Лекция 6 эриксоновский гипноз, НЛП и модальности

Здравствуйте, дамы и господа!

Сегодня я буду вам рассказывать о психике и о способах взаимодействия с ней, описывая достижения и открытия американской психологии второй половины ХХ века и сопрягая их с уже имеющимися у вас представлениями. Я расскажу о М. Эриксоне, знаменитом американском психотерапевте и гипнотизере, и о его последователях.

Милтон Эриксон родился в Америке в самом начале ХХ века и прожил большую и очень непростую жизнь. В детстве он заболел полиомиелитом, был парализован и практически был приговорен врачами к смерти, но сам, путем самовнушения и работы с собственным телом, вышел из этого состояния и практически выздоровел, и ходил, лишь немного прихрамывая.

В начале 50-х годов он профессионально полностью посвятил себя теме клинического гипноза и лечению с его помощью психиатрических и психосоматических больных, и к концу своей жизни (он умер в 80-м году) стал уже признанным авторитетом в области гипноза. Сейчас существует большое количество учеников и последователей Эриксона, которые используют и преподают его разработки, так называемый эриксоновский гипноз. Но кроме того, школа нейролингвистического программирования (НЛП), хотя официально считается независимым созданием американских психологов Р. Бэндлера и Дж. Гриндера, в очень большой степени занимается развитием тех идей, которые впервые ввел и постоянно использовал Эриксон. Дело в том, что Эриксон был преимущественно практиком, и собственные идеи он реализовывал в процессе взаимодействия с пациентами, а теоретическим осмыслением занимались в основном его ученики, среди которых были и Ричард Бэндлер и Джон Гриндер.

Я не буду сегодня вам излагать концепцию и практику гипноза самого Милтона Эриксона — эта тема выходит за рамки нашего курса и требует отдельного рассмотрения. Я начну сегодня с того, что расскажу вам немного о нейролингвистическом программировании. В этой концепции есть идеи Эриксона и Перлса, но и не только они... однако не буду забегать вперед.

Начало возникновения НЛП было таково: два молодых человека, Р. Бэндлер и Д. Гриндер, начали свою деятельность в психологии с того, что в течение нескольких лет посещали и снимали на видеопленку учебные семинары и работу с пациентами ведущих психотерапевтов Америки: Милтона Эриксона, Виржинии Сатир, Фрица Перлса и некоторых других; затем они попытались осознать, обобщить и описать их опыт в своей первой (программной) книге, которая называлась «Структура магии» (СПб., «Белый кролик», 1996). В предисловии к книге авторы выражают благодарность Вирджинии Сатир — известному американскому психотерапевту, которая занималась ролевыми играми и семейной терапией. Гриндер и Бэндлер записывали работу опытных психотерапевтов на видеопленку и провели много времени, изучая их методы, считая, что сами создатели свои методы во многом не осознавали. (И с этим в принципе трудно не согласиться. Любой психотерапевт очень многое делает интуитивно, не осознавая, почему он ведет себя так, а не иначе.) И создатели НЛП хотели разобраться в природе той магии общения, в которой столь блистательно преуспевали их учителя — и отсюда пошло название книги. Бэндлер и Гриндер пытались понять, за счет чего возникает таинственное состояние раппорта — прямой психической (телепатической) связи между гипнотизером и гипнотизируемым, или между психотерапевтом и его пациентом на сеансе глубокой терапии. В «Структуре магии» Бэндлер и Гриндер провозгласили, что они раскрыли секреты мастеров психотерапии и могут в ясных словах описать, как те добивались глубокого доверия своих клиентов и их согласия на пересмотр своей картины мира. Насколько им в самом деле удалось раскрыть секреты мастеров психотерапии — вопрос спорный; мне лично кажется, что они увидели и поняли далеко не все. Но т о, что им удалось увидеть и описать, оказалось весьма важным.

Идея, которая высказывается в самом начале «Структуры магии», заключается в том, что тайны общения любого практического психолога имеют лингвистические ключи. Другими словами, если терапевт хочет войти в контакт со своим пациентом, он должен применять совершенно определенные способы речевого поведения, которые должны почти автоматически ввести пациента сначала в состояние доверия, а затем и раппорта, то есть глубокой связи. Идея книги заключалась, по словам авторов, в том, чтобы создать психотерапевтам всех возможных школ некоторый общий фундамент, на котором они смогут объединиться и, взявшись за руки, пойти в направлении оптимальной помощи своим клиентам. Но, к сожалению, этот их первичный замысел не реализовался. Сейчас об этом можно уже сказать совершенно определенно. Школу они создали, у них есть много учеников и последователей в самых разных странах мира (в том числе и у нас в России), но никак нельзя сказать, что все психологи и психотерапевты приняли их идеи и хоть в какой-то степени объединились на этих идеях. Сейчас НЛП — это одно из нескольких распространенных направлений психотерапии, но другие школы базисным его не считают.

И, к моему лично большому сожалению, лингвистическая часть их концепции, которая заявлена в «Структуре магии», не получила практически никакого дальнейшего развития, хотя не менее половины этой книги посвящено теме языкового аспекта общения. Я, в общем-то, понимаю, что произошло. Тема эта действительно очень актуальная, так же, как и другие темы, которые разбираются в этой книге, но все темы «Структуры магии» скорее заявлены, чем подробно и хорошо разработаны. А людей, которые бы их в достаточной степени теоретически разработали, как-то не нашлось — Америка, со свойственным ей прагматизмом, обратила внимание прежде всего в практическую сторону, то есть на непосредственные приложения НЛП, причем не только в сфере психотерапии, но и во всех областях человеческой коммуникации — обучении, бизнесе и т. д. Но, тем не менее, лингвистические моменты, которые в этой книге даны, представляют существенный интерес, а вам они будут более понятны в свете того знания о модальностях, которое мы с вами в течение года получили. Я сейчас вам эти идеи вкратце перескажу на понятном вам языке, поскольку это в принципе простые вещи — хотя они изложены в книге с большим количеством филологической премудрости (Д. Гриндер в прошлом — филолог).

В начале 50-х годов американский филолог Хомский предложил идею порождающих грамматик, которая, как показал опыт, в общем-то себя не оправдала. Эта идея заключалась в том, что грамматика естественного языка может быть описана такими же сравнительно простыми правилами, какими описывается грамматика алгоритмических языков программирования. Но оказалось, что это не так: реальная грамматика очень сильно опирается на смысл текста. Но, тем не менее, эта идея была в свое время достаточно популярна и какие-то ее отголоски можно заметить в «Структуре магии». Однако эти ссылки, на мой взгляд, только сбивают с толку читателя, потому что никак в дальнейшем не используются, а чтение книги читателем без филологического образования становится очень затруднительным. Но, тем не менее, я вам сейчас попытаюсь рассказать о тех филологических идеях НЛП, которые имеют прямое психологическое значение.

Авторы рассматривают клиента, который приходит за помощью к психотерапевту. Они пишут: «Согласно нашему личному опыту, люди приходят за помощью к психотерапевту обычно, когда они страдают, чувствуют в себе скованность, отсутствие выбора и свободы действия... Стремясь понять, почему же некоторые люди не перестают причинять себе страдания и боль, важно осознать для себя, что они не испорчены, не больны и не сумасшедшие. На самом деле они выбирают лучшие из осознаваемых ими возможностей, то есть делают лучший выбор из тех, что присутствует в их собственной конкретной модели мира. Трудность не в том, что они делают неверный выбор, а в том, что их выбор ограничен. У них нет богатого и четкого образа мира». То есть, говоря на нашем языке, их Обусловленный мир скудноват, и задача психотерапевта заключается в том, чтобы этот мир расширить и тем самым дать человеку большую способность выбора. (Эта идея у меня вызывает возражение: иногда бывает именно так — но далеко не всегда. Это, говоря на астрологическом языке, взгляд на проблему клиента как на сатурновскую. Скованность, отсутствие выбора, узость плана действий — вы все прекрасно понимаете, что это проявления Сатурна. Однако далеко не все проблемы человека связаны с тем, что тут сказано. Не всегда расширение возможностей — это то, что человеку нужно. Например, есть люди, у которых есть все возможности, которые им нужны для решения их проблем, но им нужна, например, сосредоточенность. Им нужна большая, а не меньшая скованность, им нужно перестать разбрасываться, им нужно, наоборот, сосредоточиться. И далеко не во всех случаях трудность состоит в том, что человек делает неверный выбор, или в том, что этот выбор ограничен. Однако во многих случаях ситуация именно такова.) И авторы предлагают определенную схему терапевтического взаимодействия с клиентом.

