Толкиенисты - Субкультура \ История \ Фотографии \ Картинки

Направление толкиенисты появилось примерно в 1960 году, своей идеи, оно полностью обязано писателю Д. Толкиену. Первые истоки были сформированы на территории США. За несколько лет после своего образования, под свое начало они смогли прилечь тысячи человек
Как правило, все работы и движение Толкинистов являются научные и исследовательские работы, в котором изучаются зыки созданного фантастического мира, тонкости написания серии книг и спорные моменты в сюжетах, которые появились по мере написания.

Именно от толкиенистов пошло новое направление – ролевики (ролевые игры, не путать с сексуальным термином). Они полностью имитировали своим внешним видом образ своего фантастического персонажа – орков, эльфов, хоббитов и других обитателей средиземноморья. Они полностью вживались в свой образ, причем порой до такой степени, что практически теряли с вязь с реальным миром.

Главной чертой, что отличает их от других субкультур – это пристрастие к литературе, причем это проявляется не только в чтении, но и в написании собственных книг, опять таки посвященной тематики своего легендарного писателя.

Что касается музыки, то тут предпочтение отдается как этническим мелодиям, так и песням, при этом воспевается мир фентези. Далее большая часть перешло под музыкальное воздействие стиля Power Metal, так как он полностью соответствует их идеологии.

Политическая активность также не наблюдается, поскольку практически все живут в мире Толкиена.

Дж.Р.Р. Толкиен Последнюю пару лет интерес к творчеству английского писателя Дж.Р.Р. Толкиена возрос необычайно, отчасти благодаря фильму «Властелин Колец» новозелландского режиссера П. Джексона. Однако нынешняя бурная волна увлечения Толкиеном=v=отнюдь не первая даже в нашей стране. Предыдущая была в начале 1990-х годов, когда появился полный русский перевод «Властелина Колец»; ей предшествовали еще несколько. В совокупности они привели к возникновению целой субкультуры поклонников Толкиена, называемых толкиенистами.

Когда заходит речь о толкиенистской субкультуре, то первой вспоминается фраза «Мы=v=эльфы»: толкиенисты так или иначе отождествляют себя с персонажами мира книг Толкиена, отдавая предпочтение «нечеловеческим расам»=v=эльфам, гномам, оркам и т.д. Для некоторых представителей субкультуры это не более чем игра, для других=v=нечто более серьезное. Именно второй случай и будет предметом нашего рассмотрения.

Уже несколько десятилетий психически здоровые люди утверждают, что они являются одновременно и собой, и некоей личностью из Средиземья. Социальный и интеллектуальный статус таких людей достаточно высок: практически все имеют высшее образование (студенчество=v=основная «питательная среда» толкиенистов), работа многих из них связана с научной или иной интеллектуальной сферой.¹ Ключом к объяснению психологии таких людей являются работы Л. Леви-Брюля о сопричастии. Обратимся к его книге «Первобытное мышление».

«В коллективных представлениях первобытного мышления предметы, существа, явления могут непостижимым для нас образом быть одновременно и сами собой, и чем-то иным».² Термин «коллективные представления» у Леви-Брюля означает некое мироощущение, передаваемое из поколения в поколение, властвующее над эмоциональной, а не логической сферой, не зависящее от качеств отдельной личности. Иными словами, «коллективные представления» Леви-Брюля практически тождественны понятию бессознательное. Это область эмоций, не подвластная логике и логикой никогда не проверяемая. Применительно к толкиенистской субкультуре можно уверенно утверждать: как только человек начинает логически осмысливать свои идеи и образы, он перестает быть «эльфом», то есть включение рационального анализа приводит к разрушению сопричастия, базирующего на эмоциональном восприятии.

Леви-Брюль настойчиво подчеркивает, что основа сопричастия=v=именно эмоциональная сфера. Первобытный человек³ не хуже цивилизованного в повседневной жизни умеет отличать дуб от кабана и их обоих от удара молнии; однако в ритуале и одно, и другое, и третье являются для него символами громовержца, то есть объектами мифологически (эмоционально) тождественными. Отсюда видно, что сопричастие имеет знаковый характер. Материальные объекты оказываются тождественны постольку, поскольку являются знаками одного и того же объекта нематериального порядка.

Исследователь пишет об отождествлении «непостижимым для нас образом». «Для нас»=v=то есть для всех, кто не вовлечен в сферу конкретного эмоционального переживания. Как только мы оказываемся изнутри знаковой системы, мы становимся носителями сопричастия и наша логика пасует перед эмоциональным отождествлением. Вот наглядный пример из советского периода нашей жизни. Эмблемой стенгазеты про пионерию равно могли быть изображения пионерского галстука (ткань), значка (металл), пионера (ребенок, мужчина), пионерки (ребенок, женщина), костра (плазма) и т.п. В качестве эмблемы газеты все эти объекты равноправны, то есть являются знаками единого означаемого; однако вне данной знаковой системы никто не станет их отождествлять. Примечательно, что означаемое=v= пионерия =v=является нематериальным, подобно громовержцу в приведенном примере и Средиземью как категории в толкиенистской субкультуре. Логично предположить: чем менее материально означаемое, тем больше материальная вариативность означающих.

