Более детальное опровержение

Тема 9. Мифологизация

 

В случае построения коммуникативного противодействия мы должны двигаться во многом по ряду тех же рассмотренных выше закономерностей. В ответ на символизацию строится новая символизация, питающаяся из тех же истоков. Назовем этот процесс мифологизацией.

Переработка информации человеком опирается на определенного рода конструкты, которые позволяют вносить понимание в происходящую действительность. И это используется в современных процессах воздействия.

Так, в разработке специальной информационно-аналитической комиссии правительства России (май 1995 г.) "Мифология чеченского кризиса как индикатор проблем национальной безопасности России" указывается, что у руководителей западноевропейских стран сложился мифологический комплекс представлений о характере действия России в Чечне.

Поэтому ставится задача создать конкурентоспособную информационную модель "чеченского кризиса" в виде определенного "антимифа". И такой достаточно интересный вариант представления, как нам видится, был найден, поскольку отражал принятые на Западе интерпретации исламского мира, и был построен на активизации страха. Предлагалось следующее: "Более правильным было бы развитие представлений о ситуации в Чечне как типовом региональном конфликте в пограничной зоне взаимодействия западной (христианской) и восточной (мусульманской) цивилизации, еще точнее — как о типовом в общемировых координатах сепаратистском криминальном мятеже, современный опыт подавления которого имеется в арсенале практически всех наиболее крупных демократических государств".

И далее следует переход в еще одну конструкцию, переводящую войну в Чечне в понятный для Запада образ: "По данным американских экспертов за последние 20 лет президент США, а также губернаторы штатов более 400(!) раз прибегали к использованию подразделений национальной гвардии для подавления массовых беспорядков внутри страны. Но ни разу мировое сообщество не пыталось обвинить США в нарушении прав человека, либо требовать прекращения силовых действий и допущения на территорию страны международных наблюдателей".

В целом авторы разработки констатируют, что подобный проигрыш в чеченской войне отнюдь не является случайным: "отсутствует понимание, осознанное желание и необходимость отработки технологий взаимодействия структур государственной власти в такой "символической реальности" и с такой "символической реальностью", какой является общественное мнение и вообще идеологическая сфера". И второй еще более сильный вывод: государство "становится чрезвычайно зависимым от любого внешнего идеологического воздействия, связанного с целеполаганием, рекомендациями в стиле "что нужно сделать России" и международным политическим шантажом".

Следует отметить принципиально новый уровень, которым характеризуется данный документ. Особенно парадоксальным выглядит сама постановка задачи в виде выработки антимифа в правительственных документах. Но это отражает суть вливания нового вина в старые меха. Аналогично считают и французские исследователи: "Рекламная кампания банка превратилась, по определению "Л'экспрессьон д'антреприз", в рекламную сагу, основанную на великих мифах человечества — универсальном средстве, чтобы не оставить аудиторию равнодушной. Чем дальше человечество продвигается в своем развитии, одновременно удаляясь от корней и древних истин, тем больше ощущает потребность в их воскрешении"⁵.

Мифология акцентирует только выигрышное, когда присоединяет новую информацию к испытанному позитиву. Для этого можно посмотреть на газетные заголовки. Например: "Иман, золотая газель Африки"⁶ о темнокожей сомалийке-манекенщице.

Мифология несет как позитив, так и негатив. Так, А. Мигранян считает, что поражение на выборах националистических сил в России связано с тем, что эти лозунги уже эксплуатировались коммунистическим движением. Он перечисляет такие мифологические схемы: "Мессианская роль России по отношению к остальному человечеству, необходимость своего особого, неповторимого пути развития, антииндивидуализм, коллективные формы жизни и хозяйственной деятельности. Прорыв информационной блокады сделал очевидной для подавляющей части населения степень деградации и нищеты, до которой довели страну правители, использовавшие в своей повседневной политической риторике вышеперечисленные идейные установки и ценности. Был нанесен сокрушительный удар по представлениям, что, идя по особому пути развития, можно опередить остальные страны мира в создании материальных и духовных ценностей"⁷.

Современная мифология часто облекается в определенные "пакеты". Борис Грушин увидел такой набор мифологических представлений о грядущей катастрофе в России в октябре-ноябре 1995 г.⁸:

— "страна оказалась на краю пропасти (катится в пропасть)";

— "государство обречено на гибель (гибнет на глазах)";

— "Запад намерен погубить (погубит) нас";

— "(надо) немедленно спасать Россию! (спасти Россию — наш долг");

— "правители ввергли страну в катастрофу";

— "экономика страны полностью разрушена";

— "идет процесс физического вымирания нации".

Определенный мифологический пласт порождается и с другой стороны, создающей позитивный ореол вокруг столь же мифологического понятия приватизации:

"Надежда, рожденная собственностью",

"Ты уже использовал свой шанс" и т.д.

После горбачевского "общеевропейского дома" зазвучало:

"возвращение в Европу", "европейское государство" "лоно мировой цивилизации", "Украина — это вторая Франция" и т.д.

В лаборатории глобальных проблем при Институте безопасного развития атомной энергетики Российской Академии Наук был сформулирован ряд мифов, которые мешают развитию страны⁹.

Миф номер один — это великая миссия России, ведущая свое начало от идеи "Москвы как третьего Рима".

Однако сегодня героическая миссия для других государств давно сменилась, индустриальные страны получили название общества потребления.

