Если не понял – ты полный аццтой, бери лопату и яму рой…
Е. Чичваркин + «Кровосток»
Чичваркин выходит из переговорной и сталкивается с девушкой, у которой в руке пакет с тремя телефонами Motorola C115. Элдар Разроев попросил ее принести телефоны, она принесла, но не нашла Разроева и поэтому шаталась по VIP-зоне «Евросети» – так называется часть офиса, в которой работает топ-менеджмент компании. Так и наткнулась на Чичваркина.
Чичваркин видит, что в прозрачном пакете лежат коробки с телефонами.
– Ты чего вредные телефоны закупаешь? – спрашивает Чичваркин.
3 апреля 2006 года управление «К» МВД конфисковало у «Евросети» 167 500 мобильных телефонов. Основанием послужило подозрение в том, что телефоны контрафактные. Обычно силовые структуры борются с поддельной продукцией только на основании заявления правообладателя. Но компания Motorola признала, что конфискованные телефоны принадлежат ей и произведены на ее заводах. А на Шереметьевской таможне подтвердили, что груз прошел все необходимые проверки и все пошлины уплачены. В «Евросети» говорят даже, что на таможне груз подвергся беспрецедентно тщательному досмотру: было вскрыто 16 тыс. коробок, и «Евросеть» даже направила двенадцать грузчиков в «Шереметьево», чтобы ускорить досмотр. И все равно ничего предосудительного не нашли, а милиция остановила груз уже на выезде с таможни.
Дальше события развивались так: спустя неделю после конфискации управление «К» МВД распространило пресс-релиз, в котором говорилось, что товар контрафактный и что телефоны не предназначены для использования на территории России (хотя в действительности у них была русифицированная клавиатура) и не отвечают «российским требованиям». Правда, к вечеру того же дня пресс-служба управления «К» заявила, что полностью аннулирует свое утреннее заявление.
И вот теперь, спустя одиннадцать дней после конфискации, МВД выдвинуло новые претензии. Министерство провело экспертизу и установило, что мощность излучения телефонов Motorola C115 в диапазоне 1800 МГц превышает максимально допустимую норму на 5-10%, что «может создавать угрозу здоровью пользователей». Теперь на этом основании «Евросеть» может потерять $19 млн – такова стоимость конфискованный партии.
– Ты чего вредные телефоны закупаешь? – спрашивает Чичваркин, улыбаясь.
– Я закупаю? – восклицает девушка, пятясь и задевая юбкой стул.
Стул падает.
Из переговорной выходит Татьяна Гуляева, PR-директор «Евросети».
– Девчонки, пустите меня кто-нибудь за компьютер, – просит она секретарей. – Мне надо пресс-релиз написать. Ну, кто пустит меня за компьютер?
– Садись за мой.
Но тут появляется Элдар Разроев, забирает пакет с телефонами и набрасывается на Гуляеву.
– А можем мы на пресс-конференцию послать журналиста, чтобы он задал наши вопросы?
Сегодня пятница, а на понедельник управление «К» МВД назначило пресс-конференцию по конфискации партии телефонов Motorola.
– Наверное, можем, – пожимает плечами Татьяна Гуляева.
– Пиши вопросы.
Гуляева возвращается к секретарше, которая обещала уступить ей место за компьютером, но та куда-то отошла.
На ее рабочем столе лежат какие-то документы.
– Ну, интересно! Обещала мне помочь, а сама ушла! – возмущается Татьяна.
– Я тебе рассказывал про пчелку? – спрашивает Разроев.
– Про пчелку – да. Спасибо. Все время вспоминаю.
Мимо проходит директор по закупкам Алексей Широков, подбрасывая мячик.
У Чичваркина жужжит телефон.
– Да. Я Чичваркин. Владелец компании. Этот мобильный на портале написан. Хорошо, я слушаю. Напишите еще раз. Я услышал. Хорошо, я услышал… Позвони, пермский ИТ висит, – говорит он секретарю.
– Еще раз будет звонок, и он вылетит, – говорит Чичваркин секретарю, имея в виду, конечно, что вылетит отнюдь не ИТ.
– Але, ты еще мне можешь назвать орган? – кричит в телефон главный юрист «Евросети». Он пытается записать название центра, который провел экспертизу и установил, что мощность излучения телефонов Motorola превышает максимально допустимую норму. – Я вчера на бумажке записал и потерял. Пишу. «Цапля». Большие буквы. «ЦИТ». Маленькая «и». И «Сергей». ЦИТиС.
– Женя, ты можешь ролик посмотреть? – спрашивает в этой суматохе секретарь Чичваркина.