Основные психические механизмы. Авторы рассматривают три основных механизма в психике: это генерализация (или обобщение), стирание (или опущение) и искажение.

«Генерализация — это процесс, в котором элементы или части модели мира, принадлежащие данному человеку, отрываются от исходного опыта и начинают обозначать категорию в целом». Если сказать это по-русски, то генерализация — это обычное обобщение. Это переход от локальной модальности к модальности глобальной, индуктивный вывод: например, один раз прикоснувшись к горячей плите, вы делаете вывод, что к горячему прикасаться нельзя. Иногда это вывод правильный, иногда это вывод неправильный. Ребенок, которого один раз обманули, иногда перестает верить людям вообще; один раз уязвленный в своем самолюбии человек формулирует себе правило: «Никогда не выражай открыто своих чувств», — это тоже генерализация, или обобщение.

Второй психический механизм, рассматриваемый в НЛП, — это стирание, то есть сужение сознания — механизм, который позволяет нам избирательно относиться к нашему опыту, выделять одни части нашего опыта и не воспринимать другие. Например, интенсивно разговаривая с человеком, вы слышите звук его голоса, но настолько поглощены мыслями, которые он вам излагает, что не слышите, что происходит вокруг, не осознаете, как он одет и так далее.

И третий психический механизм, используемый для моделирования внешнего мира — это искажение. Это процесс, позволяющий смещать восприятие чувственных данных. Авторы приводят в качестве примера небо, представленное на поздних картинах Ван Гога — там изображены вихри или водовороты, которые он (по мысли Бэндлера и Гриндера) домысливал.

И основная мысль авторов заключается в том, что у человека есть две модели мира: полная модель, которая располагается у него в подсознании, и текущая модель, которая представляет ту часть его модели мира, которая активна у человека в данном состоянии сознания. И когда человек с вами разговаривает, то модель мира, имеющаяся у него в сознании (текущая), не соответствует той полной модели, которая есть у него в подсознании. Авторы называют полную модель глубинной структурой, а текущую — поверхностной структурой. Поверхностные структуры — это т о, что человек предъявляет нам в своей речи, а глубинные структуры, как считают авторы, закодированы в подсознании человека на его родном языке.(Мнение, что картина мира у человека в подсознании хранится в виде текста, у меня лично вызывает сильный протест, но, тем не менее, иногда и в каком-то приближении так считать можно. Иногда такой подход оказывается конструктивным, но истина здесь, как я считаю, гораздо сложнее.)

И теперь мы переходим к лингвистическим аспектам НЛП. Итак, глубинные структуры — это то, что человек имеет в виду, что хранится у него в подсознании, а поверхностные структуры — это то, что непосредственно выражено в его речи. И дальнейший интерес авторов сосредоточивается на том, как глубинные структуры переходят в поверхностные, и какие при этом происходят искажения, за которыми должен следить терапевт.

Один из признаков превращения глубинной структуры в поверхностную, считают авторы, — это использование человеком номинализаций. Номинализация — это отглагольное существительное, то есть слово, которое звучит как существительное, но происходит от глагола; его основные признаки таковы: к нему можно осмысленно прибавить эпитет «внезапный» и его нельзя положить в тачку. Например, рассмотрим слово «боязнь» — оно, происходит от глагола «бояться»; боязнь может быть внезапной и ее нельзя положить в тачку — значит, это номинализация. И авторы говорят по этому поводу следующее. В чем смысл номинализации, то есть превращения глагола «бояться» в существительное «боязнь»? Это превращение означает, что в подсознании человека, то есть в глубинной структуре, присутствует процесс (общее состояние) боязни человека, в котором человек постоянно находится, то есть боится. А когда он выражает эту ситуацию в словах, создает поверхностную структуру, он превращает этот процесс в событие. (На нашем языке мы скажем, что глобальная модальность меняется на локальную.)

Использование клиентом номинализаций, пишут Бэндлер и Гриндер, означает склонность клиента к превращению непрерывного процесса в событие, которое сейчас уже завершено и потому человек теряет над ним власть — во всяком случае, так он это нам представляет в поверхностной структуре. Например, человек говорит: я принял решение. «Решение» — это номинализация, это слово происходит от глагола «решать», и в тачку его не положишь. Значит, мы можем представить себе процесс: человек решал, то есть у него была ситуация, в которой он принимал это решение. А что, если его в эту ситуацию вернуть, то есть на место безвозвратно ушедшего события поставить текущий и поддающийся управлению процесс? Тогда вы можете поставить перед клиентом вопрос в таком виде: «А что мешает вам пересмотреть ваше решение?»

Следующее важное для психологии филологическое понятие — эллипсис. Эллипсис — это пропуск во фразе какого-то слова. Если полная фраза звучит так: «Адлен смеялась над своей сестрой», то эллиптическая фраза может быть такой: «Адлен смеялась», — мы опускаем конец фразы, и при этом происходит стирание: над кем она смеялась — непонятно, и можно додумывать самому. Итак, стирание как психический механизм в языке отражается эллиптическими конструкциями.

Как же в языке моделируется генерализация (обобщение)? Тоже разновидностью эллипсиса, а именно — лишением того или иного слова референтных индексов, или, проще говоря, ссылок. Что это такое? В языке есть слова, которые сами по себе семантически неполны, то есть обозначают лишь часть законченного смысла, и к ним еще нужно отнести еще одно слово (или два, или даже три) для того, чтобы полностью обрисовать ситуацию. Рассмотрим, например, слово «ревновать». Если я скажу «я ревную», то я опишу свое состояние, но это не полное описание ситуации. Я могу сказать: «я ревную свою жену» — это будет уже более конкретно, но все равно чего-то не хватает. Надо еще сказать к кому я ревную, да? «Я ревную свою жену к другу ее юности», — вот это будет полная фраза. И слова, относящиеся к слову «ревнует» и уточняющие его, то есть показывающие, кто ревнует, кого ревнует и к кому ревнует — это ссылки или, как авторы их называют, референтные индексы. И если клиент эти референтные индексы опускает, то есть они у него становятся объектом эллипсиса, то это для психолога очень важная примета. В таких случаях я говорю, что бес (психологическое сопротивление) всегда маскируется. Он всегда пытается темнить, начинает мутить воду. И это немедленно проявляется в речи — она становится недостаточно конкретной, недостаточно определенной, фразы теряют свои слова, делаются эллиптичными, слова теряют важные ссылки.

И в связи с этим авторы предлагают в процессе терапии восстановить глубинную структуру, искаженной и сокращенной версией которой является предъявленная терапевту поверхностная структура. Они предлагают схему диалога с клиентом, нечто вроде допроса с пристрастием, где по поводу каждого его слова, где ссылок недостаточно, выявляются все опущенные ссылки. Например, клиент говорит: «Я боюсь», а терапевт выясняет чего он боится, при каких обстоятельствах он боится, и так далее.