Такова суть механизма, по которому различные материальные объекты «могут быть одновременно и сами собой, и чем-то иным»: вне знаковой системы они тождествены сами себе, при включении в систему тождествены нематериальному означаемому, которому тождественно и некое множество других объектов. Это может приводить к отождествлению конкретных объектов между собой, однако отнюдь не всегда.

Применительно к рассматриваемой теме употребление Леви-Брюлем термина «первобытное мышление» в приведенной цитате не совсем корректно. Во-первых, примеры из мировоззрения ХХ века убедительно свидетельствуют, что сопричастие прекрасно вписывается в цивилизацию. Во-вторых, Леви-Брюль, работая в первой половине ХХ века, повторял ошибку тогдашней науки, которая отождествляла архаические племена с первобытными. Между тем духовный мир архаических племен (коренных народов Азии, Америки и Австралии) прошел столь же длительный путь развития, что и европейская цивилизация; современная наука категорически настаивает на том, что образ жизни традиционных племен и народностей не идентичен древнему и древнейшему. Можно исследовать архаическое мышление; первобытное =поддается только реконструкции.

Вернемся к разговору о сопричастии. Немотивированное отождествление двух материальных объектов служит признаком того, что они оба=v=знаки общего нематериального означаемого. Видимо, именно в этом контексте следует рассматривать знаменитый пример с племенем бороро, считающим себя арара (красными попугаями).⁴ Не будучи специалистом в южноамериканской мифологии, не возьмем на себя смелость комментировать пример с бороро подробно, однако нам несложно рассмотреть славянский аналог бороро=v=племена лютичей. Само это название является отчеством от слова «лютый», то есть волк (табуированное название зверя). Геродот писал о том, что на несколько дней в году такие люди превращаются в волков.⁵ Учеными установлено, что речь идет о ритуальном ряжении в шкуры зверей, при этом люди и волки мыслятся двумя ветвями потомства прародителя-тотема. В ритуале и те и другие отождествляются, однако за пределами ритуала об этом отождествлении нет речи. Пример лютичей для нас ценен тем, что в данном случае человек становится как субъектом, так и объектом сопричастия: он отождествляет не предмет, а самого себя. Означаемым же является не конкретный волк, шкура которого на плечах у человека, а волк-прародитель, то есть нечто нематериальное.

Полагаем, приведенных примеров достаточно, чтобы разобраться в мировоззрении толкиенистов. «Быть эльфом» ничуть не сложнее, чем «быть волком» или «быть красным попугаем». Отличие заключается в том, что для архаического человека сопричастие предполагает два материальных объекта, тождественных нематериальному означаемому («я и волк» как первая ступень сопричастия «я и прародитель»), в то время как архаизированное мышление цивилизованного студента допускает сопричастие нематериальному объекту как ступень сопричастия нематериальному означаемому более высокого порядка («я и эльф» как первая ступень сопричастия «я и Средиземье»). Нет нужды повторять, что человеческое мышление развивается от конкретных представлений к абстрактным понятиям, так что и объекты сопричастия утрачивают свою материальность по мере развития культуры. Рассмотрим сопричастие «я и эльф». В том случае, когда человек отождествляет себя с конкретным героем книги, он мыслит более архаично, чем когда считает себя жителем мира Средиземья, имя которого в книгах Толкиена не фигурирует. В обоих случаях выбор «расы» диктуется ощущением эмоционального родства душевных качеств индивидуума и «расы». Представления о «нечеловеческих расах» также лежат в сфере коллективного бессознательного и практически совпадают у большинства людей. Это касается как внешнего вида эльфов, гномов, орков и других «рас», так и их внутренних качеств, образа мыслей, манеры поведения, обычаев и т.д. Автору этих строк доводилось неоднократно наблюдать, как носители субкультуры (независимо друг от друга!) сходно или одинаково реконструировали костюмы, песни и танцы эльфов.

Носитель субкультуры отнюдь не страдает «раздвоением личности», как не страдает им и архаический человек. Сферы бытовой жизни и ритуального взаимодействия были и остаются разграниченными; разница лишь в том, что архаическое общество несравнимо более жестко регламентирует время и место проведения ритуала.

Имя как знак сопричастия

А.К. Эйсманн. Фарамир. Иллюстрация к «Властелину колец» Дж.Р.Р. Толкиена В мифологически мыслящей культуре одной из основных форм сопричастия является сопричастие живого человека его давно ушедшему предку. Именно на этом основывается обычай (доживший до наших дней) давать детям имена их умерших родственников. Можно без преувеличения утверждать, что толкиенистская субкультура базируется на этом представлении. Оно является отправной точкой для подавляющего большинства молодых людей, приходящих в субкультуру с именем того или иного персонажа книг Толкиена.

