Января нового года и столетия. Е. б. ж. 10 страница

Сейчас читал газету об убийствах и грабежах с угрозой убийств. Убийства и жестокость все усиливаются и усиливаются. Как же быть? Как остановить? Запирают, ссылают на каторгу, казнят. Злодейства не уменьшаются, напротив.

Что же делать? Одно и одно: самому каждому все силы положить на то, чтоб жить по-божьи, и умолять их, убийц, грабителей, жить по-божьи. Они будут бить, грабить. А я, с поднятыми по их приказанию кверху руками, буду умолять их перестать жить дурно. "Они не послушают, будут делать все то же". Что же делать? Мне-то больше нечего делать. Да, надобно бы хорошенько сказать об этом. Записать:

1) К старости проходит интерес к будущему и прошедшему, уничтожается память и воображение, но остается, разрастается жизнь в настоящем, сознание этой настоящей жизни.

[...] 7) Ничто так не больно, как дурное мнение о тебе людей, а ничто так не полезно, ничто так не освобождает от ложной жизни. [...]

7 сентября 1907. Ясная Поляна. Просмотрел записную книжку с 22 августа. Занимался только "Кругом чтения". Мало сделал видимого, но для души хорошо. Утверждало особенно в борьбе с суждением людей. Об этом нынче думал очень важное. Запишу после. Получил тяжелое письмо от Новикова и отвечал ему. Все так же радостно общение с Чертковым. Боюсь, что я подкуплен его пристрастием ко мне. Вчера посмотрел "Свод мыслей". Хорошо бы было, если бы это было так полезно людям, как это мне кажется в минуты моего самомнения. За это время скорее хорошее, чем дурное, душевное состояние. Сейчас почувствовал связанность свою в писании этого дневника тем, что знаю, что его прочтут Саша и Чертков. Постараюсь забыть про них.

Последние два-три дня тяжелое душевное состояние, которое до нынешнего дня не мог побороть, оттого, что стреляли ночью воры капусты, и Соня жаловалась, и явились власти и захватили четырех крестьян, и ко мне ходят просить бабы и отцы. Они не могут допустить того, чтобы я - особенно живя здесь - не был бы хозяин, и потому все приписывают мне. Это тяжело, и очень, но хорошо, потому что, делая невозможным доброе обо мне мнение людей, загоняет меня в ту область, где мнение людей ничего не весит Последние два дня я не мог преодолеть дурного чувства.

Известие о Буланже. Надеюсь и верю, что он бежал. Сейчас был губернатор, tout le tremblement [и все прочее (фр.)]. И отвратительно и жалко. Мне было полезно тем, что утвердило в прямом сострадании к этим людям. Да: составил подлежащее исправлению объясненное подразделение "Круга чтения". Познакомился за это время с Малеванным. Очень разумный, мудрый человек. [...]

5) Особенно живо понял сегодня, что все растет, уходит и проходит. Удивительно, как люди могут не понимать этою: переносят свои желания на будущее, не думая о том, что будущее не остановится и так же пройдет, как все прошедшее.

Нынче 11 сентября 1907. Ясная Поляна. Все больше и больше усложняется жизнь и заявляет требования. За эти четыре дня было чего-то много. Тюремный священник. Врач из Красноярска. Бессарабец. Нынче странник и юноша и Соня-невестка. [...]

15 сентября. Оба дня писал беседы с молодежью. Вышло ни то ни се. Был тяжелый разговор с Соней. Истинно жалко ее. Записать надо:

[...] 3) Настоящая, серьезная жизнь только та, которая идет по сознаваемому высшему закону; жизнь же, руководимая похотями, страстями, рассуждениями, есть только преддверие жизни, приготовление к ней, есть сон.

[...] 7) Женщины нашего круга, людей достаточных, имеют перед мужчинами этого круга огромное преимущество, которого не имеют деревенские, вообще трудящиеся женщины: это то, что они, рожая и выкармливая детей, делают несомненно нужное, определенное высшим законом, настоящее дело. Мужчины же наши большей частью проживают всю жизнь в штабах, профессорство, судах, администрации, торговле, не только не делая никакого настоящего дела, но делая скверные, глупые, вредные дела. Зато и женщины бездетные, если только они не святые, не отдаются делам любви, а берутся за мужское безделье, бывают еще гаже, глупее и самодовольнее в своей гадости самых извращенных мужчин неработающих классов.

