X. Мораль и право. Равенство 9 страница

Далее, превращать производительный труд, создающий нечто положительное, в нечто чисто отрицательное — в преодо-

___________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ II: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ_______________ 194

ление сопротивления, это значит целиком извращать дело. Если бы это было так, то для того, чтобы получить рубашку, нам пришлось бы проделать следующее: сначала преодолеть со­противление, оказываемое семенем хлопчатника посеву и выращиванию, затем сопротивле­ние зрелого хлопка сбору, упаковке и пересылке, затем его сопротивление распаковке, чеса­нию и прядению, далее — сопротивление пряжи процессу тканья, сопротивление ткани от­белке и шитью и, наконец, сопротивление готовой рубашки ее надеванию.

Для чего все эти ребяческие выверты и извращения? Для того, чтобы через посредство «сопротивления» прийти от «производственной стоимости», от этой истинной, но доныне лишь идеальной стоимости, к фальсифицированной насилием «стоимости распределитель­ной», безраздельно господствовавшей до сих пор в истории:

«Кроме того сопротивления, которое оказывает природа... существует еще другое, чисто социальное пре­пятствие... Между человеком и природой становится тормозящая сила, и такой силой является опять-таки чело­век. Человек, мыслимый одиноким и изолированным, свободен по отношению к природе... Но положение ме­няется, как только мы представим себе другого человека, который со шпагой в руке занимает все подступы к природе и ее ресурсам и требует за вход плату в той или иной форме. Этот другой... как бы облагает данью пер­вого и является, таким образом, причиной того, что стоимость желаемого предмета оказывается большей, не­жели она была бы без такого политического или общественного препятствия на пути к его добыванию или про­изводству... В высшей степени многообразны особые формы этого искусственного повышения значения вещей, которое естественно находит свое отображение в соответствующем понижении значения труда... Было бы по­этому иллюзией заранее рассматривать стоимость как эквивалент в собственном смысле слова, т. е. как нечто равнозначащее или как меновое отношение, осуществившееся по принципу, нто определенная работа и работа, даваемая взамен ее, должны быть равны между собой... Напротив, признаком правильной теории стоимости будет то, нто подразумеваемая ею самая общая причина оценки не будет совпадать с той особой формой оце­нок, которая основывается на принудительном распределении. Эта форма меняется вместе с социальным уст­ройством, тогда как собственно экономическая стоимость может быть только производственной стоимостью, которая измеряется по отношению к природе и потому должна изменяться только вместе с нисто производст­венными препятствиями природного и технического характера».

Таким образом, существующая на практике стоимость какой-либо вещи состоит, по мне­нию г-на Дюринга, из двух частей; во-первых, из содержащегося в ней труда, а во-вторых, из вынуждаемой «со шпагой в руке» надбавки в форме обложения данью. Другими словами, существующая в настоящее время стоимость представляет собой монопольную цену. Но ес­ли, согласно этой теории стоимости, все товары обладают такой

ГЛ. V: ТЕОРИЯ СТОИМОСТИ____________________________ 195

монопольной ценой, то возможны только два случая. Либо каждый как покупатель теряет то, что он выигрывает в качестве продавца; цены, хотя и меняются номинально, но в действи­тельности — в своем взаимоотношении — остаются неизменными; все остается по-прежнему, и пресловутая распределительная стоимость оказывается всего лишь видимостью. — Либо же мнимые надбавки обложения представляют собой действительную сумму стои­мости, а именно ту, которая производится работающим, созидающим стоимость классом, но присваивается классом монополистов, и тогда эта сумма стоимости состоит просто из неоп­лаченного труда; в этом случае, несмотря на человека со шпагой в руке, несмотря на мнимые надбавки обложения и на предполагаемую распределительную стоимость, мы приходим опять... к Марксовой теории прибавочной стоимости.

