Николай Григорьевич Дворцов 23 страница

— Что это? — Гешка прислушался.

Еще всхлип! Но ведь никаких маленьких детей здесь нет.

— Борик!—он кинулся к роботу.— Ой, смотрите, у него на щеке слезы!

— Это... не... слезы...— заговорил Борик своим ровным, бесстрастным голосом.— У... меня... нет... слез... Это... масло...

Гешка осторожно смахнул желтоватую слезинку, растер между пальцами, понюхал.

— Точно, машинное масло. Но ведь ты плачешь, я вижу.

— Да,— ответил Борик.— Я— плачу... маслом.

— Ну зачем же, зачем? — Гешка не мог понять.

— Я— люблю... тебя... Я— люблю... мальчика... Леню... Мне... жаль... с... вами... расставаться...

До сих пор Ленька слегка пренебрежительно относился к механическому другу своего друга. Теперь же растрогался:

— У тебя доброе сердце.

— Из... благородных... металлов.

Гешка спросил:

— Но почему ты решил, что мы с тобой расстанемся?

— Я... ничего... не... решил... Это... кибернетическое... устройство... внутри... меня... рассчитало... самый... необходимый... для... вас... вариант.

— Вот видишь! — обрадовался Ленька.

— Я... вас... никогда... не... забуду... Я... вас... записал... навсегда... в... свои... металлические... мозги.

Почти человеческие слезы продолжали катиться, оставляя масляные дорожки на почти человеческих щеках.

— И мы тебя не забудем, Борик! — Гешка обнял его порывисто.— Ты парень что надо!

— Парень... что... надо,— повторил Борик, запоминая.

Шлепа стукнул себя по лбу.

— Ой, совсем забыл! — откашлялся церемонно:— Дорогие мои старики! Сердечно поздравляю вас с моим днем рождения. Желаю вам от меня больших радостей, а самому себе долгих лет счастья и отменного здоровья.

Подошел, поцеловал каждого из них в обе щеки. Они ждали напряженно, не произнося ни слова.

Наконец наступил долгожданный момент.

— Разрешите подарить вам на память об этом дне самое-самое для меня дорогое.

И Шлепа торжественно вручил Гешке и Леньке по одинаковому пакету.

— Ну-ка посмотрим, что у тебя самое- самое дорогое! — Гешка, предвкушая приятный сюрприз, спешно отшвыривал бумажные листы.

Под ними оказалась картонная коробка.

В картонной коробке опять бумага — белая, тонкая, прозрачная.

А в бумаге...

— Ой! — не удержался Ленька от возгласа разочарования.

— Цветы какие-то! — Гешка еще шарил в коробке: может, на дне лежит что-нибудь маленькое, но ценное.

Ничего!

Шлепа тронул цветы. По-особому тронул: нежно, растроганно.

— Сам садил, своими собственными руками. Сам поливал, сам вырастил. Нюхайте на здоровье, старики, вспоминайте меня. А еще лучше — засушите. У них лепесточки бархатненькие, стебелечки шелковистень- кие...

Гешка и Ленька смотрели на Шлепу вс все глаза. Ошиблись они! Со Шлепой, оказывается, здесь тоже произошли перемены, очень важные перемены. Хоть он и говорит, что каким был, таким и остался, но разве стал бы Шлепа, тот, прежний, в их дворе, с восторгом и умилением рассказывать о цветах? Для него, того Шлепы, цветы ровно ничего не значили. Сорвать, повертеть в пальцах и бросить. А то взять и забраться, когда никто не видит, на клумбу с цветами, высаженными жильцами всего дома...

Нет, Шлепа здесь, в будущем, тоже стал другим!

— Ой, Шлепа, Шлепочка,— шептал потрясенный Ленька.

— Ты все-таки изменился, Шлепа.— Гешка полол ему руку.—А за подарок большое-большое спасибо!

— Понравилось?

— Еще как! Лучшего и не придумаешь!

Гешкин взгляд предупреждал Леньку: посмей только сказать что-нибудь другое! Впрочем, нужды в этом не было.

Шлепа сиял.

А они оба, не выпуская цветы из рук, как по команде, повернулись в угол.

Там их ждала — не могла дождаться машина времени. Говорить она не умела, даже так, как Борик. Но каждая ее молекула, каждый атом прямо-таки дрожали от нетерпения.

САМОЕ ГЛАВНОЕ ВРЕМЯ

Несколько мгновений спустя машина времени совершила мягкую посадку в нашей современности.

Ленька тотчас же соскочил с нее, словно боясь, что, если не успеет, она опять умчит его в неоглядные дали.

—Вот мы и дома! — выдохнул с облегчением.

— На своем родном чердаке,— Гешке, напротив, не хотелось сходить с машины.— А вот завтра...

Он не успел досказать, что будет завтра.

Послышались шаги. Из пролома в стене кто-то двинулся по направлению к ним.

— Вы только не пугайтесь, ребята! — голос был очень знакомый.— Это не дух, не призрак. Это просто я.

Гешкин папа!

Подошел ближе.

