правда, перенести себя назад и точно воссоздать той же самой силой и способом прошлое действие, или оно может перенести себя вперед и правильно реконструировать что-то из более отдаленного будущего. Но такое перенесение нормальной силы мысли-видения вызывает крайнее и трудное напряжение, и обычно для более свободного использования этого самоперенесения требуется помощь и поддержка душевного видения. Кроме того, это знание может видеть только то, что будет наступать в ненарушенном процессе текущий событий, и его видение уже не применимо, если некий непредвиденный натиск сил или вторгающаяся сила сходит вниз из сфер, обладающих большим потенциалом возможностей, изменяя комплекс условий, а именно это постоянно происходит в действии сил в движении времени. Это знание может помочь себе, принимая вдохновения, что освещает ему эти возможности, и повелительные откровения, которые указывают, что в этих возможностях имеет решающее значение и его последствия, и этими двумя силами можно исправить ограничения интуитивного ума, воспринимающего реальные факты действительности. Однако, способность этого первого интуитивного действия иметь дело с этими великими источниками видения никогда не бывает полностью совершенной, как всегда и случается с низшей силой в ее обращении с материалами, данными ей из превышающего сознания. Значительное ограничение видения, вызванное тем, что первое основное интуитивное действие ставит ударение и придает особое значение именно потоку ближайших фактов действительности, всегда вынуждено быть характерной особенностью этого ума.

Возможно, однако, развить ум светлого вдохновения, который будет как дома среди великих возможностей движения времени, легче будет видеть отдаленные вещи и в то же самое время принимать в себя, в свой самый яркий, широкий и мощный свет, интуитивное знание реальностей. Этот вдохновленный ум будет видеть вещи в свете громадных мировых возможностей и уделять внимание потоку действительности как выбору и результату из массы полных сил вероятностей. Он будет, тем не менее, если его работа не сопровождается достаточным знанием повелительных откровений, подвержен нерешительности, у него будет прекращаться способность определяющего взгляда на различные возможные линии движения, или даже он будет доступен стремлению двигаться прочь от линии возможной действительности и следовать другому, уже не пригодному порядку. Помощь повелительных откровений, идущих свыше, будет уменьшать это ограничение, но здесь снова будет возникать трудность низшей силы, имеющей дело с материалами, данными ей из сокровища превышающего света и силы. Кроме этого, также возможно развить ум светлого откровения, который принимая в себя два низших движения, видит то, что предопределено за игрой возможностей и реальностей, и рассматривает эти последние как средства развертывания своих повелительных решений. Интуитивный ум, таким образом, основанный и поддержанный активным душевным сознанием, может находиться в распоряжении очень замечательной силы знания времени.

В то же самое время, будет обнаружено, что он все же является ограниченным инструментом. На первое место он будет ставить высшее знание, работающее в веществе ума, облекать его в умственные формы и подчинять умственным условиям и ограничениям. Он будет опираться, всегда и главным образом, на последовательность мгновений настоящего как основу для своих шагов и непрерывной преемственности знания, как бы далеко оно ни заходило назад или вперед,– интуитивный ум будет двигаться в потоке Времени даже при более высоком действии откровения в нем и не будет видеть движения свыше или движений в равновесии вечного времени с их широкими кругозорами видения, и поэтому он будет всегда связан с побочным и ограниченным действием и с определенным ослаблением, ограничением и относительностью в своей деятельности. Кроме того, его знание будет не обладанием в себе, но получением знания. Он будет, самое наибольшее, создавать на месте ума неведения ум самопозабытого знания, которое постоянно напоминается и освещается скрытым я-осознанием и все-осознанием. Крут знания, его объем, обычные линии действия будут варьироваться согласно развитию, но оно никогда не может освободиться от очень сильных ограничений. И такое ограничение будет давать повод все еще существующему в окружении или подсознании уму неведения вновь заявлять о себе, бросаться вглубь или вверх, действуя всюду, где интуитивное знание отказывается или не способно действовать, принося с собой снова свои беспорядок, путаницу и ошибки. Единственной надежной безопасностью будет отказ от попыток получить знание или, по крайней мере, приостановка усилия получить знание до тех пор, пока высший свет не опустится и не расширит умственное действие. Такое самообуздание трудно для ума, а также при достаточной тренировке и применении оно может ограничить рост искателя. С другой стороны, если уму неведения будет снова разрешено появиться и вести поиски знания своей собственной спотыкающейся несовершенной силой, может происходить постоянное колебание между двумя состояниями или смешанное действие двух сил вместо определенного, хотя и относительного совершенства.

Выход из этой дилеммы состоит в еще большем совершенстве, по отношению к которому формация ума интуитивного, ума вдохновленного, ума откровения представляет собой только подготовительную стадию, и это совершенствование происходит благодаря постоянному втеканию все более возрастающей сверхразумной энергии во все умственное существо, благодаря нисхождению сверхразумного света и постоянному подъему интуиции и ее сил к их источнику в раскрытых сияющих небесах сверхразумной природы. Затем есть двойное действие интуитивного ума, который открывает, осознает и всегда передает на рассмотрение свое знание свету над ним для поддержки и подтверждения, и из этого света сам создает высочайший ум знания,– реально, само сверхразумное действие во все более преобразуемом веществе ума при сходящей на нет настоятельной зависимости от умственных условий. Возникает сформированное таким образом меньшее сверхразумное действие, ум знания, всегда стремящийся измениться в подлинный сверхразум знания. Ум неведения все более определенно исключается, замещается умом самопозабытого знания, освещенного интуицией, и сама интуиция, более совершенно организованная, становится способной ответить на все более звучный призыв к ней. Возрастающий ум знания действует как промежуточная сила и, по мере того, как она формирует себя, он воздействует на предыдущую стадию, трансформируя или замещая ее, и тем вынуждает дальнейшее изменение, которое осуществляет переход от ума к сверхразуму. Именно здесь начинается изменение в сознании времени и в знании времени, и оно находит свою основу, полную реальность и значение только на сверхразумных уровнях. По этой причине проявления этого изменения могут быть более доходчиво объяснены в отношении к истине сверхразума, ибо ум знания – это всего лишь бросок, последний шаг в восхождении к сверхразумной природе.

КОНЕЦ

16. subliminal self

17. self-substituting