Присмотримся, однако, к некоторым примерам пресловутой «распределительной стоимо­сти». На странице 135 и следующих говорится:

«Образование цены путем индивидуальной конкуренции тоже надлежит рассматривать как форму экономи­ческого распределения и взаимного обложения данью... Если представить себе, что запас какого-либо необхо­димого товара внезапно значительно уменьшается, то на стороне продавцов возникает непомерная возмож­ность эксплуатации... Что повышение цен может достигнуть при этом колоссальных размеров, показывают в особенности те исключительные случаи, когда на долгое время отрезан подвоз необходимых предметов», и т. д. Сверх того, существуют и при нормальном ходе вещей фактические монополии, делающие возможным произ­вольное повышение цен, например железные дороги, общества для снабжения городов водой и светильным газом и т. д.

Что такие случаи монопольной эксплуатации бывают, это давно известно. Но что созда­ваемые ими монопольные цены должны считаться не исключениями или частными случая­ми, а как раз классическими примерами господствующего в настоящее время способа уста­новления стоимости, — вот это ново. Как определяются цены жизненных средств? Ступайте в осажденный город, подвоз к которому отрезан, и поучайтесь! — отвечает г-н Дюринг. Как действует конкуренция на установление рыночных цен? Спросите монополию, и она вам расскажет!

К тому же даже и в случаях подобных монополий нельзя обнаружить человека со шпагой в руке, который будто бы стоит за их спиной. Напротив: в осажденных городах человек со шпагой, т. е. комендант, если только он выполняет свой долг, обыкновенно очень скоро кла­дет конец монополии и, в целях равномерного распределения, подвергает конфискации запа­сы монополистов. А во всех остальных случаях, как только люди

___________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ II: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ_______________ 196

со шпагой пытались фабриковать «распределительную стоимость», они пожинали лишь рас­стройство в делах и денежные потери. Голландцы своим монополизированием ост-индской торговли погубили и свою монополию, и свою торговлю. Два сильнейших правительства, какие только когда-либо существовали, а именно североамериканское революционное пра­вительство и французский Национальный конвент, дерзнули установить предельные цены и потерпели полную неудачу. Русское правительство уже в течение ряда лет, задавшись целью поднять курс своих бумажных денег, который в России оно понижает непрерывными выпус­ками неразменных банкнот, пытается достигнуть этой цели путем столь же непрерывной скупки в Лондоне векселей на Россию. В результате это удовольствие обошлось ему в тече­ние немногих лет приблизительно в 60 млн. рублей, а рубль упал сейчас ниже двух марок, вместо курса трех с лишним. Если шпага обладает той волшебной экономической силой, ка­кую ей приписывает г-н Дюринг, то почему же ни одно правительство не могло добиться то­го, чтобы принудительными мерами надолго присвоить плохим деньгам «распределитель­ную стоимость» хороших или придать ассигнациям стоимость золота? Да и где та шпага, ко­торая командует на мировом рынке?

Далее, по г-ну Дюрингу, существует еще одна основная форма, в которой «распредели­тельная стоимость» служит для присвоения работ других людей без даваемой взамен этого работы: «владельческая рента», т. е. земельная рента и прибыль на капитал. Мы отмечаем пока это обстоятельство только для того, чтобы указать, что сказанным исчерпывается все, что мы узнаём относительно пресловутой «распределительной стоимости». — Все ли, одна­ко? Не совсем все. Послушаем следующее:

«Несмотря на двоякую точку зрения, выступающую в признании производственной стоимости и стоимости распределительной, в основе всегда остается все же нечто общее в виде того предмета, из которого состоят все стоимости и которым они поэтому также измеряются. Непосредственной, естественной мерой является затрата силы, а простейшей единицей — человеческая сила в самом грубом смысле слова. Последняя сводится к времени существования, самоподдержание которого представляет, в свою очередь, преодоление известной суммы трудностей пропитания и жизни. Распределительная стоимость, или стоимость присвоения, существует в чистом и исключительном виде лишь там, где право распоряжения непроизведенными вещами или, выража­ясь более обычным языком, сами эти вещи вымениваются на работы или на предметы, имеющие действитель­ную производственную стоимость. То однородное, что проступает и представлено в каждом выражении стои­мости, а следовательно и в составных частях стоимости, присваиваемых путем распределения без даваемой взамен этого работы, — это однородное состоит в затрате человеческой силы... воплощенной... в каждом това­ре».