[...] 11) Какое счастье жизнь! Иногда теперь, все дальше и дальше подвигаясь в старости, я чувствую такое счастье, что больше его, кажется, не может быть. И пройдет время, и я чувствую еще большее, чем прежнее, счастье. Так чувствую я это теперь, записывая сейчас, 15 числа, этот дневник в 12 часов дня.

26 сентября 1907. Ясная Поляна. Немного стеснен в писании тем, что Репин пишет мой портрет - ненужный, скучный, но не хочется огорчить его. Живется хорошо. Долго было состояние сознания своего великого блага. Дня четыре вследствие болезненного состояния была тоска и борьба. Слава богу, ни в чем особенно не приходится каяться.

Все составлял новый "Круг чтения" и окончил очень начерно. Очень много посетителей. Я в моде теперь. И это тяжело. Ноша был. Очень люблю его. Жалею об Черткове. Был Репин-общинник - горячий и потому опасный. Хорошо думается. Хочется написать о женщинах и о сумасшествии устройства мира. И интересные письма ответить. Записать надо:

1) Отчего безграмотные люди разумнее ученых? Оттого, что в их сознании не нарушена естественная и разумная постепенность важности предметов, вопросов. Ложная же наука производит это нарушение.

2) Требования семьи не могут оправдать противные нравственности поступки, так же как взятый на себя подряд не может оправдать бесчестных расчетов с поставщиками.

3) Требования семьи - это мои требования для семьи.

4) Нужда для семьи нужнее, чем роскошь.

5) Мне, богатому человеку, надо дать воспитание детям: как одевать их, кормить? Как их учить? Для человека в нужде вопросы эти решены, и всегда лучше, чем для человека богатого.

[...] 7) NN не любит хорошего человека, вредит, бранит его. Но человек умирает, и неловко бранить, особенно оттого, что все жалеют. И вот NN уверяет, что он всегда очень любил.

8) Наше воспитание людей похоже на выведение таких плодов (яблок и т. п.), в которых все почти была бы одна оболочка (вкусная) семени. Чтобы семени, если можно, совсем бы не было. Воспитывать людей так, чтобы души было как можно меньше, а было бы одно тело. [...]

10 октября 1907. Ясная Поляна. Давно не писал, за это время был один день в тоскливом состоянии из-за стражников, которые тревожат крестьян. Тут тетя Таня и Михаил Сергеевич и две Танечки. Была неприятна неожиданная и неприятная брань за мое письмо о том, что у меня нет собственности. Было обидное чувство, и, удивительное дело, это прямо было то самое, что мне было нужно: освобождение от славы людской. Чувствую большой шаг в этом направлении. Все чаще и чаще испытываю какой-то особенный восторг, радость существования. Да, только освободиться, как я освобождаюсь теперь, от соблазнов: гнева, блуда, богатства, отчасти сластолюбия и, главное, славы людской, и как вдруг разжигается внутренний свет. Особенно радостно. За это время работаю над детским "Кругом чтения", вводя его в подразделения большого. Работа, требующая большого напряжения, но идет порядочно. Записать:

1) Жизнь не шутка, а великое, торжественное дело. Жить надо бы всегда так же серьезно и торжественно, как умираешь.

2) Когда люди говорят, то кажется, что всякое говоренье есть одно и то же дело. А между тем этих говорений есть два совершенно различных, и по причинам, вызывающим говоренье, и по последствиям. Большей частью люди говорят только для того, чтобы дать ход всем своим чувствам. Это говоренье праздное; и второе, говорят тогда, когда хотят передать свою мысль другому для его пользы. Это говоренье хорошее...

[...] 6) Как хорошо, облегчительно чувствовать и признавать себя виноватым. Все запутанное и трудное сразу объясняется и облегчается.

7) Задумался о том, правда ли, что благо человека - только в увеличении в себе любви. Отчего же этого нет теперь во всех людях? А оттого же, отчего этого не было во мне 30 лет тому назад. Как человек растет, так и человечество.

[...] 9) Человек не знает, что хорошо, что дурно, а пишет исследование об упавшем аэролите и о происхождении слова "куколь"!