Знаком вступления в любое более или менее ритуализированное сообщество является принятие нового имени. Леви-Брюль показывает это на архаическом материале. Туземцы «рассматривают свои имена как нечто конкретное, реальное и часто священное- Индеец рассматривает свое имя- как отдельную часть своей личности, как нечто вроде глаз и зубов».⁶ То же самое происходит и в толкиенистской среде. Вот как сами носители субкультуры говорят об этом:⁷ «Предпочитаю, чтобы ко мне обращались «по квэнте»,⁸ потому что в той роли, которую я играю под этим именем, я могу воплотить то (и позволить себе то), что в цивильной жизни не всегда пройдет»; «Имя «по квэнте» просто более отражает меня саму».

Может показаться, что выбор имени обусловлен его семантикой. Однако в большинстве случаев это не совсем так. Определяющих факторов два: человек либо берет себе имя толкиенского персонажа, так или иначе отождествляя свой характер и судьбу с ним,⁹ либо выбирает свое собственное имя и в этом случае на первом месте практически всегда идет звучание, семантика оказывается вторичной или игнорируется вовсе. Вот несколько примеров: ««Что твое имя значит?»=v=«По сю пору не совсем понятно. Оно просто есть».=v=«Как ты его получил, от кого?»=v=«Скажем, так: приснилось. И понял, что=v=мое»»; «Однажды возникло в голове слово, и показалось, что это ты сейчас, в данный момент. Только у меня этот момент (такое состояние поиска) продолжается всю мою жизнь. Поэтому и показалось мне имя знакомым. Моим». Семантизация таких имен часто происходит спустя какое-то время: «Имя оказалось хорошее, функциональное и многозначительное: хоть с латыни переводи (aster=v=звезда, eter=v=эфир), хоть с иврита (тоже что-то такое звездное), хоть с искаженного квэнья»; «Изначально это было мое любимое имя из исландских саг, но потом оказалось, что оно переводится с нолдорина,¹⁰ причем с тремя разными оттенками смысла и все три очень точно ложатся на мою личность».

Леви-Брюль пишет о том, что для архаического человека «имя имеет весьма важные функции, которых совершенно лишены наши имена: оно выражает, воплощает родство личности с ее тотемической группой, с предком, перевоплощением которого личность часто является- с невидимыми силами, охраняющими тайные общества или союзы, в которые она вступает, и т.д.»¹¹ Если в этой цитате заменить термины «тотемический» и «предок» на более общие понятия «знаковый» и «герой», то высказывание ученого будет всецело применимо к субкультуре толкиенистов. Принятие имени является знаком вхождения в субкультуру.

Большинство толкиенистов говорят о себе: «Паспортное имя не выражает моей сути». Иными словами, оно не воспринимается эмоционально, символически окрашенным знаком. У архаических народов повседневное имя считается лишенным магической силы, в то время как «настоящее имя- является тайным- способным переносить в другое место часть личности-»¹² Как видим, противопоставление знакового и повседневного имени есть стойкая общечеловеческая традиция.

Итак, и в архаических культурах, и в толкиенистской субкультуре имя есть способ проявления сопричастия. Очевидно, что при смене сопричастий будут меняться и имена: «Есть одновременно два имени. То есть сначала было одно, потом прибавилось другое. В связи с чем? Сначала известна одна судьба, одна жизнь. Потом узнаешь больше, вспоминаешь больше, и=v=так как все это все равно я=v=прибавляешь эти новые имена»; «Сразу и серьезно оговорю: имена, которые я ношу, принадлежали личностям, являющимся в некоторый промежуток времени моим «первым я»; личностей этих за вот уже тридцать лет было несколько. И все из разных, так сказать, миров. Менялись личности=v=менялись имена».

Эльфы или люди?

Неизвестный художник. Эскиз костюма эльфа-нандора. Материалы игры «Сильмариллион-Экстрим» Доселе мы употребляли термин «эльф», не вдумываясь в то, какой именно образ стоит в субкультуре за этим понятием. Между тем это слово более чем неточно отражает внутренний смысл данного образа. В произведениях Толкиена наряду с общелитературным «эльф» стоит собственный термин «эльда», «эльдар».

Если в традиционном понимании эльфы=v=существа миниатюрные (вплоть до эльфов с крылышками, как в «Дюймовочке» Андерсена), то эльдары Толкиена, как прямо указано в «Сильмариллионе», ростом превосходят человека и лишь немного уступают ему в мускульной силе. Перед нами типичный образ героического племени, подобного, например, северокавказским нартам или индийским видьядхарам. Сравнение с последними особенно показательно. Если нарты при всей богатырской мощи=v=все же люди (лишь постулируется, что этот народ жил некогда и сейчас никого не осталось), то видьядхары в «Океане сказаний» Сомадевы¹³ в ряде случаев выступают как существа сверхъестественной природы, а в других случаях ничем не отличаются от обычных людей. То же можно сказать и об эльдарах. Если во «Властелине колец» эльф Леголас отчетливо противопоставлен человеческим персонажам, то в «Сильмариллионе» люди и эльдары действуют наравне и в глазах неискушенного читателя практически неразличимы.