Миф номер два — это представление о том, что Россия самая великая страна. Однако в реальности по эффективности территорий Россия находится на пятом месте, поскольку две трети страны непригодны для проживания.

Сергей Кортунов считает, что России извне навязан ряд мифов, среди которых он увидел следующие¹⁰.

Миф о проигрыше холодной войны.

Миф о том, что Россия все равно остается "империей зла", только поменявшей свою вывеску.

Миф третий — имперская политика России в странах ближнего зарубежья.

Все предложенные варианты мифов явно носят дискуссионный характер, но что является несомненным, так это достаточно четкое внедрение подобных представлений в массовое сознание, когда они принимаются как данность.

Присоединение к другому

Этот вариант работает как в случае воздействия, так и в случае противодействия. Речь идет о максимальном согласит с собеседником, с пониманием его точки зрения. Наиболее активно этот вариант "обезоруживания" противника разработан в теории переговоров. При этом исследователи отталкиваются от идеи когнитивного диссонанса, в соответствии с которой человеку трудно совместить в себе позитивное отношение к человеку и негативное отношение к тому, что он говорит. Мы стремимся выйти на соответствие позитива или негатива: плохой человек может говорить только плохое, хороший — только хорошее.

У. Юри приводит следующий пример: "До 1977 г. арабские руководители отказывались признавать существование Израиля; они даже не употребляли этого названия. Однако в ноябре того года президент Египта Анвар Садат нарушил табу, совершив свою нашумевшую поездку в Иерусалим. Трудно было представить себе что-нибудь более неожиданное для израильтян, более обезоруживающее, спутывающее все представления о египетском соседе, чем приезд вражеского лидера в страну, которая всего четыре года назад подверглась нападению его армии. Но одним этим шагом он преодолел психологический барьер, составлявший, по его словам, девяносто процентов конфликта"¹¹. (См. также: Фишер У, Юри У. Путь к согласию, или переговоры без поражений. — М., 1990; Ма-стенбрук В. Переговоры. — Калуга, 1993).

Более детальное опровержение

Характерным для противодействия является попытка построения более детального ответа, чем это сделано в исходном тексте. При этом лучшим вариантом опровержения является такое построение сообщения, которое не повторяет выдвинутые обвинения, поскольку в этом случае они получают дополнительную циркуляцию, и неизвестно, какое из двух сообщений окажется более предпочтительным для аудитории.

Эта же модель оказывается работающей и в случае слухов. Джон Честара приводит такой пример: ходят слухи, что шеф положил глаз на некую машинистку. Его рецепт таков: "С этим можно бороться, передавая объективную информацию — говоря правду, если это необходимо, немного приукрашенную — например, о том, что начальник очень предан своей жене и детям, а девушка, о которой идет речь, собирается замуж за министра и т.д.¹²

"Клапан"

В ряде случаев удается уводить общественное мнение, предоставляя ему клапан, по которому происходит выброс отрицательных эмоций. В прессе прозвучало сообщение, что рассказ в российских масс-медиа об охоте премьера В. Черномырдина на медвежат был продуман как клапан для выхода критики.

Аналогично анализируется позитив акцента на глупости полисмена (милиционера): "всем известна "коповская" тупость. Но, с одной стороны, если каждый полисмен начнет думать вместо автоматического выполнения инструкции? Вообще-то "умным" должен быть закон... С другой стороны, почему не построить именно на этом недостатке "сток отрицательных эмоций" — клапан для спуска общественного напряжения? Пусть издеваются над тупостью и меньше кричат о коррупции и беспределе. Поэтому есть немало анекдотов, фильмов, сериалов, где можно "оттянуться", посмеявшись_над злобными, но тупыми и неудачливыми "копами"¹³.

Наращивание доверия

Отрицательное мнение трудно присоединяется к сформированному позитивному имиджу. К примеру, трактуя кандидата в президенты как уже сформировавшегося президента, американские политические консультанты уводят от него "грозовую тучу". Что касается организаций, то сформированный позитивный имидж достаточно долго может выступать в виде "позитивного зонтика", предохраняющего данную структуру от информационной агрессии. "Публика больше доверяет банку, если постоянно встречает в mass-media упоминания (естественно, не ругательные) о нем, о каких-то его проектах и инновациях, мнения его специалистов и т.п¹⁴.

 

1. Макиавелли Н. История Флоренции. — Л., 1973. — С. 273.

2. Bruce В. Images of Power. How the Image Makers Shape our Leaders. - London, 1992. - P. 137.

3. Martinsson B.-G., Saljo R. Bilder av EU. — Stockholm, 1996.

4. Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая коммуникация. - М., 1997. - С. 119-120.

5. Лебедева Т. Искусство обольщения. Паблик рилейшнз по-французски. — М., 1996. — С. 54.

6. "Независимость", 1997, 11 июля.

7. Мигранян А. Россия в поисках идентичности. — М., 1997. — С. 281.

8. Россия у критической черты: возрождение или катастрофа. - М., 1997. - С. 193.

9. Там же. — С. 197.

10. Там же. — С. 269.

11. Юри У. Преодолевая "нет", или переговоры с трудными людьми. — М., 1993. — С. 41.

12. Честара Дж. Деловой этикет. Паблик рилейшнз. — М., 1997. - С. 142.

13. Клеймихина Т. Дядя Степа — полисмен. Трудно найти страну, где население любило бы "правоохранительные органы"... // Рекламное измерение. — 1997. — № 4. — С. 11.

14.."Бизнес", - 1997. - № 13.