ГЛ. V: ТЕОРИЯ СТОИМОСТИ____________________________ 197

Что сказать нам по этому поводу? Если все товарные стоимости измеряются воплощенной в товарах затратой человеческой силы, то где же здесь распределительная стоимость, где надбавка к цене, обложение данью? Г-н Дюринг говорит нам, правда, что также и вещи, не произведенные трудом, следовательно неспособные иметь стоимость в собственном смысле, могут приобретать распределительную стоимость и обмениваться на вещи, произведенные трудом, обладающие стоимостью. Но в то же время он говорит, что все стоимости, следова­тельно в том числе и стоимости исключительно распределительного характера, состоят из воплощенной в них затраты силы. При этом мы, к сожалению, не узнаём, каким образом во­площается затрата силы в такой вещи, которая не произведена трудом. Во всяком случае, из всей этой мешанины стоимостей в конце концов выясняется, по-видимому, одно: что со стоимостью распределительной, этой вымогаемой благодаря социальному положению над­бавкой к цене товаров, этим обложением, проводимым при помощи шпаги, опять-таки ниче­го не выходит; стоимости товаров определяются единственно затратой человеческой силы, vulgo* — трудом, который в них воплощен. Следовательно, если оставить в стороне земель­ную ренту и немногие монопольные цены, то выходит, что г-н Дюринг говорит, только не­ряшливо и путано, то самое, что уже давно гораздо определеннее и яснее сказала столь ос­лавленная им теория стоимости Рикардо — Маркса. Не так ли?

Да, он это говорит, но тут же утверждает противоположное. Маркс, исходя из исследова­ний Рикардо, говорит: стоимость товаров определяется воплощенным в них общественно не­обходимым всеобщим человеческим трудом, который, в свою очередь, измеряется своей продолжительностью. Труд есть мера всех стоимостей, но сам он не имеет стоимости. Г-н Дюринг, выставив также, хотя и на свой неряшливый манер, труд в качестве меры стои­мости, продолжает:

Труд «сводится к времени существования, самоподдержание которого представляет, в свою очередь, пре­одоление известной суммы трудностей пропитания и жизни».

Оставим без внимания вызванное лишь страстью к оригинальничанью смешение рабочего времени, о котором здесь только и может идти речь, с временем существования, до сих пор еще никогда не создававшим и не измерявшим стоимостей. Оставим без внимания и ту лож­ную «социалитарную» видимость,

— попросту говоря. Ред.

___________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ II: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ_______________ 198

которую должно внести «самоподдержание» этого времени существования; с тех пор как существует мир и доколе он будет существовать, каждый должен сам поддерживать себя в том смысле, что он сам потребляет средства, необходимые для поддержания его жизни. Предположим, что г-н Дюринг выразил свою мысль на точном языке политической эконо­мии; тогда вышеприведенное положение либо ничего не означает, либо означает следующее: стоимость товара определяется воплощенным в нем рабочим временем, а стоимость этого рабочего времени определяется стоимостью жизненных средств, требующихся для содержа­ния рабочего в течение этого времени. В применении к нынешнему обществу это означает: стоимость товара определяется содержащейся в нем заработной платой.

Тут мы подошли, наконец, к тому, что, собственно, хочет сказать г-н Дюринг. Стоимость товара определяется, по выражению вульгарных экономистов, издержками производства.

Кэри же «подчеркнул ту истину, что стоимость определяют не издержки производства, а издержки воспро­изводства» («Критическая история», стр. 401).

Как обстоит дело с этими издержками производства или воспроизводства, об этом мы скажем ниже; здесь же заметим только, что они, как известно, состоят из заработной платы и прибыли на капитал. В заработной плате представлена воплощенная в товаре «затрата си­лы», производственная стоимость. В прибыли представлена пошлина или надбавка к цене, распределительная стоимость, вынуждаемая капиталистом при помощи своей монополии, при помощи шпаги в руке. И таким образом вся противоречивая путаница дюринговской теории стоимости разрешается, наконец, в чудесную гармоническую ясность.