В многочисленных продолжениях Толкиена тенденция очеловечивания эльдар сохраняется. Большинство подражателей не ставят себе задачи прописать различие между человеческой и «нечеловеческой» психологией, так что эльдары в их представлениях оказываются «расой», практически во всем подобной людям, то есть типичным героическим племенем.Русские продолжатели Толкиена идут в этом еще дальше. Желание сблизить эльдар с людьми приводит к тому, что они отрицают самое бессмертие эльдар. Так, в «Черной книге Арды» Ниеннах и Иллет¹⁴ проблематика сюжета состоит в обретении эльдарами человеческой смерти, что представляется авторам наивысшим благом. В «Эанарионе»¹⁵ Альвдис Н.Н. Рутиэн постулирует наличие особого мира для мертвых эльдар, откуда они не могут выйти (согласно Толкиену, эльдары, будучи убиты, через какое-то время возвращаются к жизни). В обеих книгах эльдарам приписывается такая сугубо человеческая черта, как склонность к самоубийству. Эта тенденция является своеобразным преломлением архаической традиции сочетать в образе эпического героя как человеческие, так и сверхчеловеческие черты.¹⁶

Человек и «нечеловеческие расы»

А.К. Эйсманн. Хоббиты и Древобород. Иллюстрация к»Властелину колец» Дж.Р.Р. Толкиена Наиболее яркой и заметной чертой принадлежности к субкультуре является отождествление себя с «нечеловеческой расой». Толкиенистов в шутку часто называют «эльфами». Вот несколько самоопределений тех, кто причисляет себя к народу эльфов: «А эльфы=v=они другие: у них более широкое восприятие Мира»; «Собственно, воспитывала в себе эльфийское сознание вполне сознательно еще до чтения Профессора¹⁷, у него просто узнала, как это называется. Эльф=v=это существо, для которого весь окружающий мир, во-первых, живой (не существует так называемой «косной материи», лишенной сознания), во-вторых, всесвязный, в-третьих, постоянно развивающийся. Чувствующему откроется музыка камней и деревьев, истории, рассказанные ветром и землей. Все, что ты делаешь в своей жизни, должно служить цели возвышения красоты мира. Все, что ты делаешь, говоришь или даже чувствуешь, непосредственно влияет на мир. Ты открыт для мира и мир открыт для тебя. Собственно, именно в этом корни знаменитой эльфийской магии: если ты связан со всем окружающим миллионами нитей, то касание этих нитей может целенаправленно менять окружающее-»;

«-эльф не только не должен причинять зло кому-либо=v=но и не отвечать злом на зло, уметь просто отойти в сторону, а покалеченному злом=v=помочь»; «Я квэндо, нолдо. Квэнди в мире атани жить непросто, но мне кажется, мы лучше умеем контролировать свой внутренний мир, и потому можем не нарушать правил человеческой жизни».¹⁸

Эти высказывания более или менее развернуто выражают одну и ту же мысль: «эльфийское мироощущение» есть следствие чрезвычайно высокого уровня символизации окружающей действительности, противопоставление «мы эльфы=v=они люди» основывается на эмоциональном восприятии мира. Обратимся к статье Тинувиэль и Хольгера «Есть ли эльфы среди нас, или о психологических основах эльфийского мировосприятия».¹⁹ Авторы предлагают «дать людям в реальном мире название эльфов как символ определенных личностных характеристик, обусловленных влиянием тех же архетипов, которые отражены в литературных образах эльфов». Главное отличие эльфов от людей они видят в том, что «в то время как у людей восприятие левополушарное, «технологическое», «реалистическое», неинтуитивное, то восприятие эльфов основано на правом полушарии, то есть оно прежде всего=v=интуитивное, основанное не на инструкциях, а на образах, фантазиях, прозрениях». Последнее утверждение нам представляется неточным. Достаточно сказать, что авторы статьи опровергают его своей биографией. Полагаем, противопоставление «эльфийского» и «человеческого» мышления идет не по степени технологичности/интуи-тивности, но именно по степени знаковости, символизации.²⁰

Среди толкиенистов многие «эльфы»=v=это студенты и выпускники технических вузов, прекрасно реализующие себя в профессиональной сфере. В последние годы самой распространенной среди «эльфов» профессией стало программирование. Естественнонаучный и художественный склад ума нисколько не противоречат друг другу; они суть две стороны одной медали=v=высокоразвитого интеллекта, который вместе с символизацией мира и дает «эльфийский менталитет». Этому не противоречит утверждение Тинувиэль и Хольгера о том, что «технологией эльфы занимаются по необходимости, то есть они живут для того, чтобы творить, а не для того, чтобы обеспечивать себя средствами существования». И к эльфам, описанным Толкиеном, и к «эльфам» фэндома вполне применимо утверждение Тинувиэль и Хольгера: «Для них ценен мир сам по себе- они понимают относительность многих «абсолютных» истин, суетность многих устремлений, второстепеннность материальных благ, и граница прошлого, настоящего и будущего для них нерезка». Толкиенистская субкультура действительно характеризуется сравнительным безразличием к материальному миру. Это не декларированное противопоставление, как у хиппи, а именно отсутствие сопричастия материальным ценностям. Главной ценностью субкультуры является творчество (в любом проявлении)²¹. О том же пишут Тинувиэль и Хольгер: «Для эльфов, как правило, характерна положительная пассионарность. Почему она не может быть отрицательной? Потому что настоящие эльфы последовательны в своем творчестве, тогда как отрицательная пассионарность=v=это безволие, нежелание развиваться, познавать, творить, это просто аморфное созерцание окружающего мира без желания что-либо делать».