Искажение. По поводу искажения авторы говорят, что распространенным вариантом искажения модели мира является перенос ответственности за свои собственные действия на других людей (если вы помните, Перлс называл этот механизм проекцией). Они приводят следующий пример. Фраза: «Жорж заставил Мэри весить 114 фунтов (46 кг)», — семантически неправильна. В действительности не мог Жорж прямо заставить Мэри весить эти самые 114 фунтов, это было скорее косвенное влияние с его стороны — которое человек пытается выдать за прямое. То же относится и к фразе: «Мой муж ужасно злит меня», — казалось бы, тут есть прямая связь, но в действительности, с психологической точки зрения, правильнее было бы сказать так: «Мой муж ведет себя определенным образом, и из всего спектра доступных мне реакций на его поведение я выбираю злость», — тогда ясно, что выбор в конечном счете остается за женой, поскольку аналогичное поведение, например, ее собственного ребенка злости у нее не вызывает. По этому поводу авторы пишут, что эмоции представляют собой реакцию модели мира, а сам по себе поступок эмоций не причиняет. (Помните схему тонких тел человека? Поступок относится к каузальному телу; опускаясь вниз, он осмысляется на ментальном, и лишь затем превращается в эмоцию на астральном. Другими словами, наши эмоции являются реакцией не на события как таковые, а на наш способ осмысления этих событий.) И психотерапевт, имея это в виду, может так или иначе изменить модель поведения человека. Например, он может спросить, злится ли женщина во всех случаях, когда ее муж делает то, что он делает. Можно спросить, как конкретно он ее злит. Она предъявляет нам ситуацию, в которой многое опущено и многое представлено схематично, и которая соответствует некоторой внутренней модели мира человека, и ее психотерапевт может каким-то образом изменить, просто задавая клиенту разные вопросы — в первую очередь, уточняющие. Их цель — проявить в сознании клиента (а также и терапевта) полную модель мира клиента, с тем, чтобы он смог сам ее изменить в тех местах, где, как он сочтет, она в этом нуждается.

И в связи с этим авторами предлагается упражнение (очень, на мой взгляд, полезное для начинающих психологов), формирующее навык различения поверхностной и глубинной структур, то есть того, что непосредственно говорит нам пациент, того, какой смысл он и мы сами вкладываем в его слова. Авторы замечают, что если пациент не репрезентирует (не предъявляет, говоря по-русски) терапевту часть информации, которой он располагает, то это, возможно, именно та часть информации, которая может подтолкнуть терапевта к пониманию ситуации и использованию той или иной техники. Я это обстоятельство формулирую так: психологическая проблема не любит, чтобы ее выражали в явном виде, она всегда так или иначе скрывается, но она всегда оставляет следы — в частности, в речи человека, и по особенностям речи можно увидеть эти следы и понять, где нужно копать.

Упражнение А. Представьте себе: пациент говорит: «Я боюсь». Вам предлагается внимательно рассмотреть образ, который у вас возникает, то есть ваши фантазии по поводу того, чего конкретно боится пациент, как он боится, в каких модальностях он боится — в принципе можно представить себе тысячи вариантов. Если вы ему не зададите уточняющих вопросов, вы обязательно сами придумаете себе что-то, причем скорее всего в ваши фантазии спроецируются ваши собственные страхи, ваш собственный способ бояться. (И вы будете с ним разговаривать так, как будто он боится того, чего подсознательно боитесь вы — но это я уже от себя добавляю.) Поэтому рассмотрите внимательно образ, который у вас возникает. В идеале у вас не должно возникнуть вообще ничего.

И второй вариант: фраза «Мэри обижает меня». Рассмотрите образ, который возникает у вас при анализе этой поверхностной структуры, то есть при анализе этого сообщения. Авторы пишут: «Этот образ будет включать визуальное представление какого-то лица Мэри, а также, возможно, визуальное представление лица пациента в тот момент, когда Мэри его обижает. Присмотритесь внимательно к тому, как вы представляете себе процесс нанесения обиды. Термин «обижает» очень расплывчат и неконкретен. Возможно, вы представили себе, что Мэри ударила вашего пациента или сказала ему что-то гадкое». (А может быть, на самом деле, она вместо его любимых морковных котлет, пожарила ему свекольные, и к тому же полила их не тем соусом — это я от себя добавляю.) Вот такого рода «творчество» психотерапевта по поводу слов клиента — очень распространенная вещь, которая происходит всегда и не фантазировать, не накладывать свой опыт в таких случаях — это очень большое искусство.

Упражнение В. Опущение, или эллипсис. Научитесь отличать фразы, в который есть эллипсисы, от фраз, в которых их нет. Найдите эллипсисы (там, где они есть) в следующих фразах:

Я радуюсь. Я заинтересован в том, чтобы это продолжать. Отец рассердился. Это упражнение скучное. Меня это раздражает. Я боюсь. Я боюсь людей. У меня имеются разные сложности. Вы оживлены. Я опечален. Вы мне мешаете. (Это очень коварная фраза: что тут мне мешает, чем вы мне мешаете, в каком отношении, каким способом мешаете — ничего непонятно, и партнер может вообразить себе все, что угодно — А. П.) Я не знаю, что сказать. Я сказал, что постараюсь. Вы всегда разговариваете так, будто сердитесь.

 

Модальные операторы. В моделях мира пациентов есть различные правила и обобщения, которые находят выражение в фигурах речи, которые авторы называют модальными операторами. Например, человек говорит: «Я должен считаться с чувствами других людей», — или: «Необходимо считаться с мнением других людей». С точки зрения авторов, здесь обозначено долженствование и обобщение, мнение человека подается как уже состоявшийся факт — которому, однако, предшествовал некоторый процесс, и мы можем вернуть человека этому процессу и задать ему вопрос по поводу этого процесса. Например, пациент говорит: «На людях надо вести себя прилично». Терапевт задает ему вопрос: «А что случилось бы, не сумей вы на людях вести себя прилично?» Заметьте: с точки зрения концепции Берна эта реплика некомплементарна и обрывает общение. Почему? Пациент говорит что-то, что относится к компетенции его Родителя, это его этическая догма, то есть его трансляция идет от Родителя к Родителю терапевта. А вопрос, заданный терапевтом, идет в парадигме Взрослый — Взрослый: «А что бы случилось, если бы вы не стали вести себя на людях прилично?» — это вопрос, который по сути своей относится к операциональной модальности, то есть это вопрос реального поведения. Но моральные запреты не относятся к реальному поведению, они не обсуждаются с точки зрения того, что «было бы», если их нарушить. Нельзя — и все! Поэтому такой вопрос на самом деле обрывает коммуникацию, и взаимное доверие между пациентом и терапевтом резко падает. Нормальный пациент, если ему задать вопрос: «Что случилось бы, не веди вы себя прилично?» — ответит терапевту: «Вы знаете, у меня такое впечатление, что вы меня не понимаете». И то же самое относится к следующему рекомендуемому авторами диалогу:

Пациент: «Невозможно любить одновременно более одного человека».

Терапевт: «Что останавливает вас?»

Пациента останавливает не операциональная, а этическая невозможность, а может быть, даже мировоззренческая невозможность — а терапевт делает вид, что этого не понимает (или в самом деле не понимает, что еще хуже). Пациент считает, что мир так устроен, что у него есть одна валентность на любовь (может быть, у него в гороскопе Венера не аспектирована) — и все. А вот еще один диалог из «Структуры магии»:

Пациент: «Я не могу понять свою жену».

Терапевт: «Что мешает вам понять вашу жену?»

Вполне вероятно, реплика пациента в этом диалоге идет в из Родительской ипостаси — то есть фактически он хочет сказать, что ее морально осуждает, и тогда реплика терапевта в парадигме Взрослый — Взрослый будет воспринята клиентом как неуместная и неадекватная.