Определение стоимости товаров заработной платой, которое у Адама Смита встречается еще часто рядом с определением стоимости рабочим временем, изгнано из научной полити­ческой экономии со времени Рикардо и в наши дни имеет еще хождение только в вульгарной политической экономии. Как раз пошлейшие сикофанты* существующего капиталистическо­го общественного строя проповедуют определение стоимости заработной платой, изображая в то же время прибыль капиталиста как высший род заработной платы, как плату за воздер­жание (за то, что капиталист не промотал своего капитала), премию за риск, плату за управ­ление предприятием и т. д. Г-н Дюринг отли-

— подхалимы, прислужники. Ред.

ГЛ. V: ТЕОРИЯ СТОИМОСТИ____________________________ 199

чается от них только тем, что объявляет прибыль грабежом. Другими словами, свой социа­лизм г-н Дюринг основывает непосредственно на теориях вульгарной политической эконо­мии самого худшего сорта. Его социализм имеет ровно такую же ценность, как эта вульгар­ная политическая экономия: их судьбы неразлучно связаны между собой.

Ведь ясно следующее: то, что рабочий производит, и то, во что обходится его рабочая си­ла, — это вещи столь же различные, как то, что производит машина, и то, во что она обхо­дится. Стоимость, которую рабочий создает в течение 12-часового рабочего дня, не имеет ничего общего со стоимостью тех жизненных средств, которые он потребляет в течение это­го рабочего дня и относящегося к нему перерыва для отдыха. В этих жизненных средствах может быть воплощено 3, 4 или 7 часов рабочего времени, смотря по степени развития про­изводительности труда. Допустим, что для их производства потребовалось 7 часов труда. То­гда, по смыслу принимаемой г-ном Дюрингом вульгарно-экономической теории стоимости, продукт 12-часового труда имеет стоимость продукта 7-часового труда, 12 часов труда равны 7 часам труда, или 12 = 7. Для еще большей ясности возьмем такой пример: пусть сельский рабочий, безразлично при каких общественных отношениях, производит в год определенное количество зерна, скажем, 20 гектолитров пшеницы. Сам он в течение этого времени потреб­ляет сумму стоимостей, выражающуюся 15 гектолитрами пшеницы. В таком случае получа­ется, что 20 гектолитров пшеницы имеют ту же стоимость, что и 15. И это на одном и том же рынке и при прочих равных условиях. Иными словами, 20 равняется 15. И это называется экономической наукой!

Все развитие человеческого общества после стадии животной дикости начинается с того дня, как труд семьи стал создавать больше продуктов, чем необходимо было для ее поддер­жания, с того дня, как часть труда могла уже затрачиваться на производство не одних только жизненных средств, но и средств производства. Избыток продукта труда над издержками поддержания труда и образование и накопление из этого избытка общественного производ­ственного и резервного фонда — все это было и остается основой всякого общественного, политического и умственного прогресса. В предшествующей истории этот фонд составлял собственность того или иного привилегированного класса, которому вместе с этой собствен­ностью доставались также политическая власть и духовное руководство. Предстоящий соци­альный переворот впервые сделает этот общественный производственный и резервный фонд, т. е.

___________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ II: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ_______________ 200

всю массу сырья, орудий производства и жизненных средств, действительно общественным, изъяв его из распоряжения привилегированного класса и передав его всему обществу как общее достояние.