— Ну и забрались — с собаками не отыщешь! — лицо не очень сердитое.— Мама с бабушкой сколько времени ищут, все кругом обшарили, уже в милицию бежать хотели... А вы тут недурно устроились, на чердаке, я смотрю. Что там у вас сооружено на том конце, под досками?

— Пульт управления звездолета,— с готовностью ответил Гешка. Он видел: папе понравилось.— Все сами сделали. И приборную доску, и лампочки.

— А это что?—-папа похлопал по дерматиновому сиденью.

— Сказать? — Гешка посмотрел на Леньку; тот согласно кивнул.— Только ты, пап, никому, ладно? Это машина времени.

— Да? Подумайте-ка! — папа озадаченно потер подбородок.— А я готов был поклясться, что на этой самой штуке доктор Борман мне однажды зуб выдернул.

— Нет, не на этой — на похожей,— снисходительно пояснил Гешка.— Ленька тоже вначале спутал. А я так сразу узнал.

— Дядя Андрей, а мы вас видели! — Ленька ухмыльнулся.

— Ничего удивительного! Я уже шарю здесь минут десять.

— Нет, не на чердаке... В будущем!

А Гешка добавил, чтобы понятнее было:

— Через много-много лет.

—Летали туда?— догадался папа.— На машине времени? Ну и как я там?

— Хорошо!

— А Катька ваша там вместо бумажных кукол роботов делает,— сообщил Ленька приятную весть из далекого будущего.

Гешка смерил его взглядом:

— Роботов делает! — он фыркнул.— Катька главный конструктор института роботов — во! И вообще, там знаешь как интересно!

— Молочные реки и кисельные берега?— хитро прищурился папа.— Конфеты сами в рот скачут?

— Какие конфеты!—отмахнулся Гешка. Ему было неловко: папа совсем случайно, или совсем не случайно, угадал, с какими настроениями Гешка летал в будущее.— Там столько всяких дел!

— Вот это здорово! — заулыбался папа.— Здорово, что ты понял!

— А что я — без начинки? Что я — с опилками в голове?

Гешка ворчал только для вида; на самом деле ему было приятно.

Папа улыбался-улыбался, а потом вдруг озабоченно наморщил лоб.

— Послушайте, ребята, а ведь раз машина времени здесь, то, значит, и хозяин ее близко.

— Путешественник во времени,— подсказал Гешка.

— Вот-вот... А если он сейчас явится и задаст вам жару?

Папа замолчал и стал напряженно вглядываться куда-то поверх их голов, словно что-то там увидел. Гешка невольно оглянулся, но ничего в переплетении стропил разглядеть не смог. А когда снова повернулся к папе, его уже не было. Вместо него стоял...

— Дядя Андрей, что вы такое на себя надели? — удивился Ленька.

Но Гешка тут же незаметно толкнул его локтем:

— Замолчи! Он не папа.

Конечно, человека этого легко можно было спутать с Гешкиным папой. Он был с ним одного роста и даже очень похож. А старинный плащ, накинутый на его плечи, в неверном чердачном освещении вполне мог показаться мешковиной, снятой ребятами с кресла.

Но так мог подумать только несведущий человек. Вроде Леньки.

Гешка же был человеком сведущим. Он мгновенно сообразил, что перед ним сам Путешественник во времени. Сейчас, сейчас он с ними заговорит!

И верно, тот поклонился и произнес голосом, который показался бы несведущему человеку точной копией с голоса Геыь киного папы.

Но из того, что он сказал, ребята не смогли понять ни единого слова — и вот лучшее из доказательств, что перед нимя действительно был хозяин машины времени!

— Ай зм вери глэд, бойз, ту конгрету- лейт ю виз юр ритарн.

И снова поклонился.

— Ох и всыплет он нас сейчас за машину! — Гешка был в полном восторге.

— Как с ним говорить? — прошептал Ленька, с опаской следя за каждым движением незнакомца.

— По-английски, наверное...

Ленька набрался храбрости — видно, не прошли даром те дозы страхоудалителя, которые он успел принять в будущем:

— Пардон, товарищ... Мы... мы не говорим по-английски. Только по-немецки.

— О, это есть ничего! — Путешественник во времени покачал головой.— За время живания в вашей стране я в превосходной степени изучил русский язык. Я имел честь поздравить вас со здравополуучным прилетанием домой. Как есть ваше путешествие?

Гешка выставил большой палец.

— Во!—он хотел добавить шлепинское «с присыпочкой!», но вовремя прикусил язык.— Вы нас ругать не будете? Ну, что машину вашу... одолжили.

— О, нет-нет, зачем ругать? Вы хорошие, любознательные юные человеки.

Гешка похвалился:

— А я про вас читал. В рассказе Уэллса «Машина времени».

Путешественник во времени явно обрадовался.

— О, я имею хорошо помнить этого сочинителя. Такой высокий худой джентльмен. И рассказ я имел читать. Очень высокоправдиво есть описаны мои прошловременные путешествия.

Ленька смелел на глазах. Подошел к Путешественнику во времени, тронул его плащ, подняв легкое облачко пыли.

— А теперь вы были у нас, да?