Таким образом, предлагаемые авторами для прояснения картины мира пациента вопросы, хотя и понятны по своей направленности, психологически представляют собой грубые прерывания общения. Видно, что, опираясь на филологическую и чисто ментальную точку зрения, терапевт пытается восполнить эллипсисы, то есть найти недостающие ссылки, разобраться по сути дела. Однако какова будет реакция клиента, не ясно — вполне вероятно, что он на короткое время впадет в транс, то есть не сможет продолжать тему, или оборвет взаимодействие, или превратит его в совершенно для себя формальное. Видимо, можно работать в указанном авторами направлении, но делая это чуть тоньше, ориентируясь не только на филологию, но и учитывая различные психологические модальности. Просто так, задав уточняющий вопрос, снять «модальный оператор» долженствования чаще всего не удается: Родительская ипостась у большинства людей достаточно устойчива.

Еще один вариант искажения глубинной модели в поверхностной — это словесные игры, которые авторы обозначают термином пресуппозиция, что означает «молчаливое предположение». Пример: женщина говорит: «Боюсь, что мой сын становится таким же лентяем, как и мой муж». Пресуппозиция здесь такая: «Мой муж — лентяй» — и эта мысль наводится сказанной фразой, хотя прямо в ней не утверждается. В таком случае, пишут авторы, полезно понимать, что в подсознании человека есть какая-то картина, связанная с этой пресуппозицией, и с ней надо разбираться.

 

Я изложил вам вкратце некоторые филологические идеи Бэндлера и Гриндера, предложенные ими в книге «Структура магии», и если они вас заинтересовали, вы теперь сможете ее изучить самостоятельно. К сожалению, заявленные в этой книге филологические темы дальнейшего развития, насколько мне известно, не получили, хотя явно в этом нуждаются. Я считаю, что в речи человека: и в словах, и в конструкциях, и в интонациях содержится огромное количество информации, проливающей свет на его глубинные проблемы, и наблюдения Бэндлера и Гриндера — лишь первые шаги в исследовании этой важнейшей психологической темы.

 

Изложенные выше механизмы касались в основном процесса внешнего выражения человека, то есть стихии Огня; а теперь мы переходим (в нашей терминологии) к стихиям Воздуха и Воды, то есть к процессам восприятия и внутренней переработки и хранения информации человеком.

Я перехожу к популярной в современной западной психологии теме сенсорных модальностей, то есть модальностей, соответствующих органам чувств человека. Эту тему, насколько я понимаю, впервые всерьез начал осваивать Милтон Эриксон, и она была продолжена его многочисленными последователями в Америке и Европе (и, в частности, в работах Бэндлера и Гриндера). Т о, что я буду вам рассказывать, подтверждено уже многочисленными наблюдениями, и можно сказать, что вошло в современную психологическую культуру. В свое время Зигмунд Фрейд утвердил, что подсознание есть, и после этого оказалось, что оно-таки есть у всех (хотя не все это признают про себя). Несколько позже, уже во второй половине ХХ века, Эриксон заметил, что у человека есть зрение, слух, кинестетическое (телесное) чувство, а также осязание и нюх, и они играют очень важную роль не только в процессах непосредственного восприятия информации, но и в дальнейшей ее внутренней переработке, хранении и даже последующем внешнем выражении. Оказалось, что, владея основными тремя сенсорными модальностями (зрения, слуха и телесной), психотерапевт может очень эффективно взаимодействовать с подсознанием клиента.

На эту тем написано (и переведено на русский язык) большое количество книг, в том числе в рамках направлений НЛП и эриксоновского гипноза, и одна из самых, на мой взгляд, интересных — это книга «Монстры и волшебные палочки» (Киев, 1995), написанная (в соавторстве с Терри Ли Стил) американским психологом-практиком Стивеном Хеллером, работающим в духе эриксоновского гипноза. Ее автор — практикующий гипнотизер высокого уровня, но самое главное для читателей его книги заключается в том, что он, кроме того, что многое умеет, кое-что также и понимает из того, что делает — и ясно об этом пишет.

________________

 

Вспомним двухуровневую модель психики, которую мы с вами недавно изучали. У нас есть внутренний мир и есть внешний мир. Информация поступает из внешнего мира во внутренний (это называется восприятие), а из внутреннего мира она переходит во внешний мир — это называется внешнее выражение, или самовыражение человека. Понятно, что существенную роль в восприятии играют органы чувств, с помощью которых оно происходит: мы говорим о сенсорных модальностях восприятия: визуальная (зрительная), аудиальная (слуховая), кинестетическия (телесная) и т. д. Важное психологическое наблюдение, исходно принадлежащее Эриксону, заключается в том, эти сенсорные модальности оказываются очень существенными для внешнего выражения, и это проявляется даже в речи. Когда мы обращаемся к другому человеку, то мы можем употреблять разные слова, которые покажут, к какой его сенсорной системе мы апеллируем. Это не значит, на самом деле, что мы считаем, что она ближе нашему партнеру: это значит, что она подсознательно ближе нам в момент нашего внешнего выражения.

Каковы же признаки, по которым можно понять, что человек, который к вам обращается, апеллирует к визуальной системе? Вот простейшая фраза: «Я вас не понимаю». Как ее можно сформулировать в визуальной модальности? Очень просто: «Я не вижу смысла в ваших словах», — или: «Я не представляю себе, о чем вы говорите». А можно ту же мысль выразить по-другому, аудиально: «Мне это не созвучно, для меня это не звучит». Можно сказать и в кинестетической модальности: «Я не схватываю, не чувствую, мне трудно это вместить». Когда человек говорит: «Я чувствую, я ощущаю», — всегда подразумевается кинестетическая, то есть телесная модальность. А можно сказать и во вкусовой модальности: «Для меня это несъедобно, я этого не усвоил, я не могу этого переварить». И в обонятельной, я думаю, тоже можно: «От вашей идеи, мой друг, плохо пахнет».

Представьте себе человека, который вам рассказывает о своем опыте. Если он апеллирует к зрительному ряду, какие он будет употреблять слова? Прежде всего, разнообразные цвета и краски. Вот вы его спрашиваете: «Как жизнь?» — и он вам начинает выдавать визуальные эпитеты: яркая, серая, бурая, разноцветная, в полосочку. Ясно, что у него идет апелляция к зрительной модальности. Аудиальная модальность часто связана с тем или иным звучанием — например, «звенящая, звонкая жизнь». Кроме того, к аудиальной модальности относятся слова, не имеющие отчетливого сенсорного оттенка — в частности, все абстрактные понятия: самосовершенствование, индивидуация, анализ и т. д. Иначе говоря, слова, которые не апеллируют ни к визуальному образу, ни к звуковому ряду, ни к телесному ощущению, ни к обонянию, ни ко вкусу, автоматически относятся к аудиальной модальности. Например, какая у меня жизнь? Необыкновенная, неописуемая, небывалая, унылая, невыразительная, ни то ни се, специфическая — мы сразу можем сказать, что это описание в аудиальной модальности. Как ответить на вопрос: «Как жизнь?» — в кинестетической модальности? Так, словно вы ее только что потрогали: тяжелая, легкая, горячая, жаркая. Обонятельная, вкусовая жизнь — пряная, сладкая, горькая, кислая, ароматная.

Еще пример: как выразить в разных модальностях слово «привлекательный»? Если вы скажете «красивый» — это какая модальность? Визуальная? Вообще говоря, нет: за этим словом не стоит никакого зрительного образа, оно чересчур абстрактно, так что его модальность — аудиальная. Но оно сразу становится визуальным, как только вы дополняете его каким-то визуальным эпитетом, например: «красивый желтый (свитер)». Но заметьте, что если вы скажете «красивый мягкий», то вы окажетесь в кинестетической модальности: «красивый мягкий стул». А как слово «привлекательный» перевести в аудиальную модальность? Здесь вариантов много: годится и оно само, и «красивый», «прелестный», «обольстительный», «прекрасный», «выразительный». На кинестетический язык слово «привлекательный» может быть переведено так: уютный, теплый, мягкий, нежно-шелковый, обольстительно мягкий. И вкусовые привлекательности: вкусный, аппетитный, сочный, нежный. Кстати замечу: есть слова, которые в принципе могут относиться к нескольким сенсорным модальностям. Например «нежный» вполне может относиться и к кинестетической (нежный на ощупь), и ко вкусовой (нежный на вкус).