12 октября. Ясная Поляна. 1907. Здоровье - хорошо, а на душе - рай - почти рай. Все больше и больше входит в жизнь то, чтобы, не думая о себе для себя (тела) и о себе в мнении других, жить любя. И удивительно радостно. Должно быть, от возраста, освободившего от страстности: в гневе, похоти, славе людской; но думаю, что возможно и всем. Много получаю писем, и очень хороших. Письмо Иконникова таково, что, слушая его, расплакался, как старушка. И хорошо. Очень хорошо. Записать надо одно не из книжечки:

1) Говорят, говорю и я, что книгопечатание не содействовало благу людей. Этого мало. Ничто, увеличивающее возможность воздействия людей друг на друга: железные дороги, телеграфы, - фоны, пароходы, пушки, все военные приспособления, взрывчатые вещества и все, что называется "культурой", никак не содействовало в наше время благу людей, а напротив. Оно и не могло быть иначе среди людей, большинство которых живет безрелигиозной, безнравственной жизнью. Если большинство безнравственно, то средства воздействия, очевидно, будут содействовать только распространению безнравственности.

Средства воздействия культуры могут быть благодетельны только тогда, когда большинство, хотя и небольшое, религиозно-нравственно. Желательно отношение нравственности и культуры такое, чтобы культура развивалась только одновременно и немного позади нравственного движения. Когда же культура перегоняет, как это теперь, то это - великое бедствие. Может быть, и даже я думаю, что оно бедствие временное, что вследствие превышения культуры над нравственностью, хотя и должны быть временные страдания, отсталость нравственности вызовет страдания, вследствие которых задержится культура и ускорится движение нравственности и восстановится правильное отношение.

Все занят, и очень усердно, детским "Кругом чтения", и хотя медленно, но подвигаюсь. Нынче думал, что сделаю три "Круга чтения". Один - по отделам, детский; другой - такой же для взрослых. Третий - без отделов, но исправленный старый.

20 октября 1907. Ясная Поляна. Запнулся в своей работе. И два дня ничего не делал. Очень не нравится мне перечисление грехов и соблазнов. Нынче как будто немного распутываюсь. За это время был нездоров и теперь еще не справился - желудком. Были посетители: Заболотнюк, отказывается от военной службы, и нынче Новичков. Получаю телеграммы угрожающие и страшно ругательные письма. К стыду своему должен признаться, что это огорчает меня. Осуждение всеобщее и озлобление, вызванное письмом, так и осталось для меня непонятно. Я сказал то, что есть, и просил напрасно не тревожиться и меня оставить в покое. И вдруг... Удивительно и непонятно. Одно объяснение - что им приятно думать, что все, что я говорил и говорю о христианстве, ложь и лицемерие, так что можно на это не обращать внимания. Был Сутковой - едет в Самару. [...]

26 октября 1907. Ясная Поляна. Долго - недели три, если не больше - был в низком состоянии духа. Не было больше радости жизни и теснившихся радостных и нужных и важных (для меня) мыслей и чувств. За это время особенно дурного ничего не сделал. Все работал над "Кругом чтения". Нынче решил изменить в нем многое. Дней шесть, как возобновил уроки с детьми. Не особенно хорошо. Хуже, чем я ожидал. Гусева арестовали. Были посетители: Новичков, Лиза, нынче Олсуфьев, Варя, Наташа. Нынче первый день я проснулся духовно, поднялся на прежнюю ступень, может быть, даже немного выше. [...] Записать надо еще:

4) Со временем идет духовный рост, освобождение духовного начала, как в отдельном человеке, так и во всем человечестве. И двигаются вперед люди если не боками, то мозгами, а то и тем и другим вместо. Разумеется, и приятнее и успешнее двигаться мозгами, чем боками. И потому усилия людей, желающих ускорить движение, должны быть направлены на деятельность разумную, сознательную, а не на стихийную, бессознательную.

5) Жизнь это неперестающий рост духовный. Но в детстве, юности, когда вместе с духовным ростом совершается рост телесный, люди легко принимают рост телесный за всю жизнь и отдаются ей, забывая жизнь духовную. Ошибка обозначается, когда тело начинает разрушаться, но исправление ее бывает трудно от силы инерции, привычки.

[...] 8) Странно, что мне приходится молчать с живущими вокруг меня людьми и говорить только с теми далекими по времени и месту, которые будут слышать меня.

8 ноября 1907. Ясная Поляна. Казалось, что недавно записывал, а почти две недели. Дня три тому назад был в Крапивне у Гусева. Очень тяжелое и значительное впечатление. Хочется писать об этом и еще драму о Булыгине-сыне. Очень радостное впечатление от их жизни. Вчера были посетители: Соломко, бывший депутат - ничтожный, и Широков, раздраженный, но искренний человек. Записать:

1) Чем больше себялюбие, тем труднее понять другого, перенестись в другого, а в этом все. И наоборот.

