Глава 12. Попытка переворота

Когда наступил мой второй тибетский Новый год в Лхасе, я присутствовал на всех праздничных церемониях с самого начала. Десятки тысяч людей наполнили город, и Лхаса выглядела большим лагерем. Отмечали наступление года Огненной Свиньи. Церемония проходила с не меньшим блеском, чем в прошлом году. Я особо интересовался мероприятиями, пропущенными мною в прошлый раз из-за болезни. Наиболее меня поразила процессия, проведенная тысячей солдат в старинных костюмах. Эта традиция восходила к одному историческому эпизоду. Давным-давно исламская армия, шедшая на Лхасу, попала в снежный буран у подножия горы Ньенчентаигла и практически вся вымерзла. Районные бонпо привезли в Лхасу трофеи – вооружение и доспехи. Теперь их доставали каждый год, и тибетские солдаты демонстрировали их. На ветру развевались древние штандарты, позвякивали доспехи воинов и сбруи лошадей, сверкали на солнце шлемы с надписями на урду. Средневековье в пышном чванливом блеске шествовало перед нами по улице древней Лхасы. Парад выглядел удивительно достоверно, и у зрителей создавалось впечатление абсолютной реальности происходящего: казалось, мусульмане и вправду захватили город. Под командованием двух генералов войска прошли по Паркхору к открытому месту на границе Лхасы. Десятки тысяч людей ожидали их там у огромного костра, куда подбрасывали подношения в виде масла и зерна. Толпа завороженно наблюдала за монахами, швырявшими в огонь «головы смерти» и другие символические изображения злых духов. Зарытые в землю пушки салютовали различным горным вершинам. В кульминационный момент монах из ранга оракулов подошел к огню и после короткого, но дикого танца упал на землю. Толпа наконец стряхнула оцепенение и, дико жестикулируя, разразилась громкими криками.

В 1939 году члены германской экспедиции, часто посещавшей Тибет, присутствовали на фестивале. Они имели неосторожность сфотографировать оракула и еле спасли свои жизни, когда толпа начала забрасывать их камнями. Немцам пришлось спасаться бегством, карабкаясь на каменные стены и крыши. В поведении толпы не было никакой политической подоплеки или ненависти к иностранцам. Причина крылась в фанатической религиозности людей, обычно заканчивавшейся такими всплесками. Позже, делая фотографии для далай-ламы, я соблюдал крайнюю осторожность. Мне посчастливилось снять немало восхитительных сцен – и не только для Бога-Короля, но и для себя.

На праздновании года Огненной Свиньи Великий гофмейстер сообщил: мы с Ауфшнайтером занесены в список гостей его святейшества. Хотя нам уже несколько раз довелось видеть далай-ламу, одарившего нас улыбкой на прошлогодней процессии, перспектива встретиться с ним лично во дворце Потала впечатляла. Я чувствовал: приглашение может иметь серьезные последствия. И действительно, оно стало началом близких отношений между мной и молодым Богом-Королем.

В назначенный день мы надели дубленки, купили самые дорогие шарфы, которые смогли найти в городе, и вместе с толпой ярко разодетых монахов, кочевников и женщин в праздничных одеждах стали подниматься по длинной лестнице Поталы. Чем выше мы взбирались, тем величественнее становился вид города. Пленяли красотой сады, а дома напоминали виллы. Наш путь проходил среди бесконечных молитвенных колес, приводившихся в движение проходившими мимо людьми. Миновав главные ворота, мы оказались внутри дворца.

Темные коридоры, стены которых покрывали изображения странных божеств-хранителей, привели нас через здания первого этажа во двор. Оттуда по крутым лестницам следовало вскарабкаться на плоскую крышу. Посетители поднимались осторожно и молча. Наверху уже собралась плотная толпа. Каждый надеялся получить благословение Великого в Новом году.

На крыше располагалось несколько небольших построек с позолоченными верхом: апартаменты далай-ламы. Монахи медленно вели длинную извилистую очередь верующих к двери. Мы следовали непосредственно за монахами, а в зале приема вытянули шеи, спеша разглядеть Живого Будду за множеством голов. Он тоже, моментально забыв о своей величественности, с любопытством высматривал двух иностранцев, о которых так много слышал.