Еще пример: фраза: «Я хочу передать вам информацию». Сама по себе она аудиальна. В подчеркнуто аудиальной модальности она могла бы прозвучать так: «Послушай меня, что я тебе скажу». В визуальной модальности эта фраза может предстать в таком виде: «Я хочу вам показать, продемонстрировать, открыть». В кинестетической модальности: «Я хочу, чтобы вы почувствовали, ощутили, прониклись моей мыслью». Вкусовая модальность: «Я вам сейчас это разжую, а вы это проглотите и переварите». Однажды меня благодарил один темпераментный читатель: «Я вам так благодарен за ваши книги! Я их заглонул! А потом я открыл для себя Заболоцкого и Бродского, и их заглонул!..» В общем, он много цитированных мною авторов успешно «заглонул», но Кастанедой все-таки поперхнулся.

Еще примеры переводов в различные сенсорные модальности. Фраза: «Мне нравится то, что сейчас происходит». Визуальная редакция: «Мне кажется это ясным, чистым и блестящим». Аудиальная редакция: «Я слышу в этом что-то хорошее. У меня внутри все поет. Это песня». Кинестетическая редакция: «У меня есть свежее, хорошее чувство, прекрасное ощущение: классно оттягиваемся!» А вот еще типичная реплика: «Хорошо сидим!» Какая она? Ее можно воспринимать визуально, и человек с четкой визуальной направленностью сразу представит себе картинку. А человек кинестетического плана почувствует эту фразу своим телом, и поймет ее как: «уютно, тепло, мягко». Обонятельная и вкусовая модальности: «Я чувствую свежее дыхание, мне нравится аромат, мне нравится привкус».

И вот вам полезное упражнение. В комнату входит человек, произносит приветствие и первые слова — и тут же акцентирует свою основную сенсорную модальность. Сумеете ли вы ее определить? Например, он входит и говорит: «Как хорошо вы сегодня выглядите! Какое у вас красивое платье! Как сияют ваши глаза!» — ясно, что это визуальный акцент. Аудиальный акцент непременно даст упор на абстрактные понятия и чисто символическую информацию: «Как вы поживаете? Хорошо ли вы добрались? Какие новости? Что слышно на свете? Что люди говорят?» Кинестетическая модальность: «Как холодно на улице, бррр! Озяб до костей! У вас тут уютно, хоть отогреюсь». Вкусовая, обонятельная модальности: «Чует мой нос, что у вас тут что-то интересное заваривается».

Итак, первое, что нужно иметь в виду: человек выбирает те модальности речи, которые ближе его подсознанию. Если он употребляет какую-то отчетливую модальность, то вполне может быть, что другие модальности его по тем или иным причинам не устраивают или ему не нравятся. И если вы станете разговаривать с ним подчеркнуто в избегаемой им модальности, то вы можете ввести его в транс — или он вообще вас не воспримет. Поэтому психотерапевт должен уметь взаимодействовать с человеком в любой модальности.

Сенсорные модальности четко раскладываются по астрологическим стихиям: зрение соответствует стихии Огня, слух — стихии Воздуха, телесное восприятие — стихии Земли, обонятельное и вкусовое — стихии Воды. Я проводил некоторые исследования на эту тему. У каждого человека какие-то модальности активны, а какие-то он, наоборот, использует крайне редко. Если в гороскопе одна из стихий поражена, человек может избегать соответствующей модальности. Сопоставляя эти наблюдения с гороскопами, я обнаружил интересные эффекты. Вот человек, у которого большинство планет стоит в стихии Земли — и он никакой кинестетик. Тело почти никак в жизни не проявляется, и мышление и речь исключительно образно-визуальные. Он по идее должен все воспринимать и выражать в первую очередь телесно, а у него тело практически заблокировано, нечувствительно. Это не значит, что астрология не работает. Это значит, что этот человек по каким-то причинам имеет телесную фобию и избегает кинестетической модальности — пусть ценой блокировки большей части своего энергетического и психологического потенциала. Но если ему свое тело проработать — позаниматься гимнастикой, спортом, начать вести телесно активный образ жизни, то, хотя поначалу это совсем не будет для него легко, постепенно у него сами собой могут включиться такие резервы, о которых он даже и не подозревает. Здесь астрология дает нам очень сильные ключи. Посмотрите, в каких стихиях стоят наиболее значимые для человека планеты. Пока соответствующие сенсорные модальности у человека не проработаны, в полную силу эти планеты не включатся ни за что!

Но вернемся к теме внешнего выражения. Конечно же, мы употребляем все модальности. Если человек спросит вас напрямую: «Как выглядел ваш друг при встрече?» — то вы, естественно, ответите ему в визуальной модальности (хотя и не обязательно: если вы — истинный аудиал, то скажете: «великолепно», или: «ужасно» — и этим ограничитесь) — но потом быстро съедете на любимую вами. И это выражается не только в том, какие слова человек употребляет: визуального, аудиального, кинестетического ряда, а в том, какие слова он говорит более вкусно, более весомо, рельефно, с большим логическим ударением. Перед значимыми для себя словами речи человек нередко делает паузу — обратите внимание на их модальность. Если вы привыкнете устную речь человека представлять себе как набранную типографским шрифтом, обратите внимание, где там стоят запятые (паузы), где курсив, где полужирный шрифт, где прописные буквы, а где, наоборот, он говорит петитом — и вы быстро научитесь определять используемые им модальности (не только сенсорные, но и все остальные).

Не думайте, что визуал буквально всегда будет говорить: вижу, вижу, вижу. Это не совсем так. Но ключевые для себя моменты человек выразит все-таки в любимой модальности. И то же относится и к острым ситуациям: психологическим проблемам, неврозам, фобиям. Когда человек находится в угнетенном, фобическом, невротическом состоянии, у него происходит фиксация модальностей, то есть он не может сменить используемую им модальность на альтернативную. Я давно это заметил, и на этот же эффект обращает внимание Хеллер. Человек без особых проблем, психологически благополучный, свободно меняет модальности. Если же в какой-то области человек фиксируется на определенной модальности, это значит, что у него там скрыта проблема, и ее решение часто возможно путем замены этой модальности на другую. (Чуть позже я вам прочитаю, как это делается на высоком уровне.)

Второй момент, почему так важно учитывать и правильно использовать модальности, заключается в том, что если вы разговариваете с человеком, используя разные сенсорные модальности, то вы не найдете с ним общего языка и доверие между вами не возникнет.

Это часто так и есть — но я не стал бы на основании этого утверждения делать обратный вывод, на котором настаивают Бэндлер и Гриндер, то есть считать, что если вы с человеком разговариваете в одной сенсорной модальности, то между вами автоматически возникает чувство доверия. Это, конечно же, не так. Что с того, что человек видит мир в образах, как и я — что же, от этого одного я ему буду доверять? Одного этого недостаточно. Но, тем не менее, способность подстраиваться под модальность партнера — это ценное умение, и ему надо учиться. Как? Я, например, выписал из фразеологического словаря некоторые выражения и сгруппировал их по сенсорным модальностям. Слушайте и запоминайте, чтобы, при случае выразительно ввернув нужный оборот, прочно «засветиться» перед партнером в нужной модальности.

Визуальная модальность: как в тумане; туманное значение; тьма в глазах; небо с овчинку; видеть в гробу; не видеть дальше собственного носа; иметь в виду; где это видано?; как аршин проглотил; смотрит, как баран на новые ворота; как бельмо на глазу: брать верх; брать на пушку; бросаться в глаза; бросить взгляд; валить в кучу; вгонять в краску; гнуть свою линию; красный от гнева; белый от ярости; зеленый от тоски; похож, как две капли воды; ни зги не видно, ясно, как Божий день; ясно, как на ладони; ни пава ни ворона; скалить зубы; класть зубы на полку; глаза бегают; строить глазки.