Однако отнюдь не все толкиенисты считают себя эльфами. Вот высказывания «представителей» других «рас»: «Я=v= гном. Менталитет гномов мне очень близок, их меркантильность, их тяга к богатству и труду»; «Я постепенно поняла, что я=v= хоббит. В идеале для хоббита жизнь должна быть мирной, но не как стоячее болото, а как атмосфера дружелюбия, тепла и свободы вокруг. Настоящий хоббит где угодно способен создать уют и тепло, ощущение Дома. По мнению хоббита, надо и самому жить в свое удовольствие, и давать такую возможность другим=v=тогда все будет хорошо»; «Быть драконом для меня означает видеть мир, как видит его дракон. И это прекрасно согласуется с окружающей меня реальностью. Просто у меня меньше иллюзий на ее счет=v=и все. Дракон видит мир без «розовых очков», но и без «черных». Просто=v=таким, какой он есть. -Его восприятие лишено субъективного налета- Лучше всего это выразить фразой из одного не очень известного романа У. Ле Гуин «Резец небесный»: «Та часть, что никому не служит и ничего не боится». Так вот, эта часть и есть, собственно, дракон... Для меня, во всяком случае. Что значит быть человеком? Вечно ошибаться? Искать и не находить? Кричать в пустоту о том, что ты не такой, что ты=v=индивидуальность? Ждать невозможного? Или просто закрыться, спрятаться в раковину, притворится таким, как все, и больше никогда не писать стихов? Я не могу так. Наверное, я не человек...» (курсив наш.=v= А.Б.).

Наконец, немало толкиенистов определяют себя именно как люди. Причем основных форм мотивации=v=три. Первая, самая «материалистическая»: «Не стоит считать себя придуманным персонажем». Вторая=v=человек как существо, не видящее того, что видят эльфы: «Тупой реалист. Вы представляете себе Бродду,²² рассуждающего о множестве миров, магии, эльфах?» Ясно, что и для тех и для других субкультура=v=не более, чем игра. Но существуют и «люди по квэнте», глубоко осмысливающие свое отличие от эльфов: «Человек. Но под этим я понимаю личность, способную к постоянному перерождению и развитию, в отличие, например, от эльфов, которые какими созданы, такими и останутся».

Как показал приведенный материал, толкиенистская субкультура базируется на оппозиции символизация?десимволизация, наиболее упрощенно представляемая как эльфы?люди. Таким образом, данная субкультура вписывается в общечеловеческую систему бинарных (двоичных) оппозиций, которые описаны К. Леви-Строссом,²³ а в отечественной науке наиболее ярко представлены именами Вяч. Вс. Иванова и В.Н. Топорова.²⁴ Классиками мифологической науки доказано, что бинарная оппозиция вызывает к жизни образ медиатора, то есть объекта или персонажа, наделенного обоими противопоставляемыми качествами. Герой архаического мифа и эпоса=v=это именно медиатор. Наиболее известная снятая им оппозиция=v=это оппозиция между людьми и богами: герой мифа или эпоса нередко рожден человеческой женщиной от бога, обладает как чисто человеческими качествами, так и сверхъестественными.²⁵

Строго говоря, толкиенские эльфы сами по себе=v=медиаторы; они обладают гораздо меньшим набором чудесных качеств, чем, скажем, эльфы уэльских легенд. Фактически эльфы Средиземья отличаются от людей лишь бессмертием (однако на протяжении всего «Сильмариллиона» эльфы гибнут!²⁶) и более высоким мастерством различного рода=v=от творческого до воинского. То есть толкиенские эльфы выглядят так, как в фольклорных эпических текстах описываются герои-люди. И в том и в другом случае=v=медиаторы, к какой бы «расе» их ни причисляли.