Одно из двух. Либо стоимость товаров определяется издержками на поддержание труда, необходимого для их производства, т. е. в нынешнем обществе определяется заработной платой. В таком случае каждый рабочий получает в своей заработной плате стоимость продукта своего труда, и тогда эксплуатация класса наемных рабочих классом капиталистов есть вещь невозможная. Предположим, что издержки содержания рабочего выражаются в данном обществе суммой в 3 марки в день. Тогда однодневный продукт рабочего, согласно указанной вульгарно-экономической теории, имеет стоимость в 3 марки. Допустим теперь, что капиталист, нанимающий этого рабочего, прибавляет к цене продукта прибыль, взимая дань в 1 марку, и продает продукт за 4 марки. То же делают и другие капиталисты. Но в та­ком случае рабочий уже не может покрыть издержки своего однодневного содержания 3 марками, а нуждается для этого тоже в 4 марках. Так как все прочие условия предполагаются неизменными, то и заработная плата, выраженная в жизненных средствах, должна остаться неизменной; следовательно, заработная плата, выраженная в деньгах, должна возрасти, а именно — с 3 марок в день до 4. То, что капиталисты отнимают у рабочего класса в форме прибыли, они вынуждены ему вернуть в форме заработной платы. Мы не подвинулись, та­ким образом, ни на шаг вперед: если стоимость определяется заработной платой, то невоз­можна никакая эксплуатация рабочего капиталистом. Но тогда невозможно и образование избытка продуктов, ибо рабочие, по нашему предположению, потребляют как раз столько стоимости, сколько они производят. А так как капиталисты не производят никакой стоимо­сти, то нельзя даже представить себе, на какие средства они собираются жить. Если же такой избыток производства над потреблением, такой производственный и резервный фонд тем не менее существует и притом находится в руках капиталистов, то не остается никакого другого возможного объяснения, кроме того, что рабочие потребляют для своего самоподдержания только стоимость товаров, а сами товары остаются в распоряжении капиталистов для даль­нейшего использования.

Или же приходится признать другое решение вопроса. Если этот производственный и ре­зервный фонд, находящийся в руках класса капиталистов, фактически существует, если он

ГЛ. V: ТЕОРИЯ СТОИМОСТИ____________________________ 201

фактически возник путем накопления прибыли (земельную ренту мы пока оставляем в сто­роне), то он не может не состоять из накопленного избытка продуктов труда, доставляемых классом рабочих классу капиталистов, над той суммой заработной платы, которую класс ка­питалистов уплачивает классу рабочих. Но тогда стоимость определяется не заработной пла­той, а количеством труда; тогда класс рабочих доставляет классу капиталистов в продукте труда большее количество стоимости, чем получает от класса капиталистов в виде заработ­ной платы, и тогда прибыль на капитал, подобно всем другим формам присвоения продуктов чужого неоплаченного труда, получает свое объяснение как всего лишь составная часть этой открытой Марксом прибавочной стоимости.

Кстати. О великом открытии, которым Рикардо начинает свой главный труд, говоря, что

«стоимость товара зависит от количества труда, необходимого для его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, уплачиваемого за этот труд»¹²², —

об этом составившем эпоху открытии г-н Дюринг во всем своем «Курсе политической эко­номии» не говорит ни слова. В «Критической истории» он разделывается с этим открытием Рикардо следующей оракульской фразой:

«Он» (Рикардо) «не учитывает того обстоятельства, что большая или меньшая пропорция, в которой зара­ботная плата может представлять ассигновку на жизненные потребности» (!), «должна принести с собой также и разнообразное формирование стоимостных отношений!».

Читая эту фразу, читатель может думать все, что ему угодно, а лучше всего, если он при этом вообще ничего не будет думать.

А теперь пусть читатель из пяти различных сортов стоимости, преподнесенных нам г-ном Дюрингом, сам выбирает тот сорт, который ему больше нравится: производственную ли стоимость, которая проистекает из природы, или распределительную стоимость, созданную человеческой испорченностью и имеющую ту отличительную особенность, что она измеря­ется такой затратой силы, которая в ней не содержится, или, в-третьих, стоимость, измеряе­мую рабочим временем, или, в-четвертых, стоимость, измеряемую издержками воспроизвод­ства, или же, наконец, в-пятых, стоимость, измеряемую заработной платой. Выбор богатый, путаница полнейшая. И нам остается только воскликнуть вместе с г-ном Дюрингом:

«Учение о стоимости есть пробный камень для определения достоинства экономических систем!».

«АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ II: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ_______________ 202

VI. ПРОСТОЙ И СЛОЖНЫЙ ТРУД

Г-н Дюринг открыл у Маркса очень грубую экономическую ошибку, достойную ученика младшего класса и в то же время заключающую в себе общественно-опасную социалистиче­скую ересь.

Теория стоимости Маркса представляет собой «не более как обычное... учение, что труд есть причина всех стоимостей, а рабочее время — мера их. При этом в полной неясности остается представление о том, как следу­ет мыслить различную стоимость так называемого квалифицированного труда. Правда, и по нашей теории ес­тественная себестоимость и, следовательно, абсолютная стоимость хозяйственных предметов может измеряться только затраченным рабочим временем. Но при этом мы исходим из того, что рабочее время одного индивида признается совершенно равноценным рабочему времени другого, и приходится только следить за теми случая­ми, когда при квалифицированных работах к индивидуальному рабочему времени одного лица присоединяется рабочее время других лиц... например, в виде употребляемого инструмента. Следовательно, дело обстоит не так, как туманно представляет себе г-н Маркс, будто чье-либо рабочее время само по себе имеет большую стоимость, чем рабочее время другого лица, потому что в первом из них как бы сгущено большее количество среднего рабочего времени; нет, всякое рабочее время, без исключения и принципиально, — следовательно, без необходимости выводить сначала какую-либо среднюю, — совершенно равноценно, и при рассмотрении работ какого-либо лица, как и при рассмотрении каждого готового продукта, нужно только выяснить, сколько рабо­чего времени других лиц скрыто в том, что на первый взгляд представляется затратой только его собственного рабочего времени. Для строгой значимости теории совершенно не важно, что именно будет тем, что не могло бы получить особого свойства и особой работоспособности без рабочего времени других людей, — будет ли этим применяемое рукой орудие производства, или сама рука, или даже голова. Между тем г-н Маркс в своих рассуждениях о стоимости не может отделаться от мелькающего на заднем плане призрака квалифицированно­го рабочего времени. Быть радикальным в этом направлении ему помешал унаследованный им способ мышле­ния образованных классов, которому должно казаться чудовищным признание, что само по себе рабочее время тачечника и рабочее время архитектора экономически совершенно равноценны».

_____________________________ ГЛ. VI: ПРОСТОЙ И СЛОЖНЫЙ ТРУД_________________________ 203

То место у Маркса, которое вызвало этот «более мощный гнев» г-на Дюринга, очень ко­ротко. Маркс исследует, чем определяется стоимость товаров, и отвечает: содержащимся в них человеческим трудом. Последний, продолжает он, «есть расходование простой рабочей силы, которой в среднем обладает телесный организм каждого обыкновенного человека, не отличающегося особым развитием... Сравнительно сложный труд означает только возведен­ный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложно­го труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следова­тельно, сама представляет лишь определенное количество простого труда. Различные про­порции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их изме­рения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому ка-

1 9^

жутся последним установленными обычаем»

У Маркса речь идет здесь прежде всего лишь об определении стоимости товаров, т. е. та­ких предметов, которые производятся внутри общества, состоящего из частных производи­телей, — производятся этими частными производителями за частный счет и обмениваются ими один на другой. Следовательно, здесь говорится отнюдь не об «абсолютной стоимости», где бы сия ни обитала, а о стоимости, имеющей силу при определенной форме общества. Оказывается, что эта стоимость, в этом определенном историческом понимании, создается и измеряется человеческим трудом, воплощенным в отдельных товарах, а этот человеческий труд оказывается далее расходованием простой рабочей силы. Однако не всякий труд пред­ставляет собой всего лишь расходование простой человеческой рабочей силы: очень многие виды труда заключают в себе применение навыков или знаний, приобретенных с большей или меньшей затратой сил, времени и денег. Создают ли эти виды сложного труда в равные промежутки времени такую же товарную стоимость, как и труд простой, как расходование всего лишь простой рабочей силы? Ясно, что нет. Продукт часа сложного труда представляет собой товар более высокой, двойной или тройной, стоимости по сравнению с продуктом часа простого труда. Посредством этого сравнения стоимость продуктов сложного труда выража­ется в определенных количествах простого труда, но это сведение сложного труда к просто­му совершается путем определенного общественного

___________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ II: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ_______________ 204

процесса за спиной производителей — процесса, который здесь, при изложении теории стоимости, может быть только констатирован, но еще не объяснен.

