Повесть об убиении Михаила Тверского

<…> Преставился великий князь Андрей в Твери, благословив на своей стол, на великое княжение христолюбивого великого князя Михаила, которому по старшинству дошел черед великого княжения. И пошел он в Орду к царю, ибо и прежде его бывшие князья имели обычай принимать там великое княжение.

В то же время племянник его князь Юрий пошел тоже в Орду. <…>

И когда был он в Орде, не хотящий добра роду христианскому дьявол вложил в сердце князьям татарским <мысль> столкнуть братьев, и сказали они князю Юрию: «Ежели ты даешь дани больше князя Михаила, то будет тебе великое княжение». Так обратили они сердце его, и начал искать он великого княжения. Таков обычай поганых и до сего дня, — посеяв вражду между братьями, князьями русскими, себе многие дары они принимают.

И была распря великая между ними, и была тягота великая на Руси за наши беззакония и прегрешения. <…> Но милостию пречистой Богородицы и всех святых пришел благоверный великий князь Михаил и посажен был на столе деда и отца своего <…>.

И когда прокняжил он год на великом княжении, воцарился <в Орде> другой царь, именем Узбек. И увидел Бог мерзкую веру сарацинскую; и от того времени не стали <татары> щадить рода христианского, как говорили о подобном царские дети, бывшие в плену в Вавилоне: «Предал нас в руки царю немилостивому, законопреступному и лукавейшему на всей земле». Ибо когда Господь предал Титу Иерусалим, <сделал он это>, не Тита любя, но Иерусалим казня. И опять же, когда Фоке предал он Царьград, <сделал это>, не Фоку любя, но Царьград казня за людские прегрешения. Так же и с нами это было за наши согрешения. <…>

От того времени началась вражда между князьями этими, и еще заключали мир между собою многажды, но враг дьявол снова подымал рать. И когда опять были князья в Орде, была распря великая между ними; и оставили <татары> Юрия у себя в Орде, а князя Михаила отпустили на Русь. И прошел год, и снова беззаконные измаильтяне, ненасытившиеся от мздоимства, одного <богатства> желающие, получив много серебра, дали Юрию великое княжение и отпустили с ним на Русь одного из князей своих, беззаконного треклятого Кавгадыя. Блаженный же великий князь Михаиле встретил его с воинами своими, и послал ко князю Юрию и сказал: «Брат, если тебе дал Бог и царь великое княжение, то я уступлю тебе княжение, но в мою землю не вступай». И, распустив воинов своих, пошел в свою вотчину со своими домочадцами.

И снова не унимается дьявол, желает кровопролития, что и случилось за грехи наши. Пришел князь Юрий войной на Тверь, собрав всю землю Суздальскую, а с кровопийцем Кавгадыем множество татар, и бусурман, и мордвы, — и начали жечь города и села. И была скорбь и печаль великая. <…>

 

(Далее рассказывается о военных столкновениях между Юрием и Михаилом.)

А князь Юрий собрал множество новгородцев и псковичей и пошел к Твери. И встретил его благоверный великий князь Михаиле против Синеевского. И не хотя видеть нового кровопролития за столь малое время, разошлись они и целовали крест. И сказал блаженный князь Михаиле: «Пойдем, брат, оба в Орду, пожалуемся вместе царю, только чтоб чем-нибудь помочь этим христианам». Князь же Юрий вместе с Кавгадыем пошли наперед в Орду, взяв с собой всех суздальских князей и бояр из городов и из Новгорода. И по повелению <князя Юрия> окаянный Кавгадый, написав много лжи, свидетельствовал на блаженного Михаила.

(Михаилу приходит весть, о том, что Кавгадый его оговорил перед ханом, и теперь хан вызывает его в Орду.)

 

Также и <два его сына> сказали ему: «Господин <наш>! Отец дорогой! Не езди сам в Орду, кого хочешь из нас, того и пошли, ведь ты оговорен перед царем, подожди, пока минет гнев его».

Сильный же умом, исполнившись смирения, сказал <им>: «Видите, чада, что царь не требует ни вас, детей моих, ни кого иного, а моей головы хочет. Если я куда-нибудь уклонюсь, а отчина моя вся в полоне перебита будет, — ведь мне же умирать после этого; так лучше мне ныне положить душу свою за многие души». <…> И он так же поступил: решил душу свою положить за отечество, избавил множество людей своею кровью от смерти и от многоразличных бед. И снова долго учил сынов своих кротости, уму, смирению и разуму, мужеству, всякой доблести и велел следовать благим своим обычаям. И долго они целовались со многими слезами, не в силах оторваться от лицезрения ангелообразного вида его прекрасной светлости, не в состоянии насытиться его медоточного учения. <…>

 

(Михаил приезжает в Орду.)