– Ну, давай.
– «Евросеть» объявляет войну, – доносится из динамиков компьютера.
– Текст неправильный, – говорит Чичваркин. – Почему текст не показали вчера? С этим текстом ролик не должен идти в эфир.
– А вы уже видели субмарину? – задает кто-то вопрос.
Желтую подводную лодку Чичваркин выбрал главным символом рекламных кампаний «Евросети» в этом году.
– В коридоре стоит.
Чичваркин бросается в коридор, следом за ним остальные. Возвращаются, смеясь.
– Представляете, какая будет следующая статья в «Ведомостях»? – спрашивает Чичваркин. – «Приплыли».
Серое и черное
«Приплыла» не только «Евросеть». «Приплыли» все компании, работающие на сотовом рынке.
По данным ФТС, в 2004 году в Россию было ввезено 2,8 млн «передающей аппаратуры» (так на языке таможенников называется группа товаров, в которую входят и мобильники). Общая стоимость этих товаров, поданным ФТС, составила $917 млн. Но, по оценкам Mobile Research Group, в 2004 году объем российского рынка мобильных телефонов составил около $3,7 млрд. Телефоны на сумму почти $2 млрд попали в страну неизвестно как.
17 августа 2005 года управление «К» МВД объявило, что перекрыло крупный канал контрабанды, по которому через «Шереметьево» в Россию поступали мобильные телефоны, таможенная стоимость которых была занижена в несколько раз. Управление «К» заявило, что задержало десять автофургонов с контрабандными мобильниками на сумму свыше $10 млн и изъяло 52 поддельные печати. Эти действия милиции вызвали кризис на сотовом рынке – из-за дефицита «трубок» цены на мобильные телефоны выросли на 10-40%. Дело, конечно, было не в том, что рынку не хватило именно тех конфискованных телефонов. Просто импортеры, ввозившие мобильники по «серым» схемам, затаились, а мобильников, которые ввозились легально, не хватало.
Все крупнейшие сотовые ритейлеры признавали, что испытывают дефицит телефонов. Но «Евросети» как лидеру рынка с самым большим объемом закупок пришлось хуже всех.
Через неделю после первого рейда управление «К» МВД задержало в «Шереметьево» самолет с новой контрабандой. На рынке заговорили о беспрецедентном количестве проверок – похоже, власти решили положить конец нелегальному импорту портативной техники. Вскоре за дело взялась и ФТС, которая начала с того, что исправила собственную ошибку, дающую возможность махинаций с декларируемой стоимостью ввозимых телефонов. Согласно действовавшему с 2004 года правилу, телефоны делились на три класса. Декларируемая стоимость экономичного телефона должна была находиться в диапазоне от $20 до $50, бизнес-телефона – от $50 до $150, а элитный мог стоить от $150. К осени 2005 года стоимость телефонов была гораздо выше минимального уровня, и в новом ведомственном письме деление на три класса было отменено. Вместо этого указывалась ориентировочная стоимость телефонов в зависимости от марки и модели. Затем ФТС обратилась более чем к пятидесяти производителям бытовой электроники и сотовых телефонов с предложением предоставлять ей прайс-листы для повышения эффективности борьбы с занижением таможенной стоимости импортируемых в Россию телефонов.
Еще не выпал первый снег, а чиновники уже поспешили отрапортовать об успешной борьбе с нелегальными поставками мобильников. Если в августе 2005 года через таможню было ввезено 1,8 млн мобильных телефонов, то в октябре – уже в 1,5 раза больше. Таможенная стоимость товара в августе составила $43 млн, а в октябре – в 10 раз больше ($436 млн). ФТС заявила, что уже в этом месяце почти все телефоны были ввезены в Россию легально. Впрочем, аналитики давали гораздо более осторожные оценки, хотя, в принципе, никто не спорил с тем, что «серого» импорта стало меньше. Но процедура таможенной очистки не стала такой прозрачной, как того хотелось бы многим участникам внешнеэкономической деятельности. Так, прайс-лист производителей оказался далеко не единственным инструментом расчета таможенной стоимости телефонов. Спустя полгода после кризиса на таможне использовались еще пять способов калькуляции таможенной стоимости, в том числе «конкурентный анализ» (сравнение с ценами других производителей, указанными на их сайтах). Впрочем, даже участники рынка и аналитики согласны с тем, что борьба с «серостью» принесла плоды – если до таможенного кризиса доля нелегального и полулегального импорта оценивалась в 90%, то к концу года она снизилась, по разным оценкам, до 20-40%.
