Артель мастеров, сколь могуч белый венец хнума

ХУФУ

ХУФУ

ХНУМ-ХУФУ ГОД СЕМНАДЦАТЫЙ

 

Все это бьшо очень к месту. В самом конце сезона дорогостоящих, но бесплодных раскопок, когда позарез требовалось крупное археологическое открытие, чтобы оправдать расходы, Вайс наткнулся на находку десятилетия — первое неопровержимое доказательство того, что именно Хуфу построил доселе анонимную Великую пирамиду.

Можно бьшо бы подумать, что такого рода открытие должно было положить конец всем сомнениям о принадлежности и назначении загадочного сооружения. Но сомнения остались, прежде всего потому, что с самого начала вокруг открытия Вайса витал «некий запах»:

1. Как ни странно, эти пометки были единственным упоминанием имени Хуфу, найденным внутри Великой пирамиды.

2. Странно, что они были найдены в самом дальнем темном углу огромного сооружения.

3. Странно, что их вообще нашли в монументе, лишенном каких бы то ни было надписей.

4. Было особенно странно, что их обнаружили только в четырех из пяти «камер успокоения». Не случайно появились подозрения, что, если бы нижнюю камеру тоже открыл бы Вайс (а не Натаниеэль Дэвисон за семьдесят лет до этого), то там тоже возникла бы надпись.

5. И последняя странность (по порядку, но не по важности): некоторые иероглифы в пометках нарисованы вверх ногами, некоторые вообще не поддаются прочтению, а некоторые написаны с ошибками или употреблены грамматически неправильно.

Был ли Вайс виновен в подделке?

Я знаю один случай, когда против него бьшо выдвинуто обвинение, и, хотя прямого доказательства, возможно, не будет представлено никогда, думаю, что со стороны маститых египтологов было неосмотрительно без колебаний признать подлинность надписей.

Тем более что существует другая иероглифическая надпись (с которой, конечно, можно не соглашаться), согласно которой Хуфу просто не мог построить Великую пирамиду. Как ни странно, те же египтологи, которые с готовностью признали пометки Вайса, столь же легко отвергли надпись противоположного смысла, сделанную на прямоугольной стеле из известняка, которая теперь стоит в Каирском музее.

Стела с описью, как ее назвали, была найдена в Гизе в XIX веке французским археологом Огюстом Мариеттом. Ее появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы, потому что из ее текста четко следовало, что и Великий Сфинкс, и Великая пирамида (и еще некоторые сооружения на плато) существовали задолго до того, как Хуфу сел на трон. В надписи также Исида именовалась «Хозяйкой пирамиды», имея в виду, что монумент был посвящен богине волшебства, а вовсе не Хуфу. И в заключение в тексте содержался достаточно настойчивый намек на то, что пирамида Хуфу была одним из трех вспомогательных сооружений, причем остальные примыкали к ней с востока.

Все это, конечно, звучало аргументом против ортодоксальной хронологии Древнего Египта. И бросало вызов единодушному мнению, что пирамиды в Гизе строились только как гробницы. Однако, вместо того чтобы исследовать достоверность фактов, провозглашенных надписью на стеле, египтологи предпочли их отвергать. Как сказал влиятельный американский ученый Джеймс Генри Брэстед, эти утверждения имели бы чрезвычайное значение, если бы стела бьша современницей Хуфу; однако орфографическая экспертиза убедительно свидетельствует о ее более позднем происхождении…

Брэстед имел в виду, что иероглифическое письмо, использованное в надписи на стеле, не относится к тому типу, который использовался в эпоху IV династии, а принадлежит к более позднему периоду. Все египтологи с этим согласились, и теперь принято считать, что стела была высечена в эпоху XXI династии, то есть через 1500 лет после правления Хуфу, а потому ее следует расценивать как носителя исторического вымысла.