2) Всякий дурной поступок, а также и добрый оставляет главные последствия в себе; последствия: усиления дурной или доброй привычки.

[...] 10) Самое трагикомическое в нашем христианстве то, что оно вводится и распространяется между бедными и слабыми - сильными и богатыми, теми самыми, существование которых отрицается христианством.

[...] 13) Отчего неразумны так называемые - образованные? Оттого, что головы их набиваются ненужными пустяками, выдаваемыми им за самое важное.

22 ноября 1907. Ясная Поляна. Очень хорошо, умиленно радостно себя чувствую и - удивительная вещь - забыл все - забыл, кто Гусев, за что он сидит. С утра встал и умиленно думал и чувствовал об Андрюше и написал ему письмо. Искал и не мог найти записанный план своей статьи. Так казалось хорошо и важно, а теперь ничего не помню. Все думается о драме. Хорошо бы.

Все это время - напряженно занят "Кругом чтения". Начерно кончил, но работы бездна. Если в день составлять - то есть исправлять пять, шесть изречений, то работы больше, чем на год, на четыреста дней. А почти уверен, что этого не проживу. Чем ближе смерть, тем сильнее чувствую обязанность сказать то, что знаю, что через меня говорит бог. И тем больше чувствую это необходимым, что тут уже нет личного, славы людской. Записать:

[...] 5) Жалуешься на жизнь, а только вспомни, сколько людей любят тебя.

6) Любить - благо, быть любимым - счастье.

[...] 8) Да, праздность - мать всех пороков, в особенности умственных: ложных рассуждений: политика, наука, богословие.

9) Если богатый совестлив, то он стыдится богатства и хочет избавиться от него; а избавиться от него почти так же трудно, как бедному разбогатеть. Трудность главная - семья. Привычки можно преодолеть, но - семья.

10) Упрекать в гордости можно и должно только себя. А то всякое несогласие представляется гордостью.

[...] 12) Видел во сне, что устраиваю чью-то спальню, и что для устройства ее мне нужно спросить кого-то на той же улице. Я иду, захожу в дом; меня не узнают, но я дохожу до хозяина; он спрашивает, что мне нужно? И я, к досаде, чувствую, что забыл. Делаю усилия вспомнить. И эти усилия будят меня. И я в бдящем состоянии стараюсь вспомнить и не могу. И я понимаю, что то, зачем я шел во сне, я и не знал, но увидал во сне только то, что "я забыл". Все, что я видел, как мне казалось перед этим, все это было без времени. Только просыпаясь, я все это расположил во времени. Не то ли мы делаем в нашей жизни? Все, что мы (как нам кажется) переживаем, все это уже есть, а мы только располагаем это во времени. То, что все есть, и ничего в нашей жизни не происходило, не двигалось, мы узнаем, когда будем умирать (просыпаться), как я узнал, проснувшись, что я не забыл, а только видел во сне, что забыл. (В записной книжке записано: "неясно". Но я не согласен.)

[...] 15) Правительство русское знает и не может не знать, что у нас все держится на религии, и себя основывает на религии, но та религия, на которой оно основывает себя, была нетверда и прежде; теперь уже совсем не держит. [...]

29 ноября 1907 Ясная Поляна. Только неделю не писал, а кажется ужасно долго. Так полна жизнь. Записать нужно довольно много, но нынче не буду. Запишу только самое существенное, то, что испытываю сейчас уже благотворность той душевной деятельности, которой я отдался. В самом телесно дурном состоянии и расположении духа - мне хорошо. Мало того, что хорошо, - радостно. Как удивительно, de gaiete de c?ur [с легким сердцем (фр.)] губят свои жизни люди, попуская себя на раздражение. Все в "табе", как говорил Сютаев. Смотри с любовью на мир и людей, и он так же будет смотреть на тебя. Все занят "Кругом чтения" и, кажется, подвигаюсь. Сережа, Маша, Андрюша - со всеми мне хорошо. Записать из книжки денной:

1) Сначала кажется странным, почему человек, сделавши злое дело, становится еще злее. Казалось бы, ему надо успокоиться: он сделал то, что хотел. А это оттого, что сознание, совесть упрекает его, и ему надо оправдаться, если не перед другими, то перед самим собою, и для оправдания он делает зло новое with a vengeance [с местью (англ.)].