Однако многие толкиенисты идут дальше и выбирают «расу-медиатора». Наиболее распространенной «расой-медиатором» в субкультуре являются эллери ахэ, эльфы Тьмы²⁷. Они принадлежат не миру Толкиена, а миру самого известного из русских «апокрифов»=v=«Черной Книги Арды» Ниеннах и Иллет. Само понятие «эльф Тьмы» сочетает в себе противоположности, поскольку эльфы=v=носители начала Света (в отличие от людей). «Эллери ахэ» представлены в книге (и ощущают себя в субкультуре) медиаторами не просто между началами Тьмы и Света, но и между эльдарами и людьми; это эльфы, которым их учитель - Мелькор=- дает возможность умереть человеческой смертью. Сами «эллери ахэ» говорят о себе: «Эльф Тьмы. Согласовывать с «реальной жизнью» свою расовую принадлежность даже легче, чем может показаться. Как говорю я=v=люди среди эльфов, эльфы среди людей. Но я знаю только одно: Смерть=v=это Дар. Мы могли жить очень долго, но всегда уходили, когда решали, что Путь в этом мире и в этой ипостаси завершен»; «Я как-то постепенно осознал что я=v=Темный. Согласуется=v=я много учусь (математике, физике и языкам), ломаю и пишу программы. Профессор несколько раз подчеркивал существующее в культурах Светлых негативное отношение к знаниям, полученным не у Высших. Это и отношение хоббитов к механизмам сложнее мельницы, и сказания о «безумии», охватившем нуменорцев, осевших в Средиземье, которые вместо простого совершения жизненного цикла («слова в запыленных свитках стали милее имен сыновей») занялись накоплением Знания, без отсеивания по предвзятым «с неба» представлениям о мире. Сама суть культуры Светлых=v=в сохранении существующего, ценного само по себе. Но ни в коем случае не создание чего-либо нового, непредсказуемого».

В субкультуре концепция «Черной Книги Арды» вызывает либо резко положительную, либо резко отрицательную оценку. Популярность этой книги огромна, и причина успеха заключается не столько в литературных достоинствах произведения, сколько в том, что авторы сумели создать образ народа, являющегося медиатором по отношению к основным оппозициям мира Толкиена. Однако и в книгах самого Толкиена есть народ-медиатор, упомянутый народ нолдор. Число его «представителей» уступает множеству «эллери ахэ», хотя тоже заметно. Вот наиболее показательное суждение нолдора о своем народе: «Нолдор в моем истолковании=v=это те, кто не выбрал ни Свет, ни Тьму, а предпочел искать свой путь. Так и я ищу свой путь, пытаясь предложить альтернативу черно-белой схеме». Та же идея выражена в книге «Эанарион» Альвдис Н.Н. Рутиэн.

Проход через смерть

Неизвестный художник. Эльф Тьмы. Иллюстрация к «Черной книге Арды» Ниеннах и Иллет Важнейшей чертой любой архаической (и, шире, традиционной) культуры является моделирование фаз жизненного цикла. Для мифологически мыслящего человека мир делится на категории своего и чужого, при этом все свое представляется благим²⁸, все чужое =v=потенциально опасным. К сфере чужого мифологическое мышление относит все биологические процессы, поскольку они неуправляемы с человеческой точки зрения. Многие календарные обряды дублируют природные изменения (например, масленица дублирует приход весны, тем самым превращая его из неуправляемого природного процесса в результат ритуальных действий человека). В еще большей степени это касается так называемых семейных обрядов. Каждый биологический акт (рождение, половое созревание, зачатие ребенка, смерть) дублируется соответствующим ритуалом, причем длительность природного и культурного события обратно пропорциональна: мгновенному событию соответствует длительный ритуал, и наоборот. Ярче всего это видно на примере смерти: даже в современном обществе ритуальное умирание человека длится как минимум год (последние поминки). Сравнительно долгий процесс полового созревания дублируется обрядом инициации, до которого человек считается мальчиком, а после=v=мужчиной. Исчерпывающие сведения об обряде инициации в различных культурах содержит книга В.Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки». Исследователь пишет о том, что посвящаемые в ходе инициации переживали символическую смерть; переход из состояния мальчика в состояние мужчины обставлялся таким образом, что сам посвящаемый верил в то, что он умер и воскрес²⁹.

Наше подсознание прочно хранит память о ритуальной смерти в юношеском возрасте. В толкиенистской субкультуре ритуальная смерть реализуется двояко. С одной стороны, это многочисленные «смерти» на ролевых играх. Отношение к таким «смертям» может быть разным: от восприятия как чисто игрового события до глубокого стресса. С другой стороны, многим представителям субкультуры свойственно переживать как смерть изменения в личной системе сопричастий. Такая «смерть»=v=всегда сильный стресс, но она не обязательно связана с какими-то личными проблемами. Наше анкетирование показало, что осознание «прохода через смерть» присуще далеко не всем: одни информанты прекрасно понимали, о чем идет речь, и говорили, что это с ними было, другие просто не видели смысла в вопросе.