Таким образом, ссылаясь на орфографическую экспертизу, академическое сообщество сочло возможным проигнорировать содержание надписи на стеле, не рассмотрев возможности того, что она могла основываться на подлинных источниках времен IV династии — точно так же, как Новая английская Библия основывается на гораздо более старом первоисточнике. И те же самые ученые без колебаний признали подлинность набора сомнительных «пометок из каменоломни», закрыв глаза на их орфографические и другие особенности.

Почему такой двойной стандарт? Неужели просто потому, что информация, содержавшаяся в «пометках», строго соответствовала ортодоксальной точке зрения, согласно которой Великая пирамида была построена в качестве гробницы для Хуфу, а надпись на стеле ей противоречила?

 

НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ

 

К семи утра мы с Сантой забрели далеко в пустыню к юго-западу от пирамид Гизы и удобно устроились с подветренной стороны большой дюны, так, чтобы без помех разглядывать всю панораму.

Было 16 марта, и до весеннего равноденствия оставалось всего несколько дней. Приближался один из двух дней в году, когда Солнце встает точно на востоке — где бы вы ни находились. Отсчитывая дни как маятник гигантского метронома, сегодня утром оно пересекло горизонт всего на толщину волоса в сторону от точного направления на восток. Оно уже поднялось достаточно, чтобы разогнать над Нилом туман, который скрывал значительную часть Каира.

Хуфу, Хафра, Менкаур… Хеопс, Хефрен, Микерин. Называй их, как хочешь, хоть египетскими, хоть греческими именами, все равно очевидно, что этих трех знаменитых фараонов из IV династии увековечили самыми прекрасными, почетными и грандиозными памятниками в мире. Ясно, что эти фараоны были связаны с этими монументами, и не только потому, что так говорилось в записях Геродота (у которого наверняка были для этой записи основания), но и потому, что надписи, упоминающие Хуфу, Хафру и Менкаура в небольших количествах, были найдены, но вне трех пирамид, в разных местах некрополя Гизы. Их периодически находили внутри и снаружи шести второстепенных пирамид, три из которых находятся к востоку от Великой пирамиды, а остальные три — к югу от пирамиды Менкаура.

Так как значительная часть этих «внешних» аргументов была двусмысленной и неопределенной, мне было трудно понять логику египтологов, которые продолжали твердо стоять на своем: гробницы и только гробницы.

Дело в том, что ряд свидетельств можно было с успехом трактовать не только неоднозначно, но и прямо противоположным образом. К примеру, «тесная связь» между тремя большими пирамидами и тремя фараонами IV династии могла, разумеется, определяться тем, что фараоны строили их в качестве своих гробниц. Но могло быть и так, что гигантские монументы стояли на плато Гизы задолго до появления исторической цивилизации, известной под названием Династического Египта. В этом случае достаточно предположить, что, появившись на исторической арене, Хуфу, Хафра и Менкаур построили несколько вспомогательных сооружений вокруг трех старых пирамид — а им был прямой смысл так поступить, поскольку таким образом они «примазывались» к высокому престижу безымянных монументов, а в дальнейшем с большой вероятностью могли рассчитывать на славу их строителей в глазах потомков.

Возможны и другие варианты. Но хочу подчеркнуть, что существующие свидетельства о том, кто персонально построил какую пирамиду, когда и с какой целью, слишком неоднозначны, чтобы оправдать догматизм ортодоксальной теории «гробницы и только гробницы». Если честно, то, конечно, не ясно, кто построил пирамиды. И не ясно, в какую эпоху они воздвигнуты. И совсем не ясно, каково их назначение.

И поэтому их окружает чудесный и непроницаемый ореол таинственности. И когда я смотрел на них со стороны пустыни, мне чудилось, что они движутся ко мне через пески…

 

 

Глава 36

 

АНОМАЛИИ

 

С нашего наблюдательного пункта в пустыне пейзаж некрополя в Гизе с его тремя великими пирамидами имел вид величественный, но несколько странный.