2) Пища только тогда законна, когда возможны и желательны последствия ее труд. Точно так же и половое общение - только тогда, когда возможны и желательны последствия его - дети.

3) Насколько животные целомудреннее людей: только до оплодотворения.

4) Лиха беда начать. Целомудренный стыд - могучее средство предохранения. А наше искусство притупляет, уничтожает его.

Сейчас примусь за первый отдел "Круга чтения".

Здесь Сережа и Маша.

Страшно давно не писал. Нынче, 16 декабря 1907. Ясная Поляна. 29 ноября упал с лошади, зашиб руку. Теперь проходит. За это время много было, все больше и больше, хороших писем. Нисколько не увлекаюсь и не желаю распространения, как бывало прежде, а просто рад, что мог и могу служить людям хоть чем-нибудь. Как странно, что вместе с добротой приходит смирение скромность. Мне теперь не нужно, как прежде, притворяться смиренным. Как только работа в себе, так сейчас видишь, что не только гордиться, но радоваться не на что. Радуюсь только на то, что мне незаслуженно хорошо, и что ближе к смерти, то все лучше и лучше.

Все занят "Кругом чтения". Главное - порядок отделов. Кажется, теперь близко к концу распределение, редакция же самых мыслей - еще огромная работа. Переписаны только три. Был Андрей с новой... Очень было тяжело, хотя старался, как мог, и ничем не провинился. С Сережей, со всеми хорошо, даже со стражниками. "Радуйся, если тебя ругают". Записать надо, кажется, очень многое. Гусева все не выпускают, хотя давно, с 22 обещали и в Туле и в Петербурге. [...]

[...] 21) Грехи свои человек чувствует, как зло, и страдает от них, соблазны он уже не чувствует, а суевериями гордится.

22) Для общего дела наверное лучше делать каждому, что ему ведено, а не то, что ему кажется хорошим.

23) Как только человек забыл или пропустил мимо ушей то, что ему ведено, он непременно делает то, что было делано им или людьми вокруг него, воображая себе, что он делает то, что сам выдумал.

24) Человеку ведено увеличивать любовь (он веление это носит в сердце), а он устраивает удобства жизни. Все равно, как работнику ведено сеять, сажать, а он забыл это или пропустил мимо ушей, а помнит то, что он ровнял поле, пахал, боронил, укатывал, и он пашет, боронует, укатывает поле с всходящей уже зеленью. Ему кажется, что его дело только в этом.

25) Дело жизни не в том, чтобы быть великим, богатым, славным, а в том, чтобы соблюсти душу. [...]

30 декабря 1907. Ясная Поляна. Две недели не писал. Важного только то, что Гусева выпустили. Здесь Сережа с женой. Все продолжаю получать радостные письма. Нынче очень хорошее письмо Молочникова к Столыпину. Написал об этом Олсуфьеву. Все занят "Кругом чтения", и, слава богу, все уясняется и уясняется. Второй раз поверяю отделы. Всех 31. И, кажется, не нарочно вышло 4 греха, 4 соблазна, 4 обмана. Вчера очень горячо - дурно спорил с Сережей о науке. Поразительна вера в науку и полная аналогия ее с церковью. [...]

 

 

Дневник - 1908

 

 

Нынче новый, 1908 год, 1 января. Ясная Поляна. Дописываю из книжечки. Все так же занят "Кругом чтения" и, кажется, подвигаюсь. Андрей и Сережа с женами. Я борюсь с своими чувствами к...

Дописываю из книжечки, как раз кончившейся к новому году.

[...] 9) В первый раз с необыкновенной, новой ясностью сознал свою духовность: мне нездоровится, чувствую слабость тела, и так просто, ясно, легко представляется освобождение от тела, - не смерть, а освобождение от тела; так ясна стала неистребимость того, что есть истинный "я", что оно, это "я", только одно действительно существует, а если существует, то и не может уничтожиться, как то, что, как тело, не имеет действительного существования. И так стало твердо, радостно! Так ясна стала бренность, иллюзорность тела, которое только кажется.

[...] 11) То, что жизнь только в усилии нравственном, видно из того, что во сне не можешь сделать нравственного усилия и совершаешь самые ужасные поступки.

12) Жизнь людей без нравственного усилия - не жизнь, а сон.