На покрытом дорогой парчой троне далай-лама сидел в позе Будды, слегка наклонившись вперед. Ему приходилось проводить так долгие часы, благословляя правоверных, чередой проходивших мимо. У подножия трона горой лежали мешочки с деньгами, отрезы шелка и сотни белых шарфов. Мы знали: нам не следует отдавать свои шарфы непосредственно далай-ламе. Их возьмет настоятель монастыря. Когда, склонив головы, мы оказались перед Богом-Королем, я не сдержался и взглянул на него. Веселая мальчишеская улыбка озарила очаровательное лицо далай-ламы, и его рука, поднятая для благословения, на секунду коснулась моей головы. Все произошло очень быстро. Несколько мгновений мы стояли у более низкого трона – трона регента. Он тоже возложил на нас руки в знак благословения. Затем настоятель монастыря повесил нам на шеи красные шарфы-амулеты и пригласил присесть в уголок на подушки. Подали рис и чай. Следуя обычаю, мы бросили несколько зерен на землю в качестве подношения богам.

Перед молодым Богом-Королем тек нескончаемый поток людей, надеявшихся получить благословение. С покорно склоненными головами и высунутыми до предела языками они являли странную картину. Никто не отваживался поднять глаза. Вместо наложения рук, которого мы и монахи были удостоены, люди получали лишь прикосновения шелковой кисточкой. Никто из посетителей не пришел с пустыми руками. Одни приносили лишь потертые шарфы, но некоторых паломников сопровождали многочисленные носильщики, нагруженные подарками. Каждое подношение тут же регистрировалось казначеем. Полезные вещи сразу направляли в хранилище Поталы. Впоследствии многочисленные шелковые шарфы либо продавались, либо использовались в качестве призов на спортивных соревнованиях. Денежные подношения считались личной собственностью далай-ламы. Они стекались в золотую и серебряную комнаты Поталы, где за многие столетия скопились огромные сокровища, наследуемые каждым последующим реинкарнированным.

Однако выражение напряженной преданности на лицах людей впечатляло больше, чем подарки. Для многих тибетцев встреча с далай-ламой являлась событием в жизни. Некоторые из них шли сюда сотни миль, периодически падая в пыль, а иногда передвигаясь на коленях. Чтобы получить благословение Бога-Короля, люди проводили в пути месяцы и даже годы, страдая от голода и холода. С моей точки зрения, простое прикосновение шелковой кисточки недостаточно вознаграждало за подобную преданность, но нужно было видеть выражение наивысшего счастья на лицах паломников, когда монах возлагал шарф на их шеи. Верующие носили эти шарфы до конца жизни как амулеты или зашивали в мешочки, считая, что они предохраняют от злых сил. Качество шарфа соответствовало статусу получателя, и на каждом имелся мистический тройной узел. Его завязывали монахи, но для министров и высокопоставленных настоятелей монастырей далай-лама проделывал это лично.

Атмосфера переполненной комнаты, пропитанная запахом благовоний и масляных ламп, со временем начала действовать угнетающе, и мы с облегчением вздохнули, когда церемония подошла к концу.

После ухода последнего паломника далай-лама поднялся и, поддерживаемый слугами, проследовал в личные апартаменты. Мы стояли без движения, склонив головы. Затем направились к выходу. Нас остановил монах и протянул каждому хрустящий банкнот в сто сангов со словами: «Джампо Римпоче ки соре ре» («Подарок от знатного Короля»).

Этот жест нас сильно удивил. Позже мы выяснили: никто раньше не получал подарков в такой форме. Конечно, вся Лхаса узнала об оказанной нам почести раньше, чем мы успели хоть словом о ней обмолвиться. Многие годы памятные банкноты хранились у нас как талисманы. Покидая Тибет, мы признавали: они нас не подвели.

После аудиенции нам предоставили возможность осмотреть вместе с паломниками многочисленные святые места Поталы. Дворец, одно из наиболее впечатляющих строений на Земле, соорудили в его нынешней форме около трехсот лет назад, при пятом далай-ламе. До того здесь располагалась крепость тибетских королей, разрушенная монголами во время одного из их нашествий. Из отдаленных каменоломен рабы на спинах приносили камень за камнем на строительную площадку без помощи каких-либо технических средств. Опытные каменщики начали воздвигать дворец, но пятый далай-лама неожиданно скончался, и возникла опасность остановки строительства навсегда. Однако регент, считавший себя недостаточно авторитетным лидером, неспособным подвигнуть людей на завершение огромной работы, скрыл весть о кончине монарха. Сперва объявили о серьезной болезни Живого Будды, а затем – о его уединении для медитации. Обман продолжался десять лет, пока дворец не воздвигли. Теперь, взглянув на это уникальное сооружение, можно понять и простить ложь, позволившую ему появиться.