Ближе всех к нам была пирамида Менкаура, а пирамиды Хафры и Хуфу стояли за ней, смещенные к северо-востоку. Диагонали двух больших пирамид-почти идеально ложатся на одну прямую, проходящую через их юго-западные и северо-восточные углы. Думаю, что это не случайно. С того места, где мы находились, было хорошо видно, что, если продолжить эту воображаемую линию на юго-запад, то она заведомо пройдет западнее третьей пирамиды.

Египтологи отказываются видеть в этом аномалию. Да и с какой стати? С их точки зрения в Гизе отсутствует какая-либо генеральная планировка. Просто есть три пирамиды, построенные на протяжение семидесяти пяти лет в качестве гробниц и только гробниц для трех фараонов. Логично предположить, что каждый из правителей стремился выразить в монументе свою личность, свои особенности, вот Менкаур и «вышел из строя».

Египтологи ошибались. И хотя я еще не знал об этом мартовским утром 1993 года, прорыв уже состоялся. Было сделано открытие, доказывающее, что некрополь строился по единому генеральному плану, который требовал точной привязки трех пирамид по отношению не только друг к другу, но и к реке Нил, протекающей в нескольких километрах к востоку от плато Гиза. Эта планировка с невероятной точностью и в грандиозном масштабе моделирует небесное явление — возможно, именно поэтому египтологи, которые очень гордятся тем, что их взоры обращены исключительно на землю под ногами, и не смогли обнаружить этого. И, как мы увидим в последующих главах, эта планировка в полной мере отражает озабоченность создателей соблюдением точной ориентации и размеров каждого из монументов по отдельности.

 

СТРАННЫМ ОБРАЗОМ ПОДАВЛЯЕТ…

 

 

Гиза, Египет, 16 марта 1993 года, 8 утра

 

При высоте чуть больше 60 метров (и со стороной основания 108 м) Третья пирамида вдвое ниже, чем Великая, и еще в большей пропорции уступает ей по массе. Тем не менее она величественна и по-своему ошеломляет. Когда мы шагнули из залитой солнцем пустыни в ее огромную геометрическую тень, я вспомнил, что сказал о ней иракский писатель Абдул Латиф, когда посетил ее в XII веке:

 

«Она кажется малой по сравнению с двумя другими, но вблизи, когда не видно тех, она странным образом подавляет, и ее созерцание неизбежно связано с болезненным ощущением…»

 

Нижние 16 рядов монумента все еще покрыты первоначальной облицовкой блоками, высеченными из красного гранита (по словам Абдулы Латифа, «столь твердого, что железо оставляет на нем след очень медленно и с большим трудом»). Некоторые блоки очень велики, они зачастую имеют сложную форму, но при этом идеально пригнаны, чем очень напоминают циклопическую кладку-мозаику в Куско, Мачу-Пикчу и в других местах в Перу.

Как и положено, вход в третью пирамиду располагается с северной стороны, достаточно высоко над землей. Отсюда нисходящий под углом 26°2′ коридор прямо, как стрела, уходит в темноту точно на юг. Он имеет прямоугольное сечение и так низок, что для того, чтобы войти в него, приходится складываться почти пополам. Там, где он проходит сквозь кладку, его потолок и стены сложены из хорошо пригнанных гранитных блоков. На некоторое расстояние эта облицовка продолжается и ниже уровня земли.

Примерно через двадцать метров от входа коридор выровнялся и соединился с проходом, где можно было стоять во весь рост. В свою очередь, этот проход ведет в небольшую предкамеру с резными панелями и канавками в стенах, предназначенными, по-видимому, для опускной решетки. В конце камеры нам снова пришлось скрючиться, чтобы войти в следующий коридор. Так, согнувшись, мы прошли в южном направлении метров двенадцать, прежде чем попали в первую из трех основных погребальных камер-усыпальниц, если только они были усыпальницами.