13) У меня выбита рука, я слежу за ее выздоровлением. Но вот она справилась, и мне чего-то недостает. Не за чем следить. А ведь вся жизнь есть такое слежение за ростом: то мускулов, то богатства, то славы. Настоящая же жизнь есть рост нравственный, и радость жизни есть слежение за этим ростом. Какое же ребяческое, недомысленное представление - рай, где люди совершенны и потому не растут, стало быть, не живут.

14) Люди много раз придумывали жизнь лучше той, какая есть, но, кроме глупого рая, ничего не могли выдумать.

15) Казалось бы, как легко по своему эгоизму понять эгоизм других. Но мы никогда хорошенько не понимаем этого, а если и понимаем, то не помним.

[...] 19) - Как вам нравятся стихотворения NN?

- Что же, кормится.

13 января 1908. Ясная Поляна. Не писал двенадцать дней. Кончил начерно "Круг чтения" и написал отделы. Живу не дурно, только третьего дня заблудился в Засеке и очень устал, и нынче болит сердце. Дурно спал. И написал письма все очистил. Жду Черткова послезавтра. Записываю из книжечки. Второй день думаю о драме. Едва ли достанет интереса, чтобы написать. Записываю:

[...] 4) Все почти технические усовершенствования удовлетворяют либо эгоистическим стремлениям к личному наслаждению, либо семейной, сословной, народной, государственной гордости (войны).

[...] 8) В газете: "Мне говорят: будь целомудрен, а я говорю: если это не вредит моему здоровью". Какой ужас: во-1-х, нарушение целомудрия гораздо больше угрожает здоровью, чем соблюдение его, а во-2-х, главное, здоровье и нравственный закон - два несоизмеримые условия жизни. Нарушать нравственный закон для здоровья - все равно как разламывать дом, в котором живешь, чтобы топить им.

9) Для успешности усилия надо поступить так, как будто ты уже имеешь те чувства, которые желал бы иметь.

10) До тех пор не заимствуй от других ответы на вопросы, пока вопросы не возникли в тебе самом.

[...] 14) Люди все стоят перед великой тяжестью, которую им нужно поднять. У каждого в руках уже введенный под эту тяжесть рычаг. И вот, вместо того, чтобы налечь на рычаг и, насколько есть сил, содействовать подъему тяжести, люди бросают рычаг, вскакивают на тяжесть, своим весом увеличивая ее, и, стоя на ней, цепляются за нее руками, стараясь поднять ее.

[...] 17) Нет ничего хуже оглядывания на свое приближение к совершенству. Попробуй идти и думать о том, сколько осталось. Сейчас покажется трудно. Тоже и с движением к совершенству.

[...] 19) Какое странное и верное слово: что муж и жена (если они живут духовно) не двое, а одно существо. [...]

20 января 1908. Ясная Поляна. Чертков здесь и пропасть народа, все приятного. Впрочем, я в таком духе, слава богу, что мне все приятны. Абрикосовы, Гусев, Плюснин. Вчера приехал Поша. Софья Андреевна в Москве. Был вчера Андрей. Жалкий, жалкий по своей непрошибаемой самоуверенности. Пишу и не жалею. Может быть, если прочтет после моей смерти, хоть немножко пробьет эти латы самодовольства. Начал писать статью. Об упадке, безверии и непротивлении. Не очень дурно, но слабо. Сам я вообще слаб. Должно быть, близко смерть. И приближаюсь к ней, как приближаюсь на езде к цели путешествия. Сравнение не верно, потому что по мере приближения улучшается езда. Кончил отделы. Записать:

[...] 8) Гораздо более возмутительная несправедливость была бы в том, если бы, как думают ученые люди, человек мог бы не знать смысла жизни и своего руководства в ней без требующего досуга изучения сложных и трудных наук, чем то, что у одного миллионы, а у другого нет сапог.

[...] 11) Простота - необходимое условие и признак истины.

31 января 1908. Ясная Поляна. Начал исправлять старый "Круг чтения". И оказалось работы больше, чем думал, и работа не дурная. Кончил восемь месяцев не совсем - надо переместить, дополнить, но главное сделано. Саша долго в Москве. Стараюсь не бояться за нее. Со всеми очень хорошо. Вчера был Стахович Михаил. Я хорошо поговорил с ним. Но не могу говорить о задушевном без слез. Нынче поправлял детское изложение Евангелия по желанию милой Марьи Александровны. Написал за это время два длинных письма: одно Столыпину, другое, вероятно, поляку - Задаго. Оба, кажется, не дурны, по крайней мере, писал от сердца. [...]