На крыше Поталы мы нашли склеп того самого регента. Останки пятого далай-ламы покоились в урне рядом с захоронениями других Богов-Королей. Там перед семью надгробиями сидели и молились монахи под монотонные звуки барабанов. Пожелай кто-нибудь добраться до ступ (буддистских усыпальниц), ему бы пришлось взбираться по крутым лестницам, при тусклом освещении преодолевать скользкие от накопившейся в течение веков грязи ступени. Самая большая ступа принадлежала тринадцатому далай-ламе.

Посетив несколько храмов, мы достигли западной части Поталы под названием Намджетра-цанг, где проживали двести пятьдесят монахов. Она состояла из узких коридоров с многочисленным поворотами, неприятными для глаза европейца. Однако вид, открывавшийся из маленьких окошечек, компенсировал недостатки хмурого и неприветливого интерьера. Я не мог не заметить, насколько хороша Лхаса с ее квадратными домами и плоскими крышами, если смотреть на нее сверху. С такой высоты совершенно не видно было грязи на узких улочках.

В последующие годы я неоднократно имел возможность побывать в Потале в качестве гостя своих друзей, обитавших там. Жизнь в этой религиозной цитадели напоминала существование в средневековой крепости. Едва ли там имелся хоть один современный предмет. Вечером под присмотром казначея все ворота запирались, после чего ночной патруль обходил весь дворец, проверяя, все ли в порядке. Ночью лишь резкие крики дозорных, отдававшиеся эхом в длинных коридорах, нарушали угнетающую тишину. Ночи в Потале проходили спокойно. Здесь рано ложились спать, не проводили вечеринок и увеселительных мероприятий, обычных для остальной Лхасы. Усыпальницы святых создавали атмосферу строгую и торжественную, делая весь дворец похожим на огромный мавзолей. Я хорошо понимал радость молодого правителя при переезде в летнюю резиденцию. Жизнь одинокого монарха без друзей и родителей в Потале была ужасна. Он находил удовлетворение лишь в редких визитах брата, Лобсанга Самтена, приносившегося ему привет от отца с матерью и рассказывавшего о новостях города.

Далай– лама владел единственным в стране слоном, подаренным ему махараджей Непала, где много религиозных приверженцев Бога-Короля. Непальцы часто уходят в монастыри Тибета и посвящают жизнь религии. Внутри монастырей они создают отдельные сообщества и слывут хорошими послушниками. Изначально махараджа подарил далай-ламе двух слонов в знак большого уважения, но один из них не перенес путешествия через Гималаи, хотя семисотмильную дорогу в Лхасу предварительно тщательно очистили от камней. В каждом постоялом дворе для животных подготовили хорошие стойла. К удовольствию тибетцев, хоть один слон добрался до столицы живым и здоровым. Никто в Лхасе до тех пор не видел такого гигантского животного. Люди называли его Лангчен Римпоче. Ему отвели отдельный дом в северной части Поталы, и, украшенный дорогими тканями, слон часто принимал участие в процессиях. Наездники, чьи лошади не привыкли к таким монстрам, держались от него подальше.

Во время празднования Нового года умер отец далай-ламы. Для продления его жизни сделали все возможное. Монахи и лекари испробовали самые разные виды лекарств. Они даже изготовили куклу, в которую чарами вогнали болезнь пациента, и затем торжественно сожгли ее на берегу реки. Ничего не помогало. Думаю, было бы полезнее пригласить английского доктора, но, естественно, семья далай-ламы, служившая примером ортодоксальности, не отступала от традиционной практики даже в критические моменты.

Как обычно, тело покойника доставили на погребальную площадку за городом, расчленили и оставили птицам. Тибетцы не устраивали траур по усопшим в нашем его понимании. Печаль расставания облегчалась надеждой на перерождение. Смерть не пугала буддистов. Сорок девять дней горели масляные лампы, после чего в доме усопшего проводился молебен. Через некоторое время вдовы и вдовцы могли вступать в новый брак, и жизнь возвращалась в прежнее русло.

