Особое место в культуре Чехии занимает круг Рудольфа II. Конец XVI — начало XVII в. ознаменованы ярким всплеском придворного искусства, настолько специфического, глубоко связанного с европейским маньеризмом и значительно повлиявшего на последующее развитие собственно чешского искусства, что оно по праву занимает центральное место в ренессансной культуре Чехии (наряду с литературой). Благодаря личным особенностям Рудольфа II при его дворе сложилась творческая атмосфера, господствовал дух веротерпимости и поисков нового. Многочисленные художественные и естественнонаучные коллекции императора (кунсткамера) должны были дать цельное представление о картине мироздания. Научный мир эпохи маньеризма устремился к выявлению скрытых законов мирового развития. Поэтому наряду с астрономией и физикой переживали в Праге бурный расцвет эзотерические науки: астрология, алхимия, каббала. Крупнейшие ученые, такие как И. Кеплер, с успехом занимались и тем и другим. В Праге Кеплер не только открывал законы движения планет, но и составлял гороскопы, которые, кстати, оказывались правдивыми. Тихо Браге именно в Праге нашел идеальные условия для своих астрономических исследований. При пражском дворе находили убежище итальянские монахи-еретики Джордано Бруно и Франческо Пуччи, отстаивавший тезис о том, что человек до грехопадения обладал бессмертием. Страсть Рудольфа II к тайнознанию притягивала к нему различного рода оккультистов и чернокнижников со всей Европы. В их среде в конце XVI в. сконцентрировались все основные тенденции эзотерических наук того времени. Именно в рудольфинской Праге возникла легенда о Големе —первом искусственном человеке, создание которого приписывалось раввину Иегуде Лёву бен Бецалелю — крупнейшему ученому и деятелю еврейского просветительства рубежа XVI—XVII вв.
Основньм художественным пристрастием Рудольфа II была живопись. Он собрал в Праге одну из лучших картинных галерей в Европе, пригласил ко двору крупнейших художников своего времени, в основном нидерландцев и немцев. Над заказами императора работал итальянец Д. Арчимбольдо, прославившийся портретами, составленными из разного рода конкретных предметов. В живописи господствовала сложная символика и аллегория. Замкнутый, зашифрованный мир беспокойных образов, иногда трагических, иногда эротических, но всегда утонченных и рафинированных, возникавших в мифологических и религиозных композициях, наполненных тайным смыслом, дополнялся тонкими психологическими портретами. Из многочисленных художников-рудольфинцев следует особо выделить Б. Спрангера, Г. фон Аахена и И. Хайнца — крупнейших маньеристов Европы. Нидерландцы Р. Саверей, П. Стевенс, П. ван Вьянен создают удивительные пейзажи, сочетающие точность изображения натуры с метафизическим пониманием природы. Скульптор А. де Фриз в мифологических композициях предвосхитил некоторые черты искусства барокко. Конечно, тематика прославления императора присутствовала в рудольфинском искусстве. Но она была неотделима от общей картины мира: слава представлялась преходящей, поэтому несла отпечаток трагичности. Вечными ценностями оставались знания и искусство. Культ знания, аллегорически выраженный в мифологических фигурах Афины и Гермеса, стал центральным в этой культуре. Античные сюжеты интерпретировались в духе неоплатонических и герметических учений. Интеллектуализация искусства, его концептуальность, своеобразная ученость чрезвычайно соответствовали общему стремлению к конкретным знаниям, присущему чешской культуре XVI в. Поэтому культура и искусство рудольфинцев не остались придворным анклавом, они многочисленными нитями были связаны с собственно чешским искусством, на их примере учились великие чехи XVII в. Я.А. Коменский и живописец К. Шкрета. Портреты-эпитафии Б. Спрангера, выполненные для городских храмов Праги, полноправным жителем которой стал художник, наглядно свидетельствуют об этом. Уловить божественные, космические ритмы и аллегорически отразить их влияние на человека — вот основная черта рудольфинской культуры. На это были нацелены астрономические приборы, реторты алхимиков, вычисления математиков и каббалистов, кисти живописцев, резцы граверов и скульпторов, артистические руки мастеров прикладного искусства. Двор Рудольфа II оставался в Европе последним оплотом Возрождения, центром интеллектуальной и художественной жизни всей Европы, воплотившим в своей культуре синтез опытного знания и интуитивного откровения, рационализма и мистицизма. Именно эти особенности будут присущи чешской культуре XVII в.