Проход через символическую смерть часто имеет инициатическую семантику: «Умерла сама, по собственному желанию. Эта смерть имела определенную цель: когда я родилась заново, этих людей в моей жизни просто не существовало. Если бы я не сделала этого, то долго бы на них сердилась и проклинала, отравляя этими не слишком похвальными чувствами, прежде всего, свою личность»; «С моими друзьями такое случалось и в этом нет ничего необычного. Каждому человеку, не важно, толкинист он или нет, приходится за свою жизнь не раз умирать и возрождаться духовно. Часто со смертью меняется и самосознание, и миропонимание, и, соответственно, Имя. Очень часто приходится слышать от думающих людей: «И после этого я словно заново родился»... Если есть новое рождение, новое понимание мира, следовательно, есть и момент умирания, смерть... Когда прошлое отмирает и мир открывается с новой стороны»; «Умирать на уровне личности... Ну некие душевные переломы у меня в жизни были («Мы, увы, со змеями не схожи=v=/ Мы меняем души, не тела...» Н. Гумилёв), характер менялся довольно сильно. Квэнты у меня после этого менялись=v=например, квэнта Идриль была полностью отброшена именно после такого перелома».

Вообще смена имени=v=довольно частое последствие символической смерти, поскольку, повторим, имя=v=наиболее яркий маркер определенных сопричастий, а символическая смерть связана с изменением (или разрушением) системы сопричастий: «Я уже умер. С моим телом ничего не происходит, но мой разум сломан реальностью. Я называю себя паспортным именем=v=и ничто во мне не восстает. Я был поэтом, а стал цивилом»; «Было когда-то у меня другое имя. После смерти я все забыла и не хочу вспоминать. Моя жизнь начата заново- Кто я теперь=v=точно не знаю. Человеческая суть непостоянна, она может изменяться. Печальный пример тому=v=назгулы Саурона»³⁰.

В некоторых случаях прохождение через символическую смерть сопровождается сильными физическими болями и даже определенного рода видениями: «Это было во сне. Как будто со скоростью мотают твою жизнь и показывают, что все это=v=личина, ненастоящая жизнь. Оставить только право на любовь и на жизнь, вернее, на СМЕРТЬ. Видение=v=падаешь в яму, как в коридор из зеркал. И там быстро-быстро видишь все, что было и будет. Чувств=v=никаких. Так темно, а по краям=v=цветастое все такое, как калейдоскоп. Это как будто мучаешься вечность, и знаешь, что так будет всегда. Как будто сам понимаешь свои ошибки. Когда я проснулась- то поняла, как многое во мне изменилось. Что-то, что держало меня в этом мире, оборвалось, исчезло. Мне стало ясно, что прежней меня нет»; «Полностью умирать не приходилось (сама же не допустила), но ощущение то еще. Как вам такой сон: саданули кинжалом в левый бок, видишь себя же на камнях площади и летишь куда-то через черноту на яркий-яркий свет, потом спохватываешься (мне же сюда не надо!), разворачиваешься, летишь обратно, влезаешь в тело и тут же просыпаешься с дикой болью. Приводили в порядок долго и упорно, но пару месяцев левая рука с трудом работала и весь мир был какой-то выцветший (смотришь, вроде все цветное, но красок вообще не замечаешь)=v=ну прямо, как у Фродо!³¹»; «Когда мое фэа болеет, это выражается в крайне серьезных заболеваниях хроа³². Впрочем, для меня в такое время они не имеют значения».

Однако не только физическая боль может быть спутником символической смерти: «Случались моменты, когда стоишь просто на грани. При этом нужно не переступить Черту, потому что за ней=v=гибель души. Когда такое состояние наступает, пропадает воля к жизни «здесь», и теперь я понимаю, что значит, когда фэа сжигает хроа. Это очень страшно и больно (ну, не физически, конечно)»; «Этой осенью я умерла. Я умирала долго и тяжело, решила пройти через смерть сама, чтобы выйти обновленной. Но сил не хватило, и вышла совсем другая личность. Я не сразу поняла, что смерть оказалась полной»; «Просто и грустно: «он» (второе «я») уходит =v= «я» остаюсь. Я всегда остаюсь-»

О браслетах, монетах и приметах

Неизвестный художник. Мелькор. Иллюстрация к «Черной книге Арды» Ниеннах и Иллет Обратимся к анализу конкретных представлений, присущих как архаической, так и толкиенистской культуре. Мышление архаического человека основано на принципе индивидуализации. Такое мышление практически свободно от категории счетности (пастух знает всех животных в своем стаде и не нуждается в пересчете, чтобы проверить, все ли здесь³³). Категория счетности=v=одна из крайних форм лишения объектов их индивидуальности. В известном смысле можно даже утверждать, что счетность есть основа демифологизации. Архаизирующее мышление толкиенистов всячески сопротивляется счетности. Например, говоря о «фенечках» (бисерных браслетах) на своей руке, толкиенист укажет, от кого какая получена и какая что символизирует, но не задастся вопросом об их количестве³⁴.

Строго говоря, «фенечка» может символизировать что угодно=v=быть знаком некой средиземской личности («это у меня Леголас, а это Фродо»), знаком неодушевленного предмета («это Сильмарили», «это меч»), стихии («это огонь», «это сила земли») и т.д. В ряде случаев конкретная «фенечка» связана больше с эмоциональным состоянием, чем с определенным вербализируемым знаком. Однако символика «фенечки» ощущается постоянно, хотя толкиенист не всегда может четко ее сформулировать. Плетение «фенечек»=v=один из немногих способов изготовления вещей своими руками, который остался доступен современной молодежи. Стремление делать носимые вещи самому?важнейшая черта толкиенистской субкультуры и одновременно проявление архаизированного мировосприятия.