Эти мрачные, беззвучные комнаты высечены в скале. Та, в которой мы стояли, в плане имела форму прямоугольника, вытянутого с востока на запад. Она имеет размеры 9 метров в длину, 4,5 — в ширину и столько же в высоту, плоский потолок и довольно сложное внутреннее устройство. В ее западной стене — большое отверстие неправильной формы, ведущее в темное, похожее на пещеру пространство. Кроме того, есть отверстие и в полу, через которое можно попасть в туннель с наклоном на запад, ведущий на еще большую глубину. Мы спустились по туннелю. Он кончался коротким горизонтальным проходом, из которого через узкий дверной проем можно войти в небольшую пустую камеру. В ее стенах были вырублены шесть комнат, похожих на кельи средневековых монахов: четыре с востока и две с севера. По мнению египтологов, эти комнаты были задуманы как «склады… для хранения предметов, которые усопший монарх хотел бы иметь под рукой».

На выходе из камеры мы снова повернули направо и опять попали в горизонтальный проход. В его конце находилась еще одна пустая камера оригинальной конструкции, какой больше не встретишь в египетских пирамидах[57]. Четырех метров в длину и двух с половиной в ширину, она ориентирована с севера на юг. Ее сильно поврежденные стены и пол выложены особенно плотным гранитом шоколадного цвета, который, как нам показалось, поглощает не только свет, но и звук. Ее потолок состоит из восемнадцати крупных блоков из того же материала, по девять с каждой стороны, которые стыкуются на коньке. Их нижняя сторона обтесана так, что потолок имеет заметно вогнутую форму. В целом помещение смахивает на идеальный винный погреб, тайно размещенный в каком-нибудь романском соборе.

Покинув нижние камеры, мы вернулись по наклонному тоннелю в большое помещению с плоской кровлей, вырубленное в скале. Пройдя через отверстие с неровными краями в западной стене, мы обнаружили, что видим прямо перед собой верхнюю сторону восемнадцати блоков, образующих перекрытие камеры, расположенной внизу. Отсюда была ясно видна конструкция конька. Но гораздо менее ясно было, как эти блоки сюда затащили, не говоря уже о том, как удалось их так аккуратно уложить на предназначенное им место. Каждый из них весит много тонн, что затрудняет манипуляции с ними в любых обстоятельствах. Но здешние обстоятельства были далеко не ординарными. Как-будто стараясь усложнить себе жизнь (а может быть, считая такие задачи элементарными), строители пирамиды не потрудились зарезервировать достаточно рабочего пространства между блоками и скалой, нависающей над ними. Я заполз в этот зазор и обнаружил, что его величина от 60 см на южном конце до считанных сантиметров на северном. В таком объеме было физически невозможно манипулировать с этими монолитами, опуская их на место. Следовательно, если рассуждать логически, то остается предположить, что их поднимали с пола камеры, но как? Камера была так мала, что там одновременно могли бы работать лишь несколько человек — слишком мало, чтобы поднимать грубой силой своих мускулов. По мнению археологов, полиспасты еще не существовали в эпоху пирамид (но даже если они бы и были, то для размещения полиспаста места явно не хватало). Тогда, может быть, использовали какую-нибудь неизвестную систему рычагов? Или все-таки было что-то в древнеегипетских легендах (что недооценили ученые), которые рассказывали о жрецах и волшебниках, без малейшего усилия поднимавших в воздух каменные глыбы, бормоча заклинания, «слова мощи»?

Уже не в первый раз сталкиваясь с тайнами пирамид, я понимал, что передо мной невыполнимая техническая задача, которая тем не менее была выполнена, причем на удивительно высоком уровне и с потрясающей точностью. Кстати, если верить египтологам, строительные работы выполнялись на заре цивилизации, причем людьми, не имевшими опыта крупномасштабного строительства.

В этом, разумеется, заключается удивительный культурный парадокс, адекватного объяснения которому академики-ортодоксы предложить не в силах.