Записать:

[...] 5) Как бы хорошо и как нужно для жизни не забывать, что звание человека настолько выше всех возможных человеческих званий, что нельзя не относиться одинаково к царице и проститутке и т. п.

6) Всегда обещают и ждут за добрые дела награду в будущем, в вечности. Она - награда - и есть в вечности, в настоящем, в вневременном моменте.

7) Я узнал благо и учение жизни на исходе своей и потому сам уже не могу воспользоваться этим знанием. И потому нужно, я обязан передать то, что знаю, людям. В первый раз живо почувствовал это обязательство.

[...] 14) Ясно, живо понял бедственность людей богатства и власти, как они понемногу введены в эту ужасную жизнь. Нищий бродяга много свободнее и несравненно менее несчастлив.

[...] 18) Читал Shaw. Он поразителен своей пошлостью. У него не только нет ни единой своей мысли, поднимающейся над пошлостью городской толпы, но он не понимает ни одной великой мысли прошлых мыслителей. Вся его особенность в том, что он самые избитые пошлости умеет высказывать самым изысканно извращенным, новым способом, как будто он говорит что-то свое, новое. Главная черта его это ужасающая самоуверенность, равняющаяся только его полному философскому невежеству.

[...] 20) Я нынче все больше и больше начинаю забывать. Нынче много спал и, проснувшись, почувствовал совершенно новое освобождение от личности: так удивительно хорошо! Только бы совсем освободиться. Пробуждение от сна, сновидения это образец такого освобождения.

9 февраля 1908. Ясная Поляна. За это время занят был переработкой "Нового круга чтения". Исправление старого кончил, хотя придется еще поработать. Был Буткевич с юношей учителем, и хорошие письма. Душевное состояние все лучше и лучше. Духовная жизнь, внутренняя, духовная работа все больше и больше заменяет телесную жизнь, и все лучше и лучше на душе. То, что кажется парадоксом: что старость, приближение к смерти и сама смерть - хорошо - благо, несомненная истина. Испытываю это. Письмо от Гр. Петрова, просится приехать. Постараюсь видеть только брата, сына божия. Здоровье недурно.

[...] 4) Спрашивал себя: зачем я пишу это? Нет ли тут личного желания чего-либо для себя? И уверенно могу ответить, что нет, что если пишу, то только потому, что не могу молчать, считал бы дурным делом молчать, как считал бы дурным не постараться остановить детей, летящих под гору в пропасть или под поезд.

5) (Тоже к воззванию.) Можно бы было относиться равнодушно к тому, что я говорю, если бы я говорил что-нибудь мною придуманное, такое, что может быть и может не быть, но ведь та погибель, о которой я говорю, не может не быть, неизбежно будет. Можно бы было задумываться, сделать ли или не сделать то, что я говорю, если бы для этого нужно было что-нибудь опасное, трудное, стыдное, унизительное, несогласное с человеческой природой; а тут напротив, то, к чему я призываю, и безопасно, и легко, и благородно, и согласно и с сознанием своего достоинства, и с природой человека.

[...] 18) Думал ночью как будто заново о смысле жизни. И опять все то же, что должен и можешь делать то, чего требует от тебя твое духовное сознание. И не то что должен перед кем-нибудь, а неизбежно поощряем к этому тем, что одна только эта деятельность дает истинное благо. Если же спрашивать, зачем? То ein Narr kann mehr fragen als tausend Weisen antworten [один глупец может больше спросить, чем тысяча мудрецов ответить (нем.)]. Зачем - не мое дело и мне не нужно и не дано знать. Нет и органов для того, чтобы понять это.

19) Наша жизнь и наше призвание в ней подобно вот чему: что-то хорошее, нужное для людей делается какою-то непонятной для них силой. Представим себе, что строится что-то. Люди не могут понять, что и зачем, но знают, что им надо в известном направлении носить, возить материал: камни, песок, известь, лес, железо. И если люди делают это - им легко и хорошо. Они и делают это: некоторые, зная, что строится что-то, другие - не зная даже и этого. Есть между людьми ленивые, которые просто не делают то, что нужно, и им бывает худо. Есть и усердные, но самоуверенные, которые думают, что знают, зачем идет работа, и или возят материал не туда, куда ведено, или сами начинают строить не то, что нужно.