Ряд подсознательных представлений, связанных с «фенечками», является воспроизведением архаических представлений о магии браслета. В древнем и средневековом европейском обществе браслет был атрибутом и символом вождя, конунга³⁵. Даря браслет, древний вождь тем самым передавал воину удачу, которую персонифицировал в себе³⁶. В современном демифологизированом обществе древняя символика браслета оказалась отчасти перенесенной на наручные часы³⁷. В толкиенистской субкультуре бисерная «фенечка» воплощает в себе все те мистические качества, которыми архаическая культура наделяла браслет вождя.

Для архаической культуры характерно особое отношение к средствам платежа. Леви-Брюль подробно пишет о том, что у ряда племен, не знающих товарно-денежных отношений, есть специальные «деньги» для ритуальных целей=v=платы за невесту, приобретения союзников при ведении войны и уплаты виры за убитого. Роль таких «денег» чаще всего играют раковины каури³⁸. Во всех остальных случаях туземцы обменивают товар на товар. Введение ритуальных «денег» подчеркивает ритуальный, символический, знаковый статус ситуации. Впрочем, можно сказать и иначе: высокий статус ситуации, ее исключительная противопоставленность быту продуцирует символ символа=v=ритуальные «деньги». Такая «монета не служит, собственно говоря, для экономических целей: она предназначена для выполнения определенных социальных функций»³⁹. В толкиенистской субкультуре ритуальные «деньги» также существуют. Причем имеются в виду не монеты, сделанные специально для ролевых игр (эти монеты нередко становятся потом прекрасными сувенирами), а монеты, имеющие свой денежный эквивалент. В одном из толкиенистских клубов Москвы вход на любые мероприятия стоил одну монету с изображением государя (монета была обработанной старой пятирублевой=v=на нее был наклеен портрет). «Курс» такой монеты повышался вместе с ростом цены на билет. С материальной точки зрения не было никакой разницы, чем платить=v=рублями или этим «золотым». Так что функционирование таких «золотых» было чисто ритуальным, маркирующим символическую значимость праздника.

В мифологии эльфы=v=духи, связанные с природой, во «Властелине Колец» и «Хоббите» почти все эльфы=v=лесные жители. Так что неудивительно, что в толкиенистской субкультуре к лесу отношение особое. Большинство ролевых игр происходит именно в лесах. Кроме того, многие группы толкиенистов ездят в лес вне связи с игрой. Практически все отвечавшие на анкету повторяли, что лес=v=святой храм природы, живое существо и в отношении него надо вести себя вежливо. Особой формой обращения с лесом оказалось отведение дождя: «Это делается очень просто. Лично мне известно несколько способов. Все они сводятся к разгону облаков. Однажды мне удавалось делать это две недели подряд»; «Ну как... это как поезд подзывать или автобус, или еще чего-нибудь в мире соотносить... спросить внутрь явления, услышать «да, запросто, на» или «обломись, не могу, некорректно»... Если ты не просишь несопоставимых вещей (типа автобус только что ушел, а тебе подавай следующий)=v=то вполне получается. Хотя когда позарез надо, и мир с тобой согласен, что надо,=v=тоже получается. У всех».

Для архаического мышления характерно безразличие к естественным причинам биологических явлений. В массовом сознании господствует ложное представление о том, что «дикарь» не знает физиологических основ зачатия, болезни и смерти. Архаический человек в силу специфики условий своей жизни гораздо наблюдательнее цивилизованного, и многие биологические аспекты жизненных процессов ему известны гораздо лучше. Именно это хорошее практическое знание биологии побуждает архаического человека искать дополнительные причины естественных процессов и находить ответы в мире сверхъестественного. Все «суеверия» отвечают на вопрос: почему зачатие (болезнь, смерть) произошло именно сейчас, а не почему произошло как таковое⁴⁰. В этом аспекте мифологизированность мышления толкиенистов чрезвычайно высока. Подобно архаическому человеку, который в напавшем крокодиле непременно видит колдуна из соседнего племени, толкиенист часто объясняет свои проблемы вмешательством сверхъестественных сил, персонифицируя последних в образах отрицательных персонажей мира Толкиена: «Любимые шутки Саурона=v=это шутки со связью. Пока мы висели на телефоне=v=он постоянно блокировал его, теперь что?..=v=в Интернете файлы пропадают!»; «Средиземская жизнь влияет в том смысле, что можно теперь понять, почему некоторые отношения складываются так, а не иначе, понятно, где корни проблем, откуда взялись определенные склонности, черты характера, которым иначе нет объяснений (мама так не учила и поднабраться было не у кого)»; «А враги... о да, сила Врага разлита по земле и въелась, как чернила. Местами она так велика, что это можно назвать воплощением».