Именно этот простой факт, ежедневно совершающийся на наших глазах в современном капиталистическом обществе, и констатирует здесь Маркс. Факт этот настолько бесспорен, что даже г-н Дюринг не отваживается оспаривать его ни в своем «Курсе», ни в своей «Исто­рии политической экономии». Изложение Маркса отличается такой простотой и прозрачно­стью, что, наверно, никто, кроме г-на Дюринга, не «останется при этом в полной неясности». Именно вследствие этой полной неясности, в которой пребывает г-н Дюринг, он ошибочно принимает стоимость товаров, исследованием которой здесь только и занимается пока Маркс, за «естественную себестоимость», еще более увеличивающую неясность, и даже за «абсолютную стоимость», которая до сих пор, насколько нам известно, не имела хождения в политической экономии. Что бы, однако, ни понимал под «естественной себестоимостью» г-н Дюринг и какой бы из его пяти видов стоимости ни имел честь представлять «абсолют­ную стоимость», — несомненно одно: у Маркса вовсе нет речи об этих предметах, а говорит он только о стоимости товаров, и во всем отделе «Капитала», трактующем о стоимости, нет ни малейшего намека на то, считает ли Маркс эту свою теорию стоимости товаров примени­мой также и к другим формам общества, и если считает, то в каком объеме.

«Следовательно», — продолжает г-н Дюринг, — «дело обстоит не так, как туманно представляет себе г-н Маркс, будто чье-либо рабочее время само по себе имеет большую стоимость, чем рабочее время другого лица, потому что в первом из них как бы сгущено большее количество среднего рабочего времени; нет, всякое рабочее время, без исключения и принципиально, — следовательно, без необходимости выводить сначала ка­кую-либо среднюю, — совершенно равноценно».

Счастье для г-на Дюринга, что судьба не сделала его фабрикантом и, таким образом, изба­вила его от необходимости устанавливать стоимость своих товаров по этому новому прави­лу, а следовательно, и от неизбежного банкротства. Но что я говорю! Разве мы всё еще нахо­димся в обществе фабрикантов? Отнюдь нет. Со своей естественной себестоимостью и абсо­лютной стоимостью г-н Дюринг заставил нас сделать скачок, настоящее salto mortale, из ны­нешнего дурного мира эксплуататоров в его собственную хозяйственную коммуну будуще­го, в чистую небесную атмосферу равенства и справедливости, — и мы должны поэтому, хо­тя и несколько преждевременно, уже здесь заглянуть немного в этот новый мир.

_____________________________ ГЛ. VI: ПРОСТОЙ И СЛОЖНЫЙ ТРУД_________________________ 205

Правда, по теории г-на Дюринга, и в хозяйственной коммуне стоимость хозяйственных вещей может измеряться тоже только затраченным рабочим временем, но при этом рабочее время каждого заранее будет расцениваться совершенно одинаково, всякое рабочее время будет считаться совершенно равноценным без исключения и принципиально, и притом — без необходимости выводить сначала какую-либо среднюю величину. И вот пусть теперь чи­татель сравнит этот радикальный уравнительный социализм с туманным представлением Маркса, будто чье-либо рабочее время само по себе имеет большую стоимость, чем рабочее время другого лица, потому что в первом из них сгущено большее количество среднего ра­бочего времени, — представлением, от которого Маркс не в силах освободиться из-за унас­ледованного им способа мышления образованных классов, которому должно казаться чудо­вищным признание, что рабочее время тачечника и рабочее время архитектора экономически совершенно равноценны!