Кинестетическая модальность: камень на душе; камень за пазухой; душу колет, царапает; он у меня в печенках сидит; все жилы вытянул; перевернуться в гробу; взять себя в руки; язык чешется; руки чешутся; пошевелить мозгами; прикусить язык; вертится на языке; не сойти мне с этого места; провалиться мне на этом месте; аж дух занялся; как слону дробина; окунуться с головой; скидывать тяжесть с плеч; с легким паром; зуб на зуб не попадает; вилять хвостом; положить на обе лопатки; насыпать соли на хвост; одна нога здесь, другая там; как гора с плеч свалилась; пристал, как банный лист к заднице; беситься с жиру; гладить по головке; гладить против шерсти; греть змею на груди; до последней капли крови; накалять атмосферу; дубовая башка; мурашки бегают; биться головой об стену; черт дернул за язык; бок о бок; брать быка за рога; брать голыми руками; взять за горло, за жабры; взяться за ум; кататься со смеху; вбивать в голову; вкручивать, впаривать мозги; влезть в доверие; влипнуть в историю; войти в плоть и кровь; сердце упало; точить зубы; раскатывать губу; встать грудью; встать с левой ноги; выбросить дурь из головы; выворачиваться наизнанку; вырвать из сердца; мороз по коже; кишка тонка; дать волю рукам; дать жару; ни жарко, ни холодно; тянуть за душу.

Аудиальная модальность: с чужих слов; на слуху; обратиться в слух; сменить гнев на милость (заметьте: «сменить гнев на милость» — абстрактное выражение, в котором нет никаких сенсорных атрибутов, значит, оно аудиально); слыханное ли дело; бабушка надвое сказала; тихий час; тихой сапой; тише воды ниже травы; тишь да гладь; ни звука; в нем говорит кровь; голос крови; пустой звук; на авось; петь дифирамбы; заключительный аккорд; ни бе ни ме ни кукареку; беда как; ужас как; до безумия; бес попутал; продувная бестия; Бог знает; будь ты проклят; не в обиду будет сказано; не верю глазам своим; во весь голос; хоть волком вой; хоть караул кричи; в одну дуду дудеть; задавать тон; дуть под чужую дуду; ни звука; звонить во все колокола; заговаривать зубы; как гром среди ясного неба; как по нотам; хоть караул кричи; детский лепет; ничего не скажешь; поминай, как звали; попасть в тон.

Вкусовая модальность: отравить жизнь; кислая мина; сладкая улыбка; «клубнички» захотелось?; распускать слюни; не переваривать кого-либо; неудобоваримая ситуация; запахло жареным; запахло порохом; не за понюх табаку; грусть-тоска меня съедает; хлебом не корми; за семь верст киселя хлебать; лаптем щи хлебать; сыт по горло; горькая правда; сладкая ложь; в самом соку; ни под каким соусом; вариться в собственном соку; седьмая вода на киселе; как пить дать; хлебом не корми; пить кровь; лакомый кусочек; войти во вкус; проглотить пилюлю; мало каши ел; губа не дура; есть поедом; соль земли; задать перцу; хуже горькой редьки; ни под каким соусом; расхлебывать кашу; пальчики оближешь; испить горькую чашу до дна; разжевать и в рот положить; слюнки текут.

Обонятельная модальность: запахло паленым; запахло порохом; держать нос по ветру; чую русский дух!; носом чую; пахнет жареным; деньги не пахнут; чтобы и духом не пахло; русским духом пахнет; ни за нюх табаку; вынюхивать; разнюхать; и не нюхал еще; чуешь, чем пахнет?; дурман; тухлятина; снюхиваться; с запашком; вдыхать аромат; благоухать.

 

Разумеется, мои списки неполны и неточны: многие выражения вы можете интерпретировать иначе: например, отнести выражение «слюнки текут» не к вкусовым, а к визуальным — так сделает любой визуал. Однако продолжите и уточните их сами; вообще: использование фразеологизмов сделает вашу речь более выразительной: за ними стоят большая энергия и образная сила.

 

Однако я продолжаю тему сенсорных модальностей. Пока что мы с вами обсуждали тему внешнего выражения, то есть стихию Огня психологической астрологии. Но эти модальности фигурируют также в стихиях Воздуха и Воды, то есть в восприятии и во внутренней переработке, и в этих аспектах человеческой жизни доминирующая модальность человека может отличаться от той, которую человек предпочитает во внешнем выражении. Иногда они могут все три быть разными, то есть человек воспринимает преимущественно аудиально, внутренне себе представляет кинестетически, а выражает визуально. Кроме того, неврозу или фобии обычно тоже соответствует совершенно определенная сенсорная модальность, часто отличающаяся от доминирующей при внешнем выражении. И фобическая, и невротическая модальности, если они есть, тоже могут быть разными.

Что такое доминирующая сенсорная модальность восприятия? Она определяется тем органом чувств, с помощью которого человек собирает информацию из окружающего мира. Совершенно неправильно думать, что все люди одинаково воспринимают мир всеми пятью органами чувств. Это не так: у каждого человека есть свои оттенки и акцентуации. У кого-то любимая модальность восприятия — зрительная, у кого-то слуховая, у кого-то кинестетическая. Доминирующая кинестетическая модальность восприятия означает, что человек телесно переживает то, что он перед собой видит и то, что он вокруг себя слышит. Он буквально запускает в свое тело визуальную и аудиальную информацию, и она у него по телу гуляет. Например, он посмотрит на вас и скажет: «Я от тебя я весь таю». Это надо понимать буквально: у него от вашего вида расслабляются мышечные тонусы. Или он смотрит на другого человека, и его бросает в дрожь. Это для него не метафора, а чисто физическое, а заодно эфирное — в общем, кинестетическое переживание. И именно так он воспринимает мир: его прямая реакция на мир — кинестетическое переживание.

Репрезентативные системы. Я думаю, вам уже понятно, что люди по-разному воспринимают мир: одни его слушают, некоторые смотрят, кто-то нюхает, чует, а кто-то реагирует кинестетически. Но вот восприятие закончено. Что происходит дальше? Дальше включается стихия Воды, то есть идет внутренняя переработка полученной информации. И в этой переработке участвуют внутренние, как их называют, репрезентативные системы, то есть системы представления информации во внутреннем мире и в подсознании человека. Часто создается такое впечатление, как будто у человека есть пять отделов подсознания и пять внутренних миров, по числу органов чувств: один внутренний мир и отдел подсознания визуальный, второй — аудиальный, третий — кинестетический, и четвертый и пятый — обонятельный и вкусовой, и в каждом из них переработка и сохранение полученной извне информации идет очень по-своему.