В 1947 году в Лхасе случилась маленькая гражданская война. Бывший регент, Ретинг Римпоче, добровольно отказавшийся от должности, похоже, снова потянулся к власти. Среди простого народа и чиновников у него было много приверженцев, пытавшихся настроить население против его преемника. Они хотели вновь вернуть Ретингу должность и решили произвести переворот с помощью некого подобия современной бомбы. Ее доставили в виде подарка от неизвестного почитателя в дом регента. Однако взрывной механизм сработал раньше срока. К счастью, никто не погиб. В результате заговор был раскрыт. Энергичный Тагтра Римпоче действовал быстро и решительно. Небольшая армия под предводительством одного из министров подошла к монастырю Ретинга и арестовала его. Монахи из храма Сера возмутились произошедшим. В городе воцарилась паника. Торговцы забаррикадировали магазины и убрали товары в безопасное место. Непальцы, захватив с собой все ценное, спрятались в своем представительстве. Знать заперла ворота домов и вооружила слуг. Город чего-то напряженно ждал.

Завидев колонны, направлявшиеся за Ретингом, Ауфшнайтер из загородного особняка примчался в город, где мы с ним организовали оборону дома Царонга. Люди боялись не политического кризиса, а монахов Сера: их численность достигала нескольких тысяч. Они могли ворваться в Лхасу и разграбить ее. Не многие верили в армию, почти не оснащенную современным оружием. История города знавала жестокие мятежи.

Все с напряжением ждали прибытия арестованного Ретинга, однако его тайно препроводили прямо в Поталу. Этот ход обманул монахов, планировавших освободить своего лидера, и фактически с момента ареста предводителя их дело было проиграно. Упрямые в своем фанатизме, они отказались сдаться, и поднялась бешеная стрельба. Только когда правительство обстреляло город и монастырь из гаубиц, разрушив несколько домов, войскам удалось сломить сопротивление церковников. В столицу вернулось спокойствие. Неделями власти вершили суды над провинившимися, строго их наказывая.

Когда пули еще свистели в городе, новость о кончине экс-регента распространилась среди лхасцев со скоростью лесного пожара. Поползли различные слухи о причине гибели Ретинга. Многие считали его жертвой политического убийства. По мнению же других, благодаря огромному напряжению несгибаемой воли он перешел в другой мир, минуя формальную процедуру смерти. Внезапно Лхасу переполнили невероятные истории о сверхчеловеческих возможностях недавнего бунтовщика и сотворенных им чудесах. Например, однажды он подошел к паломникам, кипятившим воду в глиняном горшке, и руками якобы свернул края горшка внутрь, будто глина была еще сырой и мягкой.

Правительство отказалось подтверждать или отрицать эти слухи. Возможно, люди и сами знали, что произошло на самом деле. Экс-регент приобрел много врагов за время пребывания у власти. Однажды он заставил министра, планировавшего восстание, выколоть самому себе глаза. Теперь же поплатился за свои злодеяния. Но при политических передрягах невиновные люди часто страдают за чужие преступления. Бывшие протеже Ретинга лишились своих постов. Один из известных членов его партии покончил с собой. Это был единственный случай самоубийства, о котором я слышал за семь лет жизни в Тибете.

В тюрьме не хватало места для всех бунтовщиков, и знать взяла на себя ответственность за содержание многих из них под стражей. В результате практически в каждом богатом доме появился закованный в цени преступник с деревянным кругом на шее. И только когда далай-лама официально принял власть, объявили амнистию как политическим, так и обычным заключенным. Многие монахи Серы бежали в Китай. Всегда считалось: если в Тибете происходила заварушка, китайцы обязательно имели к ней отношение. Собственность мятежников конфисковало правительство и распродало на общественном аукционе. Дома и павильоны Ретинга Римпоче разрушили, а его прекрасные фруктовые деревья пересадили в другие сады. Солдаты тщательно обыскали монастырь, и потом в течение многих недель на базарах появлялись золотые чаши, подсвечники и другие ценные предметы. Распродажа собственности Ретинга принесла казне несколько миллионов рупий. Среди конфискованных предметов нашли сотни упаковок английских шерстяных вещей и восемьсот костюмов из шелка и парчи. Все это демонстрировало, насколько можно обогатиться в Тибете. Ретинг был выходцем из простых людей. Он начал карьеру, когда его еще мальчишкой объявили реинкарнированным.