Чичваркин утверждает, что «Евросеть» никогда не участвовала в «серых» схемах, а все телефоны до таможенного кризиса покупала у оптовиков, которые и привозили товар в Россию. «Евросеть» не могла нести ответственность за их действия, поскольку сама телефоны не импортировала.
Каждый, разумеется, волен верить или не верить этим утверждениям, но надо понимать, что возлагать всю вину за «серый» и «черный» импорт на одних ритейлеров не совсем честно. Сотовые сети работают по правилам, сложившимся на рынке, причем далеко не всегда по их воле. «Больше всего в контрабанде заинтересованы производители, – говорит владелец "Связного" Максим Ноготков. – Контрабанда им выгодна, потому что нелегально ввезенный товар стоит в России дешевле. Значит, можно было больше продать. Зачем им с ней бороться?»
После таможенного кризиса Максим Ноготков инициировал переговоры крупнейших сотовых ритейлеров с производителями телефонов. Он хотел добиться, чтобы последние поставляли все телефоны в Россию напрямую, а не, скажем, через Финляндию: ведь гарантировать, что предназначенный для России груз, оказавшийся в Финляндии, пересечет границу законным путем, невозможно. А если будет контрабанда, то товар, ввезенный легально, окажется неконкурентоспособным. Далеко не все производители сразу согласились на эти условия, поскольку организация собственной доставки до Москвы требовала расходов, а компания LG не согласилась и после переговоров. Это стало одной из причин, по которой «Связной» остановил закупки телефонов LG.
С другой стороны, винить во всем только производителей тоже не совсем правильно. «Допустим, мы начали доставлять российские телефоны только в "Шереметьево-2", – объясняет глава российского подразделения BenQ-Siemens Сергей Яковлев. – Каким образом это исключает возможность "серых" поставок телефонов нашего производства, выпущенных для рынка Великобритании, там проданных оператором Vodafone с субсидией и после этого перепроданных в Россию через индийские торговые компании, расположенные в пригородах Лондона? Как я могу на это повлиять, если границы открыты?»
Решение о способе доставки товара Яковлев обосновывает результатами анализа «портфолио факторов». Расходы на самостоятельную доставку до Москвы оправданы только в том случае, если в этом «портфолио» присутствует желание и способность властей наводить порядок на границах. В августе 2005 года власти попробовали продемонстрировать, что все это у них есть. Спустя несколько месяцев, правда, история «обеления» рынка была омрачена заметкой в газете «Ведомости», в которой рассказывалось, что еще до окончания следствия (то есть до того момента, когда обвинения следственных органов признаны судом справедливыми) Российский фонд федерального имущества по постановлению Следственного комитета МВД по смехотворным ценам начал распродавать конфискованные в конце лета телефоны. Газета писала, что телефон Philips продавался за 55 рублей 53 копейки, а МРЗ-плеер iRiver – всего за 172 рубля 95 копеек. И кто-то эти телефоны по таким ценам покупал. Делать это милиции разрешал закон, предусматривающий реализацию конфиската, если его хранение «затруднено».
И все же таможенный кризис в какой-то степени оздоровил рынок. Чичваркин говорит, что уже в октябре его компания, как и большинство других участников рынка, решила не покупать телефоны на внутреннем рынке, а ввозить их самостоятельно. Правда, Чичваркин утверждает, что делать это «Евросеть» стала не столько из-за собственно таможенного кризиса, сколько потому, что благодаря ему стал возможен самостоятельный импорт.
Дело в том, что, когда телефоны делились на классы, большинство ввозимых телефонов декларировалось по минимальной цене, установленной для определенного класса. Но делать это, естественно, могли преимущественно брокеры, особо приближенные к таможенным службам. Разумеется, можно было ввозить телефоны, не пользуясь услугами этих брокеров, но тогда вряд ли удалось декларировать товар по минимальной цене, а значит, он был бы дороже, чем 90% товара на рынке, то есть неконкурентоспособным.
Когда деление на классы было отменено, препятствие исчезло. Но компании, работающие с таможней, начали требовать за обычные таможенные услуги столько же, сколько раньше требовали за «спецуслуги». А зачем было делиться с ними прибылью, когда в условиях прозрачного таможенного ценообразования стало можно ввозить телефоны самостоятельно?
Этим и занялась компания «Евросеть-Опт», чтобы в будущем избежать повторения этой истории и быть уверенной в легальном происхождении своего товара. Но ничего не получилось: меньше чем через полгода милиция арестовала уже не контрабандные телефоны, которые ввозила какая-нибудь никому не известная компания, а крупную партию телефонов Motorola, которую ввозила «Евросеть» – крупнейшая российская компания, торгующая мобильниками.