Однако не все сенсорные системы равноценны: основными современные психологи считают три: визуальную, аудиальную и кинестетическую. И одним из психологических открытий второй половины ХХ века было то, что по движению глаз человека можно определить, в какой из основных сенсорных систем находится человек, когда у него идет внутренняя переработка или обращение в внутренней памяти. Заметьте: это совсем не то же самое, что определить, какая сенсорная система у человека активна в момент, когда он воспринимает внешний мир (Воздух). Последнее проще: понятно, что если человек смотрит, не отрываясь, то у него активен визуальный канал восприятия, а если прикрывает глаза и направляет к вам свое ухо, то аудиальная (кинестетический тип восприятия специалисты тоже легко определяют: человек будет немного двигаться, вздрагивать, трогать себя (или вас) за тело, вздыхать и т. п.). Акцентуацию сенсорной системы в момент самовыражения (Огонь) человека тоже не сложно определить: и по речи, о чем я уже сегодня говорил, и по другим очевидным признакам (например, он во время своего рассказа содрогается всем телом, активно жестикулирует, трогает вас или трясет; или рисует своим рассказом картины; или словно пропевает свой рассказ, делая выразительные паузы, логические ударения, выписывает сложные интонационные фигуры.) Но оказывается, что можно как бы подглядеть и доминирующую сенсорную модальность внутренней переработки (Вода). Как же можно это сделать? Хеллер пишет на эту тему: «В 1969 году один джентльмен по имени Бокан открыл соотношение между движениями глаз и сигналами мозга». В действительности, можно ли это назвать открытием, еще предстоит выяснить, поскольку в этой теме еще есть некоторая неясность. Но само по себе открытие господина Бокана, подтвержденное другими исследователями, в том числе и школой НЛП, заключалось в том, что есть так называемые глазные пути доступа к мозговым процессам. Суть наблюдения весьма проста и заключается в том, что если человек смотрит вверх, то у него идет визуальная переработка информации; при этом (если он правша), если он смотрит вверх-влево, то у него идут воспоминания о том, что он когда-то видел, а если вверх-вправо, то он конструирует (создает новые) зрительные образы — например, визуально формирует будущее. Если человек смотрит вниз-влево, то у него идут внутренние аудиальные процессы, то есть он внутри себя слышит голоса. Если же он смотрит вниз-вправо, то у него идут кинестетические воспоминания. Далее Хеллер пишет так: «Когда человек переживает в настоящий момент свои кинестетические ощущения, он смотрит прямо на слушателя и при этом трогает сам себя, или пытается дотронуться до своего слушателя».

Исходное мнение создателей НЛП заключалось в том, что у человека есть основная сенсорная система, к которой он всегда стремится прибегать, которая для него фундаментальна, и которая действует как основная и при внутренней переработке и хранении информации, и при внешнем ее выражении, и нормальный человек ею преимущественно и пользуется. (О стихии Воздуха, то есть о самом по себе восприятии, вообще никто не упоминает, хотя, по-моему, это тоже очень важно.) Хеллер по этому поводу пишет, что это совершенно не так. Он много занимался этим вопросом, много наблюдал и пришел к следующим выводам (которые совершенно понятны, если встать на астрологическую точку зрения). Во-первых, у человека часто различаются сенсорные системы, соответствующие внутренней переработке и внешнему выражению: например, глаза у человека могут быть направлены вверх (то есть показывать на визуальную модальность), но в речи он при этом может употреблять совершенно абстрактные (аудиальные) понятия. И это, утверждает Хеллер, для некоторых людей совершенно нормально. И во-вторых, Хеллер заметил, что у многих людей любимые ими модальности внутренней переработки и внешнего выражения в каких-то ситуациях почему-то меняются и заменяются другими. (Это касается и модальностей комфортного состояния и дискомфортного состояний). И Хеллер на уровне сенсорных модальностей полностью подтверждает общий принцип фиксации модальности, который я вам в течение этого года много раз провозглашал, и который можно сформулировать так: как только у человека появляется существенная проблема, он из того спектра модальностей, которые у него принципе имеется, выбирает одну-единственную, и ее жестко придерживается. Попытки же вывести его из этой модальности приводят к тому, что он или впадает в транс, или приходит в ярость, или становится неадекватен каким-то другим образом: у него есть очень глубокое подсознательное убеждение, что модальность, на которой он фиксирован — это его единственное спасение.

И вот еще один существенный момент, на который обращает внимание Хеллер, и который, безусловно, относится не только к сенсорным модальностям. Взаимный контакт между людьми идет на уровне сенсорной системы вывода (внешнего выражения), то есть, например, на словах, которые люди употребляют — но одновременно и на уровне сенсорной системы внутренней переработки. Поэтому, если вы хотите войти с человеком в более глубокий контакт, направляйте свои глаза в том же направлении, что направляет он, а иначе он подсознательно ощутит, что ваши с ним внутренние сенсорные репрезентативные системы различны, и глубокий контакт пропадет. Например, вне зависимости от того, в какой сенсорной модальности он и вы говорите, если у него глаза все время направлены вверх, а ваши глаза направлены вниз, то вы тем самым демонстрируете его подсознанию, что вы находитесь в совершенно ином состоянии сознания. Он-то находится в визуальном — что-то вспоминает, что-то конструирует, а вы в кинестетическом (если смотрите вправо-вниз) или в аудиальном (если смотрите влево-вниз). И это — существенное препятствие для взаимного доверия и контакта.

Представьте: вы задали человеку сложный вопрос. Ему надо подумать. Ему нужно уйти внутрь себя. Он естественно отводит глаза от вас — куда? — это очень существенный момент. И если он их отводит в одну сторону, а вы их некомплементарно отводите в другую сторону, то это знак для его подсознания: что-то здесь не то.

 

Я продолжаю тему сенсорных систем и гипноза. Поговорим чуть-чуть о систематике и о людях. Любая классификация, которая накладывается на человеческий род, проходит в своем развитии несколько стадий. Сначала говорится, что все люди по этой классификации четко делятся на соответствующие категории. Потом обращается внимание на то, что для некоторых людей типология затруднена, и сложно понять, то ли этот человек относится к первой категории, то ли ко второй. Потом количество таких «неклассифицируемых» людей разрастается, и исследователи предпочитают говорить скорее об устойчивой акцентуации, а в рамках основных категорий появляются различные подкатегории. Потом выясняется, что человек устроен так, что при некоторых обстоятельствах он относится к одной категории в пределах данной классификации, а при других обстоятельствах — оказывается в другой. И это — последняя стадия в судьбе каждой классификации — в конце концов она накладывается на психику человека, на его внешнюю и внутреннюю жизнь, подобно тому, как система домов в астрологии накладывается на систему знаков Зодиака. Другими словами, обнаруживается, что в каждой ситуации у человека есть преимущественная склонность попадать в такую-то категорию, то есть какая-то преимущественная модальность, но в целом он является микрокосмом, то есть имеет в себе черты каждой из категорий классификации и при каких-то обстоятельствах эти черты обнаруживает. Видимо, та же судьба будет и у классификации, которая делит системы внутренней переработки информации и внешнего ее выражения по модальностям органов чувств, то есть по сенсорным модальностям. Но это я лично так думаю, и предполагаю, что эта точка зрения будет общепринятой в будущей психологии. А пока что многие психологи считают, что у каждого человека есть одна преимущественная репрезентативная (внутренняя) и она же выходная (внешнего выражения) сенсорная система, в которой он чувствует себя комфортно, в ней перерабатывает, хранит и транслирует вовне информацию, а в других ему это трудно и неудобно.

Итак, есть системы, в которых человек чувствует себя комфортно, в которых ему удобно находиться. Есть системы, которые он использует, скрепя сердце. Но есть и системы, которые у человека как будто не функционируют — их Хеллер называет «неосознаваемые системы». Я цитирую: «Неосознаваемая система невидима и неслышима для психики. Она существует, но человеком никак не осознается». Есть, например, много людей, которые скажут, что не создают внутри себя никаких картин или в принципе не могут этого сделать. Есть люди, у которых нет зрительной памяти, они никаких картин перед своим внутренним взором представить не могут. Хеллер пишет по этому поводу: «В действительности не может быть правдой то, что человек не создает никаких картин — но в его персональной реальности, то есть для него самого, это правда. На самом деле он говорит следующее: я не в состоянии сознавать образы, которые мой мозг порождает в данный момент. Фактически он эти образы генерирует, иначе такой человек не знал бы, что такое стул или где он поставил свою машину. Но у него заблокировано осознание этих внутренних картин. И любая система, которую человек не в состоянии осознать, является его неосознаваемой системой. В области боли и дисфункций неосознаваемая система может мешать человеку видеть возможность выбора и изменения. Более того, во многих случаях человек действует по принципу, то если он где-то обжегся, то он отрубает себе пальцы — или руку целиком».