 

В один из дней собрались все князья ордынские за двором его, сели в одной веже и выложили множество грамот с многими измышлениями на блаженного князя Михаила <…> Нечестивый Кавгадый сам был судьей и, судя, сам же был и лжесвидетелем, покрывая своею ложью правдивую речь верного Михаила. И наговорил он множество измышлений и вин на блаженного непорочного Христова воина, оправдывая свою сторону. <…>

Когда прошла неделя после того суда, в день субботний, снова вышло от нечестивых беззаконное повеление: поставили и пред другим судом блаженного Михаила, связанным, и вынесли ему неправедное осуждение, сказав <ему>: «Ты царевой дани не дал, против <нас> выступить осмелился и княгиню Юрьеву повелел уморить». Благоверный же князь Михаиле со многими доказательствами говорил: «Сколько своих сокровищ передавал я царю и князьям, ведь все это переписано», — и как посла он избавил <от гибели> на поле битвы и с большой честью отпустил, а про княгиню Бога в свидетели призывал, говоря, что «и на мысли того у меня не было». Эти же беззаконники, по сказанному пророком: «уши имеют и не слышат правды, уста имеют и не говорят, глаза имеют и не видят», ибо ослепила их собственная злоба, — и не прислушались они к словам блаженного, но решили промеж себя: «Поношением и узами опутаем его и безобразной смертью осудим его, ибо не годится он нам, не последует он нашим нравам».

Как пожелали зла, так и сотворили. <…> Наутро же в воскресенье по повелению беззаконных возложили великую колоду из тяжелого дерева на шею святого, показывая, что предстоит ему принять позорное мучение, и приняв его, благодарил он Господа Бога с радостью и со слезами, говоря: «Слава тебе, Владыка человеколюбче, что сподобил меня принять начало мучения моего, сподоби меня принять и окончить подвиг свой, да не прельстят меня слова лукавых, да не устрашат меня угрозы нечестивых».

 

(Далее рассказывается о мучениях и смерти Михаила.)

 

О, возлюбленные князья русские, не прельщайтесь суетою мира сего и века скоропреходящего, что быстрее паутины минует. Ничего не принесли вы на свет сей, ничего же и унести не сможете — ни золота и серебра, ни бисера драгоценного, ни тем более городов и власти, ради которых такое убийство содеялось! <…>

1. Каков образ татар в Повести? Какими чертами они наделены?

2. Каков образ хана Узбека в Повести?

3. Что понимается под «верой сарацинской»?

4. Каково отношение автора Повести к власти ордынского хана?

5. Каков образ князя Михаила Ярославича Тверского в Повести?

6. В чем причина княжеских междоусобиц, согласно Повести?

 

В Повести татары обретают более конкретный облик, у них есть определенные черты характеры, свои мысли, цели. Больше всего внимания уделяется их корыстолюбию и лживости. В наибольшей степени все эти черты воплощены в фигуре Кавгадыя. Образ татар в Повести, с одной стороны, становится резко негативным, но в то же время более реальным, конкретным, происходит «очеловечивание» татар. Обращается на себя внимание также и то, что если раньше о татарах писали как об орудии Божьей кары, то теперь источником их действий называется дьявол.

 

Все эти негативные черты, тем не менее, не распространяются на хана Узбека, его образ дается достаточно нейтрально. По сути он не несет ответственности за то, что происходит с Михаилом, вся вина лежит на Кавгадые.

 

Автор Повести упоминает факт принятия Узбеком ислама. Исследователи отмечают, что возможно именно этот факт является одной из причин изменения отношения к татарам, «активизации» татар. Принятие государственной религии татарами нарушило их религиозную нейтральность.

 

Автор Повести сравнивает власть хана Узбека на Руси с властью Тита в Иерусалиме и властью Фоки в Царьграде. В этом сравнении традиционно подчеркивается, что установление подобной власти является наказанием за прегрешения. Причем в Повести в качестве главного прегрешения выступают междоусобицы князей, вызванные их стремлением к «славе мира сего». Помимо этого, исследователи отмечают, что в этом сравнении заложена идея того, что власть хана будет временной, непродолжительной. Так, сотник Фока продержался у власти в Константинополе всего 8 лет (602-610 гг.), затем был свергнут и убит. Также при помощи данного сравнения книжник ставит Русь в один ряд к Иерусалимом и Константинополем.

 

Автор Повести постоянно подчеркивает миролюбие Михаила. Сначала он уступает великое княжение Юрию, затем предлагает ему вместе поехать в Орду. Важнейшая черта Михаила – это смирение. Он не стремится ни к власти, ни к борьбе с татарами, ни даже к сохранению своей жизни.

Надо отметить, что, несмотря на то, что Михаил никак не противостоит татарам, тем не менее, его мученическая смерть сама собой приближает падение Орды. Раз причиной установления власти татар были людские прегрешения, то и освобождение от нее связывалось именно с духовным возрождением Руси.

 

Важной темой Повести также являются княжеские усобицы и их многообразные причины. С одной стороны, причина княжеских усобиц – людские прегрешения. С другой стороны, автор пишет, что князей на борьбу сознательно наталкивают татары и дьявол, искушая их властью. Он призывает князей «не прельщаться суетою мира сего» и прекратить междоусобицы.

 

Таким образом, в Повести тесно переплетаются идеи духовного возрождения и политического освобождения.