— О, да, у вас, в Советской стране. Я есть очень счастлив, юные человеки, что мне удалось увидеть ваше время. Мои прошловременные путешествия были не столь высоко удачными. Я попадал то к другдругоедным дикарям, то к злодейским инквизиторам. И я думал: о, боже, разве так обречено быть всегда? И вот я попал в вашу страну...

Гешка предложил:

— Понравилось? Так оставайтесь!

—У нас есть свободная комната — мой брат служит в армии.

Ленька живо представил себе, что будет, когда он приведет домой Путешественника во времени. Мама побежит на кухню готовить свой знаменитый салат по-ташкентски, папа начнет рассуждать о шансах футбольной команды «Торпедо», и никто даже не вспомнит о Ленькиных грехах.

— А к нам приходите обедать, ладно?— Гешка тоже был не прочь заполучить такого гостя.— У меня бабушка знаете какие пельмени готовит!

Однако Путешественник во времени отказался:

— Я вам в превосходной степени благодарен. Но это есть невозможно. Крайне невозможно.

Ленька даже огорчился.

— Почему?

— Сию мгновению попробую растолкать.

— Растолковать,— поправил Ленька.

— О, да, растолковать. Спасибо тебе в превосходной степени... Я есть человек девятнадцатого века. Трудное время. Злое время. Но это есть мое время. Там есть все человеки моего времени. И я должен вместе с ними делать бой против злого, против плохого, за счастливую будущую. Вот когда я осуществлял летание сюда, я видел: один бобби — так мы называем полисмен — поднимал свой великий кулак, чтобы бить крохотный голодный человек. Я должен летать обратно и схватить этот великий кулак. Я не схвачу —может быть, никто не схватит. И великий кулак будет бить, долго бить... Я должен вернуться в свое время. Иначе я есть дезертир. В будущую не есть возможность уходить в одиночку. Только вместе со всеми человеками своего времени.

— Правильно! — воскликнул Ленька.— Вот теперь мне совсем-совсем ясно, почему Клаша-партизанка с нами не захотела. Ты понял? — спросил, повернувшись к Гешке.

— Еще пораньше тебя!

— Да? Если хочешь знать, я еще там, на месте, понял.

— Ничего ты не понял!..

Этому спору не суждено было разгореться.

Потому что ребята вдруг заметили, что Путешественник во времени исчез. Вместо него снова появился папа. За ним, на кирпичном выступе, слегка покачивалась мешковина.

— Где же Путешественник во времени?— Ленька оглядывался по сторонам.— Вот только что здесь стоял, на вашем месте. Куда это он исчез?

Гешкин папа точно знал куда.

— Улетел,— сказал он с уверенностью.

— Да? А на чем? Вон ведь она стоит — машина времени. Верно, Гешка?

— И ничего подобного! — ответил Гешка к его изумлению. Подошел к креслу, пнул пренебрежительно ногой,—Вот вечно он путает, пап! То машину времени за ка- кое-то паршивое зубодральное кресло принял, то теперь наоборот... Ну, Лень, ну, неужели ты не видишь?.. Зубодралка это, самая настоящая зубодралка! А машина времени улетела. Вместе с Путешественником. Вот прилетит снова — сам увидишь, какая большая разница!

Ленька виновато поеживался...

И тогда папа сказал:

— Вы что, ночевать здесь собрались? Пошли, пошли!

Когда двигались по чердаку, Гешка спросил о том, что его сейчас тревожило больше всего:

— Пап, а мне здорово от мамы влетит?

— Влететь-то влетит, в этом можешь не сомневаться. Но есть и смягчающие вину обстоятельства,— обнадежил папа.—Не каждый же день совершаются такие чудесные путешествия. Я думаю, мама учтет...

Уже сойдя с лестницы, у самой двери подъезда, Ленька нагнулся, поднял с пола что-то.

— Цветок... Отдадим в подарок?

Гешка сразу догадался, о ком он вел речь.

— Шлепе? Шлепе этому от Шлепы того.— Он рассмеялся.— Поймет, как считаешь?

— Не знаю. Может, и не поймет. Но все-таки отдадим. Пусть подумает!

Гешка толкнул дверь во двор.

Там все было на своем месте.

Светило заходящее солнце, окрашивая в розовый цвет крыши, трубы, верхушки деревьев.

Малыши-карандаши играли в песочнице под неусыпным надзором строгих дедов.

Катька азартно менялась с девчонками куклами, вырезанными из картона.

Шлепа, губастый и лохматый, что-то доказывал Витьке Синице, а тот не хотел верить, смеялся, мотал головой...

И как же это все хорошо!

Как хорошо, что Витька Синица еще не с усами.

Как хорошо, что Шлепа еще не младший помощник младшего дворника-робота и, может быть, им не станет, если как следует поразмыслит над тем, что ему расскажут ребята.

Как хорошо, что Катька еще не Екатерина Андреевна и еще не изобрела симпатичного робота Борика.

Все это еще впереди. Будущее впереди. Его надо делать, надо создавать, надо строить. И они, Гешка с Ленькой, придут туда не случайными ротозеями, не скучающими одиночками, а вместе со всеми, в учении, в борьбе и труде.

В борьбе и труде!