Что это значит? Представьте, что по какой-то сенсорной системе к человеку пришла или образовалась внутри информация, которая его глубоко травмировала. Что он делает? Он перестает осознавать всю эту сенсорную систему целиком. Мне не раз в моей массажной практике встречались люди, которые были совершенно не чувствительны к своему эфирном телу, и очень слабо чувствительны к своему физическому телу. У них практически нет интегрированных ощущений. В данном месте он свое тело чувствует, если его коснешься, а чтобы это ощущение передалось куда-то дальше — такого у него нет. И это совершенно не означает, что у этого человека нет планет в земных знаках. Очень даже, может быть, и есть, просто с ними были связаны столь негативные переживания, что человек подсознательно на всякий случай отключил себя от своего тела целиком. Причем это могли быть переживания не сенсорного типа (например, физическая травма, или тяжелая болезнь с сильными болями). Иногда факторы, отключающие человека от своего тела, бывают чисто психологические: мама говорит дочке: «Какая ты у меня маленькая и некрасивая», — и все, этого достаточно, девочка перестает воспринимать свое тело, теряет чувствительность к нему. Почему это плохо? Если система внутренней переработки перестает осознаваться человеком, он теряет ключи доступа к ней, и, следовательно, возможность сознательного управления ею. И если в ней образуется патологический фактор, с которым сознание легко бы справилось, то он в тени неосознаваемого развивается и разрастается — например, до размеров иррациональной фобии. И, как правило, фобические и невротические ситуации сопровождаются эффектами такого рода; может быть, не во всей жизни человека, но в области вокруг них создается своего рода слепое пятно, в котором информация от одной (или нескольких) сенсорных систем перестает человеком осознаваться. В исключительных случаях она вообще перестает осознаваться, и нужно очень глубокое погружение человека в транс, чтобы она хоть как-то проявилась в сознании. Например, некоторым людям нужен очень глубокий гипноз, чтобы они начали реально видеть зрительные образы внутри себя — но потенциально способны на это все без исключения.

На этом основана психотерапия, идейно восходящая к Эриксону. Основной ее принцип заключается в следующем. Если вы обнаружили, что у вашего клиента есть какая-то предпочитаемая им сенсорная система, вы можете начать его из нее выводить, вводя альтернативную. Вы можете выводить его плавно, то есть использовать фразы, в которых есть элементы предпочитаемой им модальности, но вкрапляя в них слова и (образы) из другой модальности, и так постепенно его переманивать на вторую модальность. При этом вы, с одной стороны, изначально общаетесь с пациентом в удобной и привычной для него манере, но постепенно приучаете его использовать альтернативную, предлагаемую вами. И если вы сами ею хорошо владеете, то ваш пациент интуитивно (напрямую через вашу психику) подключается к непривычной для себя модальности, используя ваши собственные навыки. И его возможности поведения в пределах этой модальности резко возрастают — потому, что ваш потенциал становится на время его потенциалом. Естественно, это зависит от того, каков ваш потенциал в каждой из этих модальностей. Если он велик, то вы ему сильно поможете.

Я подчеркиваю, что, хотя я сегодня рассказываю вам о сенсорных модальностях, но все это можно перенести на модальности высших архетипов и на другие модальности. И тогда эффекты, которые описаны в книге Хеллера (а там описана очень сильная психотерапевтическая работа), могут воспроизводиться на материале других модальностей, о которых я вам рассказывал в течение этого года, и которые (по сравнению с сенсорными) могут быть иногда гораздо более откровенным образом выражены как невротические. А сегодняшняя моя лекция — это, кроме всего прочего, рассказ о том, как от теории можно переходить к практике. Еще чуть позже я приведу вам очень яркий пример. Хеллер пишет: «Те из вас, кто любит возбуждение и приключение, попробуйте целенаправленно разговаривать в системе, отличной от системы вывода пациента. Например, он вам излагает визуально, а вы даете ему целенаправленно кинестетические ответы. Если вы внимательно понаблюдаете, вы сможете увидеть явное расширение зрачков, изменение дыхания, немигающий взгляд и ощущение неприсутствия. Вы могли бы сказать, что пациенты при этом впадают в гипноз. Если вы захотите поэкспериментировать с этим, сделайте следующее. Сначала обменяйтесь с пациентом несколькими репликами в его системе вывода, а потом резко переключитесь в другую систему — отступите, замолчите и наблюдайте», — автор имеет в виду, что человек от этого впадет в отчетливое трансовое состояние. Но это не те вещи, с которыми вы можете экспериментировать — это уже я от себя добавляю — потому что если ваш клиент впадает в трансовое состояние, вы должны грамотно и аккуратно использовать это его состояние — в частности, потому, что он в этот момент перед вами беззащитен. Но для аккуратности в момент транса пациента есть и другая причина: сейчас на арену выступило его подсознание, а оно во многих случаях гораздо хитрее, умнее и, главное, информированнее, чем его сознание. Поэтому вы тоже оказываетесь в очень острой ситуации: бактерии смотрят на нас с обратной стороны микроскопа, как точно подметил знаменитый польский сатирик Станислав Ежи Лец. (Я, помнится, уже цитировал вам этот его афоризм, но он для психотерапии очень значим.) Но если вы хотя бы приблизительно понимаете, что с вашим пациентом в этом состоянии происходит, то вам уже значительно легче.

А я продолжаю идею терапии сменой модальностей. Если вы уверенно определили «проблемную» модальность пациента, вы можете попытаться определить, какая модальность для данного человека является позитивной, то есть какова модальность, в которой он чувствует себя уверенно. Попросите его рассказать случай, когда он был в жизни эффективен, когда он что-то хорошо делал и посмотрите, какие модальности в этот момент были включены. Потом попросите пациента, чтобы он рассказал вам свою проблему. Как правило, рассказ о проблеме, если он идет с глубоким включением в нее, будет в иной модальности. И переводя пациента из, скажем так, негативных модальностей (то есть из тех, которые сопровождают его негативы, проблемы, страхи, неуверенности и т. п.) в «уверенные» модальности (то есть сопровождающие те его ситуации, где он эффективен, бесстрашен и уверен в себе), вы можете добиться очень хороших, позитивных результатов. Я вам сейчас прочитаю описание того, как это делается. Хеллер описывает все достаточно просто. Но нужно понимать, что для того, чтобы так работать, нужно уметь (независимо от диагностики модальностей) очень хорошо непосредственно чувствовать другого человека. А это уже дается лишь большим талантом, трудом и непосредственным опытом.

Итак, слушаем рассказ Стивена Хеллера о довольно трудном случае психотерапии, которую он проводил путем смены доминирующей модальности.

«Моим пациентом был холостяк 57 лет, госпитализированный в последней стадии рака с метастазами по всей костной системе. Он находился под усиленным наблюдением, но, несмотря на четыре-пять инъекций морфия ежедневно, наряду с приемом обезболивающих средств, страдал от болей, бессонницы и очень сильного возбуждения. Лечащий врач попросил меня посмотреть его на предмет контроля воли и ослабления возбужденного состояния. Я в первый раз увидел его, когда он в очень резких тонах жаловался на свою боль. Он бился в постели и выражал ко всем враждебность — что, принимая во внимание его обстоятельства, вполне можно понять. Я заметил, что в его комнате находились портативная стереосистема, маленькое радио и маленький магнитофон. Основываясь на способе, которым он говорил — жалобы, резкий тон, много слов, и оборудовании, которое я у него увидел, можно было наверняка предположить, что у него высоко развита аудиальная система. Так как рак причинял ему боль, почти все время переключая его на кинестетику, я знал, что необходимо вернуть его назад и через визуальную систему установить якорь в аудиальной системе.

---

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться с друзьями:

---

Дата добавления: 2016-12-06; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 573 | Нарушение авторских прав

---

Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Настоящая ответственность бывает только личной. © Фазиль Искандер
==> читать все изречения...

1359 - | 1199 -

© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление